Глава 3 Бухта Славянка

            Нас наконец-то отправили, не помню, кто сопровождал, такое впечатление,  что мы самостоятельно передвигались по железной дороге, как банда махновцев, и наконец, каким-то образом вновь оказались в Славянке. 
         Учебка закончилась, и вот мы через 7 месяцев прибыли снова в Славянку, в ту же казарму, а она буквально та же, как мы её оставили семь месяцев назад. Удивительно, будто время здесь остановилось без нас. Меня это чувство преследовало всю жизнь, какое-то неприятное, жутковатое чувство, и потому я старался никогда не возвращаться на прежние места.

          Я уже писал, как нас построили в три шеренги и назначили командиров по ранжиру: старшина 1-й роты, за ним 2-й, 3-й, и тд, я был шестым, далее замкомвзвода и командиры отделений, таким образом, была уже обозначена структура  батальонов, хотя личного состава не было. Одни командиры, не было наводчиков, механиков-водителей, заряжающих, и уж конечно не было никакой техники, только в оружейной комнате хранились по одному автомату Калашникова на экипаж и пистолету ТТ на каждого. Появилось, правда, три офицера танковых войск,  два старшие лейтенанты, и один капитан, они впоследствии должны были стать ротными. Их, видимо тоже сорвали по тревоге, так как были  в форме сухопутных войск и с нерешёнными социальными вопросами: семья, жена, дети, жильё и тп. Вот эти вопросы они и пытались решать, а мы пока обзаводились хозяйством на будущие роты и взвода, по необходимости, где то работали. Вот не помню точно, по-моему, ещё до прибытия наводчиков и механиков, нас привлекли на прокладку секретного кабеля. Жили в тайге в палатке, строили кабельную линию гражданские, мы только участвовали в протяжке кабеля, то есть «круглое приходилось тащить» и укладывать в траншею.  Питались из походной кухни,  пересекались с гражданскими, в том числе и женского пола. Но нас быстро сменили.

                ПЕРВОЕ  ПОПОЛНЕНИЕ
     Первыми появились новобранцы в качестве будущих заряжающих. С ними мы проводили курс молодого бойца, учили присягу, учили русский язык. Так как все они были из Средней Азии: казахи, киргизы, узбеки, многие по-русски даже не говорили. У меня впоследствии был заряжающий казах Тизгимбаев Зинула Ракимбаевич (пишу, как помню), его предки после революции эмигрировали в северный Китай, так неофициально, отъехали и всё, но потом, в шестидесятые годы были репатриированы в зад, то есть в Советский Союз, в район Семипалатинска, тут же нашего Зинулу и призвали в Армию.  Это был герой известного анекдота о том, что «.. шайтан! – Шапка разговаривает!». Для них текст присяги  был абсолютной белибердой. Поэтому эти же призывники, более менее знающие русский, написали им текст присяги на их родном языке, который они заучивали, а потом переводили на русский. В процессе проверки знания текста на родном языке рядом ставил переводчика, вроде такого же казаха («по морде, не по паспорту»), но тот ни хрена не понимал, потому что оказывался киргизом.  Худо-бедно присягу приняли.   
         Только к началу второго года моей службы, летом 1968 года прибыли из учебок наводчики и механики-водители. Тоже все младшие сержанты, да забыл сказать, что почти всем старшинам к этому времени добавили по лычке, и мы вполне справлялись с личным составом.  Батальоны были укомплектованы личным составом. Где-то во Владивостоке на базе батальона плавающих танков, был создан штаб полка, и заканчивалось строительство казармы. У нас же так и оставались по одному офицеру на роту, всё ещё продолжавшие решать свои личные вопросы, и поэтому, подолгу отсутствующие.  Техники пока не было.
           Но вот из Владика прибыл комполка п-к Люзаков "впоследствии - батя " и ночью по тревоге личный состав двух батальонов убыл на большую землю для получения материальной части, то есть полного комплекта техники на два танковых батальона.  Остались только я, и ещё один человек, по одному на батальон, с вверенным имуществом. Я всё имущество, (форму одежды, а её было много, даже не пойму зачем, кое-что не одевалось до самого дембеля) упаковал в тумбочки, забил гвоздиком, и подписал пофамильно.  Ночью брякнули тревогу, пришла «зондеркоманда», погрузила мои тумбочки и кровати на  какие-то посудины типа катера, и пошли мы через море и залив. К рассвету прибыли на берег, где ждали КрАЗы, которыми доставили меня в какой-то лес, выгрузили там, и убыли.  Я поставил кровать у кучи имущества, постелил постель, сунул под подушку пистолет и уснул.
         
                ТУТ ВОЩЕ НАЧАЛОСЬ
     Проснулся потому, что спать больше не хотелось,  я уже выспался. Открыл глаза - не видать ни зги. Вспомнилось: «По мосту идет корова – не видать ни зги, чтоб она была здорова, выбили мозги». Такое ощущение  было и у меня.
      Это была не ночь, это был белый день, и туман такой густой и белый, что я решил: ещё сплю и во сне попадаю в другой, фантастический мир. Я лежал и ждал дальнейших чудес и превращений, и они произошли. Постепенно туман стал редеть, появился ветерок, я уже рассмотрел свою кучу имущества,  и она полностью вернула меня в реальность.
       А реальность была такова:  На другом краю склона, как зеркальное отражение, расположилась точно такая же куча имущества, и вокруг неё бродил такой же неприкаянный, как и я.  Это был второй (ну, то есть первый) танковый батальон.  Слева на пологом склоне сопки, который заканчивался небольшой поляной, стояли два грейдера. Было видно, что они уже проделали некоторую работу по выбору грунта на склоне в виде гигантских ступеней, примерно десяти метровой ширины, длинной метров в сто, а то и больше, то есть от края и до края склона. Внизу на поляне, совсем к лесу, был сооружен какой-то навес, будущая наша столовая – «кафе Ветерок», как мы её потом назовём. А кругом такой мелкосопочный рельеф - тайга, ну та уссурийская, где и дуб, и клён,  и пробковое дерево, и уссурийский тигр.
           Появились люди, военные, стройбат, привезли какие-то доски, столбы, завели грейдера,  стали работать. Время было уже послеобеденное, они видимо тоже пережидали туман, работали мало и вскоре исчезли.  Я ещё во время работы стройбатовцев пошёл на встречу со вторым (ну, то есть с первым)  батальоном.  Это был старшина  первой роты Миша Ульман, после учебки мы встречались редко и стали как бы немного чужими. Но Миша был земляк, он ещё до армии окончил речное училище в Красноярске, и уже чуть поработал рулевым – мотористом на Енисее. Это он стоял первым по росту во время распределения должностей. Мы поужинали сухим пайком, и вновь разошлись по своим кучам.
     Через день появились «наши», то есть личный состав батальонов. Они прибыли с Урала эшелоном, привезли танки и др. Началась наша трудовая деятельность по разгрузке, доставке танков и другой техники сюда, в тайгу своим ходом, подготовке здесь внизу, на полянке типа парка. Мне приходилось больше заниматься  бытовыми вопросами, то есть ставили палатки, кровати внутри них, тумбочки и тп.  Оборудовать оружейную комнату (тоже палатку, но побольше, это та, что на фото самая левая, опечатывал её своей печатью, у печати ставился часовой, или дневальный), каптёрку, туалеты, заниматься благоустройством.  Делалось всё на скорую руку, на авось, на глазок, на сопли, ещё на что то…, мы тогда ещё не знали, что в этих условиях нам придётся жить до следующего лета.
 
      А пока лето, осень, жилось весело. Кстати, осень в Приморье мне понравилась, и эта осень долго давала нам возможность утеплиться, и благоустроиться, а следующей осенью (1969 года) помнится, я, будучи уже дедушкой, даже загорал в первой декаде ноября, ну то есть это были ноябрьские праздники.  Но эта благостная осень 1968 года позволила командованию отчитаться за выполнение задач по формированию полка. Казарму вот-вот должны были сдать. (Но это вот-вот продлилась до мая следующего года).
           Наконец прибыли из училищ лейтенанты, и ими были укомплектованы все лейтенантские должности. Был назначен комбатом майор Спица, замполитом капитан Кобец, ротные Заяц, Рябец, и только в 5-ой ротным был ст. лейтенант с русской фамилией - Бешкарев.  Запомнились эти фамилии по такой присказке, прозвучавшей в эфире, во время одного из марш-бросков: «Заяц! Кобец! Я - Рябец, вижу Спицу, нам пи*дец!» - так шутили молодые лейтенанты, а может кто-то из нашего брата – срочника, неведомо.  В танковой роте, как минимум пятеро командиров танков – срочники, и пятеро офицеров управляющих стационарной танковой рацией. Кто из них? Травили анекдоты, отпускали подобные шуточки во время учений, а то и боевых операций (были и такие). Позже вроде стали их записывать и особо дерзких выявлять по голосу.
        Насчёт «боевых», время вообще было тревожное, тут и война во Вьетнаме с америкосами, где активно участвовали наши военные, а раз так то и в войсках на Родине была постоянная боевая готовность. Или вот, к примеру, в ночь с 20 на 21 августа 1968 года, мы, видимо, как и все, в связи с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию, были подняты по тревоге, и нас куда-то «погнали», то ли на побережье, то ли на  китайскую границу, окопались и ждали возможных эксцессов.
      Во время событий на острове Даманский: «В марте 1969 года, когда около 77 китайских военнослужащих переправились на Даманский и залегли на более высоком западном берегу острова». Дальнейшие события описаны и опубликованы, конфликт был серьёзный, даже были разговоры о необходимости применения атомного оружия.  Мы находились в центре событий, понятно, что все были подняты по тревоге, выдвинулись на китайскую границу, там окопались и примерно в течение месяца, а то и больше, находились на этих позициях. Я со своим танком конкретно, прямо на кладбище, удобно: никуда не надо перевозить, если что. Плохо было, что всё время шли дожди, а за водкой приходилось ездить аж в город Артём. А так, было весело: Вовка Ремезков, наш массовик затейник, поймал полоза и водил его на поводке, даже в штаб полка, где так напугал майора связи, что тот некоторое время сильно заикался, с трудом выговаривая лишь одно слово – дисбат. На ночь Вовка привязывал полоза к дереву пастись, но однажды тот сбежал.
            Вовку от дисбата мы отстояли, такой ценный кадр был нужен самим. Потом, когда мы стали уже дедушками, и батальон уходил в наряд, то нас отправляли куда-нибудь с глаз, на склад «перебирать печенье», мы брали с собой Ремезкова.  Ну и раз уж мы заговорили о «печенье», то расскажу и о пирожках. Так находясь уже в состоянии дедушек на складах, а те в свою очередь находились на расстоянии полутора километров от нашей столовой, на окраине города (остановка транспорта – 6-й километр), мы с Саней Сухоставцевым (старшина 5-й роты) заленились идти на обед, а решили перекусить пирожками, что продавались неподалёку. Денег было вволю, мы тогда получали в совокупности (за звание, за должность, за классность и тп) в месяц по 37 рублей, в 10 раз больше, чем рядовые. Куда их девать? Водку пить не хотелось, было жарко, и тащиться по этой жаре три километра, чтобы перекусить? – Не фонтан!
        Пирожки стоили копеек 5 – «тошнотики», они были ещё горячие и потому вкусные, взяли 50 штук, чтоб больше не бегать, и запить - три литра молока вместе с банкой, которую обещали вернуть,  но не вернули. Расположились в высокой траве, скушали пирожки все до одного, запили тремя литрами молока и отрубились на солнцепёке.  Нас нашли ребята вечером, когда надо было идти в часть, решив, что мы «нажрались», обшарили близлежащую территорию и нашли, но разбудить долго не удавалось, такой кайф, рекомендую. Проспали наверно часов шесть, и ни какого похмелья. Вот так возникла поговорка: «солдат спит, а служба идёт».
        Продолжение:    http://www.proza.ru/2016/11/26/1019