Родительский дом

 Василий  проснулся от того, что брат Андрей разговаривал с женой.
- Не буди его. Пусть поспит с дороги. Он суток к нам добирался, - говорила недовольным голосом Ирина Михайловна
- да будет тебе, мать. Дело спешное и прибыльное громко спорил с женой Ириной Михайловной. Сейчас придет Михеич, вот и все и обсудим. Достань  из буфета бутылочку настойки рябиновой. Ирина Михайловна принялась накрывать на стол. Андрей Иванович включил телевизор  и стал смотреть новости. Василий не стал заходить в кухню, взял полотенце и пошел через старый сад к речке Серебрянке. Умылся, купаться не рискнул. Это в детстве можно было  с разбегу прыгать с мостков в ледяную родниковую  воду. А сейчас можно было приступ радикулита получить, от такого удовольствия. Он присел на лавочку под старой вербой. Закурил. За речкой на лугу не было прежнего простора. Вереница дач простиралась до самого сосняка.
- вот ты где, брат. Я так и знал. Как видишь, пейзаж изменился.- Андрей сел на лавочку рядом с Василием. Пойдём завтракать. Мой тесть Михеич уже пришёл.
Когда они вошли в кухню, Александр Михеевич обнял Василия и сказал: - Здорово, Васек! Рад тебя видеть.
Они только сели за стол, как в кухню вошла тетушка Вера Гавриловна. Она с улыбкой сказала с приездом Васенька. И села за стол. Андрей налил по рюмочке рябиновой настойки.
Выпили, закусили. Василий ел с удовольствием жареную картошку, малосольные огурчики, морковную икру, пирожки с капустой. Ему немного взгрустнулось. Всё было как при покойных родителях. Только сидели они за столом в новом доме Андрея. А родительский дом стоял напротив. Он напоминал старого нахохлившегося воробья. Василий был занят разговором со старшей сестрой отца, Верой Гавриловной, поэтому не заметил исчезновение брата и Александра Михеевича. В свои девяносто четыре года Вера Гавриловна продолжала оставаться интересной собеседницей. Из семерых братьев и сестёр в семье отца она одна осталась в добром здравии и имела шесть сыновей, тридцать внуков и внучек, восемь правнуков и двух праправнучек. Сыновья и их многочисленные отпрыски жили в родном селе Чигоровке и в районном городке Борисовке. Чигроровку и Борисовск разделяли всего четыре километра и речка Чигор. Василий давно не был на родине, жил и работал на шахте в одном из городов Ростовской области. Месяц назад вышел на пенсию. Он внимательно слушал тётю, поражаясь ясности её ума и хорошей памяти.
- Из всех моих родненьких один только старший сын живёт во Владивостоке. Как служил моряком четыре года, да так и остался там в этом городе. Живёт хорошо. Женился удачно. В прошлом году правнучка у него родилась. А вот, Вася, болит у меня душа по нём, что так далеко живёт.
- Да Вы, тётя Вера, не печальтесь. Разве только  Василий так далеко живёт. Он сам остался во Владивостоке. Посмотрите по нашей Чигоровке. Только у вас  четверть жителей села, наверное, составляют семьи сыновей и внуков. Вот рядом живёт баба Маня Агафонова. Утром на речке её встретил. Жаловалась, что плохо одной… её старший  Валерка в Братске, одна дочь Зина в Казани, вторая – Юлька на Камчатке. Ближе всех в Самаре внучка – живёт.  Забрать бабу Маню к себе хочет.
- Ох, Вася, знаю я всё.  Та же история у Фоминичны. Забирают её дочери в Москву на двадцатый этаж… я вот только не пойму, почему большие города всё строют и строют. А квартиры дорогущие. У нас тоже моду взяли родительские дома старые подновлять и за миллионы продавать. И твой брат Андрей туда же. Посмотри в окно. Пластиковые окна в старую родительскую избушку. Я его стыдила... разве можно это делать!
- это как же без совета со мной, - возмутился Василий.
Вера Гавриловна и Василий вышли во двор.  Андрей с довольным видом разглядывал пластиковые окна. Вера Гавриловна, сославшись на дела, ушла домой.
- Вась, посмотри, как преобразился родительский дом, заискивающе произнёс Андрей.
- это ты к чему? Настороженно спросил Василий.
- Не успел я тебе сказать..., - замялся Андрей.
- Я уже всё знаю, брат. Ты задумал продать родительский дом...
- Так я деньги разделю с тобой пополам.
- Дело не в деньгах, Андрюша… наш родительский корень здесь… деньги – это прах…, а наши потомки будут бродить беспамятными по чужим краям…,  поэтому я выплачу тебе за половину дома и переселюсь в родительский дом.
- Что ты говоришь! Я с тебя копейки не возьму!
 - Я тебе верю, брат. Но лучше сделаем по закону. Я не хочу, чтобы твои дети судились потом с моим, за право наследования.
Они вошли в родительский дом. На кухне всё было, как прежде: тот же старенький буфет. На дверцах  буфета картинки – наклейки, которые они делали в детстве. Василий вспомнил, как откладывал по пять копеек на покупку такой картинки. Он открыл буфет. В глаза бросилась чашка с выгравированной надписью «любимой маме от сыновей Василия и Андрея». Василий сел за кухонный стол,  накрытый знакомой холщёвой скатёркой. Так захотелось, чтобы вошла мама и сказала с улыбкой: - Ребята, встречайте отца. А я обед накрою пока.
- Ну чего ты загрустил, Вася? Давай полезем на чердак. Там много чего интересного осталось. Я новую лестницу смастерил. Но некогда было покопаться там…  мама говорила про рукописи деда Михаила Никифоровича. Он лет десять писал воспоминания о своём участии в гражданской войне.
На чердаке было просторно и прохладно. Андрей открыл большой сундук. В нём аккуратными стопками лежали фотографии и несколько картонных ящиков с пластинками и патефон. Рукописи деда находились в кожаной папке.
Василий стал рассматривать фотографии в старинном альбоме... прежде он  никогда не видел его. По всей видимости, мать прятала этот альбом.  Причина стала ясна, как только он увидел деда в форме царского офицера. На другом фото Михаил Никифорович стоял, опершись на ружьё, в бурке и лохматой папахе. Подпись гласила: первая мировая война. Балканы.  Фото бабушки удивило ещё больше. Воспитанница института благородных девиц. Он показал фотографии Андрею. Брат оживился и сказал: - Может быть, где – то здесь и золотишко припрятано, надо поискать.
- Что ты городишь, Андрей! Наш папа работал столяром. Мама была неграмотной. Они этот дом построили своими руками на честно заработанные деньги. Нам высшее образование дали. У меня специальность какая?! Горный инженер, а у тебя – агроном…  наше богатство - трудолюбие.
Андрей покрутил пальцем у виска и жалостливо сказал: - Ты что! С луны свалился?! Нет баксов – нет человека!
Василий усмехнулся и ответил с иронией: - Я четверть века под землёй работал. Некогда было думать, что важнее - деньги или человек…
-  Эх, Вася! Работа у тебя была трудная, но денежная. Пенсию хорошую заработал,  а я бывший агроном. И до пенсии мне ещё тринадцать лет.  В льготные фермеры не попал. Вот кручусь на восьми гектарах…  четыре – мои, четыре  - тестя… выручают теплицы – огурцы, помидоры. С прошлого года цветы выращиваю круглый год, с магазином «Цветы»  договор заключил. А Ванька  женился весной на девушке из Волгограда и в примаки угодил.
- успокойся, Андрей. Твой сын, я так думаю, строит семью по своему усмотрению. Я переду жить на родину к осени. А пока вложу в твоё дело нужную сумму денег.
- Спасибо, брат – облегчённо вздохнул Андрей. - я тебе сейчас покажу всю свою бухгалтерию.
Братья вернулись в дом Андрея и принялись за дело. Василий внимательно прочитал всю коммерческую документацию брата и сказал: - Всё нормально продумано. Но с твоего разрешения добавлю высев лекарственных трав. Перекупщикам в Борисовске, не будем продавать. Сами в Москву будем возить.
- земли у нас маловато. Транспорт тоже дорого обойдётся, - возразил Андрей.
-  землю арендуем у Веры Гавриловны. Платить ей будем больше, чем нынешний арендатор. А с машиной проблемы не будет. У меня есть грузовая машина. В девяностые по дешёвке. Уголёк на картошку меняли в родной Воронежской области. Бывало, что зарплату углём выдавали. Андрюша, мы, русские, народ трудолюбивый. Только не надо нас в чужие сани запрягать.  А то нам всё норовят нам западный образ жизни навязать. Не нужен он нам. Вот мы по истории учили, что царь Пётр Первый в Европу прорубил окно. Недавно Галина моя дала почитать очерки по истории Воронежского края. Там были перепечатки из старинных книг. Вычитал я, что в крепости Хоперск при царе Петре Первом было пятнадцать кабаков. А территория крепости была примерно полтора гектара. Я думаю ты согласишься, что нам такие «окна»  не нужны, - да уж…нам, Вася, во многом своего русского не хватает. За последние сто лет растеряли. Вот возьми торговлю. Раньше купеческое слово честное было в цене. А сей час при заключении торговой сделки жульничество обычное явление. Я имею в виду качество товара. На днях я удачно продал свежие огурцы. Я собираю их покупателю с грядки. Так из Подмосковья ко мне три оптовых покупателя прибавились. А вчера приехал ко мне из Верхнего, торговец огурцами с претензией. Ты, мол, у меня оптовых покупателей переманиваешь. Я ему ответил, что,  не надо огурцы в холодной воде держать по ночам и продавать, будто они с грядки.
- я думаю, что со временем жульничество, крышевание, качество продуктов, когда продаётся колбаса с запахом мяса, уйдут в прошлое. Вот перееду, вместе с единомышленниками организуем народный контроль, как наш Президент Владимир Владимирович Путин советует и поддерживает. 
На чердак заглянул Александр Михеевич. Ужинать пора. Спускайтесь поскорей. Гости у нас. Сын Веры Гавриловны с Владивостока приехал, - да ты что!  - обрадовался Василий – я его лет двадцать не видел.
Андрей  запел:  «эх, яблочко..., - и пустился в пляс. Раздался треск – и он исчез. Михеевич и Василий от неожиданного исчезновения Андрея онемели секунд на тридцать, было тихо. Михеевич просипел испуганно: - Неужели убился!? – и пополз по  пластунски к дыре в потолке. Снизу послышалось глухое мычание. – Живой! Он упал в маленькую спальню на кровать. А на ней две перины и много подушек. Только не пойму, что у него на голове. Они быстро спустились с чердака и вбежали в спальню. Послышался громкий хохот. Вошедшая жена Андрея Ирина увидела такую картину: её отец и Василий хохотали до слёз. А её муж сидел на полу на перине с разорванной подушкой на голове. Ирина увидела дыру в потолке и испугалась. Но Андрей успокоил её: - Все в порядке Ириша.
Просто я обрадовался  приезду двоюродного брата и сплясал  под песню «Яблочко»
. Ирина подошла к мужу, освободила его от перьев и принялась осматривать его. Кроме ссадины на лбу, обнаружила, у Андрея ушиб правой ноги. Василий и Михеевич помогли ему подняться. Ирина пригласила их в горницу родительского дома. Там уже был накрыт ужин. Во главе  стола сидела Вера Гавриловна. Все родственники не поместились за тремя столами. Как выразилась Вера Гавриловна, большой круг состоится завтра во дворе. На ужин Ирина напекла пирогов. Пили ароматный компот, а беседовали, шутили. Валерий взял в руки баян, заиграл плясовую и подмигнул, она пошла плясать и запела задорные частушки. Михеевич поддержал дочь – пустился с присвистом в пляс. Всех удивила Вера Гавриловна. Она бодро вышла в круг пляшущих и запела приятным и сильным голосом: частушку:  пусть я старенькая. Ещё ладненькая, пойду завлеку   с пистолетом на боку. Она махнула рукой на дверь. И в этот момент в дверь вошёл участковый полицейский, внук Веры Гавриловны, Александр.
- ой, бабуля,  молодец! - он взял бабушку под руку и отвёл её к креслу. Вера Гавриловна принялась угощать Сашу пирогами. Василий вышел во двор, закурил. Из дома доносились песни про Стеньку Разина, удалого Хасбулата, одинокую рябину. От следующей песни защипало в глазах,  «родительский дом – начало начал… и в жизни моей надёжный причал…», - повторял вслед за поющими, Василий он прижался плечом к стене родительского дома, чувствовал его тепло. Родительский дом радовался вместе с ним его возвращению на родину.