Из записных книжек. В вагоне

     - Ты вспомни, был такой в охране дебил с ушами…
     - А… такой двухметровый, с рожей младенца?
     - Ну да. Помнишь, как он подсел в очко играть с Шустрым и Пальцем, и автомат продул? А потом старался отыграться и просрал ещё четыре полных рожка.
     - Да, помню… мы его крепко тогда за яйца взяли… Он же потом мясом долг отдавал. Мы тогда даже жирком стали заплывать, на собачатинке…

     Сквозь стук колёс слова становились всё дальше и тише, и я крепко уснул.

     - Слышь, паря, ты чачу будешь? – меня тряс за плечо один из ночных голосов, - выпей, одна бутылка осталась, а нам уже хватит…
     В утреннем полусумраке плацкартного вагона в обе стороны прохода проталкивались люди, мы подъезжали к Москве, все торопились сдать бельё - стало шумно, суетно и тесно. Невидимый и приятный женский голос сообщил, что мы приехали в столицу нашей родины, город-герой.
     Я слез с верхней полки и подсел к столику в проходе. Мимо нас всё время ходили туда-сюда мятые и не выспавшиеся граждане страны советов и, чтобы им не мешать, приходилось убирать колени.
     Тот, что меня разбудил, зубами разгрыз сургучную пробку на бутылке и налил до краёв гранёный стакан:
     - Пей, не боись, она легко идёт, - и положил передо мной половинку яблока, - это тебе закусить.
     Выпить полный стакан, хоть я очень сомневался,  оказалось не трудно, чача была приятной на вкус, и не крепкой.
     - Ну вот, красава, молодца. Яблочком загрызи… - его приятель, раскрасневшимися от бессонной ночи глазами, молча и умиротворённо смотрел то на меня, то на него. – Как сам-то, как зовут, я Сивый, можно Виталий…
     - Миша меня зовут.
     - Ну, давай, Мишаня, допивай по быстрому, да разбегаемся, и он вылил в стакан вторую половину бутылки. Получилось опять до краёв. – Закидывай, теперь ещё легче пойдёт, - и он задвинул пустую бутылку под сиденье.
     Я выпил полностью и второй стакан, в желудке сразу стало тепло и гораздо плотнее.
     - Во, годится… - он подхватил стакан, спрятал его в своей сумке и протянул мне руку, - ну, как говориться, не поминай… погнали мы… - второй, всё так же молча, тоже пожал мне руку. На его пальцах красовались синие перстни.
     - Благодарю, неожиданно всё как-то… - промямлил я, и даже привстал, словно провожал старых друзей.
     - Да ладно, это ж бухло…
     И они заторопились к выходу. Поезд затих, шумно выдохнув, и вагон быстро опустел, даже проводницы исчезли.

     Я, не спеша, собрал свои вещи, вышел на платформу. Утренний московский воздух был свежим и прохладным, с железнодорожным привкусом. Я вошёл в тёплое здание вокзала и вдруг почувствовал приятное опьянение.
     Грязный, ядовито-неоновый зал, наполненный рваной специфической жизнью, дисгармонией и лающими звуками динамиков, показался мне уютным, светлым и красивым. Я стоял и улыбался.