Лайф квест... Глава 17

Как все-таки быстро человек привыкает к тому, что еще вчера казалось чудом.
Они уснули в разных комнатах, а встретились во сне – у Лизиной кровати. И даже не удивились. Не удивились и тому, что у Кристины в руках оказалась мамины фотографии, которые она рассматривала перед сном.
- Нет, - сказала Лиза и зачем-то повернула фотографию тыльной стороной, словно надеялась что-то прочесть на обороте, - эту девочку я не знаю.
Она сидела в постели, слишком слабая, чтобы не опираться на подушки, но одетая не в маечку и пижаму, а в короткие сине-зеленые брюки и голубую блузку с вышивкой на кармашке. Волосы Лиза заплела в две косички. На бледных щеках гладкими розовыми пятнами — словно нарисованный — цвел румянец.
В таком виде она еще больше напоминала куклу-бабушку, но не нарядом и не прической, а отмытой до сияния белой кожей и хрупкой, точно фарфоровой, красотой. Только глаза, не кукольные, живые, смотрели на Криса с веселым любопытством.
- А эту? - спросила Кристина и протянула ей второй снимок.
- Это она же, только помладше? Нет, не знаю. Хотя... - Лиза близоруко прищурилась и поднесла фотографию ближе к лицу, - … нет. Показалось. Может, видела мельком.
- Где видела? - настаивала Кристина. - Лиза, пожалуйста, вспомни.
Она не могла скрыть своего разочарования.
- Наверное, в нижнем городе... Может, она из тех, кто живет возле завода. Мы с нижними мало общаемся, только когда ходим за водой. Они как это... странные очень.
- Чем странные?
- Ну, как будто резиновые, - Лиза нахмурилась, кусая губы. Она словно пыталась описать что-то очень сложное, невыразимое словами. - Вот, как такие маленькие куколки-голыши — их мнешь, а они пружинят. И еще они как будто не двигаются по-настоящему, а завод их за веревочки дергает. Мы их не любим, - сообщила она простодушно.
- Мне не показалось, что они резиновые, - сказал Крис, думая о мальчике на берегу озера. Нормальный пацаненок, вялый, правда, точно слегка примороженный или очень усталый. Но кто не будет вялым на его месте? Взрослых нет, воды и еды нормальных — нет, в стране идет какая-то война, да еще и сестренка куда-то пропала. Хотя про завод он тоже говорил, будто тот — нет, не дергает их за веревочки, а зовет. Но это, наверное, одно и то же.
- Мы теряем время, - Кристина тронула его за рукав. - Пожалуйста, пойдем искать маму. Я очень боюсь, Крис.
Она и в самом деле выглядела напуганной. Бледная, веснушки — как муравьи в сметане. Нос заострился, и губы дрожали.
- Боишься?
Он никак не мог ухватить за хвостик мысль, которая крутилась в голове, манила недостижимой ясностью. Кристиан словно держал в руках много разноцветных нитей, но никак не мог стянуть их в узелок. Гладкие, они ускользали и путались, как тесемочки в одной девчачьей игре. Должно быть, у Кристины получилось бы лучше, а у него от цветной мешанины рябило в глазах. Не мужское это дело — узелки вязать.
- Да, что пока мы тут болтаем, случится что-то страшное.
Крису не хотелось уходить — так спокойно и радостно было рядом с Лизой, в ее маленькой, заваленной оригами комнатке — но он заглянул подруге в лицо и поспешно встал.
- Лиза, пока! Мы вернемся. Не скучай и пей лекарство!
- А можно, собачка останется со мной?
- Можно. Пока! – помахал Крис, обернувшись.
Лиза огорченно смотрела им вслед. Ее рассеянные пальцы уже сворачивали из фотографии бумажный самолетик.
Канг лег возле кровати, в своей любимой позе, положив голову на вытянутые лапы.
Почти бегом они покинули квартиру.
По ступеням, вниз, в полумрак.
Окошко на лестничной площадке стало как будто еще грязнее и пропускало уже не свет, а какой-то мутный кисель. Кристиан спотыкался, у него кружилась голова. После долгих минут — а может, и часов — проведенных в межмирии, он боялся лестниц. И хотя гравитация в городе «звезд» была нормальной, у Криса то и дело возникало странное ощущение — будто центр тяжести «плавает», смещаясь произвольно, а верх и низ меняются местами.
Вероятно, Кристина испытывала нечто похожее, потому что то и дело замирала, вцепившись в перила.
Оказавшись на улице, они оба с облегчением вздохнули.
Навстречу им по Малой Скукоженке ехала повозка, запряженная чем-то вроде трактора. На городской улице тяжелая сельскохозяйственная машина смотрелась дико и неуместно. Вел ее черноголовый паренек, на вид немного постарше Криса и Кристины, а повозка была доверху нагружена деревянными продолговатыми ящиками. Возможно, упаковками с продовольствием, а может, и детскими гробами. При этой мысли Кристиану сделалось неловко и страшно, и он торопливо отвел взгляд.
«Мы ищем одну маленькую девочку, - невольно сказал он себе, - а в это время гибнет целый мир».
Трактор проскрежетал мимо, обдав ребят жаром и металлической вонью. За ним клубилось бурое облако пыли.
У лестницы, ведущей в нижний город, а точнее, на последней ступеньке, сидел малыш лет пяти или шести, чумазый и такой худой, что одежда болталась на изможденном теле. Маечка, не стиранная, как минимум, полгода, когда-то белая, а теперь - грязно-песочная. Холщовые брюки и резиновые шлепанцы на босу ногу. Издали Крису показалось, что ребенок улыбается, но подойдя ближе, он понял, что это — гримаса страдания.
Рядом стояло пустое пластиковое ведро.
- Эй, - Кристина наклонилась к мальчику, - что с тобой? Тебе плохо? Ты болен?
- Я умираю, - отозвался тот.
- Нет-нет, ты не умрешь. Все будет хорошо. Хочешь, мы принесем тебе воды?
Малыш кивнул. Кристина взяла у него ведро.
- Мы скоро вернемся, подожди здесь.
- И хлеба принесите.
Кристина и Крис переглянулись.
- Договорились. Ты только нас дождись. Мы сходим к озеру за водой и еще кое-куда. Тут не далеко. Может быть, ты знаешь эту девочку?
Кристя держала перед его лицом фотографию, а ребенок медленно шевелил губами, как будто читал.
- Нет, не знаю. У нас никто не ходит в таком платье.
- Не смотри на платье, - Кристина от нетерпения кусала губы. - Саму девочку ты когда-нибудь видел?
Мальчишка замотал головой, и вероятно, от этого движения ему стало еще хуже, потому что тощее тельце обмякло, а глаза словно заволоклись мутной пленкой. Крис осторожно поднял его и усадил на землю — со ступеньки ребенок мог свалиться вниз. Больше они ничего не могли для него сделать. Во всяком случае, сейчас.
Спуск в нижний город прошел легче, без неприятного чувства «плавающей гравитации». Должно быть, потому, что завод притягивал ребят, как огромный магнит, и создавал таким образом искусственную силу тяжести.
Это было даже приятно — приближаться к огромному стальному чудовищу. Вдыхать сладковатый дым его труб. Крис и Кристина словно падали в его объятия. Он, как черная дыра, втягивал их в себя, и время остановилось. Они как будто замерли на краю вечности — и в то же время брели, едва переставляя отяжелевшие ноги, по маленькому поселку. Домики напоминают дачные, но поосновательнее, белокирпичные, и не похожие один на другой. Деревянные крылечки. Толстые печные трубы. Похоже, в холодное время года здесь топили углем, потому что повсюду валялись антрацитно блестящие камешки, особенно у заборов и на садовых дорожках. Поселок выглядел абсолютно безлюдным и каким-то жалким, точно испуганным. Брошенный детский самокатик так сиротливо ютился у калитки, что хотелось взять его на руки и приласкать, как больного щенка. Дома пустые, словно ракушки, но в них шумело железное море.
«Он зовет, - вспомнились Кристиану слова встреченного у озера мальчишки. - Завод... Если сейчас не остановимся и не повернем назад, заблудимся навсегда».
- Кристина, - он тронул подругу за плечо, - давай свернем к озеру. Мы обещали принести парню воды.
Та обернулась. Глаза странные. Зрачок расплывчатый, во всю радужку, как будто в темноте. Она словно видела и не видела Криса.
- А как же мама?
- Пойдем на озеро, - твердо сказал Кристиан, - и спросим кого-нибудь, где ее искать. Все равно здесь никого нет, а за водой ребята приходят. А если там никого не найдем, будем ходить по домам.
Но, говоря так, он продолжал шагать в направлении завода, словно какая-то сила — помимо воли — переставляла его ноги. Он не мог бы свернуть даже при всем желании.
- Мама! - вдруг вскрикнула Кристина. - Это она! Скорее, Крис, бежим! Это она!
- Где? - Кристиан растерянно оглянулся. - Где ты ее видишь?
И впереди них, и позади дорога лежала прямая и пустынная, а металлический гул в домах-ракушках как будто усилился. Воздух сделался мутным и душным. В нем словно сгустились плотные частицы дыма. Завод совсем близко, такой громадный, что, казалось, ничего вокруг не осталось, кроме него.
Ребята почти бежали, поднимая блестящую, антрацитно-глинистую пыль, которая лезла в рот и нос, забивалась в горло, не давала дышать. Кристиан захлебывался ей, кашлял и едва поспевал за подругой. И тут — в голову ему ворвался многоголосый детский плач. Десятки, нет, сотни рыдающих и зовущих детей. Совсем еще малыши, и ребята постарше, и подростки — все они словно протягивали навстречу чужакам невидимые руки, умоляя о спасении.
Наверное, среди них была и мама Кристины — догадался Крис. Вернее, ее «звезда». Скуластая малявка с капроновыми бантами. Или школьница с солнечными завитками волос над высоким лбом. Не она сама, а ее голос. Каким образом Кристя узнала его в этом хоре, оставалось для него загадкой. Но такова, должно быть, сила любви.
Что-то жесткое и крохотное вывернулось из-под ног, так неожиданно, что Кристиан встал, как вкопанный. Маленький робот, похожий на каракатицу, деловито засеменил прочь. Повсюду, с упорством и трудолюбием муравьев, сновали туда-сюда его сородичи. Они ловко огибали трещины, полные черной, дымящейся жижи. Вибрировала земля. Сверкала, как река на солнце, извилистая лента конвейера.
Исчезли окруженные садами домики, заборы и крылечки. Почернело и низко надвинулось небо, словно опустилась на мир тяжелая чугунная крышка, а вместо одного солнца — стало два. Как на другой планете. Но это, конечно, были лампы. Друзья стояли посреди бескрайнего, как лес, завода — техногенного ада их ночных кошмаров.
- Крис, - прошептала Кристина, - я узнаю это место!
Он, конечно, не услышал, потому что вокруг все лязгало и грохотало, а прочитал по губам. А может, приписал ей свои собственные мысли?
- Что? Кристина, говори громче!
- Мы здесь были! - прокричала она. - Помнишь, ты чуть не упал в лужу?
- Ага. А ты меня спасла! Осторожно, не наступи в нее. Это какая-то дрянь.
«Помогите!» - звали отовсюду призрачные детские голоса.
Один, самый тонкий, самый чистый — и в то же время как будто самый настоящий — выделялся на их фоне. Как будто серебряный ручеек струился поверх бурой листвы.
«Мама... - плакала девочка, - мамочка... Где ты? Это я, Наташа... Спаси меня, мамочка...»
- Это она! - закричала Кристина прямо Крису в ухо. - Идем быстрее!
Они поспешили на голос. Через просторный зал, уставленный станками, вдоль конвейера, и дальше — за поворот, в паутину гудящих труб. Не французское зыбкое дежавю, а узнавание, уверенное и четкое. Вот здесь Кристиан оступился в черную канавку. От мгновенного воспоминания онемела нога. Вот отсюда доносились всхлипывания.
Он благополучно обошел знакомую лужу и заглянул в подвал. Глубокую, темную яму с гладкими стенами, на дне которой туманно белела маленькая, скорченная фигурка.
- Мама! - всхлипнула Кристина.
- Наташа, - позвал Кристиан и присел на корточки на краю ловушки-ямы. - Мы здесь, не надо плакать. Давай руку.