Восточно-Прусская операция-1-9-2-4

Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!


В. Шпинев «Восточно-Прусская операция. Краткая хроника»–1-9-2-4.

Немецкие оборонительные сооружения в Германии, Польше и Восточной Пруссии (приграничные укрепления, укрепрайоны, бункеры, форты, полевые укрепления).

Форты Кенигсберга.  Слухи и легенды о подземных ходах и помещениях у фортов. Продолжение.

Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»:

Многие калининградцы и гости города… помнят громадные руины… «Замка трех королей» — эти страшные развалины бывшей прусской твердыни…

В конце 60-х годов сохранившиеся до того времени развалины Королевского замка были взорваны, его башни и стены превращены в груды камней и щебня, послуживших впоследствии «сырьем» для строительства калининградских новостроек…

Замок в том виде, в каком он предстал перед современниками, имел в плане прямоугольную, слегка вытянутую форму. В трех углах стояли высокие башни, а четвертый был занят четырехэтажной постройкой Унфрида в классическом стиле. Широкий двор замка и выразительная стометровая готическая колокольня-башня подчеркивали громадные размеры этого сооружения.
Северное крыло представляло собой самую древнюю часть. Высокие серые стены с небольшими прямоугольными и стрельчатыми окнами, округлыми арками входов, резной деревянной турнирной галереей на уровне второго этажа, живописными лестницами, украшенными изящными балюстрадами. Над всем северным крылом возвышалась остроугольная двускатная крыша…
Здесь размещались большие залы, в которых собирались рыцари на свои трапезы и сборы, имелись многочисленные хозяйственные помещения, богадельня и небольшая часовня. В казематах массивной прямоугольной башни фогта (фогт – чиновник рыцарского ордена, осуществлявший судебные функции) Лиделау помещались камеры пыток, а башня Хабертурм служила в качестве наблюдательного пункта на самом уязвимом с военной точки зрения направлении…

Спустя века… в этой части замка уже размещались Кёнигсбергская коллегия адвокатов при Верховном земельном суде, залы с коллекциями отдела религии Прусского музея, хранилища одного из отделений Государственного архива Пруссии и выставочные помещения Государственной и Университетской библиотек с книгами знаменитой Серебряной библиотеки Герцога Альбрехта. Бывшие рыцарские комнаты и залы занял винный погребок «Блютгерихт» (в переводе с немецкого означает «Кровавый суд»), получивший свое наименование по вершившемуся когда-то в этих подземельях жестокому средневековому суду. Именно помещения этого ресторанчика и станут предметом нашего повышенного интереса, так как на нем сходится целый ряд версий таинственного исчезновения Янтарной комнаты…
 
«Блютгерихт», как возможный объект укрытия ценностей, заслуживает того, чтобы о нем рассказать поподробнее…
 
Из книги Вальтера Франца «О Блютгерихте в Кенигсберге», Лейпциг-Кёнигсберг, 1938 год: «У нас есть афоризм: «Если житель Восточной Пруссии пропал в Кенигсберге, то искать его скорее всего надо в «Блютгерихте»…

Из книги Герберта Мюльпфордта «Кенигсберг от А до Я. Городской словарь», Мюнхен, 1970 год: «Вход в этот известный всей Германии винный погребок с жутким названием находится в маленькой пристройке, сооруженной под турнирной галереей... Вино там подносили виночерпии в кожаных фартуках... Рейнское, мозельское и бургундское, бордо и, конечно, «Блютгерихт» — густой красный напиток»…

Из книги Альфреда Роде «Замок в Кенигсберге и его коллекции», Берлин, 1937 год (А. Роде – доктор, профессор, директор Кенигсбергского замкового музея): «Под историческими залами северного крыла в просторных подвалах находится известный далеко за пределами Восточной Пруссии  «Блютгерихт», дитя романтики...
Основателем винного гешефта и первым его арендатором был Вильгельм Балтазар Шиндельмайссер, приехавший из Зальцбурга. С тех пор витают предания и легенды в этих таинственных, лишенных дневного света подземных пространствах времен Тевтонского ордена, а историки не рискуют попытаться отделить вымысел от правды»…

Этот винный погребок, располагавшийся в самом сердце Кенигсберга, был очень популярен среди жителей города, благодаря его самобытности и экзотической обстановке… Он занимал целый ряд помещений, использовавшихся ранее для нужд рыцарского ордена и получивших в наследство самые невообразимые названия типа «Камеры пыток» или «Перечной комнаты», «Карцера», «Большого и малого ремтера» (ремтер – зал для сбора и общих трапез рыцарей Ордена), «Конвента» (конвент – зал общего собрания монахов рыцарского ордена) и другие. Там, где раньше при свете факелов проходили шумные сборища тевтонов, одетых в белые плащи с черными крестами, стояли массивные дубовые столы и простые деревянные скамьи и стулья. Вдоль стен возвышались громадные винные бочки, повернутые резными крышками в сторону посетителей. Тяжелые медные светильники, подвешенные на цепях к торчащим из сводчатых потолков крюкам, голые каменные стены, покрытые влагой даже в самый жаркий, знойный летний день, рога оленей и муфлонов, стеклянные фигурки сов с таинственными блестящий глазами — таким был интерьер подвального и первого этажей «Блютгерихта»… В низкой пристройке под турнирной галереей, где находился вход в винный погребок, размещались так называемые цивильный и военный кабинеты, где собирались, как правило, завсегдатаи «Блютгерихта» — кёнигсбергские торговцы, адвокаты и судьи…

Имеется… три свидетельства о том, что ценности Королевского замка (в том числе Янтарная комната) нашли свое последнее пристанище где-то в подземных лабиринтах и каменных склепах этой части сооружения, сохранившейся еще со времен Тевтонского ордена…

Пауль Моргенштерн, ныне проживающий в Германии, рассказал о том, как в конце мая 1944 года он участвовал в укрытии деревянных ящиков с экспонатами музеев Королевского замка в подземном бункере под универмагом «КЕПА». Плохо ориентировавшийся в хитросплетении коридоров тевтонской громады, он не запомнил точного места, куда были уложены эти ящики… Ящики заносились через вход в «Блютгерихт»… Ящики были доставлены в один из залов подвального этажа, винного погребка, а таких там было всего четыре — «Большой ремтер», «Малый ремтер», «Конвент» и «Камера пыток». Все они располагались рядом и соединялись друг с другом непосредственно или через проходные коридоры… Ящики были опущены вниз через специально сделанное в полу отверстие, за которым угадывался следующий ярус подвалов… Таковые имелись только под «Конвентом» и «Малым ремтором», что подтверждается результатами исследований известного немецкого ученого Фридриха Ларса — непререкаемого авторитета в области замковой архитектуры и большого знатока бывшего кёнигсбергского Королевского замка…
Скупые сведения, сохранившиеся в памяти Пауля Моргенштерна, позволяют нам… определить местонахождение четырех из шестнадцати ящиков, которые упаковывала специальная группа, сформированная из солдат различных частей вермахта, дислоцировавшихся в районе Кенигсберга. Замурованный свод нижнего яруса подземелий «Блютгерихта»…

Массированный налет на Кенигсберг, совершенный британской бомбардировочной авиацией в ночь на 30 августа 1944 года, поверг центр города в руины. Десятки фосфорных бомб упали на Королевский замок, отчего мгновенно сразу в нескольких местах вспыхнула его крыша. Через считанные минуты, когда огонь охватил деревянные стропила и прорвался внутрь помещений, замок уже представлял собой гигантский костер, рассыпающий вокруг мириады искр. От жара с треском лопались куски старинного шифера и толстые узорные стекла, изготовленные столетия назад. Горели великолепные интерьеры бывших королевских покоев, поражавшие воображение современников, изумительное убранство замковой кирхи, старинная мебель и музейные экспонаты, аккуратно расставленные папки-скоросшиватели Государственного архива Пруссии и Верховного земельного суда провинции, древние манускрипты и научные моно¬графии... Обращалось в прах то, что создавалось веками и составляло культурное наследие Кенигсберга…

Несмотря на серьезные раз¬рушения, большинство подвальных помещений Королевского замка сохранилось. Своды бывших рыцарских залов выдержали высокую температуру и тяжесть рухнувших перекрытий. Под закопченными стенами «Малого ремтера» и складскими помещения¬ми «Блютгерихта» сохранились неповрежденными склепы глубоких подземелий. От низкой пристройки винного погребка, выходящей во двор, остался лишь остов, а некогда великолепная турнирная галерея превратилась в кучи золы и древесного угля…
Именно в это время… доктор Альфред Роде, под началом которого находились коллекции Королевского замка, сообщил своим адресатам, что заранее принятые «меры противовоздушной обороны… оправдали себя» (письмо Циммерману от 22 сентября 1944 года), и «большая часть художественных произведений была укрыта», (письмо князю Дона-Шлобиттену от 6 сентября 1944 года). Это означает, что тотального уничтожения культурных ценностей в замке все-таки не произошло и многое удалось сохранить…

Второе после Моргенштерна свидетельство в пользу того, что Янтарная комната укрыта в тайниках «Блютгерихта», основывается на воспоминаниях… Магды Путтерс… бывшей коренной жительницы Кенигсберга… Она… рассказала о том, что ей довелось услышать и увидеть в Королевском замке в мартовские дни 1945 года…

Магда Путтерс… работала… сменным поваром в одной из частей фольсштурма, дислоцировавшуюся в районе Главного вокзала. В начале марта часть перевели в самый центр города и разместили в сохранившихся помещениях Королевского замка. В северо-западной башне… разместили… «питательный пункт» фольксштурмистов…

Однажды (это было в конце марта) в питательном пункте на временное довольствие была поставлена группа военнослужащих, …прикомандированных к воинскому подразделению, разместившемуся в замке. Поздно вечером, когда Магда уже собиралась уходить домой, …заявились двое эсэсовских офицеров… Через некоторое время ее внимание привлек негромкий разговор офицеров, в ходе которого несколько раз прозвучало слово «Бернштайнциммер» («Янтарная комната» по-немецки)… Офицеры участвовали в укрытии ценностей, находившихся раньше в музейных помещениях теперь уже полуразрушенного Королевского замка. Речь шла о каких-то картинах, которые нужно немедленно перенести в то место, где находится Янтарная комната. Магда уловила, что несколько раз упоминался алтарь в церкви, куда можно проникнуть через подвальные помещения бывшего ресторана «Эрбгерихт» и под которым, по-видимому, находится сам тайник… Однажды она услышала громкий смех одного из них, довольного шуткой, к месту сказанной соседом о том, что… сама дева Мария не сможет отыскать тот тайник, который так надежно замаскировали. А через пару дней эсэсовцы и прикомандированная команда куда-то пропали, и больше фрау Путтерс ничего не слышала о Янтарной ком¬нате и ее таинственном исчезновении в недрах Королевского замка…

В воспоминаниях Путтерс «Блютгерихт» почему-то назван «Эрбгерихтом», что, конечно, близко по звучанию, но все-таки не одно и то же. Думается, что здесь имела место непроизвольная подмена наименования либо со стороны самой немки, ли¬бо со стороны беседовавших между собой эсэсовских офицеров… Такое понятие, как «Эрбгерихт», существовало в гитлеровской Германии и обозначало «суды здоровой наследственности», занимавшиеся в рамках нацистской расовой теории рас¬смотрением вопросов культивирования «арийской расы». Такой орган имелся и в Кенигсберге в составе Верховного Земельного суда. Можно допустить, что ни Магда Путтерс, ни оба офицера не бывали раньше в «Блютгерихте» и более того — ничего не слышали о его существовании и поэтому называли его иначе, не запомнив когда-то сказанного им настоящего названия. Во всяком случае в замке никогда не было другого винного погребка, кроме «Блютгерихта».

Другой неясностью в информации Путтерс является упоминание о том, что ценности были доставлены через подвалы «Блютгерихта» и помещение церкви, где были спрятаны в тайнике под алтарем…
В замке имелась только одна единственная церковь — замковая кирха в западном крыле, полностью разрушенная во время налета в августе 1944 года. Все ее великолепное убранство, включая орган работы мастера Георга Каспари и алтарь, изготовленный в 1706 году, выгорело полностью и сделать тайник под алтарем было просто физически невозможно… Видимо… офицеры, участвовавшие в захоронении ценностей, имели в виду… другую церковь — капеллу Св. Анны, размещавшуюся как раз на первом этаже северного крыла замка рядом с помещениями «Блютгерихта». Она действовала как церковь только в давние рыцарские времена и являлась так называемой орденской капеллой тевтонов. В XX веке это было уже одно из чисто музейных помещений Королевского замка.

Из книги Альфреда Роде «Замок в Кенигсберге и его коллекции», Берлин, 1937 год: «Бывшая орденская капелла, позднее - Летний зал Великого магистра, а затем герцогская канцелярия. На восточной стене - следы фресок: слева Христос, справа - Мария и Иоанн. Между ними на стене, вероятно, раньше висело рельефное распятие, перед которым стоял алтарь… Стеклянная витрина у северной стены. «Лохштедтская библия, миниатюры XII—XV веков».

Если сведения Магды Путтерс считать достоверными, то «тайник под алтарем церкви» мог быть оборудован либо в подвальных помещениях, принадлежавших «Блютгерихту» и расположенных под капеллой Св. Анны, либо в толще стены башни фогта Лиделау, которая непосредственно примыкала к этой части здания и соединялась с ним рядом узких проходов на каждом этаже северного крыла, включая подвалы… В одной из стен капеллы Св. Анны, толщина которой достигала трех метров была проложена узкая лестница, пронизывавшая все сооружение от подвала до второго этажа, что вполне допускало возможность укрытия в этих полостях значительного количества ящиков, размеры которых ограничивались только шириной метрового прохода. Удобнее места для захоронения ценностей найти было трудно, а замуровать входные двери в потайную лестницу было элементарным делом…

Сведения о захоронении ценностей в недрах северного крыла Королевского замка не исчерпываются свидетельствами Пауля Моргенштерна и Магды Путтерс…

6 июля 1944 года гаулейтер Вартегау (вартегау – административно-территориальная единица, образованная гитлеровцами на территории одной из частей оккупированной Польши) Артур Грайсер издал распоряжение, согласно которому все поляки в возрасте от 14 до 70 лет должны были отработать по меньшей мере 48 часов в неделю на окопных работах… Именно таким образом попали под действие распоряжения Грайсера жители небольшой польской деревеньки под Нозеном (ныне – Познань), среди которых был и Вацлав Флерковский…

Однажды Флерковского и пятерых других поляков из рабочей команды, уже дол¬го работавшей на расчистке цехов артиллерийского завода «Остверке», вызвали… к конторе, именуемой «Бюро главного инженера». Там хмурый офицер в серой шинели и надвинутой на лоб шапке с козырьком и наушниками объявил, что они несколько дней поработают на другом объекте, куда их будет доставлять лагерная охрана.
В сопровождении двух пожилых фольксштурмистов, вооруженных старыми французскими карабинами, и неизвестно откуда взявшегося солдата-эсэсовца с автоматом они вышли за пределы лагеря…

Они оказались на большой площади, с одной стороны которой высилась грома¬да Королевского замка. Несмотря на то, что стены его были в копоти, крыши над круглыми башнями отсутствовали, а в окна были видны выгоревшие и обрушившиеся внутренности, он производил грандиозное впечатление. Особенно это касалось его остроконечной колокольни, которая, казалось, вздымалась до облаков и снисходительно посматривала оттуда на хаос разрушения.
Они прошли вдоль стен замка, заметно поднимаясь в гору, затем повернули на узкую улицу. Как и везде в центре Кенигсберга, здесь были сплошные развалины…
Повсюду виднелись аккуратно написанные указатели с наименованиями улиц, направлением движения транспорта, доски с какими-то объявлениями и списками.
Уже через несколько минут шестеро польских рабочих из лагеря «Шихау» и трое охранников входили через въездные ворота во двор Королевского замка… Получив ломы, кирки и лопаты, они снова вышли из замка и под охраной двух скучающих фольксштурмистов приступили к необычной работе. Им предстояло разобрать брусчатку и поднять плиты тротуара, постепенно удаляясь от внешней стены замка к середине улицы под определенным углом. Место было уже размечено вбитыми кое-где деревянными колышками. Яма должна была протянуться от стены замка до рельсов трамвайной линии, проходившей по этой улице. Копать мерзлый грунт было довольно тяжело, и очень скоро стало понятно, что шестерым полякам выполнить намеченную работу не под силу. К вечеру траншея достигала в глубину чуть более полутора метров, а эсэсовец все понукал, все требовал копать глубже. Скоро к рабочим лагеря «Шихау» присоединились еще человек десять немцев в защитного цвета комбинезонах, по-видимому, солдат одной из саперных частей. Ими командовал унтер-офицер…

К полуночи… траншея достигла глубины, почти в два раза превышающей человеческий рост. Выбрасывать землю на поверхность со дна ямы было уже невозможно, поэтому в ней из досок было сооружена промежуточная площадка, куда работавшие внизу выбирали землю, а оттуда уже отбрасывалась наружу, образуя целые насыпи по обеим сторонам траншеи… В глубине торцевой траншеи, примыкавшей к каменному фундаменту стены замка, вдруг увидели отверстие, достаточное для того, чтобы в него мог свободно пройти человек. Оттуда, из подземного мрака веяло сыростью и холодом… В темноте пролома раздался какой-то скрежет, а затем послышались голоса людей. Не сразу стало ясно, что там тоже шла какая-то изнурительная работа — появились отблески света карманных фонариков, заплясали тени людей, что-то усердно передвигающих в глубине этой преисподней. Под утро, …работа в траншее была закончена. На дно ее были уложены ровные квадраты деревянных щитов, земляные стенки выровнены и укреплены досками…

До полудня поляки опять трудились в траншее, теперь уже делая на глубине прочные перекрытия из толстых деревянных брусьев и широких досок с неочищенными от коры краями. Было видно, что кое-где на дне траншеи стояли металлические емкости и большие деревянные ящики. Все это было наглухо закрыто и засыпано землей. Брусчатка в этом месте перекладывалась, видимо, не раз и уже давно потеряла свой фигурный веерный рисунок. Поэтому поляки быстро восстановили поверхность мостовой, а также нарушенный участок тротуара вдоль стены замка. Пришедший проверить работу высокий немец в синем плаще, казалось, был доволен. Они отнесли шанцевый инструмент во двор замка… и двинулись в обратный путь…

В день, когда они попали в охваченную паникой толпу, спасся не только Вацлав Флерковский. Спустя несколько месяцев он встретил в своей деревне Станислава Гуру, вместе с которым копал таинственную траншею у стен Королевского замка в Кенигсберге…

Если  принять   воспоминания Вацлава Лерковского и Станислава Гуры за объективную основу, то необходимо прежде всего определить, из какой же части северного крыла  Королевского замка мог сооружаться подземный ход…  Глубокие  подвальные  помещения в этом крыле размещались только в двух местах:  под   некоторыми   залами «Блютгерихта» восточнее башни фогта Лиделау и в части, примыкающей к западному крылу, где под складскими помещениями винного погребка были оборудованы столярные и слесарные мастерские. Судя по описаниям Флерковского, отверстие в фундаменте могло быть проделано с внешней стороны подвалов нижнего яруса… под залами «Блютгерихта», «Малый ремтер» и «Конвент»… Воспоминания поляков приводят в ту же точку Королевского замка, что и свидетельства  Пауля Моргенштерна…

В этот период фашисты уже не располагали ни силами, ни временем для того, чтобы строить какие-либо фундаментальные укрытия, а могли только приспосабливать имеющиеся подземные сооружения для размещения в них каких-нибудь предметов, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки советских войск…
Доктор Альфред Роде сумел принять необходимые меры предосторожности и спасти многочисленные коллекции и экспонаты Королевского замка от неминуемой гибели во время бомбардировки в августе 1944 года. По некоторым данным, демонтированная и уложенная в ящики Янтарная комната также избежала уничтожения, так как находилась в глубоких подвалах южного крыла замка под помещениями Прусского музея. Однако усиливающиеся бомбардировки города и приближающийся час решительных боев за него побуждали, видимо, ответственного секретаря Общества искусств подыскивать более надежное помещение для укрытия ценностей. Таким местом стали подвалы «Блютгерихта». В пользу этого говорят самые различные обстоятельства…

Пауль Файерабенд… был свидетелем многих событий, которые происходили в замке накануне штурма Кенигсберга, хорошо знал доктора Роде и, как выяснилось впоследствии, оказался в курсе некоторых обстоятельств, связанных с укрытием ценностей…

В конце января… руководство НСДАП в Восточной Пруссии и Кенигсберге приняло решение оборудовать в замке командный пункт фольксштурма. С 25 января командующим военным округом генералом Ляшем была объявлена повышенная степень готовности — по терминологии гитлеровского Генштаба — «Алярмштуфе-1».
Руководство подготовкой Королевского замка к обороне взял на себя крайсляйтер Эрнст Вагнер, резиденция которого находилась в бункере так называемого «Дома труда» на улице Фордерросгартен (ныне ул. Клиническая), частично сохранившегося среди скопища развалин, окружавших Замковый пруд. Вагнер поставил перед соответствующими гражданскими властями, прежде всего перед Управлением высотного строительства, а также перед приданными коменданту города-крепости 5-м саперным батальоном и саперным штабом специального назначения, задачи сооружения долговременных укреплений в полуразрушенном замке. Для этого намечалось привлечь значительные контингенты рабочей силы, в основном из числа «восточных рабочих» и военнопленных, используемых акционерными обществами «Дойче бау АГ», «Хохтиф», фирмами «Рунау унд Лебрехт», «Курт Бредель» и «Шнелль».
Срочно, по указанию крайсляйтунга (крайсляйтунг - руководящий орган НСДАП в данном районе) разыскали бывшего старшего советника по строительству Ганса Герлаха, который долгое время возглавлял Управление высотного строительства, до августа 1944 года располагавшееся в восточном крыле Королевского замка. Капитан запаса Герлах уже три месяца находился в боевых порядках батальона фольксштурма, который дислоцировался в районе военных складов у Шенбуша (в настоящее время – район улиц Суворова и Керченской). Он был высококвалифицированным специалистом, досконально знающим особенности объемно-пространственной структуры Королевского замка, в том числе его многочисленных подземных лабиринтов и сооружений. Без такого специалиста, даже при наличии опытных фортификаторов, трудно было переоборудовать замок для нужд обороны.
Для начала старшего советника Герлаха пригласили в крайсляйтунг, где у него состоялась краткая беседа с крайсляйтером Вагнером. Тот располагался уже не в своем шикарном кабинете в «Доме труда», а в одной из комнат громадного железобетонного бункера. Даже на искушенного в вопросах подземного строительства Герлаха внутреннее устройство бункера произвело чрезвычайно сильное впечатление. Пройдя вслед за встретившим его фольксштурмистом вдоль стен «Дома труда» в сторону пруда, Герлах очутился перед массивной металлической дверью со скобами… Предъявив офицеру ГФП (ГФП - полевая тайная полиция) документы, он зашел вместе с сопровождающим внутрь бункера. Вниз вела довольно крутая лестница, на ступени которой падал тусклый свет матовых светильников. Спустившись на порядочную глубину, они оказались в начале довольно широкого коридора, по обеим сторонам которого размещалось множество дверей. Часть их была раскрыта настежь… Слышался… шум работы приточной вентиляционной системы…
Подземный кабинет руководителя кёнигсбергских нацистов резко контрастировал со всем тем, что Ганс Герлах видел последние месяцы в Кенигсберге. Трудно даже было поверить, что здесь, среди развалин Росгартена, где-то глубоко внизу может быть давно забытое великолепие, сопоставимое разве что с королевскими покоями еще не сгоревшего замка. Кабинет, находившийся в чреве подземного бункера, был оформлен в помпезном духе…

Из дневниковых записей А. С. Пржездомского.
18 июля 1969 года
«…Здание на берегу Schlo;teich[136] — Stadthalle[137] — не представляет, по мнению Анатолия Михайловича, никакого арх. интереса. Рядом, дальше располагаются развалины General-Kommando[138] или в период фашизма — „Дома NSDAP“. Мы зашли с задней части дома. Нас поразило обилие бетонных плит, густо заросших бурьяном и кустами. Анатолий Михайлович обратил наше внимание на тот факт, что перекрытия здания сделаны маленькие, но усилены более чем полуметровой железобетонной подушкой. В некоторых местах среди нагромождения плит видны проломы в подвал.
Анат. Мих. сказал, что вряд ли подвалы были такие мелкие, какие они сейчас — вернее всего ниже есть еще подвалы, и зачитал нам некоторые места из кн. Ляша, который указывал, что работы по переоборудованию этого здания велись еще в феврале 1945 года.
Мы спустились в одно из подземелий, но, не имея фонаря, не рискнули продвигаться дальше…»
Удивительно, но экспедиции не хватило времени на тщательное обследование этого зловещего сооружения. Понятно, что вести непосредственные раскопки на месте бункера было невозможно — уж слишком громадными были глыбы железобетона, вздыбившиеся позади арки с колоннами, еще долго стоявшей на изгибе Клинической улицы. Безусловно, при том ограниченном размере финансовых средств нечего было и думать о крупномасштабных поисковых работах у Замкового пруда, и обследование бункера откладывалось до лучших времен. Правда, в октябре 1970 года было пробурено несколько скважин, да сделаны раскопы на свободных от завалов участках. Ничего, кроме спекшихся стеклянных пластин фотонегативов, обнаружить не удалось, и экспедиция сделала, как всегда, однозначно безнадежное и, на мой взгляд, поспешное заключение: «можно утверждать, что… подвалов или других тайников, которые могли бы использоваться для захоронения ценностей, нет». А ведь уже тогда было известно из архивных материалов Министерства обороны СССР о том, что в самый разгар войны под домом «Трудового фронта» строились разветвленные подземные сооружения!

У крайсляйтера уже находились… советник Эрнст Мунир из кёнигсбергского Управления подземного строительства, генерал-лейтенант Микош, возглавлявший с конца января специально сформированную для обороны города дивизию, и два майора с черными петлицами саперных частей. Герлах приготовился к важному разговору, связанному, судя по составу приглашенных лиц, с проведением каких-то важных фортификационных работ. Но то, что он увидел на столе Вагнера, превзошло все ожидания. Перед крайсляйтером лежал большой лист светокопии плана Королевского замка с подробными разрезами всех крыльев здания и подвалов, сетью коммуникаций и пометками, характеризующими степень разрушения тех  или иных его частей…

Из краткого вступления, которое сделал Вагнер, следовало, что в самое ближайшее время в городе начнутся уличные бои, и Королевский замок, этот «алькасар, Восточной Пруссии», «форпост германского духа на Востоке», превратится в неприступную крепость. Крайслейтер якобы уже решил разместить в замке командный пункт и взять на себя все руководство обороной города.

Перед строителями, фортификаторами и саперами, дескать, стоит теперь задача в кратчайшие сроки привести полуразрушенное сооружение в боеспособное состояние.

Особое внимание Вагнер обратил на тщательное переоборудование всех подземных помещений с тем, чтобы они могли стать надежными укрытиями в ходе длительной обороны… (Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»).


В связи с этим он даже зачитал выдержки из совершенно секретного доклада, подготовленного рефератом IV-D-2 четвертого управления РСХА и процитировал докладную записку обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Бах-Залевски[140], в которой обстоятельно разбирались итоги варшавского восстания 1944 года. Эсэсовские аналитики и хладнокровный убийца тысяч поляков обращали особое внимание на использование восставшими подземных сооружений польской столицы, что делало их отряды мобильными, способными перемещаться из одной часта города в другую и наносить неожиданные удары по войскам вермахта и полиции. (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга»,

Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»:

Крайсляйтер Вагнер потребовал от Герлаха и Мунира в течение нескольких дней изучить вопрос о возможностях постройки двух подземных туннелей для организованного и скрытого оставления в случае необходимости занимаемых в замке позиций. Причем, по его мнению, следовало бы максимально использовать уже имеющуюся сеть подземных ходов к северу и к югу от замка с обязательным выходом в систему коллектора городской канализации. «Мы станем неуловимыми, измотаем противника неожиданными ударами, деморализуем его и вынудим к отступлению. Дух тевтонов поможет нам», — таково было резюме крайсляйтера.

В недрах нацистского «Дома труда» разрабатывались планы оборудования долговременного опорного пункта в полуразрушенном орденском замке.
В заключение крайсляйтер предупредил всех присутствовавших, что содержание бе¬седы должно сохраняться в строжайшей тайне, а привлекаемые контингенты рабочих не должны распознать  истинного  назначения подготовительных    мероприятий. Поэтому лучше всего, как это делалось и раньше в таких случаях, использовать краткосрочное привлечение военнослужащих и специалистов вспомогательных частей вермахта, а для проведения тяжелых строительных и подземных работ — военнопленных и «восточных рабочих». Соответствующие указания, якобы уже даны четвертому отделу Главного Управления гестапо, который предпримет ряд мер, не допускающих утечки секретной информации к противнику… Советники Герлах и Мунир могут полностью опереться на содействие временного распорядителя винного ресторана «Блютгерихт» старого члена НСДАП Пауля Файерабенда, который уже в курсе планов крайсляйтунга. Вагнер предупредил также, что никаких тайн в этом плане не может быть и от господина профессора Роде, директора замкового музейного комплекса, имеющего персональное поручение от имперского комиссара обороны принять необходимые меры по обеспечению сохранности больших культурных ценностей, сосредоточенных в подвалах Королевского замка.

Через пару дней среди закопченных стен Королевского замка уже кипела работа: толстыми неотесанными бревнами укреплялись давшие трещины перекрытия, выгоревшие помещения обшивались досками, проводились большие бетонные работы по заделыванию окон и устройству амбразур. В большой круглой башне разместилась кухня, обеспечивающая горячей пищей батальон фолькштурма, бывшие рыцарские залы, в том числе занятые «Блютгерихтом» срочно оборудовались нарами — там должен был разместиться личный состав «центрального ядра  обороны»…

Подземные работы, которые были проведены в замке в этот период… прямо или косвенно могли быть связаны с укрытием культурных ценностей, среди которых была и Янтарная комната…

Советники Герлах и Мунир совместно с военными специалистами из саперного батальона дивизии генерала Микоша тщательнейшим образом обследовали подземные этажи замка и установили, что почти все они находятся во вполне приемлемом состоянии.
Лишь огромный подвал с запасами бутылочного вина представлял собой плачевное зрелище — десятки тысяч бутылок под воздействием высокой температуры, вызванной пожаром, взорвались, образовав завалы битого стекла и тягучего, чавкающего под ногами и дурманящего голову сиропа…

Оба советника пришли к выводу о том, что подземный туннель к северу от замка построить можно, только взяв за исходную точку глубокий подвал под «Малым ремтером»… Это подземное помещение «Блютгерихта», расположенное глубже пяти метров от поверхности земли, имело очень удобную конфигурацию, несколько довольно просторных и глубоких ниш в сторону замкового двора, узкую винтовую лестницу в толще стены, поднимающуюся до самой крыши здания, очень прочные каменные своды и трехметровые стены из громадных булыжников, заложенных в основу замка еще тевтонами. Подвал соединялся проходами с примыкающими к нему другими подземными сооружениями и с «Большим ремтером», куда вела чрезвычайно крутая лестница-щель…
Был и другой вариант строительства подземного туннеля — со стороны еще одной четырехугольной башни северного крыла, где размещался государственный архив Пруссии. Глубоко под землей еще в Средние века там был прорыт тридцатиметровый подземный ход в сторону орденской мельницы, впоследствии засыпанный песком. Отрыть его не представляло огромного труда, но он упирался в глубокий фундамент одного из полностью разрушенных домов неподалеку от Юнкерштрассе (на месте этой улицы и прилегающих к ней кварталов ныне – широкая проезжая часть ул. Шевченко там, где она сливается с Центральной площадью). Задача же, поставленная крайсляйтером, заключалась в том, чтобы подземный туннель обязательно выходил достаточно далеко за пределы зам¬ка и соединялся с городским коллектором. Кроме того, Ганс Герлах обратил внимание на то, что доктор Роде проявляет какой-то особый интерес к этому подземному ходу, видимо, рассчитывая использовать его для своих нужд…

Решение о сооружении туннеля из подвала под «Малым ремтером» было принято и согласовано с крайсляйтунгом. В течение недели около трех десятков человек трудились в неимоверных условиях, продалбливая отверстия в глубоких фундаментах и стенах подвалов зданий старого города, вгрызаясь в грунт как при проходке горных выработок, возводя деревянные, а кое-где и бетонные крепи, пробивая резервные выходы в горловины канализационных и водоотводных колодцев. Так возник туннель, выходящий под прямым углом из подвала под «Малым ремтером», а потом круто поворачивающий на северо-восток, вдоль разрушенной улицы Юнкерштрассе. Он получился узким и низким, передвигаться по нему можно было только согнувшись в три погибели. Коридор делал крутые повороты, огибая подземные препятствия, пересекал глухие, заваленные старой рухлядью, подвальные помещения под расположенными наверху домами. Кое-где при¬ходилось идти по колено в шумящем потоке зловонных сточных вод. Естественный свет не мог проникать в этот зловещий лабиринт и для прохода по нему требовалось иметь какое-нибудь автономное освещение. Извиваясь под развалинами Альтштадт, туннель доходил до глубоких подвалов Альтштадтской кирхи, расположенной у перекрестка Юнкерштрассе (на месте этой улицы и прилегающих к ней кварталов ныне – широкая проезжая часть ул. Шевченко там, где она сливается с Центральной площадью) и Постштрассе (улица Помтштрассе сохранилась позади бывшего Дома профсоюзов на Ленинском проспекте и соединяет последний с ул. Житомирской), в двухстах мет¬рах от замка…

В… остросюжетной повести писателя С. Гагарина «Три лица Януса»… финальные сцены повести… проходят… в подземном бункере под кирхой… Автор весьма точно указал место, где у гитлеровцев был оборудован бункер с подземным ходом…

К середине марта 1945 года подземный туннель из северного крыла Королевского замка до Альтштадской кирхи был почти готов. Оставалось оснастить вход в него со стороны подвалов «Блютгерихта» массивной герметически закрывающейся бронированной дверью да укрепить своды некоторых подвалов, через которые проходил ход. Одновременно с этим был оборудован и другой туннель, идущий в юго-восточном направлении от замка.
Теперь следовало… заняться внутренним оборудованием помещений туннеля. Генерал Микош, осмотрев оба входа в туннели и укрепленные части крепостного оборонительного рубежа, дал указания об оборудовании командно-наблюдательного пункта и площадок для огневых средств… На следующий день в замок прибыл на бронетранспортере сам крайсляйтер Эрнст Вагнер.

Из воспоминаний Ганса Герлаха, опубликованных в западногерманской газете «Остпройссенблатт» 7 июля 1969 года: «Работы оказались очень трудоемкими, но несмотря на то, что сам крайсляйтер Вагнер уже стал сомневаться в целесообразности их, должны были продолжаться. Надев прорезиненный защитный костюм инженера Управления подземного строительства, он сам прошел по подземному коллектору, расположенному под Юнкерштрассе, почти достиг Альштадтской кирхи и заявил впоследствии, что никакая сила его не за¬ставит еще раз туда спуститься»…

Указание крайсляйтера было выполнено, но у советника Герлаха возникло ощущение, что Вагнер всерьез засомневался в целосообразности переноса командного пункта фольксштурма в Королевский замок… Имелся хорошо оборудованный бункер крайсляйтунга в районе Театер-штрассе в двух шагах от площади Парадеплац, где размещался командный пункт генерала Ляша…

Для нацистских руководителей Королевский замок оставался очень удобным элементом пропагандистской кампании, своего рода символом, обозначающим «борьбу до победного конца», но не принимался всерьез как опорный пункт, способный противостоять длительной осаде. Именно поэтому, когда дело дошло до практического перенесения командного пункта в одно из уцелевших помещений замка, крайсляйтер наотрез отказался это сделать, сославшись на неудовлетворительность проведенных фортификационных работ. Он обошел вместе с генералом Микошем все подготовленные к обороне участки и, выразив свое недовольство их состоянием, распорядился о размещении в замке лишь штаба и одного из батальонов фольксштурма, оставив свой командный пункт в глубоком бункере у «Дома труда».

Наступил заключительный этап подготовки замка к началу боевых действий в городе. В уцелевшей семиугольной башне Хабертурм, возвышавшейся над северо-восточной оконечностью замка, расположился штаб капитана резерва Ваххольтца — бывшего главного лесничего Оберланда (название холмистой местности, ныне – на территории Польши), а в конце марта 1945 года — командира так называемого боевого участка «Зюйд»… Все уцелевшие помещения замка, включая подвалы «Блютгерихта», заняло около двухсот… фольксштумистов…

Паулю Файерабенду пришлось свернуть работу по восстановлению винного погребка, так как решением крайсляйтунга все запасы вина, сохранившиеся в замке, неожиданно были объявлены «достоянием нации». У двери, ведущей со двора в складские помещения ресторана, был поставлен пост охраны…

Почти каждое помещение… было загромождено какими-то ящиками, коробками, металлическими бочками, мешками, туго обвязанными веревками. Когда батальон занимал эти помещения, адъютант командира старший лейтенант фон Минквитц, ранее бывший лесничим в одном из угодий Восточной Пруссии, строго предупредил всех, что трогать хранящееся в замке имущество категорически запрещается, так как оно является «достоянием рейха» и должно быть непременно сохранено.
Именно здесь, среди нагромождения ящиков и коробок в рыцарском зале под названием «Большой ремтер» и разместил доктор Роде упакованную в ящики Янтарную комнату, остававшуюся до тех пор невредимой в глубоких подвалах южного крыла замка. Учитывая приближение развязки… Роде, видимо, решил посоветоваться со специалистами-фортификаторами о том, насколько надежны в этом плане подвалы южного крыла. И… получил при этом рекомендацию перенести особо ценные предметы в подвалы «Блютгерихта» так как они были практически неуязвимы даже в случае прямого попадания авиабомбы или ведения артиллерийского огня с близкого расстояния. Каким образом ящики были перенесены в северное крыло Королевского замка, мы не знаем. Известно лишь, что это произошло вскоре после массированного бомбардировочного налета на город в августе 1944 года, и, по-видимому, в то время, когда шло переоборудование помещений замка в целях обороны и размещения в них командного пункта фольксштурма, ящики с демонтированными панелями Янтарной комнаты находились уже в «Большом ремтере»…

Из книги Вальтера Франца «О Блютгерихте в Кенигсберге», Кенигсберг, 1938 год: «В Ремтере» старые готические своды периода Тевтонского ордена достигают полного совершенства. Стены и колонны, располагающиеся в мудрой последовательности, кажутся массивными и одновременно легкими. Здесь, в «Ремтере» совсем мало небольших столиков… Вечерами тут бывает обычно очень шумно. Здесь пьянствуют компании студентов, сюда «заваливаются» с удовольствием группы путешественников, здесь слышаться споры за каждым столом, все диалекты нашего фатерлянда, здесь дрожат стены от громких песен, а солдаты радуются своей увольнительной и возможностью покомандовать кельнером... Места здесь не пустуют до самого полицейского часа»…

В марте сорок пятого «Большой ремтер» был совершенно другим. Его, площадью более 90 квадратных метров, зал был буквально завален ящиками самых различных размеров и мебелью, собранной из королевских покоев. Громадные с тончайшей резьбой шкафы и бюро в стиле рококо, великолепные зеркала в толстых золоченых рамах, стулья и кресла с шелковой обивочной тканью всевозможных расцветок и рисунков…

Из «Большого ремтера», считавшегося главным залом «Блютгерихта», узкая каменная лестница вела в соседнее помещение — …«Малый ремтер», вопреки своему названию значительно превышавший площадь большого. Крестовый свод из серого шершавого камня, пол из широченных досок, громадные бочки с барельефами, вытянутые овальные столы с висящими над ними макетами парусников, рога оленей и муфлонов, медные светильники, подвешенные на цепях к металлическим крюкам, торчащим из потолка. Здесь, в «Малом ремтере» практически ничего не изменилось — благодаря стараниям Пауля Файерабенда, этот уголок «Блютгерихта» продолжал функционировать, как винный погребок… Основными его посетителями стали… офицеры, размещавшихся в округе частей, да фольксштурмисты расположившиеся в замке. Однако, после того, как по приказу крайсляйтунга были конфискованы запасы марочных вин, посетителей здесь не стало.

В один из последних дней марта, когда в замке уже завершались работы по подготовке его к длительной обороне, Пауль Файерабенд, занимавшийся с двумя работника¬ми «Блютгерихта» поиском остатков столовых приборов, пивных кружек и посуды среди обломков полностью выгоревшего «Военного кабинета», увидел, как во двор замка въехал бронетранспортер, сопровождаемый двумя мотоциклами с колясками. Через несколько минут к выходу «Блютгерихта», разрушенного с внешней стороны подошла группа военных, среди которых Файерабенд, узнал гауляйтера. Эрих Кох был одет в теплую пятнистую куртку, какие обычно носили егеря горнострелковых частей, такие же пятнистые брюки и тяжелые горные ботинки. Рядом с ним Файерабенд увидел несколько незнакомых офицеров, среди которых выделялся один в безукоризненно сидящей  шинели с большими отворотами и фуражке с высокой тульей. В его петлицах Файерабенд разглядел по одному дубовому листку, а это означало, что вместе с рейхскомиссаром обороны прибыл кто-то из руководителей службы безопасности. Позади Коха следовали его адъютант гауптштурмфюрер СС Гюнтер Ленц и… доктор Альфред Роде, который не показывался в замке уже несколько дней. Последний раз при его горячем участии и под его строгим контролем переносились в зал «Конвента» какие-то продолговатые ящики, до того хранившиеся в подвалах Прусского музея.

Кох… пропустив Роде вперед, стал спускаться вслед за ним по ступенькам «Блютгерихта». Узкая, почти шестиметровой длины, лестница приводила непосредственно в «Большой ремтер». Адъютант Ленц освещал дорогу… большим аккумуляторным фонарем. Файерабенд не стал спускаться в зал вслед за свитой гауляйтера, понимая, что, если бы он был нужен, его пригласили бы туда. Он остался стоять около лестницы… Когда раздались шаги на лестнице, ведущей к выходу из подвала, Файерабенд услышал голос Коха. Обращаясь, по-видимому, к Альфреду Роде, он сказал: «А Вас, доктор, я попрошу оказать всяческое содействие зондер группе и делать это поактивнее. Культурное достояние рейха ни в коем случае не должно попасть в руки русских. И в первую очередь я имею в виду Янтарный кабинет». Это — единственное, что уловил Пауль Файерабенд, поэтому у него сложилось обоснованное представление, будто Кох приезжал в замок исключительно для того, чтобы на месте определить возможности эвакуации ценностей, или их более надежного укрытия…

Кох, вероятно, оказался крайне недоволен условиями хранения ценностей… Замок вряд ли будет надежным укрытием сокровищ…

Мы не располагаем никакой информацией о том, были ли ценности вывезены из замка или упрятаны в какое-либо другое место на его территории. Что делал доктор Роде в это время; как выполняла задачу, поставленную Кохом, зондер группа, руководимая неизвестными лицами; и вообще, что творилось в замке после неожиданного визита Коха в «Блютгерихт»…

Старший советник Ганс Герлах, участвовавший в инженерной подготовке замка к обороне, впоследствии достаточно бегло описал события, которые произошли здесь накануне начала решительного разгрома кёнигсбергской  группировки.

Из воспоминаний Ганса Герлаха, опубликованных в западногерманской газете «Остпройссенблатт» 7 июня 1969 года:
«Пасхальное воскресенье (1 апреля) было исключительно теплым и солнечным весенним днем… Во второй половине дня 5 апреля в сопровождении большой свиты появился гауляйтер Кох, стремящийся выяснить состояние работ в замке. Его сопровождали оставшиеся в Кенигсберге заместитель гауляйтера Гроссхерр, «пожарный» генерал Фидлер из Метгетена (ныне – пос. Космодемянского), представитель комен¬данта генерал инженерных войск Микош и др. Сам Кох постоянно находился в Нойтифе под Пиллау и в период осады, …только два или три раза прилетал в Кенигсберг на геликоптере с тем, чтобы своими декларациями создать впечатление, будто он лично на месте руководит обороной Кенигсберга»…

При безусловном дефиците времени гауляйтер и рейхскомиссар обороны нашел возможность специально посетить замок и осмотреть подвалы «Блютгерихта», где хранились ценности…

Во время апрельского визита в замок Кох со своей свитой… крутился все время где-то вокруг «Блютгерихта»…

После осмотра позиций вся компания спустилась в подвалы «Блютгерихта», где предупрежденный о визите Пауль Файерабенд уже накрыл стол в «Малом ремтере», сохранившем свой интерьер, несмотря на все пожары и разрушения. Для высоких визитеров крайсляйтунг сделал исключение, и Файерабенд поставил на середину вытянутого овального стола четыре пузатых бутылки со старинными этикетками. Адъютант гауляйтера Ленц еще по прибытии в замок передал Файерабенду большую банку трофейного английского бекона из запасов продовольствия, хранившихся в одном из бункеров Нойтифа…

Кох собственноручно налил в большой кубок с фирменным вензелем и надписью «Исторический винный погребок Блютгерихт» терпкое рейнское вино и, отпив не¬сколько глотков, передал его стоящему рядом своему заместителю Фердинанду Гроссхерру. Принятая в кругу старопрусских вояк и студенческих корпораций традиция «круговой чарки» должна была, вероятно, символизировать неразрывную общность судеб мрачного подземного застолья…

Гауляйтер через несколько дней бежал на ледоколе «Остпройссен» на остров Рюген, а затем — на датский остров Борнхольм… Гроссхерр исчез во время попытки прорыва из окружения где-то в районе Хуфена, генерал-лейтенант Микош оказался в нашем плену вместе со штабом генерала Ляша, а «пожарный» генерал Фидлер захлебнулся в зловонных сточных водах подземного коллектора в районе Альтштадской кирхи при по¬пытке выбраться на окраину города.

На следующий день после массированной артиллерийской подготовки штурмовые отряды советских стрелковых дивизий, подразделения танков и самоходно-артиллерийских установок, сопровождаемые огневым валом артиллерии и минометов, обрушили на Кенигсберг всю мощь своего удара. К утру же 9 апреля части кёнигсбергского гарнизона удерживали только центральную наиболее старую часть города.
Стремительное наступление наших частей в кварталах центра города поддерживалось бомбардировочными ударами советской авиации, интенсивным действием гвардейских реактивных минометов — прославленных «катюш», которых гитлеровцы в ужасе называли «сталинскими органами». Досталось и замку, ставшему одним из опорных пунктов обороны фашистов. Десятки прямых попаданий мощных авиационных бомб до основания разрушили целый ряд помещений северного и южного крыльев замка, буквально стерли с липа земли остатки пристройки «Блютгерихта», вызвали обрушения сводов в некоторых орденских залах. Попрятавшиеся в глубокие подвалы винного погребка фольксштурмисты, наверное, прощались с жизнью, когда северное крыло замка вздрогнуло от страшного взрыва. Земля заходила ходуном, погас и без того бледный свет времянок. Раздался грохот падающих стен…
От одного из прямых попаданий завалило вход в бывшую «Камеру пыток» — один из наиболее популярных залов «Блютгерихта». Помещение площадью около пятидесяти квадратных метров, имеющее трехметровую толщину стен, оказалось полностью замурованным рухнувшими сводчатыми перекрытиями капеллы Св. Анны…

Полной уверенности в том, что причиной обрушения было попадание советской авиабомбы, нет. Завал мог быть вызван… преднамеренным подрывом заранее установленного фугаса в узком помещении уже давно не действовавшего ватерклозета, при¬мыкавшего к башне фогта Лиделау, где находилась «Камера пыток». Для такого взрыва достаточно было… десятка стандартных трехкилограммовых зарядов тротила, использовавшихся в гитлеровской армии. Бомбардировка и обстрел замка, когда все вокруг дрожало от взрывов, были вполне удобным естественным фоном для целенаправленного взрыва, производимого… с помощью подрывной машинки и электро детонаторов. Если кому-то нужно было воспользоваться таким способом укрытия тайных хранилищ замка, то лучшее время (8—9 апреля 1945 года) найти было трудно. Любой взрыв или разрушение воспринимались спрятавшимися в подземельях людьми как очередное попадание советских бомб или снарядов и поэтому не могли вы¬звать каких-либо сомнений в их причине. Это могло послужить дополнительной гарантией в том, что советскому командованию, когда оно начнет поиски ценностей, …никто не сможет сообщить о каких-либо подозрительных моментах, связанных с их  укрытием…

После неудачного прорыва остатков частей кёнигсбергского гарнизона в сторону городского района Ратсхоф вдоль улицы Альте-Пиллауер-Ландштрассе, когда они были буквально накрыты огнем «катюш», генерал Ляш, размещавшийся со своим штабом в бункере на площади Параденплац, принял решение о капитуляции и послал парламентеров к советскому командованию…

В последние сутки боев в Кенигсберге действовали уже разрозненные очаги сопротивления гитлеровцев, не имевшие между собой никакой связи и по большому счету не способные к серьезному противодействию нашим войскам. Еще удерживались бастионы «Грольман» и «Штернварте», казармы «Кронпринц» и «Троммельплац», башни «Дер Дона» и «Дер Врангель», здания Правительства, «Штадтхауза», Городского театра, Университетской библиотеки, Университета и, наконец, Королевского замка. Яростно сопротивляясь, немцы… поодиночке, а иногда и группами пытались выбраться из окутанных дымом развалин, чтобы отсидеться где-нибудь в подвале или канализационном колодце…
(Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»).

Иначе вели себя нацистские руководители и фанатичные приверженцы режима из государственного аппарата. С одной стороны, они всеми средствами старались активизировать сопротивление, а с другой — стали предпринимать попытки спасения собственной жизни, используя для этого заранее подготовленные варианты бегства. Особенно активными в этом отношении оказались офицеры полицейских и эсэсовских частей, руководители подразделений НСДАП, Германского трудового фронта, группы СА «Остланд», Национал-социалистского автомобильного корпуса и других гитлеровских организаций.
Когда руководитель Восточно-прусской полиции безопасности и СД оберфюрер СС Бёме узнал о том, что генерал Ляш начал переговоры с представителями советского командования, он объявил «от имени фюрера» о смещении коменданта крепости и заочном смертном приговоре ему, вынесенном судом военного трибунала. С командного пункта боевой группы «Шуберт», который находился в подвале разрушенного дома где-то в районе Ангера[148], на площадь Парадеплатц было направлено несколько эсэсовцев, которые вместе с генералом Фидлером должны были арестовать Ляша, привести приговор в исполнение, а заодно и расстрелять русских парламентеров, если они еще не покинули бункер коменданта крепости. Оберфюрер Бёме, возглавлявший эсэсовский полк, или точнее то, что осталось от него, назначил руководителем обороны города генерал-майора ОРПО[149] Шуберта, а тот, хорошенько подумав о дальнейших перспективах, передал эту должность майору охранной полиции Фойгту, командовавшему остатками 31-го полицейского полка. На заключительном этапе развернувшейся драмы никто не рассчитывал снискать себе славу военачальника. Фойгт принял решение прорываться к Королевскому замку, где, объединившись с батальоном фолькештурма, попытаться осуществить хоть какое-нибудь организованное сопротивление. (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга»,

Из книги Отто Ляша «Так пал Кёнигсберг», Штуттгарт, 1976 год:
«Майор Фойгт приказал стянуть все оставшиеся силы в замок, чтобы превратить его в последнюю цитадель обороны. Разбившись на группы, остатки соединения под командованием Фойгта общей численностью около 120–150 эсэсовцев и полицейских преодолели сопротивление противника, достигшего уже улицы Францёзишештрассе[150], и прорвались в замок»…
В замке же в это время творилось что-то невообразимое. Находившийся под сильнейшим артиллерийским обстрелом, он был окутан облаками дыма и кирпичной пыли. Стены его зияли пробоинами, были изъедены как оспой следами тысяч прямых попаданий снарядов, осколков, пуль. Колокольня, ставшая предметом особой «заботы» наступающих, казалось, еле держится и готова рухнуть вниз. Множество пробоин в ее восточной стороне образовали гигантский пролом во всю высоту сооружения, обнажив этажи, полуобвалившиеся лестницы, скрюченную металлическую арматуру. (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга»,

Батальон фольксштурма еще пытался огрызаться огнем амбразур… но решительный напор наступающих, подавивших уже многие очаги сопротивления…, заставляли полностью деморализованных защитников… бросать оружие и искать спасение в подземельях  замка.

Из воспоминаний Ганса Герлаха, опубликованных в западногерманской газете «Остпройссенблатт» 7 июня 1969 года:
«В бомбоубежище здания Унфрида был оборудован батальонный медпункт… В глубоких подвалах «Блютгерихта», где еще сохранялись неприкосновенные запасы вин, создалось совершенно нетерпимое положение. Пытавшиеся найти спасение от обстрела солдаты и гражданские лица проникали в подземелья, стаскивали с полок бутылки с вином и… напивались до потери чувств… Чтобы пресечь всеобщий хаос, командир фольксштурма приказал поставить вооруженного автоматом охранника у входа в глубокие подвалы, но толпа смяла и его».

Когда в замок прорвались группы майора Фойгта, там царил полный хаос — по двору бродили пьяные личности, кругом валялось брошенное оружие, из подвалов восточного крыла раздавались беспомощные крики оставленных медперсоналом раненых. Солдаты и офицеры в оборванных мундирах, в которых еще угадывались черты эсэсовской и полицейской униформ, заняли наиболее сохранившуюся часть помещений северного крыла замка. Буквально вышвырнув забившихся туда в животном страхе фольксштурмистов, головорезы бывшей боевой группы «Шуберт» стали готовиться к отражению решающей атаки… В подземных казематах замка разыгрывался последний спектакль «героической обороны», как о том сообщалось в сводках Верховного командования вермахта. Десятки людей вдруг стали срывать с себя униформу и облачаться в грязные солдатские мундиры или брошенное повсюду гражданское тряпье…

Подвалы наполнились удушливым дымом от импровизированных костров, в которых смрадно сгорала нацистская атрибутика, когда-то свидетельствовавшая о высоком положении в обществе… Калининградские мальчишки еще долго находили в развалинах замка обгорелые фашистские ордена и медали, знаки отличия.
Пока нацистские функционеры и сотрудники специальных служб, заметая следы, выбирались из замка, фанатики вроде полицейского майора Фойгта продолжали ожесточенное сопротивление,   прикрывая   фактически своими жизнями трусливое бегство бывших главарей… Скоро уже руководитель одного из последних опорных пунктов обороны гитлеровцев в Кенигсберге стал тоже подумывать о прекращении сопротивления и попытке вырваться из окружения. Однако, в отличие от своих бывших начальников, он, видимо, не знал о тайных подземных ходах, а если и знал, то не смог ими воспользоваться. Убегающие, как правило, стараются не оставлять за собой следов, и, думается, для того, чтобы привести в действие заранее заложенные заряды, им не потребовалось много времени… К исходу 9 апреля 1945 года замок как опорный пункт обороны Кенигсберга перестал существовать… (Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»).

Среди тех, кто прибыл под командованием майора Фойгта в замок, было немало лиц, не без основания опасавшихся за свою судьбу, попади они в руки наших солдат: крайслейтер Кёнигсберга Эрнст Вагнер и целый ряд нацистских бонз из других районов Восточной Пруссии, руководитель полиции безопасности и СД оберфюрер СС Бёме и полицай-президент Кёнигсберга обергруппенфюрер СА Шёне, начальник полиции порядка генерал-майор Шуберт и сотрудники его штаба, штандартенфюрер Ланге и многие, многие другие. У нас нет точных данных о том, удалось ли этим лицам спастись из уже захлопнувшейся ловушки — руин Королевского замка. Известно лишь, что некоторые из них оказались к исходу дня, когда замок был уже в наших руках, далеко на окраине Кёнигсберга. В частности, генерал-майор Шуберт и двое офицеров его штаба были обнаружены нашими солдатами в одном из бункеров южнее Йудиттена[151], где они, не пожелав сдаться, застрелились. Куда исчезли крайслейтеры и сотрудники СД, до сих пор остается неизвестным. Во всяком случае, установленный факт бегства из блокированного замка генерал-майора Шуберта свидетельствует о том, что нацистские и эсэсовские руководители могли воспользоваться подземными туннелями, сооруженными накануне под руководством советников Гербаха и Мунира. Теми самыми туннелями, которые сообщались с городской гидротехнической системой и имели прямой выход в канализационный коллектор…
К исходу 9 апреля 1945 года замок как опорный пункт обороны Кёнигсберга перестал существовать. (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга», http://e-reading.ws/bookreader.php/
Из книги В. В. Карпова «Взять живым», Москва, 1975 год:
«На третий день полк, пробиваясь через завалы и пожары, вышел к маленькой тесной площади. За ней бойцы увидели высоченные круглые башни с зубчатым верхом — замок прусских королей…
Над разведчиками волна за волной прошли самолеты и сбросили бомбы на замок. Красная кирпичная пыль и черный дым поднялись выше зубчатых башен. Взвод самоходных пушек бил в одно и то же место, чтобы сделать проломы. Но стены были четырехметровой толщины, а попасть „снарядом в снаряд“ было не так-то просто… Кто мог уцелеть там после такого ужасного обстрела и непрерывной бомбежки? Был дан сигнал атаки, и полки пошли на последний штурм»…
 (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга»,

Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»:

Из книги В. Балязина «Штурм Кенигсберга», Москва, 1964 год:
«И когда стало ясно, что ничего живого не осталось, поднялась в атаку пехота. Но крепки оказались немецкие стены, глубоки погреба, живучи… засевшие в замке… Из-под земли и развалин, захлебываясь, за¬лаяли пулеметы — первая волна атакующих залегла».

Из книги К. Галицкого «В боях за Восточную Пруссию. Записки командующего 11-й гвардейской армией», Москва, 1970 год:
«Первыми ворвались в замок подразделения 169-го гвардейского стрелкового полка под командованием подполковника А. Иванникова.
Штурмовые отряды дивизии при поддержке орудий, поставленных на прямую наводку, и танков с саперами, прикрываясь дымами, прорвались через проломы в стенах во внутренние помещения замка. Более трех часов длился бой в помещениях, на этажах и в отдельных строениях. К 19 часам гвардейцы полностью овладели замком»…

Сейчас… трудно восстановить картину последнего боя в его уцелевших помещениях и подвалах. Известно одно — бой был ожесточенный и беспощадный с обеих сторон. Немало наших солдат сложили голову на подступах к тевтонской руине и в ее мрачных казематах. Но и среди оборонявшихся потери были внушительными — на сборный пункт военнопленных, расположенный в громадном монтажном зале ремонтных мастерских рейхсбанна, из замка направились лишь горстка понурых людей в изодранной униформе мышиного  цвета.
Во дворе замка, загроможденном обломками, усеянном стреляными гильзами и трупами вражеских солдат и офицеров, расположились гвардейцы Иванникова, с боем прорывавшиеся в центр города с юга. Их стрелковый полк уже имел на своем счету прорыв обороны гитлеровцев в районе Понарт, взятие главного железнодорожного вокзала и форсирование Прегеля. Теперь, когда спало напряжение боя, смертельно уставшие бойцы думали только об отдыхе и еде, которую еще не успели подвезти, застрявшие где-то среди руин и завалов тыловые  службы.

Над входом во внутренние помещения «Блютгерихта» и у внешней стены южного крыла замка предусмотрительный Пауль Файерабенд, все время штурма прятавшийся в одном из подвалов, вывесил белые флаги. А когда во дворе замка он заметил фигуру старшего начальника, как показалось ему — полковника, он тут же предложил ему послать солдат в подземелье «Блютгерихта» и воспользоваться богатейшими запасами марочных вин. Старый член нацистской партии, хороший знакомый гауляйтера  и известный завсегдатай полуночных застолий «Большого ремтера» теперь заискивал перед победителями, стараясь расположить к себе хмурых и усталых людей в выгоревших ватниках и плащ-палатках. Полковник же, презрительно посмотрев на жалкую согнувшуюся фигуру Файерабенда, просто прогнал его, что-то беззлобно сказав напоследок. В холодных рыцарских залах, из которых еще не выветрился запах пороховой гари, среди разного хлама и обломков размещались на ночлег советские солдаты, может быть, впервые за последние дни имевшие шанс выспаться…

Если ценности не были вывезены из замка до начала нашего наступления, то они… остались в… помещениях… Королевского замка… В лучшем случае, они могли быть перенесены в какие-то более надежные места, например, в подвалы под «Малым ремтером» или «Конвентом», в относительно надежные помещения башни фогта Лиделау или подземные туннели, подготовленные для скрытого оставления позиций опорного пункта… Может быть, в сооружение последних вкладывался двойной смысл: ведь они могли служить не только средством эвакуации, но и надежным укрытием для ценностей, тем более, что туннели пересекали целый ряд просторных под¬валов с массивными и прочными сводами…

И по сей день остается загадкой, стал ли замок местом укрытия ценнейших кладов и стоит ли еще раз бередить его жалкие остатки, покрытые бетонными плитами, газонами и фонтанами…

Ознакомление в последующем с архивами спецслужб, где содержится немало немецких трофейных документов, в том числе СД и гестапо, подтвердило предположение о том, что при сооружении тайных бункеров для боевых групп «Вервольфа» преследовалась двойная цель: ведь они могли служить не только средством эвакуации и базирования, но и надежным укрытием для художественных ценностей, тем более что туннели пересекали целый ряд просторных подвалов с массивными и прочными сводами.
Знакомясь с версиями укрытия Янтарной комнаты на территории района Штайндамм, вы, конечно, запомнили, что все они так или иначе были связаны с вывозом ценностей из Королевского замка и захоронением их в различных местах: в бункере у Штайндаммской кирхи (Бильке и Ращепа), в неустановленном объекте «Б-III» (Вист), в районе гаража на Хоймаркт (Яблонский) и глубокой штольне под универмагом «КЕПА» (Зонненшайн).
 (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга»,

Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»:

Первые организованные поиски культурных ценностей в Королевском замке начались практически сразу после взятия Кенигсберга нашими войсками и проводились преимущественно трофейными частями 11-й гвардейской и 50-й армий. Известно, что еще задолго до штурма был составлен детальный план города с нанесенной на него «трофейной обстановкой», базировавшейся на данных разведки и показаниях пленных.

Буквально с середины апреля 1945 го¬да в развалинах замка стала работать группа военных, среди которых выделялся не¬высокий полковник… Д. Иваненко…, крупный физик-теоретик, представитель Сельскохозяйственной академии К. Тимирязева, прибывший специально из Москвы для поиска предметов, представляющих научную ценность…

Из «Советского энциклопедического словаря»,  Москва,  1989  год.
«Иваненко Дмитрий Дмитриевич (р. 1904), советский физик. Профессор МГУ (с 1943). Выдвинул гипотезу строения атомного ядра из протонов и нейтронов (1932). Труды по теории ядерных сил, синхронному излучению. Государственная премия (1950)».
Сделав совместно с физиком И. Таммом еще за семь лет до начала Второй мировой войны открытие в области атомной физики, Дмитрий Дмитриевич вошел в историю мировой науки как ученый, заложивший наряду с Гейзенбергом, будущим «мозгом» германского уранового проекта, основы понимания строения атомного ядра. В апрельские же дни 1945 года задача, стоящая перед ним, была довольно проста… — ему предстояло осмотреть различные научные объекты Кенигсберга и определить, не сохранились ли среди обломков, пепла, груд кирпича и искореженного металла какое-либо лабораторное оборудование и научная документация, спасти которые было просто необходимо…

Трагхаймер-Кирхен-штрассе (ныне – ул. Подполковника Иванникова)…

Замок не был объектом особого интереса ученого, и участие профессора Иваненко в обследовании развалин объяснялось, видимо, тем, что в это время в Кенигсберге было не так уж много высококвалифицированных специалистов, способных по достоинству оценить значимость тех или иных находок… Дмитрий Дмитриевич активно включился в осмотр отдельных сохранившихся помещений, вместе с солдатами облазил доступные подвалы, поднимался по грозящим рухнуть лестницам… И находки не заставили себя долго ждать.

Из Акта обнаружения ценных предметов в помещениях замка. Кенигсберг, 25 ап¬реля  1945  года:
«Мы, нижеподписавшиеся, представители Московского Ордена Ленина госуниверситета им. Ломоносова и Московской сельско¬хозяйственной академии им. Тимирязева полковник профессор Иваненко Д.Д., ст. инструктор политотдела 50 армии майор Кролик И.Д., военный переводчик РО 69 ск Махалов В.И. составили настоящий акт в нижеследующем:
25 апреля 1945 года при осмотре помещений Кёнигсбергского замка — музея... обнаружены  следующие  предметы:
20 кресел из Царскосельских дворцов, имеющих на внутренней стороне старые русские наклейки со штампом... и инвентаризационным номером. Рядом с ярлыками... наклеены инвентаризационные номера Кёнигсбергского  замка...
В этой же комнате обнаружено 12 рам картинной галереи Киевского музея... одна из рам принадлежит полотну Айвазовского «У  Константинополя».
Все помещение, в котором найдены вышеуказанные предметы... засыпано щебнем и битым кирпичом, что не дает возможности точно установить наличие имущества.
В одной из сравнительно сохранившихся комнат первого этажа в южной части замка обнаружена Дарственная книга художественного отдела замка-музея, содержащая инвентарную опись различных предметов, принадлежащих к собраниям музея.
На стр. 141 под номером 200 от 5 декабря 1941 года в Дарственную книгу занесена Янтарная комната из Царского Села… насчитывающая 143 предмета. Зеркала, консольные столики, стенные панели, а также 3 ящика с янтарем…
Кроме того, в книге имеется специальный вкладыш, отпечатанный на пишущей машинке и представляющий из себя акт на прием Янтарной комнаты от государственного управления по делам музеев… Подпись принявшего сделана чернилами и неразборчива.
Другие следы похищенной немцами Янтарной комнаты установить не удалось»…

Неразборчивую подпись… поставил… доктор Альфред Роде — выдающийся ученый, знаток янтаря, автор многочисленных специальных и научно-популярных работ об этом удивительном самоцвете…

Профессор Иваненко, найдя Дарственную книгу в руинах замка, был первым, кто обнаружил хоть какое-то упоминание о Янтарной комнате. Во всяком случае, в руках советских исследователей оказался документ, удостоверяющий, что это великое творение старинных мастеров с декабря 1941 года находилось в Королевском замке и было принято на хранение доктором Роде. Спустя две с половиной недели о находках в Кенигсберге поведала газета «Ленинградская правда», опубликовавшая в своем номере от 13 мая 1945 года статью под названием «Найдены ценности, украденные гитлеровцами».

В мае месяце 1945 г. в Кенигсберг один за другим стали прибывать представители раз¬личных учреждений, в задачу которых входил розыск похищенных гитлеровцами культурных ценностей. По линии Комитета по делам искусств СНК РСФСР в разрушенный до основания город прибыли сотрудник Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина Я. Цырлин и сек¬ретарь комиссии майор Н. Сергиевская. Из Института истории Академии наук СССР приехало несколько сотрудников во главе с профессором С. Сказкиным, известным ученым-историком, специализировавшимся по проблемам западноевропейского средневековья.
Воронежский музей изобразительных искусств также направил своих сотрудников для осуществления поисковой работы. О их работе сохранилось очень мало документальных свидетельств. Поэтому сейчас нелегко судить о том, каковы были результаты работы этих первых исследователей послевоенного Кенигсберга. Гораздо больше нам повезло с группой, работавшей в городе по линии Комитета по делам культпросвет учреждений при Правительстве РСФСР, в которую входил профессор А. Брюсов, оставивший после себя достаточно подробные материалы о поисках культурных ценностей в те далекие послевоенные годы. (Из книги А. Орлова «О чем молчат подвалы «Блютгерихта»).


Я не буду подробно рассказывать о работе группы Брюсова, тем более что читатель уже ознакомился с версией Александра Яковлевича о захоронении Янтарной комнаты в бункере на Штайндамм, — речь об этом шла в начальных главах моего повествования. К тому же значительные фрагменты из материалов Брюсова привел писатель Юрий Иванов в своей повести «Кёнигсбергская версия», где со свойственной ему обстоятельностью поведал о трехъярусном бункере, имении Вильденхоф, Королевском замке, докторе Роде… (А. Пржездомский «Секретные бункеры Кёнигсберга»,


Продолжение: http://proza.ru/2016/12/03/620.