Записки Ивана, помнящего родство. Пролог

В предисловии к "Дедовой тетради" я не упомянул одной важной детали – тот "фолиант", который прислал мне отец, записками деда Андрея не оканчивался. Основную его часть составляли воспоминания уже моего отца, Быстрова Ивана Андреевича. Причем начинались они с описания его детства – периода, в значительной мере отраженного и в дедовых записях. Зачем он дополнил его мемуары своими, думаю, станет понятно из письма, которым он сопроводил посылку.

" Здравствуй, сынок! Последнее время мы с тобой всё больше по телефону общаемся, а там много ли скажешь? "Привет, как дела?" "Нормально! А у тебя?" "И у меня нормально!" – вот и весь разговор. А так много хочется сказать! Сейчас, вот, решил отправить тебе перепечатанные мной воспоминания дедушки Андрея, а заодно – раз уж вышла такая оказия – написать хоть небольшое письмишко.

Про свои дела рассказывать, думаю, нет смысла – какие уже "дела", когда девятый десяток к концу подходит. И хоть у нас в роду, если помнишь, все долгожителями были, но часы-то тикают! Как говорится, время не обманешь. Так что, нужно поспешать.

Так вот, о дедовой тетради. Перепечатывать её я начал еще в 1969-м, когда он мне её прислал. Печатал медленно. В первую очередь, конечно, из-за старой механической пишущей машинки, которую мне достали в нашей бригаде [1], и на которой я, как ты понимаешь, сроду никогда не печатал. Ну, и из-за того, что пришлось долго разбираться в дедовых записях. Не то, чтобы у него почерк был плохой. Почерк-то, как раз, у него очень разборчивый, писал крупно, чуть ли не печатными буквами. Просто вчитываясь в его воспоминания, каждый раз ловил себя на мысли, что он во многом ошибается – и в самих событиях, и в их трактовке. Поначалу даже стал рядом с его текстом вставлять в скобочках свои поправки. Но после перечитал – не понравилось. И дедовы записи стало не понять, и мои "вставки" тоже. Решил, что перепечатаю их, как есть, а свои воспоминания–впечатления после уже отдельно напишу. Тем более, что, по трезвом размышлении, никаких таких ошибок или неточностей у него не было. Просто мы по-разному вспоминали и ощущали то время – я, сопливый мальчишка, и он – взрослый мужчина, казак, Георгиевский кавалер, прошедший две войны. Да и вам с сестрой, думаю, будет интересно сравнить наши воспоминания. А уж кто из нас "ближе к истине", сейчас, наверное, не так и важно. Главное – не забывать свои истоки, чтобы не превратиться в эдаких "иванов, не помнящих родства". Тем более что я и сам Иван. Только родство своё не забыл.

Целую и обнимаю тебя и всё твоё семейство/

Быстров Иван, сын Андреев. 2008 г., Германия, Дюссельдорф [2]"



ПРОЛОГ
========

"Трудно сказать, что человек может помнить из своего раннего детства. И с какого возраста. Слышал, что чаще всего в памяти остается то, что было после 4-х лет. Вот и у меня, похоже, так: помню, что было в 1924-м году. Не всё, конечно, урывками. Да и утверждать, что оно именно так и было, не берусь. Потому пишу, как помнится. Ну и, конечно, как отец с матерью рассказывали, когда я уже взрослым стал.

20-е годы, по рассказам родителей, были на Дону неурожайными, голодными. Особенно 1923-й год. Из шести детей – моих братьев и сестер – в нашей семье остались двое: Даша, моя старшая сестра, 1910-го года рождения, и я, самый младший, родившийся в 1920-м. Сейчас, конечно, я понимаю, почему именно мы с ней. Даша на то время уже была достаточно взрослым, крепким ребенком. А я – как самый младшенький, которому, как известно, всегда достается всего больше – и внимания, и ласки, и, как ни страшно об этом говорить, еды. Вторая сестра, Ксения, которой к моему рождению уже исполнилось 8 лет, умерла в том голодном 1923-м году. Она считалась моей главной "нянькой", и, как рассказывали отец с матерью, после её смерти я долго плакал, искал её, звал… Еще были двое близнецов – сестра и брат, и еще один братик. Они тоже умерли в это время – с 1921-го по 1923-й годы. А в 1924-м году природа, казалось, сжалилась, наконец, над людьми. Тогда, в 1924-м всего было вдоволь: и снега, и дождей, и тепла. Ну, и урожай, понятное дело, тоже оказался богатый. И на полях, и в садах, и в огородах. Собрали и мои отец с дядей Ермолаем первый урожай пшеницы, смололи, испекли первый хлеб – такие небольшие хлебцы–калабашки."

Примечания:

1. В то время отец служил командиром бригады (комбригом) ПВО в Закарпатье
2. О том, как отец оказался в Дюссельдорфе, я написал в художественно–документальной повести "Пересекающиеся параллели" (http://www.proza.ru/2011/02/04/401)

--------------------------------------------
(продолжение: http://www.proza.ru/2016/11/27/1170)