Ч. 1, гл. 3 Взгляд со ст, В плену астральной веры

        Астральное тело - Изида, или Врата Святилища - роман 2

        Читать роман полностью здесь: http://www.proza.ru/avtor/vseslavsolo&book=2#2

        Часть первая    ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

        Глава 3
       
        В плену Астральной Веры

Астральный мир теперь для меня был такой же реальностью, как раньше являлся незыблемостью и несокрушимостью мир земли. Если прежде я тяжело искал выхода в Астрал, специально упражнялся в этом, вел особенный образ жизни моих чувств и мыслей, образов, и Астрал мне казался диковинкой, восторженно-сияющей новью впереди, в приближении своем: мечталось, воспитывалось астральное пространство, нарабатывалось во мне; то ныне я начинал забывать — что такое земной мир, неповторимости которого и прочности мне так не хватало!
Я усердно искал выхода, но теперь из Астрала в земной мир! Пока мне это не удавалось, да я еще и не знал, как это сделать, — надо было научиться!
Несостоятельность всех моих попыток вернуться в свое земное тело обнажилась до отвращения от этого действа и дошла до того, что я уже и не помышлял больше вернуться к этим опытам не иначе как через победу над коллективной волей астральной шайки Остапа Моисеевича, — ревностного обладателя, служителя темных сил. Эта шайка являлась реальной силой, и я нуждался в обладании правом на эту силу. Астральная шайка сделала своеобразную надпись на «заборе», и я поверил в нее и подчинился своему заключению в астральном мире добровольно: вне камеры и связанных рук. Выходило, что Остап Моисеевич был не только начальником ОВД моего района, но и, в каком-то земном смысле, своеобразным начальником ОВД определенного астрального подплана. Ну да мне от понимания этого не приходилось легче воспринимать свое заключение в Астрале. Своею легкостью и доступностью, но и определенным подчинением и зависимостью от меня, мое астральное тело утомило меня. Господи!
Вот что значит пребывать без остатка в мире своей веры и воли!
Казалось бы: как легко — не поверь только в приговор астральной шайки — и все!
И ты снова дома, в земном теле! Нет!.. Подобного случиться не могло!
Я находился не просто в астральном мире, а прежде всего в мире своей веры, и в какой-то усеченной степени воли!
Здесь хотел бы я сразу же оговориться, что в Астрале чувства и страсти человека просачиваются на первый план, воля человека целиком зависит от владения своими страстями и чувствами. К примеру: если в земной жизни человек чем-то неистово бесконтрольно увлекался, услаждался, полностью подчинялся этому увлечению, страсти своей, то в астральном мире он будет то и дело нянчиться с этим пороком, и воля его будет усечена этим. Я находился в мире своей веры. Я не мог не поверить в приговор, ведь если бы я это смог, то, прежде всего, я никогда бы не вышел в Астрал!
Ибо не поверить в приговор и одновременно находиться в Астрале означало бы не что иное, в качестве примера земного, как то, что я находился бы среди, скажем, своих друзей и громогласно утверждал бы свое телесное неприсутствие!
И если бы меня начали в тот момент пинать, то мне бы пришлось либо поверить в свое физическое присутствие, либо не поверить, но физически все равно присутствовать и получать самые настоящие побои, с синяками и ссадинами!
Мир нашей веры, каким бы он ни являлся, существует, когда он уже открыт нами, автоматически живет, начинает жить независимо от нас, и уничтожить его, разрушить, не поверить в него — громаднейшая и практически неосуществимая участь!
Такое подвластно только высшим существам или богам! Здесь удивительный парадокс!
Пословица, говорящая о том, что легче разрушить, чем по-строить, — превращается в пылинку на дороге, вообразившую себя камнем!
Построить мир своей веры тяжело, но все-таки легче, чем разрушить его основы!
Мир настоящей веры — нерушим! А уж тем более дважды нерушим — мир веры коллективной!
Астрал — это обновленный пример, по крайней мере для меня, пример придуманности, коллективного построения веры до незыблемой реальности, каковым является когда-то такой доступный и мне мир физических форм. Но у меня еще была надежда созерцать и частично или временно обладать восприятием земного мира, но эта возможность лежала через преодоление брезгливости присутствия в чужих земных телах!
Мало того, — эта возможность, кроме брезгливости, вызывала во мне чувство преступности!
Ведь завладевать чужим телом, хотя бы и частично, — означало держать на устрашимо-волевом или соблазнительном прицеле испуганную или наслаждающуюся брошенной «костью» для отвлечения внимания сущность, — хозяина данного тела!
Я видел, странствуя в Астрале, как многие подлые сущности его причудливых просторов воображения, другими словами — астральные жители, в особенности жители низшего подплана Астрала, — прямо-таки следили и выслеживали, поджидали и вкрадчиво, исподтишка, а то и нагло, бесцеремонно впивались, внедрялись в чужие, увлеченные страстями тела и вытворяли такие разбойничества, так уж ненасытно упивались вкусом чужого тела, что изводили его порою до полного истощения: пока оно не падало замертво наземь — не оставляли его!
А всему виною безвольные медитации, усердно-доверчивые гадания, многострадальные в таинственности спиритические сеансы и прочая чертовщина!
Люди, там, на земле, и не догадываются даже, насколько они легко доступны через все вышеперечисленное оболванивание себя, доступны одержанию, ношению в себе других астральных сущностей, которые либо исподволь мешают жить, подобно духовным червям, хозяину тела, разлагают его, либо сами владеют предоставившимся телом и сводят хозяина с ума, или же одержимо тащат его тело по пути той страсти, которая приятна им самим, а не хозяину!
Вот почему так часто алкоголик или еще какой-либо чем-то одержиый человек раскаивается в минуты прозрения, сквозь пелену захвативших его тело астральных жителей. Но вскоре снова отдается их яростному правлению!
Как же уместна здесь та пословица, которая говорит: «Семь раз отмерь, а один раз отрежь»!
И действительно, — семь раз подумай хорошенько: ты ли на самом деле хочешь задуманного, просящегося на исполнение или же этого желает вселившаяся в тебя астральная сущность. Все болезни наши тоже  —  одержание!
Берегитесь быть одержимыми!...

И что интересно, я открыл для себя понятие ада или, по крайней мере, его элементов. Вообразить, и то будет страшно, а видеть и болезненно ощущать, как страдают те или другие астральные сущности, по разным причинам некогда расставшись со своим земным телом, умерев там, на земле, как страдают они здесь, в Астрале!
С телом-то земным они расстались, а вот с воспитанной страстью своею, за свою земную жизнь воспитанной прочно и основательно, они очень и очень долго не могут, не в силах расстаться!
Их астральное воображение выламывается в чудовищных муках, оно ищет прежнего земного наслаждения, но тела нет, и остается только лишь метаться от пронзительной боли желания, без надежды, и потому так часто безумно врываться в чужое тело!
За всем этим я наблюдал как бы со стороны, как, впрочем, наблюдал я со стороны и за земной жизнью, а последнее было нелегко, ибо мир земных форм теперь виделся по-иному. Я видел астральные тела людей, животных, птиц и насекомых, растений и прочих предметов земли, как-то: морей и океанов, рек, гор, зданий...
У меня появилась возможность созерцать Астрал людей и всевозможных предметов одновременно изнутри и со стороны!
Так, люди представлялись довольно удивительно: все человеческие органы имели свою окраску и все они были испещрены светящимися точками, а мысли, мысли переливались светящимися искорками!
Да, я видел мысли, и даже, при желании, мог бы многими из них управлять, на что я не решался, как это делали те, подлые и страстные астральные существа, а так же и другие (с каким-то умыслом и исполнением) астральные жители, разнообразие и предназначение которых, как я понимал, для своей пользы мне еще предстояло изучить. Да, я больше пока смотрел со стороны, нежели вклинивался в их жизнь. Правда, однажды мне довелось подсказать одному алкоголику земли, я только слегка подправил его мысли, подсказать ему во время случившейся с ним белой горячки, что он пил не сам, а его заставили. Алкоголик пить тут же отрекся, а вот астральная сущность, присутствие которой в теле алкоголика стало теперь неуместным, разъяренно бросилась на меня, дабы отомстить!
Но я мысленно и искренне погасил ее пыл, и сущность послушалась, и успокоилась, и задумчиво улетела прочь. Не знаю, вылечил ли я пристрастие к спиртному у нее, но то, что я обладаю немалой астральной силой, понял я, осознал с удовольствием. А обладал я ею в силу того, что у меня, как бы там ни было, хоть слабенькая, но осталась связь с моим земным телом, лежащим на диване в летаргии, и поэтому оно будто конденсировало, подпитывало мое астральное тело тонкой энергией, ведь земное тело подкармливали, там, на земле, и ухаживали за ним...
Итак, я находился в астральной западне.
Но все больше я начинал понимать, размышляя о путях своего освобождения, что мне необходимо выйти на контакт с Юрой Боживым, который теперь, как я знал, жил с моей, когда-то моей, Викой. Легко сказать: «Выйти на контакт!»
Но как это сделать?
Появиться пред другом в астральном сгустке с обращением: «Здравствуй, Юра! Помоги мне!» Абсурд!
Божив, хоть и весьма отличен от многих, хоть и весьма близок к пониманию подобных вещей, но все-таки не настолько подготовленный человек, чтобы не растеряться и не пойти на прием к психиатру или же не начать поголовное оповещение окружающих людей о чуде, феномене, вместо того, чтобы серьезно вникнуть в мои обстоятельства, принять мои наставления и на самом деле действительно помочь. Нет, в астральном сгустке перед Юрой появляться ни в коем случае нельзя, по крайней мере, пока — нельзя. Но что же делать? Как-то же надо направить Божива не путь помощи мне?!
Оставалось одно: либо взять попечительство над Юрой, из Астрала вести его жизнь по нужному мне руслу, и тогда мне по существу некогда будет заниматься самому изучением астрального мира, что не в малой степени имело возможность обернуться неожиданностью быть ввергнутым в какую-нибудь новую, дополнительно, еще более сложную астральную ситуацию, вместо того чтобы держать ухо востро, да и времени на такой ход событий моего освобождения уйдет куда как много; либо оставалось мне второе — завладеть или завладевать по мере необходимости чьим-либо земным телом и в таком обличии войти в контакт с другом, правда, здесь это шаткое по непредсказуемости предприятие могут поджидать невероятные осложнения!
И все же последний способ по времени гораздо короче второго. С крепнущей надеждой я решительно пошел по второму пути, ибо лишь в таком случае я имел возможность изучать Астрал без напрасной траты времени на новые поиски и построения своего освобождения...
В самом начале мои «проделки», иначе и не назовешь, были скромны. Попросту говоря, я внедрился в один из Викиных снов. Почему именно Викиных? Да потому, что, хоть я и собирался навести прочный контакт с Юрой, но я хорошо помнил однажды сделанный мною вывод: все серьезное производи через что-то, через кого-то, если хочешь, чтобы то, что задумал воплотить — удалось обязательно!
Во-первых, перекладывая свои заботы на кого-то или на что-то, ты высвобождаешь свою энергию, получаешь ее сэкономленную, а значит дополнительную порцию, и одновременно парализуешь чужую энергию, а значит твое дело пойдет, будь уверен, с меньшим сопротивлением, если учесть, что ты мало того что парализуешь, нейтрализуешь чуждую энергию, но и заставляешь ее работать на себя! Это все во-первых. А во-вторых...
Дело в том, что длительные мои наблюдения всевозможных продвижений жизненных дел привели меня к оригинальному и довольно неожиданному суждению, закономерности, к примеру: попроси кого-нибудь о чем-нибудь, и эта твоя просьба останется наедине с тем человеком, которого ты ею озадачил, и ты вынужден будешь сам ему о своей просьбе напоминать каждый раз!
И этот человек, если ты не будешь иметь возможности напоминать ему о своей просьбе, в конце концов — подумает о ней, подумает, да и чаще всего отвергнет, избавится от твоей просьбы, возьмет и забудет ее!
Но попроси о том же самом через кого-то из близких ему людей, и ты можешь считать, что сопроводил человека не только своей просьбой, но и стимулятором таковой!
И чем ближе, роднее тот, через кого ты передал свою просьбу человеку, тем надежнее исход выполнения, осуществления ее, в особенности, если тот близкий человек действительно любим. Вот почему многие дела воплощались, даже исторические дела, через мужа или жену, путем воздействия жены на мужа и наоборот. А если же не через кого воздействовать, то можно избрать для этого любой предмет или какое-либо место, что очень близки и дороги человеку, к которому ты обращаешься со своей прось-бой. Я сказал бы даже, что через предметы или какие-то места воздействовать можно гораздо сильнее, нежели через близкого человека, ибо люди всегда в существе своем многословны или многовыразительны, в любом случае они передвигаются лично, а предметы статичны или же передвигаются с помощью своего хозяина, который их обожает, или же хозяин передвигается мимо их неподвижности, а значит и ваша просьба там, на своем месте, и каждый раз готова о себе напомнить!
Предметы немногословны и потому сохраняют определенное более или менее настроение, а за многословностью или многовыразительностью людской легко или гораздо легче не замечать просьбы!
Но правильно обыграть предмет или место — это особый дар, не каждому данный, и потому широкому кругу повседневности легче воздействовать через людей. Но через предметы или места — все-таки это здорово!
Например: увязать свою просьбу с любимой ложкой того человека, к которому просьба твоя обращена, или, скажем, с кроватью, на которой он спит, с понравившейся ему песенкой, мелодией...
Вот почему я так редко, в последнее время моего пребывания в земном теле, приглашал кого-либо к себе домой в гости: понаследят везде, поперепачкают все словесами своими, а потом днями, неделями, а то и годами будешь помнить Бог знает какую однажды высказанную кем-то чепуху!
Бывало, я даже выбрасывал подобные надоедливые вещи!
И еще: если есть такая возможность, то неплохо бы и менять время от времени место жительства!
И вот еще что я понял: ни в коем случае нельзя водить никого на свете в святые для тебя места, даже упоминать о них не надо!
В таких местах ты черпаешь энергию созерцания и своего мышления, ведь если наследят и перепачкают все и там, то вообще негде будет укрыться иной раз и получить свежее подкрепление сил, осуществить передышку или принять очистительное покровительство!
На предметы у меня не было времени, да и все они являлись в существенном смысле недосягаемы для меня, предметы земли. Итак, я внедрился в один из Викиных снов!
Но сделать это было невероятно трудно!
Вика была неимоверно и основательно к этому времени набожна!
На ночь она читала страшные молитвы, которые огнем обступали всю ее квартиру, и даже к утру, когда огонь угасал, я все равно не мог, как ни старался, пробраться к астральному телу девушки, потому что вся квартира хоть и не была объята мощным пламенем молитвенности, но продолжала являться передо мною непроницаемой, и все это из-за крестных знамений, наложенных еще с вечера на стены, окна, пол и потолок, на все двери квартиры. Вика исполняла свои божественные манипуляции исправно!
Я все мог видеть сквозь эти стены, пол и потолок, окна и двери, но пройти, просочиться сквозь них мне не удавалось: каждый раз неведомая преграда Викиной веры останавливала ход моего астрального воображения!
Но все-таки среди всяческого рода божественных построений улучил я момент. Мне посчастливилось, это было так: Вика прилегла на диван посмотреть телевизор и незаметно уснула без крестов и молитв. Тут-то я к ней и пробрался!
Вначале я обернулся перед ней ее мамой, живущей в деревне, и позвал девушку прогуляться в астральный лес. На поляне мы остановились. Вика подошла к своей маме, и обняла ее, и поцеловала в щеку, и крепко прижалась к груди. «Пора!» — по-думал я и поспешил обернуться в свое, земное обличие!
Вика ничего не соображала, она приняла эту метаморфозу как должное и тут же принялась со мною целоваться.
— Сереженька, — говорила она. — Я люблю тебя, миленький!
Мне тоже, по старой памяти, захотелось предаться страсти, и я познал Вику, и мы наслаждались в томительно-нежных переливах воображения. Потом я увидел, как Юра едет в автобусе домой, ему оставалось две остановки и потом еще минут пять хотьбы, значит, мое время пребывания в Викином сне ограничивалось уже десятью минутами.
— Хватит! — резко, неожиданно для девушки отрубил я и отклонил таявшую Вику от себя, крепко держа ее за плечи.
— Ну, Сережа! — упрямо капризничала она.
— Слушай внимательно! — предупреждающе и довольно сурово сказал я и встряхнул девушку за плечи. Она встрепенулась, опьяненная страстью, но насторожилась.
— Это — не сон! — как можно внушительнее определил я для Вики. — Все, что я буду говорить, запомни и слово в слово передай Юре! Ясно?
— Ясно... — пристально присматриваясь ко мне и словно что-то вспоминая, покорилась она...
Вика рыдала, сидя на диване. Юра суетился возле нее: успокаивал, подносил воду в стакане, становился перед девушкой на колени и целовал мокрые от слез щеки.
— Я умоляю тебя, расскажи все по порядку, Викочка, я знаю, я чувствую, что это серьезно. Ну перестань, родненькая, не плачь! Мы должны ему помочь! Что он еще, сосредоточься, пожалуйста, что он еще сказал? — уговаривал девушку Юра. Наконец, мне это надоело, и я выдернул из Викиной головы, будто серебристый волосок, мысль о жалости ко мне, и Вика тут же успокоилась, словно актриса, выходя из роли и переходя на разговор с режиссером о генеральной линии спектакля.
— Он сказал, — проговорила она рассудительно улыбнувшись, — чтобы ты, Юра, не пугался встречи с какой-нибудь неожиданностью в твоей жизни или таинственностью и не бежал бы рассказывать об этом всем, кому ни попадя, а так же не вздумал идти на прием к психиатру при обнаружении необычного! Словом, передал тебе Сережа, что бы ни происходило — это будет дело его рук. И еще... — Вика призадумалась. — И еще он сказал: «Это все необходимо для моего спасения, Астрал — действительно существует!» — это буквально его слова!
— Повтори еще раз, — попросил Юра.
— «Это все необходимо для моего спасения, Астрал — действительно существует!» — повторила девушка. Чтобы ситуация не показалась странной при воспоминании о ней, по крайней мере для Вики, за Юру я теперь был спокоен, я вернул серебристый волосок мысли о жалости ко мне обратно в искрящуюся голову девушки, и Вика снова, будто опомнившись, разрыдалась...