Наследники. Глава 14. Праздник. Продолжение

     - Ах ты, палка недоделанная! - кричала я в неистовстве, прекрасно понимая, что палка-то как раз переделанная. - Будь тысячу раз проклят тот, кто выстругал, зачистил тебя и пришпандорил к тебе эту... этот веник!
     Впрочем, как я ни орала, метла не проявляла ни малейшего признака послушания. Она продолжала свой стремительный полет на высоте черт знает скольких миль над черт знает какой местностью в неизвестном направлении.
     - Вот и я вляпалась, - в конце концов прошептала я, полная отчаяния и расстройства, когда весь запас гнева и ругательских ругательств был израсходован.
     - А я знаю, что произойдет, - говорю, - если так будет продолжаться. Результат будет печален: бесславное падение в процессе пробуждения ото сна, что был вызван сим утомительным путешествием, с последующим погибанием вследствии соударения моего бренного тела с поверхностью земли. Брр! Взаправду, таким языком способны выражаться только те, кому действительно паршиво!
     - Мда... - произнесла я в печальной задумчивости, наблюдая за открывшимся вдруг под облаками зеленеющим лесом, который делился поровну переливающейся змейкой реки. С той высоты, на которой я летела, лес показался бескрайним океаном: облака почему-то рассеялись, и до меня донесся его шум  (а скорее всего, это в голове у меня засквозило), хоть и представилось, что он неподвижен, даже мрачен.
     - Мама! - от испуга я едва не полетела навстречу лесу.
     Дело в том, что мои меланхолические настроения были расстроены стаей ворон, летевших куда-то по делам, настроения которых были весьма неоднозначны. Выразившие все свое возмущение моим присутствием громким и хриплым карканьем, вороны, как мне подумалось, отлетели уже на порядочное расстояние, но не тут-то было. Одна хитрая ворона подлетела ко мне сзади и клюнула прямо в макушку. Я, разумеется, с воплем обернулась, но сзади никого не увидела. А стоило мне посмотреть вперед, как я узрела прямо перед своим лицом (как бы этак выразиться) заднюю часть туловища вороны. Конечно, я сразу схватила ворону за хвост одной рукой, другой продолжая держаться за метлу. Ворона же, проявив чудеса изворотливости, умудрилась клюнуть меня прямо в нос.
     - Ах ты, мерзкая птица! - возопила я и второю своею рукой схватила ворону за голову. Зря схватила.
     Потеряв равновесие, я повисла вниз головой, удерживаясь на метле только одной ногой (где была вторая нога - я забыла). Ворона, само собой, оказалась на свободе.
     Будь ты проклята, ворона, -  ругалась я, вверхтормашкнутая.
     Ворона, уже проявившая свою безмерную способность к наглому нападению, решила продемонстрировать свои таланты по части издевательств. Она начала ходить по метле, как попугай по жердочке, поминутно покаркивая и поклевывая меня в коленку. Кроме того, птица предприняла попытку нагадить на меня и, без сомнения, добилась бы, чего хотела, если бы не одно обстоятельство: метла внезапно поменяла курс полета и пошла на снижение. Вороне такой (простите за тавтологию) поворот не понравился, и, почувствовав, что время дуть подальше, она удалилась с криками превеликой досады.
     Поначалу я вздохнула с облегчением (как смогла), а затем, поняв, что до земли осталось всего-ничего, порядком разволновалась. Перспектива быть расплющенной в лепешку нисколько меня не заинтересовала. Но, к счастью, как раз в тот момент, когда я попрощалась со своей головой, метла замерла и так и осталась виснуть в воздухе. Опустив руки на землю, я как можно помягче грохнулась об нее с мыслью: "Лучше лежать на земле, чем на метле" и еще довольно долгое время продолжала отлеживаться на сырой каменистой поверхности.
     В одно мгновение мне показалось, будто я сплю: будто луна, мерцающая в небе, - это светильник подле изголовья кровати, а метла, повисшая надо мной, - перкладина на потолке моей старой заброшенной комнаты.
     Этот полудрем продолжался недолго: я почувствовала теплое движение по щеке. Производителем сих воздыханий, а также обнюхивания, а впоследствие рычания оказался огромный лесной кабан, оказавший мне внимание непонятно какого рода.
     Была погоня. Невероятными усилиями мне удалось обдурить кабанище и сбить со своего следа. Но я, как девочка рассудительная, отлично понимала, что опасность еще велика. Лазить по деревьям я умела не лучше любого дикого хряка, а посему, сделав вывод, что другого выхода не остается, я бежала и бежала, словно дурочка.
     Очень скоро путь мне перегородил забор из ровного частокола с полукруглой дверью посередине. Подле забора мирно расположились два вурдалака (они резались в карты) весьма неприятного внешнего вида.
     - Ай-ай-ай, - молвил вурдалак поменьше, - такая маленькая, а уже ведьма.
     - Какая я тебе ведьма, шкурка? - прокашляла я, задыхаясь (т.е. запыхаясь). - С чего ты взял?
     - Метла-то ведь твоя? - спросил другой оборотень.
     - Э-э... Ну да...
     - Раз твоя, значит - ведьма.
     - А не была бы ведьмой, - добавил маленький вурдалак, - что бы ты здесь делала - на шабаше?
     - На шабаше? - я была ошеломлена.
     - Да-да. И, черти, за вход одна тушка.
     - Чья?
     - Да хоть чья.
     - А я потом.
     - Сейчас надежнее.
     - Потом заплачу.
     - Потом поздно будет.
     - Не фига не поздно.
     - Э-э-э, да ты хитрая девочка.
     - Еще какая.
     Вурдалаки так громко расхохотались, что мне показалось, будто задрожала земля (потом-то я поняла, что земля завибрировала не от того).
     - Ну да ладно. Ты нам нравишься, потом уплатишь.
     Я открыла перед собой дверь и шагнула вовнутрь.
     А внутри ничего и не было. Тот же лес да небо с луной. Только вот стоило мне совершить два шага в прямом направлении, как я провалилась и понеслась! Да-да, понеслась. Я оказалась в каком-то чудесном подземном тоннеле, бесконечно вихляющем и закручивающимся. Колдовская сила несла мое сжавшееся тельце по этому тоннелю достаточное время для того, чтобы успеть опомниться и прийти в себя.
     "Ну ты и вляпалась."
     Та же самая колдовская сила выкинула меня из тоннеля. Я была подкинута высоко вверх и после непродолжительного полета очутилась на стоге сена, причем в самой неудобной позе (т.е. снова вниз "репкой").


2000 г.