Sadistic. Глава 7

Уже воскресенье, и на мое удивление всё тихо. Никто не искал меня, не звонил мне. По телевизору только и показывают про теракты в мире. Наверное, каждый, которого не коснулось это горе, сидит и думает « как хорошо, что это происходит не у нас. Слава Господу. Но этих людей жаль, да ». Страны, в которых произошло больше терактов, объединяются и наносят ответный удар. Особенно сильно с террористами борется Россия. Так и надо. Жаль, что я не бывал там, и вряд ли когда-нибудь поеду. Многое об этой стране мне рассказывала покойная бабушка. Правда она рассказывала про свое детство в СССР, когда была другая политика, когда были другие настроения и люди. И все-таки жаль, что меня там не будет. Хотелось бы на себе испытать холода и летний зной. Там, откуда родом семья моей бабушки, зима может длиться не три месяца, а полгода. Непредсказуемая погода в огромной стране. Вспоминаю свое детство, рассказы бабушки и деда, листаю фотоальбомы, грущу и скучаю. Сегодня я навещу своих родных. И я поехал туда, где начинается новая жизнь, едва только заканчивается нынешняя.
Нотр-Дам-де-Нэж. Самое большое кладбище в Канаде. Именно здесь похоронена вся моя семья. Я никогда не забывал это место. Вот я вхожу на территорию, много деревьев, зеленый ровный газон вокруг тропинок и асфальтированных дорожек. Здесь уютно не  только для ушедших, здесь уютно для всех. Кто-то гуляет и вдыхает запах свежего воздуха, кто-то катается на велосипеде, ему придется изрядно попотеть, чтобы проехать всё кладбище. Старые и молодые, грустные и спокойные. Здесь место, где ушедшие и помнящие встречаются мыслями и душой. Я прохожу высокий длинный забор, справа которого братская могила солдат. Много небольших белых крестов. Невозможно не обращать внимания на другие могилы. Они все притягивают к себе своей простотой и легкостью. Свернув направо, я прохожу небольшой участок со скамейками и каменными ангелами, после налево и я на месте. Вся семья рядом:
Виктория Ивенс (Суханова) (1921-1980),
Роберт Ивенс (1920 – 1986),
Мэтью Ивенс (1947 – 1983),
Розали Ивенс (Нельсон) (1950 - 1983).
В горле потихоньку образовывается ком, я пытаюсь вспомнить счастливые моменты, но горе и чувство вины переполняет меня с большей скоростью.
- Держи, вытри слезы. Жаль твоих родителей…
Гарольд Новак, смотритель кладбища, на вид ему не меньше семидесяти пяти лет. Мне всегда казалось в детстве, что он родился старым. И сейчас, когда он подошел ко мне, кажется, что он не изменился за пять лет.
- Добрый день мистер Новак. Спасибо, у меня есть платок.
 Мы постояли немного и, отойдя в сторону, сели на скамейку. Перед нами открывался красивый вид. Несмотря на то, что перед нами были могилы, горизонт восхищал каждого своим великолепным пейзажем.
- Долго тебя не было, - огорченно сказал старик.
- Я знаю, и мне стыдно перед своей семьей, что оставил их.
Он встал, подошел к семейной могиле и начал вытирать ограждение, убирать высохшие травинки, которых почти не было видно.
- Я был спокоен, когда ты приходил. А когда ты пропал на несколько лет, я сам приглядывал за могилой. Мы ведь с Робертом вместе воевали, нас совсем молодыми солдатами отправляли в Великобританию. Мы, конечно, не были на британо – французском фронте, но многое  зависело и от нас, тех, кто был в тылу. Он был мне родным человеком.
- Спасибо, мистер Новак. Вы хороший человек.
- Тебя что-то тревожит? Поделись со стариком. Что с этого будет? Поделишься, станет легче, а я унесу это все с собой на тот свет.
- Простите, спасибо за заботу, но всё в порядке.
Я с трудом удерживаю слез. Вытираю глаза платком, убираю его в задний карман. А он уже натирает надгробные камни до блеска. Садиться на колени перед плитами и вытирает их.
- Воля твоя, если не хочешь говорить, то сходи в церковь. Там можно только подумать об этом. Расскажи все Господу, тебе станет легче.
- Хорошо, обязательно схожу. Еще раз спасибо, но мне пора идти.
- Тогда, если ты не против, я пройдусь с тобой до выхода, заодно и осмотрю всё вокруг, - сказал он, вставая и оттряхивая свою старую рабочую одежду, - не хочешь сигаретки?
- Нет, спасибо, я не курю
- Славно, славно.
Мы шли молча до конца кладбища, он курил сигарету и думал, наверняка, о работе, а я думал, как в скором времени отомстить Эльзе, и что из этого выйдет. У выхода мы попрощались, и у меня вдруг возникло чувство, что здесь я в последний раз.