Листопад

           Шуршащая листвой осень. Уже  холодное небо с низкими дымчатыми облаками обжигает верхушки деревьев, заставляя вспыхивать кроны ало-жёлтой палитрой. В такую пору хочется пройтись по лесу, услышать в шорохе падающих листьев, в треске ломающихся под ногами веток, мудрый шепот природы, а затем, выйдя из чащи на пригорок, наслаждаться великолепнейшим видом бескрайних русских просторов во всём её неописуемом разноцветии.
           Округа усадьбы Д.И. Менделеева в Боблово Клинского района - как раз то место, где можно восторгаться замершей гармонией перехода всего живого в предзимье. Полтора часа от Москвы -  и я, свернув с трассы, еду по просёлочной дороге среди тёмных елей.
    -   Безлюдно. Ни одной встречной машины. Может нужный поворот уже позади? - заволновался я.
             Дорога вывела из леса к каким-то постройкам и внезапно закончилась. Впереди стояли два покосившихся столба, оставшиеся от исчезнувших ворот. Забора не было.
     - Куда я попал? А где же музей-усадьба? Может, кого-то можно спросить? – размышлял я, выходя из машины, неторопливо направляясь к желтевшим невдалеке постройкам.
     - 1954 год. Ух, ты! - прочитал я сохранившуюся надпись на обветшалой стене двухэтажного дома. Его грязная желтизна, с ржавыми от времени трещинами, будто повторяла паутинки почти голых коричневых веток,  стоящей рядом ольхи, потерявшей летний, полный жизни, зеленый наряд. Окна двухподьездного дома были заколочены  досками.
          Я подошел к распахнутой двери подьезда. Вокруг никого не было.
      - Может зайти внутрь? - подумалось.
      Темнота изнутри немного пугала своей неизвестностью, но я медленно, скрипя деревянными половицами, ступил за порог. Осторожно передвигаясь я прошел мимо двух квартир на первом этаже и двинулся по деревянной лестнице на второй этаж. Острые лучи света, пробивавшиеся через заколоченное, подьезное окно, немного освещали мне путь. Я повернул направо вверх и остолбенел. Впереди меня чернела фигура человека. От неожиданности я поднял руки, словно собирался обороняться, и попятился.
      - З-з-здравствуйте, - выдавил я из себя.
      Фигура зашевелилась и басовито-глухим мужским голосом ответила:
      - Все двери закрыты. Ни черта не видно.
      Поняв его слова, как сигнал выходить, я кубарем выскочил из дома.
       Спустя мгновение в проеме уличной двери появился незнакомец. Мужчина, примерно пятидесяти лет, крепкого телосложения, с яркими выразительными глазами внимательно посмотрел на меня.
    - Откуда Вы? - спросил он уже более сочным басом. Седоватые волосы на голове были взлохмачены. Отряхиваясь от штукатурной пыли, незнакомец добавил:
    - Вы здесь служили? Я Вас не помню.
   Я обьяснил, что ищу усадьбу Менделеева и сюда попал случайно.
   - Рядом она. Надо было прямо ехать, а не сворачивать сюда, - пояснил мужчина.
   -  А здесь воинская часть была. Двадцать лет назад здесь кипела жизнь...
   - Пойдемте, прогуляемся, раз уж Вы здесь? - неожиданно предложил мой собеседник.
        Мы пошли мимо покосившихся, почти упавших деревянных сараев:
    - Здесь, в каждом сарае, овощные ямы были. Офицерские семьи хранили запасы на зиму...   Я тогда был в чине капитана…
    -  Слава - вдруг протянув руку, добавил мужчина. Я тоже представился.
    - А где же казарма? - удивленно воскликнул мой новый знакомый, когда мы подошли к почти разобранной кирпичной кладке.  Слава нагнулся и поднял валявшийся кусок трубы с приваренным прутом.
     - Да... - грустно промолвил он, - все, что осталось от места для тренировки караулов.  При заряжании в эту трубу направляли автоматы.
     Я заметил, как у него дрогнул голос. Неожиданный порыв ветра встрепенул золотистую листву, закружил у нас под ногами, оголив черную грязь земли. Словно вторя ветру - привестнику наступающих холодов, огонек в глазах у Славы потух, лицо осунулось.
    - И зачем это все нужно было? - глядя на разбитые, валявшиеся кирпичи, в сердцах, спросил он.
    - Зачем эти жертвы? Жизнь здесь прошла... моя и многих людей. Где они - идеалы, где страна? Ради чего мы служили в таких условиях?
      Я молчал, прекрасно его понимая.
       - Да, сейчас другое время, - размышлял я, - Молодежь хочет быть успешной: иметь престижную работу, приносящую хороший доход, автомобиль, дом.  Раньше  это разве было главным? Больше говорили о достижениях в учебе, работе, об общем деле, о судьбе страны.
       Вокруг, на этом, ранее незнакомом мне клочке земли, была разруха. Осень, еще недавно казавшаяся прекрасным временем года, вдруг предстала  завершением всего цветущего, как этот умерший военный городок.
       - Сколько детишек провело здесь свое детство? Сколько семей, судеб было связано с этим погибшем островком жизни? - спрашивал я себя, глядя на молчавшего, ушедшего также как и я, в свои мысли, немолодого мужчину.
       Ветер вновь шелохнул деревья, обдавая нас золотистым листопадом, и передо мной плавно закружил огромный лист клена, долго не касаясь земли, словно хотел сказать: " Не все еще так плохо. Посмотри, как я летать умею. Я еще живой". Сопровождая его мой взгляд скользнул по стоявшему невдалеке второму, такому же, как и первый, заброшенному дому. И тут я увидел, как блеснул свет от электрической лампочки сквозь одно из заколоченных окон.
     - Значит там кто-то есть! Может и живет кто? - с надеждой подумалось. Я тут же спросил своего нового знакомого:
      - Может мы пройдем во второй дом? Вдруг там кого-нибудь встретим?
      Слава, как-то странно немного, как мне показалось, удивленно, посмотрел на меня и медленно произнес:
      - Что-то не хочется.
      - Почему же, - стал допытываться я, - Пойдемте.
      Но он не шелохнулся, и только после настойчивых повторных просьб ответил:
       - У меня с этим домом особые воспоминания...
      Наступила снова молчаливая пауза. И вдруг, словно вторя новому порыву листопада, Слава стал рассказывать:
       - Я приехал сюда служить с Дальнего Востока. Помню, стоял август. Военый грузовик, в кузове которого меня изрядно потряхивало, вьехал в зеленый городок. Зеленый, потому что деревьев было много, особенно яблонь. Их и сейчас много, особенно вот там, - и Слава показал рукой между домами.
       - Командир подразделения, военнослужащие которого с семьями здесь проживали,  был, как говорится, "до костей" весь в  военном деле. Ему дай волю, так он  круглосуточно бы проводил учения, и все гражданское население поставил бы под ружье. Его не интересовали проблемы подчиненных, их быт, домашняя жизнь. Любого он мог ночью  вызвать в казарму и заставить просто читать Уставы. Подполковнику Скобликову, так его звали, нравилось когда подчиненные находили друг у друга недостатки по службе и докладывали ему. Вот в такую обстановку я попал служить. Но как говорится    "командиров не выбирают", служба  продолжалась.
       У Скобликова была жена - полная ему противоположность.  Леночка - мягкая, чуткая, красивая женщина, мне сразу приглянулась.  Хоть я и не был женат, но соблюдал положенную дистанцию с Еленой Ивановной. Подполковник Скобликов, несмотря на то, что у них было две  дочери - школьницы, своим авторитарным решением определил Елену Ивановну тоже на службу, заведовать секретными документами. С этого - то момента я и стал чаще видеться с  Леночкой...
       Слава продолжал рассказывать. Я же с этого момента будто наяву стал представлять все происшедшее. Картины службы моего собеседника мелькали в моем воображении с придуманными уже мною подробностями. Голос звучал словно за кадром интересного кинофильма.
           Я словно воочию видел, как Слава заходил за документами в служебное помещение, где Леночка, отрываясь от дел, поднимала свои милые, голубые глаза, и он будто купался в полупрозрачных, перистых облаках среди бескрайней синевы. Какая-то добрая невидимая энергия исходила от этой женщины вместе с теплыми, ласковыми словами и внимательным, светлым взглядом.
        Как-то, продолжал рассказывать Слава,  поздним вечером Скобликов устроил очередное внеплановое учение и все с полной боевой амуницией побежали их городка на позицию, примерно  6 километров. Подполковник по-хозяйски сел в УАЗик и уехал вперед, обозначив для всех время прибытия.  Наш герой видел, как тяжело было бежать Елене Ивановне с автоматом за спиной и не долго думая, взвалил на себя второй автомат, протянув руку.
         Речь моего собеседника стала эмоциональной, он явно волновался, и я понял, что тогда, в этот момент, произошло что-то важное между им и Леночкой, возникла незнакомая ранее связь доверия и открытости.  Я представил, как они, взявшись за руки, уже не просто бежали, а  парили в изменившемся, перевернутом мире. Под ногами была уже не дорога, а синее небо, и звезды, словно золотистая пыль, осыпали  армейские ботинки. Пушистые ели, устремленные макушками вниз, замерли как серебристые гирлянды морских водорослей. Все вокруг было в ожидании какого-то чуда. Неуловимое счастье, так долго томившееся и готовое вырваться из  груди мужчины и женщины, словно проснулось. И все вокруг: призрачный, фантастический лес, синее небесное море под ногами, словно  ощущало родившуюся тонкую нить доверия между  парящими силуэтами. Все замерло в безмолвии и согласии, глядя на  два мерцающих созвездия,  синхронные движения которых говорили о единых помыслах, одной цели, о зарождавшемся чувстве любви друг к другу.
      Внезапно, словно желтые, пронзительно-горящие глаза, дорогу осветили два мощных прожектора. " Это Он!" - вскрикнула Леночка и отцепила свою руку от руки Славы. Фантастический мир сразу исчез. Из-за поворота показался УАЗик и взвизгнув тормозами остановился перед бегущими.
     "Вот вы где! Не уложились по времени! И почему автомата нет!" - заорал Скобликов, глядя на жену.
     С этого дня не взлюбил командир подчиненного офицера и при удобном случае искал подвоха в его службе. Но Слава не отчаивался - у него появилась внутренняя радость от редких встреч с доверчивыми, небесного цвета глазами Леночки.
      Тайно, вечерами, он прогуливался у окон ее дома, надеясь увидеть в них милый силуэт…  Как-то стоя напротив, под  раскидистой яблоней, он услышал тихое: "Слава". Обернувшись, он увидел Леночку, звавшую его. Их руки встретились. Взгляды излучали потоки нежности.
      "Я все понимаю, но не могу быть с тобой" - шептали зовущие губы женщины.
       А он словно онемев, слушал ее и молча,  гладил протянутые руки.
      "Я должна быть примерной женой, у меня две дочери" - почти касаясь лица Славы, продолжали шептать страстные, истосковавшиеся губы Леночки...
       Вдруг ярко зажглось прямо перед ними окно, осветив пространство перед домом. В проеме рамы показалось ужасное лицо Скобликова. Оно было каким-то странным, необычным, похожим на чудовищного монстра. Он словно снял узнаваемую маску подполковника и остался при своей истинной натуре, думая, что его никто не видит.
       "Ах!" - всхлипнула Леночка, прижимаясь к Славе. "Мне надо идти" - и освободившись от обьятий, убежала в подьезд двухэтажного дома...
       На следующий день неожиданно пришел приказ о направлении Славы на полигон в далекий Ашулук Астраханской области. Кто служил, точно знает о таком месте.
       - Больше я не видел Леночки. Когда я вернулся, ее мужа перевели в другое место службы, а вскоре и я уехал по новому назначению - прервал свой рассказ Слава, глядя на видневшийся, полуразрушенный дом. Деревья неожиданно сильно закачались от налетевшего ветра и я увидел ту яблоню, что стояла на фоне желтого строения.
      - И все же нам нужно туда сходить, к этому дому, просто необходимо, - настойчиво звучал мой голос.
       Во мне проснулось сильное любопытство и желание побыть там, где все происходило. Я вдруг, сам от себя не ожидая, взял за рукав своего нового знакомого и потянул за собой. Слава,  покорно, как когда-то на свидании, подчинился и пошел за мной.
       Мы молча подошли к дому, зашли в подьезд и остановились.
        - Эта квартира, - показал рукой Слава.
       Я постучал. За дверью послышался шорох, но никто дверь не отворил. После некоторого раздумья я нажал на нее  и открыл. Скрипя половицами мы медленно прошли в комнату. У стены стоял старый диван, посередине - пустой стол. Было достаточно убрано: какие-то вещи, одежда лежали на диване и на табуретке. Вдруг снова послышался шорох. Мы оглянулись. Из туалета, который остался позади,  тихо кралась какая-та фигура к выходу.
       - Стой!, - крикнул Слава и, бросившись назад, схватил незнакомца.
       - Я ничего не знай, ничего не знай, - лепетал маленький не то таджик, не то киргиз.
       - Ты кто? Живешь здесь? Давно? - интересовались мы.
        -  Я ничего не знай, - продолжал испуганно лепетать узкоглазый, скуластый незнакомец.
        Поняв, что он нас боится, видимо приняв за представителей полиции, мы попытались успокоить его, обьяснив, что не принесем ему неприятностей. И через некоторое время мы узнали, что в городке сейчас нелегально живут несколько мигрантов,  алкоголики и лица, потерявшие жилье по каким- то причинам. Наш собеседник подрабатывает на стройке, хотя я лично предпололжил, что может и занимается незаконными делами.
      -  Когда воискую часть расформировали? Давно здесь живешь? - продолжал спрашивать Слава.
      - Никого нет. Полгода здесь. Никого больше нет, - ответил (как мы выяснили) таджик.
      Мы уже собрались уходить, как он неожиданно добавил:
      - Женщина недавно приезжала, одна. Тоже заходила, спрашивала.
      - Какая женщина, - встрепенулся Слава.
      - Не знай. Вот уронила, - и таджик подал нам бумажку.
      Это была квитанция на получение бандероли. Была написана фамилия и адрес какой-то.
      - Лас-точ-ки-на, - медленно, по слогам прочитал Слава и добавил - Ее девичья фамилия была Ласточкина. Он задумчиво, повернулся ко мне, но его глаза не видели меня. Взгляд устремился  в неопределенную точку. Он явно напряженно о чем- то думал.
       Мы, оставив таджика в квартире, вышли на улицу. Слава все это время молчал и будто не замечал меня.
      - Почему девичья фамилия? -  сам себя спросил он.
        Он подошел, к той самой яблоне и осторожно прикоснулся к ее извилистому стволу. Глаза его вдруг широко раскрылись и стали голубыми-голубыми, как будто чистое, нетронутое облаками летнее небо...
       Поняв, что ему больше не до разговоров со мной, я решил уйти.
       Уходя, я еще раз оглянулся. Мой неожиданный знакомый все также стоял под яблоней, которая обильно осыпала его последними листьями. Я медленно уходил. А позади, все также, замерев, стояли мужчина и яблоня… Листопад продолжался...

Октябрь-ноябрь 2016г.