Глава 22. Фантом и молочные поросята

Перебинтованный Караваев с пластырями на поцарапанном лице прощался с Володькой и Юркой, ставшими за одну ночь братьями родными. Тут же неподалёку белым подержанным пароходом дымила «Беломорканалом» хорошенькая и пьяненькая Любка, торговочка квасом. Белый костюмчик от «Бурда Моден» напоминал только, что не тряпку, которой помыли пол; но был основательно засален и запылён. Однако Люба держала фасон, и вклиниваясь в речь Володьки и Юрки, делилась личными впечатлениями.
- Как тебя увезли – подошли к «Русалке» - ресторан. Нас туда не пустили. Никого не пустили! – Володька.
- Туда за двадцать две тыщи рублей вошёл последний король! – Любка.
- Вот, кое-что подёргали у тех, кто поблевать выходил! – Юрка.
- Там осетрина была! И молочные поросята! – Любка.
- И девушки голышом, но в передничках… - Володька.
- И креветки в тесте, а кастрюльки такие серебристые… Я же меню специально украла… вот! Стерлядь, переложенная раковыми шейками и свежей икрой; яйца – кокотт с шампиньоновым пюре; филейчики из дроздов с трюфелями; перепела по генуэски; суп – прентаньер, сижки… - Любка.
- Помолчи! Аукцион был, на котором продавали зеркала. Один король из Азербайджана предложил пять тысяч! Когда зеркало ему досталось, король сказал аукционщику: «Шеф, даю тебе ещё кусок, принеси мне зеркало сюда!» Аукционщик почему-то оскорбился, но король уже сунул штуку денег в задний карман проходившего мимо человека, тот и принёс. Но тут король из Армении пнул зеркало ногой, отчего оно разбилось! Король из Азербайджана сказал королю из Армении: «Принеси сюда десять кусков – и ты будешь прав!» Король из Армении сказал, что он прав всегда! Король из Азербайджана достал пистолет. Но положил его обратно. – Юрка.
- Начал назревать как бы армяно – азербайджанский конфликт! – Володька.
- Плывут белые левкои в полутьме, звенит хрусталь, плавится лёд в ведре под зелёной бутылкой, и пианист, сверкая золотым обручальным кольцом, играет:
«Сен-Луи блюз,
Ты во мне, как боль, как ожог!
Сен-Луи блюз,
Захлёбывается рожок!..»
Любка заплакала.
- Этого не хватало! Что дальше? – Караваев.
- Ничего! Московские короли предложили перенести разборку на свежий воздух! – Юрка.
- Белая нежная мякоть судака – орли… под Белым пряным соусом! Боже мой!.. – Любка.
- А фотографии? – Карааев.
- Вы ели луковый суп-пюре с сырными гренками? Или горячую закуску ризотто? Или маринованные миножки с лимоном? Или жаркое по-еврейски с черносливом? – Любка.
- Со снимками странная вещь вышла… - Юрка.
- А десерт! Это чёрт-те что в облаках сливок и горах мороженого, заливаемое ликёром из особой рюмочки, таящее внутри себя в качестве изюминки вишенку! Ха-ха-ха! – Любка.
- Вот посмотри сам! – Юрка.
- Что это? – Караваев.
- И хрусталь тяжёлый с алмазной гранью, звучащий бель-кан-то; и фарфор прозрачный! – Любка.
- Фантом! – Володька.
- Куда ты смотришь! Фантом! Подумаешь, копыта и хвост! Ребята в коже трахали на скамейках вакханок, а мальчики с хвостатыми коробочками медленно двигались по аллеям, мечтательно глядя в небо. И вдруг все разом приложили к ушам свои игрушки, и заметили, наконец происходящее, и единым махом вышибли из сада всю сволочь, и бросили вслед ей связку фейерверка. Бабах! – и Любка вдруг запела:
«Ах ты, Люба – Любка,
Любонька – голубка,
Кто тебя голубит,
Того Любка любит!
Люба – Любочка,
Покажи под юбочкой,
Отвечай скорей, Любаш,
Ты мне дашь или не дашь?»
Караваев в сердцах сплюнул и проскороговорил:
«Я по улице иду,
По широкой улице,
А за мной идёт петух,
А за нами курица».
Сказав это, он вдруг пропал, как в воду канул…
Повисла пауза. Любка вдруг расплылась в пьяной улыбке: «Как мило, мальчики, что вы меня провожаете!»
- Фантом! – сказали они разом.
Тут поезд тронулся. Двое провожающих остались стоять с раскрытыми ртами…