Лето

Лето.
Стою у её дома и страшусь войти внутрь.
Глаза чудовища наблюдают за мной окнами.
Звуки возни, смех и крики. Шелест сочных зелёных листьев.
Сейчас Европа нарезает круги вокруг Юпитера, а Юпитер вокруг Солнца, даже не догадываясь, что оно сгорает.
Исходит дымом спичка в стеклянной пепельнице. Я помню, как ребёнок произносил слово "пепельница" с ударением на второе «е», и как я смеялся...
Пепельница стоит на полу – она из толстого стекла, с острыми краями, добротная и увесистая. «Такой вещью можно проломить череп», - думаю я, усевшись на ковёр в гостиной. Рядом со мной лежит пьяная девочка.
«С неё уже хватит»
Я вляпываюсь в лужу коньяка. Это плохой коньяк, от него эту шаболду скоро начнёт выворачивать наизнанку.
В комнате мирно шипит телевизор. Антенна болтается на собственном проводе. Кроме телевизора здесь ещё трое: двое сидят по-турецки, а номер три теперь катается по полу и радостно пищит, напившись сладкой отравы.
Она напоминает мне куклу на верёвочках, у которой умирает кукловод. Лежащую куклу с непослушными конечностями, которые прикреплены к бесполому телу четырнадцатилетней девочки.
Всё вокруг очень похоже на сон. Сон, который пытаешься вспомнить, проснувшись в тёмной комнате наедине со страхом. Он продирается, словно сквозь вату, размытый и далёкий.
Но ты знаешь…
Ты помнишь, как сквозь окна текла ночь, и как ты играл на пианино. И безумные танцы во мраке, и нечто похожее на любовь, которое затаилось в уголке и тихо сопело. Ты помнишь тепло человеческого тела, которое прижал к своему и нервно ощупывал сухими губами.
А ведь когда-то эту комнату заливало желтое летнее солнце. Мы выползали из пещеры и глоток за глотком выпивали его вместе с алкоголем. Вдох за вдохом мы поглощали его вместе с никотином. Под давлением Земной атмосферы я становился Вселенной, и Солнце сгорало во мне.

Больше нет.