Сосед дядя Федя о войне

               

Восьмидесятые годы я прожил в Запорожской области в районном центре Весёлое. Работал на стройке и сам все время строился. Выписанный на работе стройматериал я продавал по дешёвке, а себе завозил ворованное. Так делали все, кто работал на транспорте. Соседи со мной дружили. Ведь я в любое время за спасибо мог привезти уголок, трубу, пару досок, мешок цемента. Если заказ был, посолидней, чем одна труба или пару досок, тут уже дело магарычевое. Ведь там, где я это беру тоже люди и им приятно, когда за увезенное им привозишь выпивку и закуску.
Со мной по соседству жил дядя Федя. Он был ровесник моему отцу, и тоже фронтовик.
Отец был призван из Красноярского края в 43м в артиллерийскую учебку, потом на фронт.
Дядя Федя местный. После отступления немцев тоже был призван в пехоту и отправлен на фронт на передовую. Он был дважды ранен и имел медаль за боевые заслуги и еще какие-то награды.
Дядя Федя был мужик неплохой. Хотя работал бухгалтером в банке, оставался крестьянином.
У него, как и у всех на Украине был большой огород, который он всегда содержал в порядке. В хозяйстве он держал корову, три – четыре поросенка и много уток и кур.
По мелочам я ему никогда не отказывал. Мне, что жалко по его просьбе пару десятков кирпича привезти, пару досок или шиферину.  Если надо было ему что-то привезти, без проблем, трактор у меня в руках. Когда надо было резать поросенка, он их выращивал кил на 200, он звал меня  и мне в помощники другого соседа, моего друга Славика.
Такие события, или тогда когда я ему помогал на тракторе по крупному, всегда заканчивались хорошим застольем. Его жена, тетя Шура тоже была хорошей женщиной. Она накрывала стол.
Стол у них всегда был обильно домашний. Сыр, сметана, мясо и обязательно копченый окорок и конечно украинский самогон. Окорок дядя Федя коптил отлично. Он и меня этому научил. У нас дома окорок не коптили, а вялили. А теперь и у меня всегда были копченые окорока. Ведь я тоже старался не отстать от дяди Феди и держал по 3-4 поросенка. Кормить было чем. Ведь вокруг необъятные поля, и недалеко комбикормовый завод.
Дядя Федя пил мало, но как собеседник был отличный. Он много всякого рассказывал. Но особенно мне нравилось слушать о войне, ведь этот человек по окопам на передовой не мало вшей покормил.

Рассказывая, он смеялся: - Пацаном был, а нас старики жалели, если бы не жалели точно бы погиб.
- На фронте не постоянно воюют. Передовая, окопы, ну и что там своя жизнь, свои порядки, свои законы. Это по телевизору да в кино ура да в атаку, впереди комбат майор с автоматом. А мы там этих майоров в глаза не видели.
- Как? - удивился я, ведь в армии я своего комбата почти каждый день видел.
- Да вот так. Передовая это первая линия наших окопов.
Там дальше впереди такая же линия немецких окопов, то есть их передовая.
И если нет приказа ни у них, ни у нас, все просто  и обыденно как в армии. И штаб наш находится сзади еще дальше, чем немцы. Бывает, что кто-то пальнет с дуру, но к этому привыкаешь.
А как же начальство? 
 -Самое большое начальство на передовой это младший лейтенант. 
 - А остальные?
- Остальные, - дядя Федя улыбается: - Был такой случай. Лето тепло тишина, боев уже давно не было, так, рванет где-нибудь раза два за сутки. Мы к этому привыкли, и если рядом, то еще подумаем прятаться или нет, а если в стороне, то внимания не обращаем. Занимаемся кто чем.
И вот к нам с нашей стороны мотоцикл с коляской едет. Нам, что, едет, да и пусть едет. Подъезжает на мотоцикле майор. Заглушил двигатель и к нам. Рядом сержант, который все-таки умудрился к нему подбежать.   
Майор руками машет, орет. Отошли они от мотоцикла в нашу сторону метров двадцать, а в это время за их спиной, метрах в трехстах снаряд разорвался. Шальной откуда-то залетел. Наш сержант как сержант ему пофиг, мало их тут рвется. А майор упал, в землю вжался, голову руками накрыл, потом очухался, подскочил и к мотоциклу. Подбежал, завел и только пыль.
Один солдат спрашивает сержанта: - Гриш, что ему надо было?
- Да хрен его знает, ты думаешь, я что-то понял.
Больше мы этого майора не видели.
Как-то в его рассказе я услышал про обмотки. Я даже не понял ведь это 44й год. Мой отец в артиллерии служил, а это как ни как элита, от него я про обмотки не слышал, там сапоги.
Дядя Федя опять смеется: - Да, Санек сапоги восемь раз вокруг ноги, пока научишься наматывать, чтоб не разматывались. Нас ведь тоже не сразу на фронт, сначала строем ходить, ползать, стрелять, гранаты бросать, а потом уже вперед.
Вот взвод построят: - На пра-а-во, шагом марш. Обмотку не затянул как надо, размотается, а ты в строю, а сзади такой же ахломон на размотанный конец специально наступит. Падаешь и еще кого-то зацепишь. Результат, наряд в не очереди.
Я спрашивал про телефоны и связь.
- Какая связь, какие телефоны. У нас сей час попробуй в соседнее село дозвониться. У немцев конечно насчет этого лучше было. Не помню, чтоб немцы свои позиции бомбили.
Я удивляюсь: - неужели у нас такое было?
- Ну. у нас как у нас. Ты вот сам на тракторе стройматериалы возишь. Что ни разу не было, чтоб ты привез ни то, что надо и не туда куда надо.
Смеюсь: - Да часто и густо.
Вот видишь, это сей час и в мирное время. А это война, сегодня ты здесь стоишь, а завтра неизвестно где, либо вперед километров на десять, либо назад, либо в сторону. В общем, когда авиация летит, то прячемся кто куда, без разницы ихняя или наша.  Ему оттуда сверху может не понять где кто, высоко далеко все одинаковые. Наша может раздолбать еще покруче чем ихняя.
- Что серьезно?
- Серьезней не бывает. Особенно если ночью. В кино показывают «Ночные ведьмы». Действительно ведьмы мать их. В кино показывают как они немцев с выключенными моторами на бреющем полете. А тут они к нам ночью прилетели, бомбы сбросили и назад  в тыл. Шороху конечно навели. Убитых много было.
- И чем закончилось?
- Да как обычно. Летчики отчитались, что боевое задание выполнили и разбомбили немецкие позиции, а это списали на артобстрел противника или еще куда. Кто там будет разбираться. Не скажут же себе полковники, что они дебилы.
Больше всего дядя Федя любил рассказывать про Австрию. Он был настоящим крестьянином и впервые там увидел настоящие крестьянские угодья.
Там на фронте бывало такое, что мы не знали кто мы, что мы и где мы. Со стороны посмотреть,
Это, что-то с чем-то, шпана и партизанщина. Одеты, кто в чем, кто в шинели, кто в фуфайке, кто вообще не понятно в чем, кто в галифе, кто в штанах, на головах у кого пилотка, у кого фуражка, кто в шапке, обуты так же.
- А снабжение, обмундирование, -  встреваю я.
- Он опять смеется: - Какое снабжение, какое обмундирование. Ты даже представить себе не можешь, это тебе ни в кино, это война.
Идем мы, таким как бы строем, а впереди хутор. А жрать охота. Мы эту кухню уже забыли, когда видели. Вот мы вроде как рассредоточились и бегом, ведь там обычно никого, а жратвы валом , если конечно нас другие такие же не опередили. Мы уже как знающие в первую очередь на чердак. Там у них всегда колбасы и окорока копчёные.
Хозяев – крестьян здесь называли бауэры. Они уходили всей семьей и то, что не могло передвигаться само и уноситься, оставлялось.
Усадьбы у них прекрасные. Дома большие железом крытые, комнаты светлые чистенько везде и все такое красивое. Подворье аккуратное тоже чистота, конюшня, сараи, кладовки, погреб. Я как сельский пацан просто налюбоваться не мог. Аж не верилось, что крестьяне так живут.
Мы конечно сразу жратву искать на чердак и в погреб. Чего, чего, а еды у них всегда валом. Мы довольные, окорока, колбасы копченые, сало соленое, крупы, мука у них даже уже консервации были. Мы костры разводим, кто в курсе печку под навесом растапливает, а она железная на ножках. Наедимся вдоволь и отдыхать. В одном таком дворе мотоцикл стоял. Когда мы с другом наелись, решили покататься. Нам дуракам по 19 лет, а мы понятия не имеем, как и что, а кто старше и подавно.  Где и кто у нас в селе тогда мотоцикл имел?   
Слава Богу, если хоть видели. Лошадьми пахать это мы все умели. В общем, подошли мы с другом, проверили бензин. Это мы знали.  Бак почти полный. Друг сел за руль, я его толкаю, потом поменялись. Натолкались так, что в мыле, а покататься хочется. Это сей час, каждый пацаненок знает, что надо зажигание включить, что там свечи есть и катушка зажигания. А тогда, нам по 19, а мы ноль. Толкали, толкали, так и не завели, бросили.
Отдохнули мы здесь, под разжились и дальше в путь дорогу.
Попадались угодья, где уже побывали наши. Там было похуже, довольствовались тем, что осталось. Если бы не такие хозяйства мы бы наверно не выжили.

Это я слышал от рядового пехоты Федора Полякова, дважды раненного и имеющего боевые награды. Ранения были видны на лицо, а не извлеченные мелкие осколки чернели подкожными пятнами по всему телу. Документы о его наградах, ранениях  и об участии в боях я видел и читал.
                Март 2015год. Санёк.
                ______________________________________