Часть 1 Взгляд со стороны, глава 4 Посещение

        Астральное тело - Изида, или Врата Святилища - роман 2

        Читать роман полностью здесь: http://www.proza.ru/avtor/vseslavsolo&book=2#2

        Часть первая    ВЗГЛЯД СО СТОРОНЫ

        Глава 4
       
        Посещение

Сабинушка, зябко поджав ножки, спала в соседней комнате на раскладушке. Наташа, медленно, на цыпочках мыла посуду на кухне...
Теперь у меня дома многое существенно изменилось: моя мама уступила свою комнату, а сама перебралась в мою спальню. В у же мамину комнату перенесли и меня, точнее — мое земное тело, и уложили его на диван, и отгородили легкой разноцветной ширмой. Так и вышло — из одной маминой — две комнатки. В первой едва помещался диван с моим земным телом, в другой комнате среди остальной меблировки настороженно проживала моя таинственная семья: уже двухлетняя дочурка и Наташа, жена...
Вначале я приблизился как можно ближе к физическому плану, так притиснулся к его плотным красочным формам, что меня увидеть конечно нельзя было бы, но если бы кто-то, например, Наташа, вошел бы сейчас в комнату, он наверняка бы ощутил теплоту моего зависшего воображения здесь, посредине комнаты, возле Сабины. Конечно, такая густота моих чувств значительно утяжеляла мое психическое равновесие, и теперь оно существенно походило на чисто земное состояние, состояние, когда человек может и выйти из-под собственного контроля, и натворить чего-либо такого, в чем он потом будет раскаиваться и сожалеть. Но ничего поделать было нельзя, ибо лишь в таком астральном сгустке, состоянии утяжеления, концентрации, насколько это было возможно в моем арестантском положении, концентрации моих чувств в отъединенную теперь от земного тела сущность, мог я смутно, но различать подлинность физических, плотных очертаний земли, а не довольствоваться надоедливо-доступным: пластилиновостью и гармоничным простором Астрала!
Сабине в это время снился удивительный сон!
Девочка ласкала мамины груди, целовала их и потихонечку, наслаждаясь, отсасывала из них молоко, которое покапывало у нее с розового подбородка на колени. Обе они, мама и дочь, блаженствовали, были голенькие, нежились и целовались...
Не знаю, что руководило мною, но я, будто погибающий от неистощимого голода, увидевший спасительную монету, кинулся к земному телу моей дочери!
На несколько секунд я остановился возле этого тела, и у меня промелькнули стихи, которые когда-то пытался я посвятить Викиной дочери, но так и не окончил их:

Девочка-кокетка
На велосипеде,
Будто бы конфетка,-
Крошка — мятный ветер!
Крохотные дали
Привлекают девочку,
Колесо педалят
Ножки, словно белочки!..
«Стоп», — попытался я сказать себе внутренним всплеском воли, но мои отчаянные барьеры нравственности и самообладания рушились...
Сабина была еще несмышлена и не умела контролировать неосознанно во время сновидения свое земное тело. Желание пожирало меня!
Сгусток моих чувств вибрировал и грозил мне таким уплотнением, что меня смогли бы тогда увидеть, как призрак на физическом плане!
Этого допустить никак нельзя. Оставалось выбрать что-то одно: либо вернуться в безвременность Астрала, либо войти в тело, в земное тело моей дочери!
Наконец, секунды колебания остановились. И я, о Боже, вошел в земное тело малютки!
Теперь это уже был сон, астральный сон, ибо, для того чтобы обладать земным телом, надо уснуть в Астрале или хотя бы вздремнуть!
Желания и чувства — это всегда проявления воли. И вот мои желания и чувства отчетливо улеглись в размеры детского тела. Пока моя дочь невинно обвораживалась сном, я, словно маньяк, пошевелил кончиками своей воли и силою поднял земное тело девочки с раскладушки и открыл ее глаза!
Теперь я резко видел, как раньше, физический мир! И меня в первую же секунду обдало тоской, страшным чувством потерянности чего-то самого что ни на есть близкого и дорогого. В следующее мгновение Сабина, а точнее ее земное тело, руководимое мною, с одержимо взрослым выражением лица твердо зашагало за ширму!
«Тело! — ударила меня мысль. — Мое тело! Я так соскучился по нему!» — вслух сказала крохотная девочка, сказала без каких-либо погрешностей в произношении, сказала так, что если бы кто-нибудь мог услышать это, он неминуемо бы испугался. Тело моей дочери было до такой степени тесным для меня, что казалось, оно — вот-вот растрескается!
Я шагал слабенькими ножками, делая эти крохотные шаги, будто играл в карманные, величиной со спичечный коробок шахматы!
Я все время боялся сделать что-нибудь не так, какую-нибудь неловкость, непростительное, необдуманное резкое движение: ведь мое воображение не было так сковано во взмысленности, в такие маленькие рамки. По своему жизненному опыту я был взрослым человеком, мужчиной, и все мои движения, освоенные за долгую жизнь, никак нельзя было полностью перенести на неуклюжее тельце дочери. Я не знал, а это являлось особенно грустным и вызывало особую настороженность, не знал я самого главного, пределов этого земного тельца, и, что еще важнее, я и не чувствовал их!
Да! В том-то и состоял риск овладения чужим челом, а тем более телом маленького ребенка, что никакой боли не ощущаешь в нем!
И потому шагал я хотя и уверенно, но достаточно настороженно. Достаточно было сделать один неверный шаг, в полном объеме взрослого человека, и я незамедлительно бы натворил бед, и, возможно, непоправимых!
Эти маленькие ножки!
Связки, сухожилия могли, попросту говоря, порваться, в любой момент могла бы хрустнуть какая-нибудь, еще такая «молочная», косточка!
Нет! Не дай Бог! И потому я хотя и шагал одержимо, но какое-то усилие, островок нравственности, так же одержимо помнили об ответственности!.. Ну вот, я стоял у изголовья своего земного тела, сосредоточенно всматривался в свое, казавшееся безжизненным, заостренное лицо. Муть ожесточенности к бессилию своего положения, безумное сожаление о происходящем начинало одолевать мой рассудок. Но я еще с трудом, но мог сдерживать себя. Так я простоял у своего изголовья некоторое время: в молчании, в переосмысливании всего на свете. Вскоре я почувствовал, как Сабинино сердечко заколотилось, ее дыхание стало прерывистым, спазмы окольцовывали горлышко. Подобные взрослые переживания были способны убить малышку!
Сердечко могло бы не выдержать, а детские легкие — просто порваться!
Насколько у меня хватало сил, я сдержался, но слезы, они все-таки покатились, закувыркались по щечкам девочки. Маленькой ручкой я прикоснулся к жестким волосам моего земного тела, и неожиданно захныкало и громко разрыдалось Сабинино лицо!
Да, я плакал, отчаянно ревел детским голосом...
Вбежала в комнату Наташа, о ней-то я совсем забыл!
И тут я обернулся назад на ее зов и взглянул серьезно ей в глаза так, что Наташа — остановилась на мгновение, как завороженная.
— Наташа! — громко и внятно сказала девочка, но тут же я замолчал, ибо последствия для моей Сабинушки, если бы я продолжал говорить в ее теле, оказались бы непредсказуемыми...
— Сабинушка, что с тобой?! — кинулась наконец опомнившаяся Наташа ко мне и обняла свою дочь. Но как только Наташа обняла мое хрупкое тельце, я тут же пришел в себя: немедленно сосредоточился и покинул тело своей дочери, и завис в изнемогших чувствах поодаль. Остальное произошло по сценарию природы: Сабина проснулась, пришла в себя, уже будучи на руках у растерянной мамы, целовавшей и отчаянно обнимавшей дочь.
— Сабинушка, доченька, тебе что-то приснилось страшное? Успокойся, маленькая, мама с тобой, все хорошо...
Девочка была абсолютно спокойна после того как проснулась, и подобный перепад немало насторожил Наташу, и она даже недоверчиво огляделась по сторонам.
— Я плакала? — заинтересованно и неуклюже пролепетала Сабинушка.
— Да, малышка, да, Сабинушка, — приговаривала Наташа, и слезы едва сверкнули у нее в глазах. — Скажи, ты, наверное, плакала о папе? Ты хочешь, чтобы он встал? Да, маленькая?
— Мама, мама! — потеребила Сабина свою разволновавшуюся маму за отворот халата.
— Что, доченька?
— Мама, я хочу си-и! — закапризничала девочка.
— Да ты что! — игриво удивилась Наташа, этот поворот ее немного успокоил. — Ты же у меня такая взрослая!
— Хочу си-и!  —  не унималась Сабина, и действительно, теперь уже по своей воле, начала хныкать и уже приготовилась разрыдаться.
— Вот это да! — укоряла ее Наташа. — И не стыдно тебе? Ведь сисю сосут только маленькие детки!