Из темноты к свету. Часть 1. Глава 16

        - И кого там черти принесли?

        Так отреагировала на лай собаки Любина мама, которая в это время сидела в доме на кухонной табуретке за раковиной и стирала кое-какие вещи.

        Валентина Ивановна была невысокой и очень полной, однако эта полнота совсем её не портила, наоборот, она придавала ей особую важность и значимость. Своим ростом она доходила Любе всего лишь до её уха. Её коротко остриженные волосы, окрашенные в каштановый цвет, были всегда аккуратно причёсаны. Её лицо  всегда было строгим, но очень красивым, и сама она всегда была строгой.

        Из косметики у Валентины Ивановны был всего лишь один чёрный карандаш для бровей и одна губная помада морковного цвета. Но сейчас даже эти вещи не коснулись её лица. Красота у неё была естественная и какая-то царская.

        Лай дворняжки усилился и казалось, что она вот-вот сорвётся с цепи.

        Николай Иванович, отец Любы, лежал в прихожей на диване у включенного телевизора и дремал, он позволил себе расслабиться субботним вечером. То ли он спал, то ли ему не хотелось вставать, но на лай собаки он никак не реагировал.

       - Люба! Выйди посмотри кого там принесло! - раздался криком мамин голос из кухни.

       Люба сидела в кресле в своей комнате и мечтала о своём Сергее, перебирая в памяти все последние события. После её отъезда из Нижних Серогоз они больше не виделись. Ей так сильно не хватало его. Так бывает, когда не хватает воздуха и ты задыхаешься. Ей не хотелось никого не видеть, не слышать, а просто сидеть в этом кресле и не двигаться.

       "Как хорошо, что сессия позади и наступили летние каникулы", - подумала Люба, с трудом поднимаясь с кресла. - Так тяжело на душе, что ничего не хочется".
 
       Не предчувствуя никакой беды, она вышла в коридор и приоткрыла занавеску на узком окне, что у двери. Увиденное повергло её в шоковое состояние и прямо босиком она выскочила на улицу, хлопнув дверью, даже не подумав удовлетворить материнское любопытство. Там, по ту сторону калитки, стоял её Сергей.

       Его завораживающая улыбка обнажала красивые белые зубы, а ямочки на щеках делали её такой нежной, что Любино сердце сейчас разрывалось на части и от любви и от тревоги одновременно.

       - Серёжка, любимый, как ты меня нашёл? - не скрывая радости и удивления, спросила Люба.

       - Я примчался на крыльях любви! - отшутился он, хотя в его произнесённых словах была истинная правда. - Я ведь запомнил всё, о чём ты мне говорила: и о доме, и о родных, и адрес твой.

       - Серёжка, давай ты подождёшь меня за углом, на перекрёстке. А я пойду переоденусь и предупрежу о своём уходе маму, - предложила Люба, переживая, что на непрерывный лай собаки могут выйти родители и тогда скандала не избежать.

       - Хорошо, буду ждать тебя за углом, - всё так же улыбаясь ответил Сергей и пошёл к перекрёстку, до которого ему предстояло пройти всего три дома.

       Люба вошла на кухню. Мама по-прежнему сидела и стирала над раковиной.

       - Ну и кого там принесло?

       - Мама, я должна тебе сказать, что ко мне приехал парень, мой друг. Он тоже учится в Херсоне и у него тоже каникулы. Мы сейчас поедем погулять по Новой Каховке. Я скоро вернусь, - робко сказала Люба, понимая, что матери это совсем не понравится.
 
       - Какой ещё друг? А ну-ка, сейчас же гони его отсюда, чтоб духа его здесь не было! Отец встанет, он тебе таких чертей задаст, что всю дурь из твоей головы выбьет! - возмутилась Валентина Ивановна, на лице которой мгновенно отобразился гнев.

       "Мама, мне уже исполнилось девятнадцать лет!" -  хотела возразить Люба вслух, но передумала.

       - Мама, он приехал ко мне издалека, и я не могу не выйти к нему, он ждёт меня. Я обещаю, что вернусь домой очень скоро, - пыталась добиться своего непослушная дочь.

       Не дожидаясь ответа, Люба быстро повернулась и поспешила в свою комнату. До неё тут же донеслись брошенные в след слова матери:
       - Стой! Ты куда? Что я отцу скажу?

       В свою комнату Люба пробиралась мимо спящего отца. Проходя, она бросила на него взгляд, чтобы убедиться, что он точно спит.

       Мать поняла, что остановить дочь не сможет и тогда скандала с мужем не избежать. Отложив стирку, она направилась к нему за помощью.

       - Коля, проснись, - говорила она, теребя его за плечо, но просыпаться ему никак не хотелось. - Вставай скорее! У нас "чепэ"!

       От таких слов муж сразу подскочил и, не понимая в чём дело, закрутил по сторонам головой.

       - Тут жених какой-то объявился, нужно срочно меры принимать, а то на свидание сейчас умотает, - говорила Валентина Ивановна достаточно громко, о чём было слышно и дочери тоже.

       - Какое ещё свидание? - не сразу сообразил сонный Николай Иванович, и тогда жена изложила ему всё в мельчайших подробностях, доносившихся и до Любы.

       Переодевшись и причесавшись, Люба вышла из своей комнаты, не обращая внимания на родителей.

       - Куда собралась? - строго спросил отец, насупив брови.

       - Ко мне приехал мой друг, его зовут Сергеем. Мы съездим в город погулять. Я скоро приеду, я ненадолго, - ответила Люба, как можно спокойнее, хотя от страха её сердце, казалось, выскочит из груди.

       Лицо Николая Ивановича сделалось мрачнее тучи, а из глаз засверкали молнии. Насупив брови ещё сильнее и тяжело дыша, он не просто закричал, он заорал:
       - Замолчи! Ещё одно твоё слово и я за себя не ручаюсь! Не много ли друзей развелось?

       Несмотря на исходящий от отца гнев, он всё равно оставался выглядеть красавцем. Ему, как и маме, было всего сорок два года. Любе почему-то всегда казалось, что отец чем-то похож на Муслима Магомаева, но только папа всё равно был ещё красивее.

       Изрядно выругавшись, наконец, он, как можно строже, сказал:
       - Значит так, сейчас же пойдёшь к нему и скажешь, чтобы немедленно уезжал, а сама возвращаешься домой. И попробуй только сделать не так, как я тебе сказал! Пеняй тогда на себя!

       Люба подозревала о подобной реакции родителей, но что всё окажется на столько серьёзным даже не могла подумать. Казалось, что весь мир был против неё.

       Выслушав приказ отца, Люба тут же выскочила из дома, поспешив к Сергею, который ждал её в условленном месте. Встревоженная, с дрожащими губами, она не сразу смогла найти слова, чтобы передать ему всё то, что произошло, но всё же кое-как объяснила.

       - Серёжка, уезжай в Херсон, пока ещё не стемнело. Я правда не знаю, что мне делать, но пойти с тобой сейчас я не могу, прости, - слёзно произнесла Люба и закрыла лицо руками.

       - Я никуда не поеду! Я не могу жить без тебя, ты слышишь? - резко сказал Сергей, не желая расставаться.

       - Я тоже не могу без тебя жить, Серёжка! Но мне сейчас нужно вернуться, - ответила Люба и заплакала.

       - Я в Херсон не поеду! Я переночую в этой посадке, - нервно говорил он, показывая в сторону лесополосы, что неподалёку виднелась на краю посёлка, где в метрах четырёхстах брал своё начало Северо-Крымский канал. - Завтра утром я буду ждать тебя на дороге вдоль канала.

      - Серёжа, я тебя очень прошу, не нужно здесь оставаться. Поезжай домой, к своим родителям, а когда каникулы закончатся, мы снова встретимся, - умоляла она, ведь ей уже нужно было возвращаться, иначе скандала с отцом не избежать.

      - Я думал, что погуляем с тобой, в кино сходим. Нам ведь за работу во время практики деньги выплатили, целых семьдесят рублей!

      - Это здорово! Но обещай, что сейчас ты поедешь на автовокзал, а мне уже пора уходить, - продолжала стоять на своём Люба, заливаясь слезами.

      - Ладно, ты, Любчик, иди, а я уйду после тебя, хочу проводить тебя своим взглядом.

      Вытерев рукой слёзы, Люба прикоснулась губами к щеке Сергея и, резко развернувшись, быстрым шагом направилась в свой родной дом, который по-прежнему казался ей чужим.

      Вернувшись, она вошла в дом, где на кухне мама уже заканчивала стирку. Увидев дочь, Валентина Ивановна очень строго сказала:
      - Сейчас же иди в свою комнату и чтоб носа своего не высовывала. Отец очень злой на тебя. Пока он в летней кухне ужинает, иди и ложись спать, чтоб тебя и видно не было.

       Люба ничего не ответила, а молча отправилась в свою комнату. Сказанные мамой слова полностью совпали с её намерением, она и сама хотела скрыться от всех, чтобы как и раньше остаться наедине со своими мыслями и никого не видеть.

       Она лежала на своей кровати и беззвучно плакала, слёзы текли сами по себе. Одна половина её души была с ней, а другая - рядом с любимым человеком. Они оба сейчас страдали, и этим страданиям не было видно конца.

       "Как всё сложно, - думала Люба, сердце которой изнывало от горя и тоски, - наши родители не хотят, чтобы мы были вместе. Нам запрещают любить друг друга. Как же нам всё это вынести?"

       Вдруг дверь в её комнату приоткрылась, шторы зашевелились, и она увидела между ними появившуюся голову своей меньшей сестрёнки. Убедившись, что Люба в комнате, она вошла и села на край кровати.

       - Люба, там жених твой просил передать, - шёпотом говорила она, - что он никуда не едет, а будет ждать тебя рано утром на канале.

       - А где ты его видела? - удивилась Люба. - Вы же не знаете друг друга.

       - Он Толика выследил и попросил, чтоб тот меня позвал... Толик меня разыскал и сказал, чтобы я на перекрёсток пришла.

       - Теперь об этом соседи узнают, он точно своей матери всё расскажет, а та - нашей, - запереживала Люба.

       - Да нет, с Толиком мы дружим, не будет он никому ничего рассказывать, - уверенно сказала Оля, стараясь успокоить свою сестру.

       Люба с благодарностью смотрела на свою одиннадцатилетнюю сестрёнку. Внешне она была чем-то похожа на отца, но в семье только у неё одной были светлые волосы. Длинная стрижка и светлые волосы больше делали её похожей на певца Юрия Антонова, портрет которого сестрёнка повесила у себя над столом.
Люба, с нежностью всматриваясь в её образ, мысленно говорила сама себе: "Моя сестричка, как же я люблю тебя!"

       Она действительно любила свою сестрёнку, даже несмотря на все её проделки, поэтому искренне и с умилением сказала ей:
       - Олечка, спасибо тебе, ты настоящий друг.

       - Так что мне ему передать? - строго спросила Оля. - Он ждёт меня.

       - Конечно приду, обязательно. Ещё передай, что я его очень сильно люблю, - произнесла Люба со слезами на глазах.

       - Хорошо, передам, - так же строго ответила сестрёнка и, хихикнув, скрылась за дверью.

       Всю ночь Люба не смогла сомкнуть глаз. Она мучилась от неизвестности о своём близком и любимом человеке. Один, в незнакомой местности, где-то в посадке под кустом, он страдал и мучился, дожидаясь утра. Она снова и снова прокручивала в голове эти картинки. "Как я могла оставить его одного, как?" - не давал ей покоя один и тот же вопрос.

       Как только стал появляться рассвет, Люба, почти недыша, беззвучно делая шаг за шагом, пробралась мимо матери, спящей на диване, и так же осторожно, открыв дверь, вышла в коридор. Она замерла на какое-то мгновение и прислушалась, не проснулась ли мать. Повернув торчащий в двери ключ, она открыла дверь и вышла на крыльцо босиком, держа в руках босоножки.

       В следующее мгновение она уже неслась по бетонной дорожке в летнюю кухню, которая на ключ не закрывалась. Первым делом она разыскала пачку сигарет и вытащила из неё достаточное их количество. Потом быстро налила из ведра в бутылку питьевой воды и схватила печенье, лежащее под салфеткой на столе. "Он же голодный, он пить хочет и курить", - с тревогой думала Люба, заворачивая всё в газету, лежавшую на столе. Она очень спешила, так как боялась, что кто-нибудь из родителей может выйти в туалет, который у них находится на улице, и тогда всё пропало.

       Сердце её билось с такой силой, что трудно было дышать. Пулей она вылетела из летней кухни и ещё быстрее - со двора. Повернув влево, она уже мчалась по дороге в конец улицы, где внизу у канала её должен ожидать Серёжка.

       Несколько раз она прошла вдоль канала до железнодорожного моста и обратно, но Сергей не появлялся. В голову стали лезть плохие мысли, от которых Любе было тяжело избавиться. Уже совсем отчаявшись, она хотела подняться на верх, чтобы выйти на проезжую дорогу, как вдруг услышала знакомый голос.

       Оглянувшись, вдалеке она увидела своего Сергея. Все её переживания и страдания сразу же куда-то исчезли, и на крыльях радости она полетела навстречу своему счастью, которое она никому и никогда не отдаст. Так она решила и решения своего не изменит.

       Они оба бежали на встречу друг другу, и расстояние меду ними становилось всё меньше и меньше. Поймав Любу на бегу, он закружил её и долго не хотел отпускать.

       - Любчик, какая ты у меня умница, я так тебя люблю! - радостно говорил он и казалось, что счастливее его нет никого на свете.

       Наконец, Сергей опустил её на землю и поцеловал. А когда Люба протянула ему газетный свёрток, сказав, что в нём находится, он приятно удивился, тронутый  такой заботой.

       - Любчик, мне так сильно курить хотелось! - обрадовался он, развернув газету и взяв из свёртка одну из сигарет под названием "Прима". - Я от волнения выкурил все сигареты.

       Закурив, парень с облегчением вздохнул и стал рассказывать, как он дожил до утра.

       - Сначала я погулял по вашему посёлку, ознакомился с ним, потом долго с рыбаками на берегу сидел. Когда все разошлись, вывернул наизнанку кофту и решил лечь под кустом, чтоб уснуть. Темнотища, какие-то собаки носятся, гавкают, рычат, то кто-то свистит. Потом стал замерзать. Не выдержал я, встал и вышел на дорогу. Дошёл до домика, что на железнодорожном переезде стоит и решил попроситься на ночлег. Дверь мне открыла пожилая женщина, она меня выслушала и впустила внутрь. Она напоила меня чаем с булочкой и постелила на полу всё, что у неё было, чтоб я смог хотя бы немного вздремнуть. Мы долго с ней разговаривали. Я ей всё рассказал. Оказалось, что она знает твоих родителей, говорит, что ничего плохого за них не слышала. Она посоветовала мне бороться за свою любовь и не сдаваться...


        Люба с Сергеем незаметно дошли до остановки, которая находилась недалеко от этого домика, что стоял на железнодорожном переезде. Сидя на лавочке и уплетая печенье с водой, принесённые Любой, они ожидали появление первого автобуса.

       Они долго гуляли по Новой Каховке, по парку на берегу Днепра, по местному рынку, рядом с которым находился автовокзал. Время уже было послеобеденное и Люба провожала Сергея на Херсон.

       - Любчик, я пока к своим родителя не поеду. Смотри, если что - сразу бросай всё и приезжай ко мне в Херсон. Договорились?

       - Да, - опустив глаза и вытирая покатившиеся слёзы, совсем тихо ответила она.


       Автобус увёз Сергея и уже скрылся из вида, а Люба всё стояла и стояла, не зная, как ей набраться смелости, чтобы вернуться домой.

       Но вот, она уже подходила к дому. По улице носилась детвора и, вдруг ей на встречу выбежала сестрёнка, словно специально поджидала её.

       - Ну тебе сейчас и влетит, батя такой бешенный, орёт на всех, сказал, что тебя убьёт, - тревожно произнесла Оля, искренне переживая за сестру.

       - Спасибо, сестричка, пошла я домой, - отрешённо ответила Люба. - Будь, что будет.

       Люба вошла во двор. Отец сидел у дома на скамейке и читал газету. Мать возилась в огороде.

       - А ну-ка, заходи, сейчас я с тебя три шкуры спущу! - сквозь зубы, как можно строже, произнёс отец.

       Люба вошла в дом, и отец, взяв в левую руку, будучи левшой, кусок толстого шланга для полива, приготовленного им заранее, пошёл вслед за дочерью.
 
       - Ты где шлялась, тварь негодная? - в гневе, заорал он.

       Что-либо отвечать было бесполезно, в таком состоянии Люба отца точно ещё никогда не видела. Но она настолько устала бояться, что ей уже было абсолютно всё равно, что он с ней сделает.

       Ничего не отвечая, она покинула прихожую, оставив его одного и вошла к себе в комнату. В это время на крик прибежала мать. Она вбежала, когда он уже замахнулся на дочь куском шланга, войдя в след за ней в её спальню. Люба отскочила в угол и прижалась к стене, стоя между стеной и креслом.

       - Коля, остановись! Не делай этого! - уцепившись за его руку, умоляюще закричала  она.

       - Валя, сейчас же отпусти! Я её так отхожу, что она навсегда забудет, как к хахалям бегать! Я её просто сейчас убью! - ещё яростнее выкрикивал Николай Иванович.

       Люба набралась смелости и выплеснула отцу прямо в лицо, глядя ему в глаза:
       - Убивай! Я тебя больше не боюсь! Я люблю Сергея и замуж за него выйду!

       - Мать! Я убью её! - заорал он не своим голосом и со всей силой замахнулся куском шланга, чтобы нанести удар.

       Но как раз в этот момент Валентина Ивановна попыталась втиснуться между мужем и дочерью, поэтому удар частью пришёлся и на неё. Происходило что-то страшное.

       Кто сможет понять гнев отца? Скоро, уже этой осенью, с армии возвратится мальчишка, с которым он рыбачил, с которым дружил. Что он скажет ему? Его дочь оказалась непутёвой, такой же, как и многие другие. Он не смог воспитать в ней порядочность, надёжность. Как теперь он посмотрит в глаза этому парню, его родителям? Он выплеснул на неё весь свой гнев, а что теперь делать ему дальше?

       Люба не выходила из своей комнаты до самого утра, пока родители не ушли на работу, потому что наступил понедельник. Кое-как зализав свои раны, она собрала вещи и, взяв лист бумаги, написала: "Я уезжаю навсегда. Вы не любите меня. Прощайте. Ваша дочь Люба".

       Положив записку в летней кухне на столе, Люба на прощание обняла сестрёнку, думая, что не увидит её, может быть, уже никогда, но то, что всегда будет любить её, она знала точно...