Как грабили мою дачу

Из цикла «Дачные истории»

     От прежних хозяев на входной двери избушки осталась тонкая заржавевшая железная полоска с прорезью, накидывавшаяся на вбитую в дверь петлю из согнутого гвоздя . В петлю продевалась дужка тщедушного замка (точно как на фото). Выглядела эта конструкция крайне ненадёжно, но в первое лето владения дачей у меня не дошли руки до нового запора. И, конечно, в ноябре  мне позвонили из сельсовета и сообщили, что моя избушка взломана. Приехав, я обнаружил, что пропала ножовка, пара кастрюль из нержавейки, ещё какая-то мелочь… На сковороде остались следы от кружков жарившейся колбасы, а на столе – следы красного вина.
Сразу нашлись и время, и средства для оборудования двери надёжными запорами: врезной замок и два мощных навесных, один из которых удерживал идущую поперёк двери трубу из нержавейки. Приехав весной, я обнаружил на трубе следы попытки перепилить её ножовкой по металлу, но пилить нержавейку – занятие неблагодарное, а о «болгарках» в 1991-м году ещё и не помышляли.
     Заявлять об ограблении я не стал ввиду малого ущерба, а также – не веря в дееспособность нашей доблестной милиции. Каково же было моё изумление, когда  в феврале мне  позвонили из райцентра и сообщили, что грабители пойманы. Они попались на грабеже квартиры в райцентре и при расследовании признались и в других своих грабежах. Более всего меня поразила эта последняя деталь: зачем им признаваться, а, главное, неужели они помнили адреса всех ограбленных домов в деревнях? Скорее всего, доблестная милиция списала на них все свои нераскрытые дела. Но эта мысль пришла ко мне потом, а тогда я с энтузиазмом воспринял приглашение приехать в районное управление МВД, чтобы опознать украденное.    
     Позвонив по названному мне телефону, я договорился со следователем о приезде. В назначенный день я, взяв на работе день за свой счёт (поскольку повестки у меня не было), приехал в райцентр. Оказалось, что мой следователь взял выходной, а без него никто не знал, что со мной делать. Наконец, мне предложили написать заявление об ограблении с перечислением украденных вещей  и их ориентировочной стоимости. Я добросовестно всё написал.
     - Спасибо,  Вы свободны, - сказали мне.
     - А опознание украденного? – напомнил я.
     - Без следователя невозможно.
     Я поехал домой, сожалея о потраченном дне и проклиная нашу доблестную милицию.
     Через месяц мне позвонила судья и пригласила на суд. Я ответил, что не поеду.
     - Неужели Вы не хотите посмотреть в глаза грабителям?
     - Я бы лучше посмотрел в глаза следователю, который меня вызвал, а сам устроил себе в этот день выходной.
     - А, кстати, Вы получили свои опознанные вещи?
     - Ничего я не получил, и даже опознания не было.
     - Очень странно…

     Летом дачи не грабят, т.к. много людей, да и ночи светлые. В августе я поставил изнутри решётки на все окна, и очень кстати: в сентябре из окна вынули стёкла, пытаясь проникнуть, но наткнулись на решётку.
     Так я жил спокойно несколько лет. Вернее, относительно спокойно, т.к. весной, открывая дачный сезон, я каждый год обнаруживал выбитые стёкла в одном и том же окне, наименее видном с улицы. Но вставить стёкла для меня не составляло труда. Я купил стеклорез, запасся стёклами, вынутыми в Питере из выброшенных на помойку старых рам, и каждую весну открывал дачный сезон стекольными работами.
     Я стал считать свою избушку неприступной, но просчитался. Дело в том, что было ещё одно маленькое окошко – в сенях. Я прибил поперёк него доску, посчитав, что взрослый в это окошко не пролезет, а у мальчишки не хватит сил отодрать доску.
     Приехав в очередной раз осенью на выходные, я увидел распахнутое окно без решётки. "Как же так? – опешил я, - как они вынули решётку?». Обойдя дом, я обнаружил, что в окошке в сени нет ни стекла, ни поперечной доски. Всё стало понятно: у какого-то мальчишки хватило сил и смекалки выломать доску, а проникнув внутрь, он снял решётку с окна (что изнутри сделать легко), чтобы удобнее было влезать-вылезать.
     В доме был жуткий разгром: сени были превращены в туалет, вместо туалетной бумаги использовались полотенца; в комнатах полы были залиты средством для мойки посуды и засыпаны стиральным порошком, а поверх луж набросана вынутая из шкафа одежда; одеяла с кроватей исчезли, а на матрас одной кровати было вылито полведра горохового супа; покорёженное ведро валялось тут же. Исчезли все продукты (это были голодные 90-е) и посуда.
     Пропали мои любимые книжки по психологии и плеер с десятком музыкальных дисков. Зато в огороде я нашёл большой полиэтиленовый мешок со своей посудой. Видно, вору было не утащить всё сразу, и он бросил мешок, рассчитывая вернуться.
     В это время по улице проехала милицейская машина (это был единственный раз за 25 лет, когда я видел её в нашем посёлке). Я пошёл за ней. Вскоре она остановилась, я подошёл и рассказал об ограблении. Со мной пошёл сержант. Он осмотрел место происшествия и стал составлять протокол, в котором перечислил всё украденное и его примерную стоимость. При этом он почему-то поразился, что мой плеер воспроизводит музыку в формате МП3, несколько раз переспросил, так ли это. Записал названия всех похищенных книг.
     Тут зашла соседка.
     - Что, влезли?
     - Да.
     - Да это Мишка-молдаван! Он тут всё вертелся. Кстати, Вы  нож не находили? У нас пропал. Не Мишка ли утащил?
     Действительно, у окошка в сенях я нашёл дешёвый кухонный нож с розовой пластмассовой ручкой, которым грабитель, вероятно, отгибал гвоздики, державшие стекло.
     - Не Ваш?
     - Он самый! – соседка схватила нож и ушла.
     Я обернулся к сержанту:
     - Ну, по-моему, всё ясно?
     - Ничего ещё не ясно, - буркнул тот. – Будем вести следствие. Подпишите протокол.
     На этом действия милиции завершились. Я её не тревожил вопросами, а у неё, видимо, не было ответов.

     Я прибил поперёк злополучного окошка пару железных прутьев, кляня себя, что не сделал этого раньше, и обошёл кругом дом, смотря, где в него ещё можно проникнуть. Вроде бы, уязвимых мест не осталось.
     Однако через пару лет сын поехал зимой на дачу побыть пару дней в тишине и по телефону сообщил мне, что взломано окно. Приехав, я увидел оторванную фанеру, которой на зиму было забито окно, выбитое стекло и выгнутую внутрь одним углом решётку. Рядом валялся двухметровый обрезок трубы, которым взломщик и выбил решётку. «Какой же гром тут стоял!» - подумал я. Но зимой деревня безлюдна. Почти все владельцы домов – дачники.
     С трепетом я открывал дверь, ожидая обнаружить разгром и отсутствие небогатого дачного скарба. Каково же было моё удивление, когда я увидел всё в том же состоянии, в котором оставил, закрывая осенью дачный сезон. Исчезли лишь мои висевшие на гвозде рабочие хлопчатобумажные брюки, а взамен на табуретке лежали аккуратно сложенные тонкие капроновые штаны, какие лыжники надевают поверх шерстяных рейтуз, чтобы не налипал снег. Зима в тот год была суровая, и находиться на улице в таких штанах было невозможно.
     «Видно, здорово мужика прижало!» - подумал я. Злости на него совершенно не было. Было только сочувствие к этому бездомному человеку, вынужденному совершить такой поступок ради дешёвых поношенных брюк.

     Прошли лихие девяностые, жизнь наладилась, и грабить зимой дома в нашей деревне почти перестали. А уж мою избушку с решётками на окнах и совсем не трогают, даже стёкла мне по весне вставлять не приходится.