Сборник стихов синий летящий остров

 (примерно 1997-1998)

Я спасусь. убегу
от кручины росистой
по террасе тенистой
из плюща с остролистом
в древний замок дожей,
золотых одалисок,

Дульсинеей, Белиссой,
Беатриче, Лаурой..
перелетною трелью
нежной Пана свирели,
сладкой лирой Амура.

Я впорхну в этот зной
шелестящей портьерой,
скрипом шахматных плит
у дверей адюльтера
и растаю, смеясь,
в фижмах и кринолинах
амазонок невинных...
***

Сказка однажды приснилась женщине
синее-облаком-движется, ширится
милое-милое, давнее-давнее
из мотыльков на воскресном платьице
пело, смеясь, танцевало, плакало,
принца сулило и сад с террасами,
и обнимало. И долго так оно
нежно ласкало и тихо ластилось...
***

Невзначай с неба падают звезды,
Появляются вдруг на земле.
Неприкаянно, дерзко и поздно,
Слишком звездны, чтоб быть на седле.
Слишком трепетны, слишком лучисты,
Слишком выспренни, чтоб не сгорать.
Только остов нетленный и чистый
За сбою – их долг – оставлять.
Этот остов (томами, стихами
В запыленных, забытых архивах)
Воссияет однажды над нами
Самым яростным звездным КУРСИВОМ.
***
Когда кишит бескрылое племя,
На грядке будней взрыхляя почву,
Сажая намертво сочное семя
Своих подобий – взлетим, одиночество!

Моих – земных – не сыскать. Бесплодие:
Примет, домов, кабинетов, схем.
Лишь пара крыл. Без стыда, без плоти я.
Лечу. И всех оставляю всем.
***
Гофманиана

Пусть чайник кривится,
И злобно хохочет
Скрипучая баба у входа,
Пусть все против нас,
Но прозрачные очи
Поют и лучат с небосвода.

Карбункул и оникс,
Бесовские ночи,
Бурлящий, клокочущий чан,
И лотс поник,
И признаться не хочет,
Что в пунше есть правда
Чудной Геербранд…

Пусть как бы смиряюсь
Я с как бы судьбою,
Пусть псы преисподней
Грозят небесам,
А змейки все кружат,
Струей голубою
Зовет Атлантида
Поднять паруса!
***

Прозрачные пальцы петь не устану
(коралловых сумерек тихое тленье),
нефриты очей созерцать не устану
(мерцанья миров неземную легенду),
и губы – не плоть, а эфирные струи,
и нега – не сыть, а души ликованье.
Устала б, да только – мое наказанье –
устать не даешь. Все ты где-то, далече...
***
Белых хлопьев пал
Оземь хоровод,
Забытья уют,
Камелька покой…
Слышишь: ангелы
Нас с тобой зовут
В белый дым, в туман
За Баюн-рекой.
Вот жемчужный след
Млечного пути,
До чертога вплавь
Мы по нем с тобой
Полетим туда,
Там белым-светло:
Вот моя рука –
Вот твое крыло…
***
Подражание Лермонтову

Твои стихи пусты,
хоть много в них красот,
твоя душа молчит,
хоть сон ее нарушен.
Ты можешь развести
Руками: ну, прости,
Транжира я и мот,
Развязен я и скучен.
Ты знал горенье дум,
Ты плыл в реке печали,
Мечтая удивить
весь мир своим наличьем.
Не дни – года бегут,
Но сир и тщетен труд
Твоей больной души
В разноголосьи птичьем
Бездарной суеты –
Вселенского обмана,
Сулящего всему
И всем раздачи долга.
Безвременьем убит
Восторженный пиит,
И мукам несть числа,
и «жить» еще так долго!
***
Прости мне, Господи, проклятость бытия
И отголоски суетных волнений,
За подлость подношений и горсти
Не дашь с пиров своих даров.

Извини меня за здешнюю лень,
За нездешнюю мобильность прости,
(На погостах (то ли ночь, то ли день?)
И следов твоих прощений не найти...)

Скажи мне, Господи, в какой другой стране
За зеркалом я не найду стены?
Когда придешь и скажешь тихо мне:
«Прости, что не прощал тебе вины»...
***
Была я нечервленая, покорная, несмелая,
Была я дама белая, а стала дама черная.
Все робкая, капризная, слащавая, дебелая.
Была я дама квелая – да вод ведь вам, созрела я!
Чичас я как аукну вам – так спробуйте, откликнитесь!
Я так замкну, что кладезей вовек не откопать!
Любили бабу белую – с червовой бабой свыкнитесь,
А там и до крестовенькой – ау! – рукой подать!
Пошли в присяд пригорочки, холмы в поклон-в попятную,
А нам по-эверестовски не гоже приклонять
Все буйную головушку, все робкую – да смелую
Теперь что сажа черная былая баба белая,
Смиряйся, масть крапленая, покорствуйте принять!
***
Солнце рыжим валуном
притулилось между туч
прогремел весенний гром
дождь игрив летуч прыгуч
никакого вам томленья
ни тоски и ни хандры
дождь приносит поздравленья
от Вальпургии-горы
вот альфонсом-шалуном
просочился сквозь шелка
дерзким девичьим соском
раззадорил мужичка
я хочу в весенний дождь
в майский гром и яблонь цвет
с кривоногим шалуном
прочь бежать тоски и бед
я скользну перстом судьбы
угрожающе грозя:
не полюбишь – на дыбы
все поставлю что нельзя!
и само оно тогда
поведет тебя плутать
позапляшут провода
загудют ядрена мать!:
– Где ты, люба, где, печаль,
упокой мое нутро!
Я: – Ну, что ж,
добра не жаль...
Ах! подставила бедро...
***
А я все равно…
хорошо отношусь
и к Вам, и к словам,
что сказали неловко,
и к Вам, и к делам,
что отложены…срам
меня на потом оставлять,
ну да Бог с ним.
А я все равно
не люблю вспоминать
досадный реестр
неисполненных, сори,
обетов и клятв.
Ну да черт с ним, плевать.
Когда-нибудь да,
ну, когда-нибудь, да?
Я просто прошу:
иногда, ненароком,
ну, вскользь, ну, слегка,
перебежкой, проскоком
Вы тоже ко мне – хорошо? –
Иногда
     хорошо
           относитесь…
***
Я у совести не в цене.
За измену - прощенья просим.
Подарила разлуку мне
Неожиданно злая осень.
Я осталась одна. С собой
Расплетать холостые косы.
Буду плакать седой зимой,
Обнимая тоски утесы.
***
Ах, щедры на поцелуи губы алые,
Ах, доверчиво-нежны – вот напасть!
Одичалая моя, небывалая
Запоздалая моя страсть.
Ну, альфонс, ну, баловник от сладострастия,
Приголубил, обласкал – и к другой.
Мне ж святым поклоны класть – каплей счастлива:
Побывал в гостях единственный мой.
Если б знать, когда придет – век сычихой бы
У окошка проглядела глаза
Дождалась – не отдала блуду лиху ли,
От любой бы воротила назад.
Но когда вот так – внезапно, негаданно
Не ждала – а он явиться изволь…
Ты пришел кадить над грешницей ладаном,
Всесладчайший, всеобманнейший мой…
***

Крошка Цахес

Мой игривый Циннобер
Скок-поскок мастак и гаер
Ножкой-ручкой, черт, хитер!
Чмок разок – завзятый фраер!
Дамы в шоке – ах, герой!
Кавалеры точат жала.
Вверх – горой, в чины – горой,
Рожки-хвостики – плейбой!
Чмок-почмок – кроватей мало!
Цахес, душенька, приди!
Обмани людскую копоть!
Ножкой – топ! Погоном – хлоп!
По головкам топать-хлопать!
Мы прорвемся, Циннобер,
Мы хитры козырной мастью,
Наши чары в мире мер
Тем сильней, чем больше страсти.
Девки, бабы сорвались!
Похоть, давка, визги, груди!
Цахес, миленький, явись!
Будет ночь, злат волос будет!
***
Подражание Бродскому

Не злюсь. Не понимаю. Пополам
Отныне жизнь на «знаю» и «не знаю».
Когда-то к вам, а, может, и не к вам
Приду, сказав: «Неважно, кто Вы там,
Но я…короче, дело к ночи.
Стихи просты и проза – примитив.
Вы знаете, бывает – это точно
Продлить решив, стреляем в объектив
Своей судьбы все тем же грубым матом,
А после – хлам, а дальше – пустота.
Но длим себя на вечность иль на атом.
Неважно. Мы – подобия листа»
***
Придется остаться и тупо и скупо
строчить до потери ума и фантазий
придется роптать на несбывшийся лепо
счастливый союз двух полночных рептилий
как будто под гору пустая телега
как будто сгорает бумажная фея
и словно незрячий пытается вышить
веселый узор на рыдающем солнце
опять же ты жив и почти еще молод
однако ты знаешь что счастье – химера
и помнишь что надо опять на работу
а денег не будет, не бЫло и нету...
***
Нужно просто отдохнуть и пуститься под откос
размышляя и мечтая будто ты пошел ко дну
там лежит на дне морском беломраморный Амур
и поет о цеппелинах в синем небе голубом
мы сочтем за оскорбленье не предаться нелюбви
разграничим полномочья и займемся чешуей
как-то утром подъезжаю во дворе собака "гав!"
страшно больно ягодицу но зато еще живой...
***
Катился белесый туман с парапетов
И ведьмы из Иствика пряли парчу
А ворон вальяжно клевал чечевицу
У старой скрипучей могильной ограды
Как будто никто никого и не скушал
На странном обеде у сэра Барлокка
Как будто все – прах астероид и глина
Никто не облизывал теплые кости
Не плакал что труп был не очень остывшим
ведь слизь повкуснее чем тухлое мясо...
***
Не приходите! Засовы и ставни:
Намертво все. Никого не желаю.
Лишь тонкий шелест мудреного слова,
Только теплится свеча абажура,
Только сопит сладкоспящее чадо.

Я презираю границы сознанья,
Я улетаю в мир грез и фантазий,
Я подчиняюсь изящному знаку,
Фата-Морганы немому навету,
Синих краев беспредельному морю.

Там есть друзья, там звучат отголоски
Древних тотемов и саг менестрелей…
Смерть – это пламя, оно голубое
В бледно-лиловом всходящее горне,
В сонное розовым нежно зовущее…
***
Приди и смотри. Не вини злую участь.
Ты сам все сыграл: и победу, и зло.
Не мучась. Неправда, что мучась: не мучась!
Тебе повезло. Вопреки – повезло.

Ты волен решать, что писать и как думать,
Ты волен одеть впопыхах барахло,
Ты волен срываться в запой и в безумье.
И помнить: никто не корит. Повезло!

Ты – вольная пташка, ты – пешка в законе,
Ты – червь, что гранит разъедает зело,
Ты нынче впотьмах, а назавтра в притоне,
Но ты – гениален. Ты – слово в погоне
За истиной. Мощь высоты. Повезло.
***
И куда только черт не заносит, смеясь,
То огонь-полынье, то тюрьма без забот,
Только нынче – вот пакость, исчадье мое!
Ни душа не поет, ни судьба не дает
Ни полушки, ни двух, ни дубленых рогож,
Только пришлые да в обиход-напролет,
Все – не те, все – не то, ни душа не поет,
Только пришлый дает…догоняет – еще поддает…
***

Песня о главном

Если даже и не будет отраженья в безднах вод –
не горюй, песню пой.
Если в полдень тень родная вдруг возьмет и пропадет –
не горюй, песню пой.

Ну а когда наступит полночь,
ну а когда пробьют куранты,
ну а когда рассыпит бисер
перед свиньею козодой,
тогда наматывай портянки,
тогда наполни самокрутку –
курни-ругнись-крутнись три раза
и в тихий омут с головой.

Ты засветишь лунный камень в коченеющей руке,
не тоскуй, песню пой.
Покачаешь мириады звезд на млечном гамаке,
не горюй, песню пой.
***
Нирвана

Стольный лютый Ляйпцихь-град
Там Вальпургии висят
Ввечеру по-над храминой
Черти солод молотят

Там грифоны и химеры
На готических пилястрах
На немыслимы манеры
Жиги-дрыги чешуят

Здравствуй здравствуй хелловин!
Поцелуй Куандалин
Прямо клювом прямо в зад
Сам себя на всякий лад!

Над горами-над долами
Возвышается скала
Брокен-душка и подушка
Размахнись моя ветла!

Там живет моя отрада
Сизоклювый херувим
Не коптит там душный ладан
А смердит исчадный дым
Опля-гопля-лабуда!
Полетели бля туда!