Край родной и любимый. Финал

  Я рассказала о бывших учениках нашей маленькой деревенской школы, которые, шагнув за ее порог, сумели найти себя в интересном деле. Жизнь не кончается, жизнь продолжается. И шагают по ней внуки и правнуки тех, кто заложил первый столб и камень в создание деревни Низко-Городецк. Сразу я и книгу хотела назвать «И шагнут внуки, правнуки…» Но, работая над книгой, с архивными материалами, беседуя с детьми, внуками и правнуками первых поселенцев Дядечкиных, я поняла, что название не будет отвечать содержанию. В книге история родины, жизнь тружеников в годы войны и после, красота окружающей природы. В памяти вдруг зазвучала песня, которую не раз исполняла вокальная группа Новоуспенского Дома культуры.
«Край ты мой любимый, край обыкновенный.
Знаю: есть на свете лучшие места.
Только сердце все же выбирает этот,
Если вдруг приходит странная тоска».

Я почувствовала: вот же оно название книги «Край ты мой любимый». Разве может быть что лучше и точнее? Нет! Жили люди в деревне и горя не знали. Да кому–то, видать, деревня стала не нужной, вот и решили ее извести. Первым делом стали ликвидировать в Низкогородецке ферму, вокруг которой сосредоточены были главные заботы деревенского люда, угнали телят, коней. Народ сразу же оказался не у дел. Кое-кто потянулся из деревни в поисках работы. Но вот вывезли товары из магазина, магазин закрыли. Чтобы сделать небольшую покупку, надо ехать за семь километров, часто не наездишься, но это было пол беды. А вот в 1975 году прикрыли начальную школу - тут уж хоть криком кричи. Куда и как отправить семилетнего ребенка учиться? В незнакомое село, к незнакомым людям, на целую неделю! Разве выдержит ребенок без материнской ласки, внимания, без общения с родными людьми семь дней? Нет! Вот тогда и потянулись многодетные семьи туда, где есть школы. Не о себе думали – о детях. Вот, оказывается, как легко свести деревню с лица земли. Достаточно
оставить людей без дела и прикрыть школу – деревня сама покатится под откос.
«Разоренная деревня – птицы песен не поют.
Разоренная деревня – хлебы больше не пекут.
Разоренная деревня – бугорками хаты в ряд.
Ох, деревня, ох, деревня, кто же в этом виноват?»

Это был удар для сельского труженика. Пенсионеры остались в деревне, как будто решали, что делать и как поступить. Супруги Горнак, Дядечкины лет восемь «сторожили» место бывшей деревни Аржаво, родную поскотину, боясь оставить ее. 1983 год стал последним годом существования на земле маленького населенного пункта Низко-Городецк. Разъехался, разлетелся по белу свету деревенский люд, побросав свои дома, огороды - все, что годами наживалось, бросив свою маленькую родину, землю предков. Но не отпустила деревня своих детей. Душа каждого жившего в ней сельчанина рвалась и рвалась на место своего жительства, сны о родине не давали покоя.
И вот через одиннадцать лет 18 июня 1994 года собрались все с детьми и внуками на встречу. Ехали из городов, деревень и сел Красноярского края и Иркутской области, чтобы поклониться родному пепелищу, могилам предков, которые вкопали первый столб, создавая селение. Потомки на первой встрече установили Камень памяти с датой рождения деревни и ее исчезновения. К подножию Камня ложили и старые и молодые гости встречи живые цветы. Значит, память жива! На этой встрече было решено встречаться один раз в пять лет. Вот и едут бывшие жители в назначенный день, чтобы увидеться с односельчанами, поговорить, вспомнить прошлое, такое дорогое и приятное, отдохнуть душой и телом на лоне родимой природы. И в эти часы хочется петь на всю округу:
«В этой деревне огни не погашены,
Ты мне тоску не пророчь!..»
А потомок семьи Курчевых, что жили на хуторе, рядом с нашей деревней, - Сергей, профессиональный журналист, посетив нашу родину, написал стихотворение «Зов деревни», которое я помещаю в книгу.
«Палящее солнце и тишь – благодать
В той самой деревне, где жили когда–то.
И все же, и все же того не понять,
Что нет уже больше родительской хаты.
Соседские избы – один лишь мираж.
И крик петуха не разбудит хозяев.
И озеро было. Знакомый всем пляж
Ребячьего визга и смеха не знает.
Лишь остов конюшни, да прах пустырей.
За что же ей выпала доля такая?
Ну что же, сестренка, давай уж налей!
Хлебнем напоследок, родню вспоминая.
Мой прадед когда–то здесь хутор имел.
Давай посидим на твоем пепелище.
А вот кузнеца был когда-то надел,
И здесь был когда–то немалый домище.
Родная деревня, ты жить бы могла,
Как многие сестры твои по России!
Но нет, ты не держишь обиды и зла,
Любить продолжаешь заблудшего сына.
А как бы хотелось вернуться к тебе!
Проснуться однажды, как в детстве счастливым,
В натопленной мамой в родной мне избе,
Помчаться к знакомым заплаканным ивам.
Послушать, как раньше, утро в лесу,
Пройтись бы по дедовской милой заимке,
Прутком отгонять то шмеля, то осу
И кланяться каждой, ну каждой былинке!
И хочется плакать громко, навзрыд
От счастья того, что утратил когда–то.
Пустой без тебя я, изгой, инвалид,
Гуляка, предавший родные пенаты».

А природа, окружающая деревню, действительно просто замечательна. Хороша она в любое время года. Весной, когда просыпается все живое вокруг, воздух свежий, ядреный, дыши – не надышишься. И все потому, что деревня стояла в веночке хвойных, березовых деревьев и черемухи. Мы с детства видели, как на деревьях распускались листочки, а под деревьями зацветали подснежники и медуницы, позднее – огоньки и ромашки. Ах, сестрички – ромашки! На них мы гадали, отрывая по лепестку. «Любит, не любит, любит, не любит». Было их много, на каждой самой маленькой полянке радовали глаз прохожего. В палисадниках хозяев росли черемуха, рябина, бузина, тополя и даже у Семена Емельяновича росла пихта. С высоты, если посмотреть на деревню, то показалось бы, что она расположилась в самом сердце зеленой тайги. Тайга делилась с жителями всеми своими запасами: лекарственными травами, орехами, ягодой, дровами.
Я помню, как весной колхозники семьями выезжали или выходили на заготовку дров. Пилили ручной пилой, тут же кололи, складывали и убирали за собой мусор. Работа нелегкая, но свежесть весеннего леса придавала силы лесорубам, и дело спорилось.
Просыпались от зимнего сна разные букашки, муравьи, радостно на ветках суетились птицы. Прилетали первые вестники певцы–скворцы и ребятишки устанавливали скворечники на своих подворьях, соревнуясь, у кого больше.
А как замечательно в деревне летом! Яркое солнце ласково греет, легкий ветерок, пробежавшись по верхушкам деревьев, опускается ниже и нежно обдувает все живое. Летом даже самый сильный дождик был в радость. Всегда теплый он давал живительную силу растениям, а ребятишкам - возможность побегать по лужам босиком. Хотя босиком летом ходили не только дети, но и взрослые, Раньше и лето–то было особенным. Теплое днем и ночью, оно позволяло ребятишкам спать на сеновале. Пьянящий запах сена, и ночной прохладный воздух дарили здоровый сон отдыхающим. Утро пробуждало спящих мычанием коровы, криком петуха, резким ударом пастуха кнутом. Бодрость и здоровье, радость и сила на весь день селились в теле и в душе. Природа помогала детям и взрослым. Каждодневный изнурительный труд, если проходит на лоне природы, приобретает оттенок отдыха, прогулки, наконец, праздника. Чем не праздник метание сена в стога? А жатва хлебов?!
Осенью природа меняется. Деревья украшают свой зеленый наряд красками разных оттенков и цветов. Ярко красные, желтые, бордовые, они вызывают радость. И деревня на солнышке преображается. То она отливает золотом, то сверкает янтарем. Но в один из осенних дней вдруг в небе прокричали свое: «Курлы, курлы!» - и острым клином в небе над деревней пролетели на юг журавли, прощаясь с сибирским краем до следующего года. За ними скоро полетят утки, последними покинут этот гостеприимный край гуси, оглашая своим криком пространство, сообщая, что скоро зима. Я люблю осень за ее красоту, богатство, хлопоты.
Зимой казалось, что природа спит, а с ней и деревня. Но это только первые впечатления. Входишь или въезжаешь в деревню, как в сказку. Вокруг деревья в серебре, нарядились в богатые одежды, пушистые воротники и оборки, и стоят горделиво. Дома под слоем снега, как под белым покрывалом, кругом пуховая перина и только дорожка со слегка примятым снежком зовет за собой. Прислушаешься и поймешь, что природа живет. «Тр - р - р- р- р- р!..», - затрещало сбоку. Это выбивает барабанную дробь дятел, рассыпая ее по всей округе. Ему вторит другой. По дороге побежали красногрудые снегири. Быть большому морозу, коль эта птица прилетела к жилью. Негромкое попискивание заставляет обратить внимание, и мы видим желто–серых птичек, перепрыгивающих с дерева на дерево. Это синички–вострушки ищут себе корм. Тут же недалеко и серые комочки – воробушки. Их много и если затеют свой разговор: «Чирик, чирик, чирик», - то он далеко будет слышен в морозном воздухе. Где-то во дворе замычала корова, залаяла собака, на заборе затрещала сорока. Живет деревня, живет природа. Живут в ладу друг с другом. Бывали случаи, что в деревню заглядывали волки. Наверное, голод и холод толкал их на такие посещения. Много тогда они порезали овец у хозяев, но сами не попались охотникам в руки. В жизни всякое случалось и случается. Но любить надо природу и она ответит добром. К.Паустовский сказал: «Любовь к родной стране невозможна без любви к ее природе».
Она и сегодня, через много лет, манит к себе. Хотя за эти долгие годы многое изменилось. Дорога в Низко-Городецк проходит по тем же самым местам, что и 20–30 лет назад. Поле, лесок, снова поле, болото, поле… и вот уже «видится» родное, до боли знакомое… Вот только места, по которым проходит дорога, выглядят совсем не так, как раньше. Лес редкий, сухой, очень много поваленных и повалившихся деревьев, местами и совсем их нет: спилены и увезены. Валяются лишь верхушки, ветки и стоят крепкие пни, как укор человеческой совести. Что же ты наделал, человек? Загубил дерево, за собой не подчистил, не подобрал, оставил сгнивать отходы лесозаготовок. Ты лишил себя и своих потомков ягод, грибов, возможности послушать пение птиц.
А поля? Что стало с полями? Раньше на них колосились зерновые. Под ветром волнами ходила пшеничка, рожь, ячмень… и так было радостно! А теперь?! Дорога заросла травой–муравой, как будто по ней никто не ходит и не ездит. Поля заросли бурьяном: никто их не пашет и ничто на них не сеется. В акционерном обществе «Сибирь», кому принадлежат эти поля, не достаточно техники и нет горючего для обработки полей. Вот такие тут дела. А раньше крестьянин успевал все и везде, и уж ни за что не позволил бы зарасти полю. Берегли каждый клочок земли, засевали, обрабатывали, еще и новые распахивали, и знали цену каждому метру пашни. Глядя на такой ландшафт, хочется плакать от обиды за своих отцов и дедов. Разве о таком мечтали первые жители и их дети?
На месте бывшей деревни - тишина и пустота. Ни одного дома, лишь кое-где покосившийся столбик забора, наклонившаяся до земли гнилая, поросшая мохом крыша стайки или навеса. Молодой осинник и небольшие сосенки выросли на бывших подворьях, на бывших улочках красуются стройные березки и пушистые елочки. Никого и ничего.
А в день встречи то там, то тут слышатся голоса детей и взрослых, музыка наполняет округу, возвращается жизнь в деревню. А еще, кажется, что рядом те, кто строил эту деревню- они наблюдают за нами, радуются и огорчаются. «Как вы могли бросить свою родину? Как допустили, что заросли поля, а лес спилен? Последнее пристанище жителей – кладбище и то сумели оголить и засорить! Почему не сберегли деревню?» Что мы можем ответить своим потомкам, своим дедам и прадедам, если бы и в правду они спросили нас? Как бы мы не оправдывались, им нас не понять, а нам не оправдаться перед ними. Другие они были, наши предки, чистые, добрые, бедные, но очень богатые душевно, чего нет у сегодняшнего поколения россиян. Жизнь идет, никого не щадя и не останавливаясь.
Нет в живых лучших механизаторов деревни Дядечкина Иосифа Никифоровича, Горнак Алексея Ефимовича, Погорельского Тимофея Николаевича, Кувеко Петра Михайловича. Ушли в мир иной ветераны Великой Отечественной войны: Петрович Владимир Романович, Петрович Степан Петрович, Дядечкин Алексей Никифорович, Дядечкин Павел Моисеевич, Дядечкин Андрей Никифорович, Защепко Иван Герасимович, Хиревич Даниил Федорович, Дядечкин Семен Федорович, Дядечкин Семен Емельянович и многие другие земляки – солдаты- покинули нас все вдовы и славные труженики тыла.
Почти ничего не знали мы о них. Родственники не рассказывали нам о подвигах сельчан, да и сами они не хвастались ни наградами, ни ранами. Никто не говорил нам, детям послевоенной поры, о том, что Алексей Никифорович, будучи связистом на фронте, ценою своей жизни поддерживал связь между ротами, за что был награжден Орденом Красной Звезды, что Владимир Романович совершил 18 прыжков с парашютом в тыл врага и дрался за Днепр, что житель Белоруссии Степан Петрович служил в 52 стрелковой дивизии, прошел четырехлетний путь солдата и израненный в 1944 годы приехал в Низко-Городецк, что Защепко Иван Герасимович – рядовой действующей армии геройски сражался и в одном из боев был тяжело ранен, в результате чего потерял левую руку, а Труханенко Петр Павлович на фронте «оставил» ногу. Бывшие воины, защитники Отечества, славные труженики тыла жили тихо, работали на полях и фермах, как все зарабатывали свои трудодни. И только через много лет мы узнали, кем были наши земляки. Мы жили рядом с героями, а видели в них простых колхозников. В июне 2004 года, в очередную встречу на родной земле мы собравшиеся отдали дань уважения своим землякам – солдатам второй мировой, установив ПАМЯТНИК. Лучше поздно, чем никогда.
Однако наши предки достойны гораздо большего. Ведь все то, что они делали, было ради будущего их детей, то есть нас - их потомков, ради богатства и благополучия страны, ради мира на Земле. И пусть воспоминания, собранные в одну книгу, станут подтверждением этому. А регулярные встречи земляков, ставшие доброй традицией, хоть на день возобновляют жизнь деревни. И от этого так радостно становится на душе! Не забыли, помнят и чтут свою маленькую родину мои земляки.
Население деревни было интернациональным. Основу, конечно, составляли белорусы. Перед второй мировой в деревне жили поляки, во время войны – немцы с Поволжья. Василий Андреевич вспоминает, что это были семьи по фамилии Модэр, Вагнер, Гесс, были немцы из Прибалтики и литовцы. Баба Ганна говорила, что литовцы привезли семена картошки «литовка», которая давала неплохие урожаи. Семьи Вагнер и Гесс жили долго в деревне и уехали из нее в шестидесятые годы.
Виктор Гесс учился в семилетней Новоуспенской школе на «отлично», а потом получил специальность механизатора и работал хорошо на полях колхоза. Его имя лучшего комбайнера гремело на весь район. Виктор женился в деревне и вместе с молодой женой уехал.
Немка Антонина Милованова и эстонец Эдуард Ойнец работали в начальной школе, литовец Странгулист - в колхозе. Его, молодого парня, не имеющего теплой одежды, рукавиц и валенок, председатель колхоза Дядечкин П.М. посылал возить лес, на что он ответил отказом. И, может быть, этот случай вспоминался ему не раз на родине, куда он вернулся после окончания срока ссылки, и не приятно отзывался в душе. А вообще–то ссыльные все работали в колхозе добросовестно. Большинство семей уехали из деревни сразу после войны, некоторые на жительство в Западную Германию. В шестидесятые годы в Низко-Городецк приехали семьи марийцев и чувашей. Им колхоз помог пиломатериалом, и они построили себе хорошие дома, в которых жили до семидесятого года, а потом тоже уехали кто куда. Ехали чуваши и марийцы в Сибирь за работой, которой не было на их родине, как не хватало и хлеба. У нас они нашли все. Дети учились в школе местной, а потом, перейдя в старшие классы, в Новоуспенской.
Жили местные колхозники с прибывшими дружно, без скандалов и ругани, уважительно откликались на просьбы, помогали друг другу. Но не прижились в деревне надолго ни Тетерины, ни Радиковы. Через несколько лет уехали семьями куда-то также быстро, как и приехали.
В 1983 году перестала существовать и сама деревня. Все жители покинули свои насиженные годами места. Кто–то продал свой дом и уехал за пределы Абанского района, кто-то перевез в другой населенный пункт и там придал ему первоначальный вид. Девять домов перевезено в Ново-Успенку из Низко-Городецка. Один приспособлен под столярку, другой – под детский сад, а остальные - под жилые дома.
Вот так через сто лет закончилась история жизни маленького населенного пункта, что открыли братья Дядечкины, приехавшие из Могилевской губернии. А их дети, как птенцы, покинули свои гнезда и улетели на большие просторы великой Руси со звучной фамилией – Дядечкины. И живет эта фамилия в пятом поколении потомков.
Удивительно то, что несколько раз переплелись судьбы потомков Герасима, Фадея и Емельяна. Дочь Герасима Анна соединила свою жизнь с сыном Фадея Федосом, как я писала выше. Внучка Фадея, Дядечкина Василиса Федоровна вышла замуж за племянника Герасима, Дядечкина Федора Ивановича. Внук Герасима, Дядечкин Иосиф Никифорович взял в жены правнучку Фадея, Дядечкину Нину Михайловну. Правнук Герасима, Дядечкин Василий Андреевич женился на внучке Емельяна, Дядечкиной Любови Павловне. Правнучка Герасима, Дядечкина Наталья Алексеевна вышла замуж за правнука Фадея, Дядечкина Михаила Семёновича.
Живут семьи и с гордостью носят одну фамилию своих далеких предков. Но родина остается родиной и память о ней - дело святое. Помнят и любят её все, находясь даже на расстоянии тысячи километров. И при случае спешат на·встречу с памятью, с прошлым…
«И дорога меня позовет раным-рано,
Окаянные путы хочу разорвать.
В мыслях я нахожусь в тех краях постоянно,
Где своих земляков я хотела встречать».
А закончить свою книгу - историю я хочу словами Галины Пасько.
«Колос поднимается, отцветает жимолость.
На лице обветренном паутины дней.
Чем ты одержимая? Чем я одержимая?
И душа ответит: - Родиной своей».

В своей книге я использовала стихи поэтов: А. Дементьева, Н. Соловьевой, А. Поперечного, К. Рыбакова, Г. Георгиева, В. Бутенко, Н. Рубцова, К. Андреевой, Б. Терещенко, С. Григорьевой, Е. Долматовского, М. Исаковского, М. Матусовского.
Вот и всё. Перед тем, как поставить точку в своем повествовании, я хочу поблагодарить за помощь воспоминаниями, за фотографии своих земляков: Алексеенко Екатерину Григорьевну, Задорожную-Лаптиенко Тамару Васильевну, Лахмоткина Виктора Викторовича, Дядечкина Павла Павловича, Лобачеву-Зузенкову Галину Фёдоровну, Салину-Дядечкину Марию Михайловну, Дзяугис-Василевскую Тамару Терентьевну, Дядечкину Наталью Алексеевну, Дядечкину Нину Михайловну, Ващенко-Дядечкину Татьяну Фёдоровну, Клещенок-Костюкович Вассу Яковлевну, Ханаеву-Дядечкину Раису Семёновну, Жемарину-Tpyxaненко Любовь Петровну, Шукайло-Горнак Ольгу Алексеевну, Вишнер-Погорельскую Ольгу Ивановну, Кувеко-Курбацкую Нину Ивановну, Дядечкину-Метелица Анну Евдокимовну, Бобкову-Дядечкину Галину Николаевну, Иванюта-Горнак Нину Владимировну, Иванову-Горнак Зою Владимировну, а особенно, я выражаю глубокую благодарность Василию Андреевичу Дядечкину за то, что из своей памяти он постоянно «вытаскивал» интересные факты и события, произошедшие много лет назад в деревне. С ним я постоянно держала связь, уточняя то одни, то другие данные. Его знания жизни деревни не понаслышке, его стихи я использовала в своей книге. Уважаемые односельчане, без ваших воспоминаний история деревни была бы·не полной. Спасибо Вам! Неоценимый вклад сделал и Туринов Алексей Васильевич. Он не только помогал в работе над архивными документами, подбирал фотографии, но и постоянно продвигал издание книги. Туринов Андрей Алексеевич обработал весь фотографический материал и внёс в книгу. Соромля Ольга Владимировна подработала написанный мною текст. Низкий поклон работникам Абанского архива, Мешкиловой Марии Ивановне отдельно огромное спасибо! В любое время для меня были открыты фонды архивных материалов и документов. Спасибо всем!

Июнь, 2004 - август, 2006.