Выродок 5

Предыдущая страница http://proza.ru/2016/11/25/325

Переживание эмоций это очень энергозатратный процесс, - вот почему я чувствовал себя таким опустошённым уже годам к шести. Меня мало что радовало и почти ничего не удивляло в этом возрасте; я привык со многим мириться и ничего не требовать.

Но не во младенчестве, тогда я ещё отчаянно цеплялся за каждую слабую надежду, которая мелькала на горизонте в виде белого халата нянечки  или лица какого-нибудь нечаянного, совсем как я сейчас, посетителя.

Я вернулся к реальности. Вернее, меня вернул к ней рёв моего младенца, за которым я наблюдал. Всех детей уже унесли куда-то, а про него, обитающего в самом углу, словно забыли. Но своим ревом он звал не нянечек, а меня. Пока я сидел в задумчивости, ему удалось наконец-таки перевернуться и понять, что я обращаю на него внимание. И все, этого было достаточно, чтобы в его душе начала разыгрываться буря.

А я смотрел на него и ничего не чувствовал. Голубые его глаза налились кровью и превратились в два красных пятна, к которым он то и дело подносил сжатые в неимоверном усилии кулачки. Через мгновение его надгубная впадина уже блестела от соплей и слюней, вылетавших из широко раскрытого рта. Мне подумалось, что я никогда раньше не видел такого огромного рта у младенцев, этот был самый большой. Мне показалось даже, что я вижу, как там внутри вибрируют миндалины.

Я почему-то не ждал, что кто-то откликнется на этот крик. Он мне не мешал; столько плача я переслушал за свою жизнь, что, - хотя ни одного нормального человека не может оставить равнодушным детский крик, - он уже не вызывал во мне беспокойства и паники. Когда мой ребёнок плакал, ему на помощь неизменно бежала моя жена, но это нормально, она - из полной семьи. Я редко вскакивал, и, если приходил, то не дальше дверного проема, ведущего в комнату.

Я вытащил из нагрудного кармана свой носовой платок. Я не хотел, чтобы ребёнок начал глотать свои испражнения из носа, - это было противно. Платок был ярко-синего цвета, в красивую клетку. Увидев его, младенец тут же перестал плакать, а я, наслаждаясь его реакцией, как какой-нибудь клоун в цирке, развернул перед ним платок. Ребёнок затих и уже через мгновение с замиранием сердца ловил каждое моё движение, каждую мою манипуляцию с этим красивым, волшебным предметом. Его глаза, затопленные слезами, в обрамлении мокрых ресниц, смотрели на меня, как два больших голубых озёра. Он в великом сладостном потрясении, сдавливая собственный восторг, вздохнул, потом икнул, ни на мгновение не выпуская из поля зрения мой платок, - настолько он был впечатлён этим ярким событием своего серого, однообразного дня, где все совершалось по команде и одновременно с другими детьми.

И вот он уже потянулся к платку ручонками, а я собирался утереть ему лицо, - но в этот самый момент подошла нянечка и сделала это какой-то грязной тряпкой, которую она извлекла из своего кармана. Ребёнок отворачивался, не реагируя на её неискренние комплименты. "Что, совсем соплями заплыл, сладость моя?!" - говорила она. Но "свою сладость" ведь никто никогда не утрёт общей грязной тряпкой, не правда ли?

- Все-то про тебя забыли! Ну что ж с тобой делать, Игорешка?! - продолжала нянечка, взвалив ребёнка на плечо и не обращая ни малейшего внимания на то, что у того начинается настоящая истерика. Он истошно орал и бил кулаками ей в спину, извивался и багровел, желая, чтобы его вернули на место и дали ему вожделенный синий платок. В данный момент он не хотел есть, - его голова была занята другими вещами, - но его унесли на кормежку.

Я помедлил и, положив платок под подушку ребёнка, поспешно покинул это место...

Следующая страница http://proza.ru/2016/11/30/361