Сепсис

     «Сепсис – общее заражение организма болезнетворными микробами, попавшими в кровь... Заболевание может сопровождаться поражением отдельных органов (почки, сердце, лёгкие) и целых систем (суставов и др.)»
   Справочник практического врача.




   Это случилось лет 15 тому назад ещё в Союзе. Вдруг... Как всегда это слово «вдруг». Так, вот, вдруг у меня начались боли в низу живота, рези при мочеиспускании и высокая температура. Приглашённый уролог быстро поставил диагноз: простатит. Через неделю приёма антибиотика всё прошло, и я надолго забыл о случившемся.

    Прошло много лет. Мы уже в Израиле. Как-то незаметно я начал чаще ходить в туалет, но не придавал этому значение. И вдруг опять высокая температура и всё остальное. На этот раз после приёма антибиотика доктор назначил обследование. На приёме после обследования он весело спросил:
   - Хочешь операцию делать или лечится лекарствами?
   - Лучше лекарствами, - неуверенно сказал я.
 - Лекарствами, так лекарствами, - быстро согласился доктор.
  Я принял курс назначенного лекарства. Уже потом выяснилось, что это профилактическое лекарство и его надо было принимать постоянно. Доктор не сказал мне этого, а, может быть, я его неправильно понял. Только через некоторое время у меня всё началось сначала, причём, всё намного сильнее. Я не стал ждать очереди к урологу и пришёл на приём к семейному врачу. Врач, не долго думая, назначил мне обычное жаропонижающее. А температура между тем всё подымалась. Я бегал в туалет чуть ли не каждые пять минут, но ничего не получалось. Меня начало лихорадить.
 - Что-то не нравится мне всё это, - сказал я жене. – Давай поедем в больницу на всякий случай.

  В больнице вокруг меня засуетились, сразу ввели катетер, и тёплая жидкость вместе с болью потекла из меня. Меня всё лихорадило, зубы стучали, и я не мог их унять. И вдруг всё утихло. Я потерял сознание. Мне снилось, что я в другой палате. Вокруг много кроватей, незнакомые сёстры. Сознание начало возвращаться. Оказывается, мне всё это не снилось, и я уже находился в реанимационной. Надо мной тикал какой-то прибор, от меня к нему тянулись провода, к носу подведены трубочки с кислородом. Я попытался приподняться, но подбежавшие сёстры уложили меня. Увидев, что я прихожу в себя, жена кинулась ко мне, начала осыпать моё лицо поцелуями и повторять как в бреду одну фразу:
  - Я тебя люблю... я тебя люблю... я тебя люблю...

   Прошло несколько тяжёлых дней. Несколько раз меня возили на рентген. Боялись, что инфекция распространится на другие органы. В один из дней пришёл врач, который мне делал обследование. Оказывается, он работал в этой же больнице. Был он возбуждён и набросился на меня с упрёками:
   - Почему ты самовольно отменил лекарства, которые я тебе назначил? Ты думаешь, что ты «мумхэ»? Ты   «мумхуй»! («мумхэ» - на иврите «специалист», врач немного понимал по-русски, особенно в части нецензурных слов).
Я молчал. Когда он ушёл, я спросил жену:
  - Какой мне поставили диагноз?
Жена, спотыкаясь, прочитала на табличке:
  - Сепсис.
Мне стало понятно, почему врач был так раздражён. Кстати, о враче. Он оказался хорошим хирургом, таким я себе и представлял хирурга: средних лет, сильный физически, решительный, смелый.

   Прошло ещё несколько дней. Благодаря интенсивному лечению температура нехотя начала снижаться. Меня перевели в обычную палату. Слева лежал старик. Его собирались выписывать без операции.
  - Почему вам не делали операцию? – поинтересовался я.
 - Я отказался. У меня товарищ умер от такой операции. Ему не могли остановить кровотечение. Мне 86 лет. Сколько мне осталось, я проживу с катетером. Куда мне ходить? В садик посидеть на скамейке?
Вскоре пришла за ним сиделка-филиппинка. Он её называл «мама», а она его – «папа». Собирая вещи, они переговаривались вполголоса. До меня донеслось: «Какая у тебя круглая попа!» и в ответ сердитое: «У меня нет попы! У меня вообще нет попы!»

  Справа лежал мужчина средних лет. Он был уже после операции. Он всё переживал, как у него будет с женой. На следующий день ему сняли катетер и велели пойти в туалет.
  - Ну, как струя? – спросил я его по возвращении. Дело в том, что мой врач слово «струя» говорил по-русски, и я пародировал его.
  - Ударил в стену, как из брандспойта! – похвастался он.

  Ещё через несколько дней выписали и меня пока с катетером, чтобы я перед операцией  немного окреп. 
   Через две недели я приехал в больницу и в тот же день меня повезли на операцию. Операционный стол оказался совсем не таким, как я видел в фильмах. Это был узкий низкий жёсткий топчан. Судя по всему, хирург работал сидя. На уровне рук откинули две подставки, к которым пристегнули руки. К одной подвели трубку с лекарствами, к другой датчик, от которого тянулись провода к прибору. Перед этим анестезиолог сделал мне укол в позвоночник. Ноги начали теплеть и терять чувствительность. Вошёл мой врач.
 - Ты сейчас похож на Иисуса Христа, - пошутил он и, обращаясь уже к сестре, властным голосом сказал: - Уберите всё. И это тоже.
Надо мной висел хирургический светильник. Я видел в кино, как больной наблюдал за операцией в отражении на светильнике. Здесь же ничего не было видно, хотя светильник был блестящий. Мало того, не было видно ни блеска, ни ламп. Как это было сделано, не совсем понятно. Ничего, не видя и не чувствуя, мне стало скучно, и я задремал. Сквозь дремоту я чувствовал, будто от живота отклеивают липкую ленту. Это всё, что я чувствовал.

Проснулся я уже в просторной и прохладной палате. Я лежал на кровате-каталке. Ко мне всё ещё был подключён прибор, который тревожно тикал.
 - Когда меня вернут в мою палату? - спросил я проходившую сестру.
 - Часа через два.
«Жена всё это время будет ждать в тревоге», - подумал я. «Хотя, ей, наверное, уже сообщили, что операция закончилась». Так, размышляя о том о сём, я то дремал, то просыпался. Уже под вечер меня вернули в мою палату.

  На следующее утро я проснулся оттого, что сестра меня обтирала  тёплой влажной губкой. Начала с лица и затем всё тело. Потом переодела во всё свежее и поменяла простыни. Причём делала всё сама, ловко поворачивая и приподымая меня. Я поймал себя на мысли, что совсем не стесняюсь молодой сестры, хотя по природе я очень стеснительный. Не было у меня и страха перед операцией. Я вспомнил слова академика Амосова, что чувства умирают первыми. Неужели мне было так плохо? Или просто действовали лекарства, которыми меня пичкали?

  Потянулись дни выздоровления. Сначала поднялась температура и по прозрачной трубочке катетера текла кровавая жидкость. Потом жидкость посветлела и приняла цвет нормальной мочи. Температура также упала. Не обошлось и без курьёзов. Я обратил внимание, что поверх катетера сочится густая светлая жидкость.
 - Это что, сперма? – наивно спросил я врача.
 - Нет, не сперма, - рассмеялся он.
Позже он, вероятно, рассказал о нашем разговоре врачам, так как на следующее утро во время осмотра профессор спросил меня, улыбаясь:
 - Ну, что, сперма ещё сочится?
 Вообще, врачи и сёстры относились ко мне почему-то с иронией.
 
  В один из дней я мылся под душем и вдруг почувствовал острую боль в большом пальце правой ноги. Наклонившись, я увидел, что наступил на пчелу. Она не подавала признаков жизни. Вероятно, я её придушил. Дежурный врач удалил жало и на этом всё закончилось. Удивительное дело, за всю жизнь меня ни разу не жалила пчела. Хотя в детстве мы жили в сельской местности, и я даже брал пчёл руками. А здесь в больнице в душевой в, можно сказать, старости... Удивительно!

  Вот, собственно, и всё. Через несколько дней меня выписали.
  Позже я узнал, что в прошлой жизни сепсис нередко кончался летально. И операция на простате приводила к тому же. Оказывается, в районе простаты проходит много кровеносных сосудов, поэтому кровотечение иногда не могут остановить. Я узнал, что муж моей двоюродной сестры умер после операции на простате. Умер также и знакомый врач. Вот тогда-то мне и стало страшно.