Весёленькие похороны

У барной стойки сидели трое – Петрович, Колян и Яша. Они были ровесниками – каждому чуть за восемьдесят, но непонятным образом сохранились в хорошем состоянии, почти свежими, с виду не дашь больше семидесяти лет.
– Ну, что ж, мужики, помянём Лёху! – поднимая рюмку водки, произнёс Петрович. Он был авторитетом в компании, имел автомойку и автомобиль «Mercedes-Benz G-Класс», поэтому назывался уважительно – по  отчеству.
– Да, Лёха, ты был самым молодым из нас, только-только стукнуло восемьдесят! – вздохнул Яша. – Жизнь забирает самых лучших!
Яков Моисеевич, для друзей просто Яша, был талантливым стоматологом, давно отошедшим от медицинских дел. В его жизни были две огромные страсти – чужие зубы и женщины. И, если первая страсть уже немного поутихла с годами, то женщины будоражили его воображение, как и прежде. Хотя, что скрывать, нет-нет, да и потянет в рот к очередной прекрасной пенсионерке, проверить, крепко ли стоят мосты.
– Надо ехать в Москву, забирать его. Похороним здесь, на родине, в Питере. – угрюмый тон Коляна подразумевал, что никакие возражения рассматриваться не будут.
Николай Гаврилович, он же Колян, выйдя на почётную пенсию после ударного труда на заводе в качестве токаря шестого разряда,     был человеком серьёзным и конкретным, из развлечений предпочитал водку и фильмы ужасов.
После непродолжительных споров единогласно было решено ехать на машине Петровича, так как доверять самолётам в наше время ну никак нельзя, а поезд почему-то не рассматривался в принципе.
На следующее утро вся троица была в сборе и в полной боевой готовности во дворе дома.
– А, вот и мой заказ приехал! – воскликнул Яша, увидев въезжающую во двор машину.
Двое рабочих ловко выгрузили из фургона на скамейку возле подъезда  новенький гроб.
– Э! Вы чего его здесь поставили? – возмутился Яков Моисеевич. – Я сам, что ли должен переть его на восьмой этаж?
– Это уж как хотите: можете сами, а может, друзья, кто поживее, помогут. – усмехнулись грузчики. – У нас доставка до подъезда.
– Вот тоже мне, сервис! – Яша недовольно расписался в накладной.
– Охренеть, Яша! Я вот сейчас не понял, это что за креатив? – пытаясь осознать происходящее, произнёс Петрович.
– Ну, у меня же здесь огромная скидка в бюро ритуальных услуг, накопительная система, вот я и решил заказать. В Москве же, небось, втридорога сдерут! А я всё продумал!
– Ну, тогда в нём и повезём Лёху. – сказал Колян.
Оба старика уставились на него.
– В смысле, мы попрёмся в Москву с гробом, а обратно с гробом и с Лёхой в нём?! – вытаращив глаза, спросил Петрович.
– Ну, не в багажнике же нам его везти. – ответил Колян.
– Вот умеешь ты, Колян, приводить логичные доводы! Уважаю! – восхищённо воскликнул Яша. – Ой, мужики, мне снова надо в туалет. Петрович, подгоняй пока свой «мерс», я быстро.
Колян присел на скамейку рядом с гробом.
«Хорошая вещь, добротная.» – погладил он крышку.
– Продаёшь? – откуда ни возьмись, возникла бабка. – Ой, какой хороший гроб! Сколько стоит?
– Ничего не продаю! – недовольно ответил Колян. – Сам только купил.
– Ну, вижу ведь, что продаёшь! Чего тогда сидишь здесь? – не унималась бабка. – Ну, сколько стоит? Такой красивый гроб! Прямо влюбилась в него!
– Да не продам! Чего привязалась? – начал злиться Колян. – Самому нужен!
– Да он же тебе совсем не подходит! Посмотри на свою рожу, где ты и где гроб?! – доставала бабка. – А мне он и по фасону и по цвету, прямо идеально!
– Да где тебе по фасону-то? Ты на себя давно смотрела? – возмутился Колян. – Отвали, ничего не продам тебе!
– О! Тоже мне! Олигархи недобитые. – заходя в подъезд, зашипела бабка. – Понакупят гробов, людей раздражают!
К подъезду подъехал Петрович на своём мерседесе.
– Давай грузить на крышу. – сказал он, выходя из машины.
Закрепив гроб верёвками к верхнему багажнику, вся компания, наконец, двинулась в путь.
Дорога была ровная и гладкая, недавно, перед самыми выборами  отремонтированная и ещё не успевшая покрыться трещинами и ямами, возникающими исключительно от неблагоприятных погодных условий и прочих уважительных причин местного характера. Под яркими осенними лучами солнца новенький гроб сиял и сверкал, словно золотой саркофаг. Водители и пассажиры встречных и попутных машин с изумлёнными лицами вылезали из окон, ослеплённые подобным великолепием.
– Друзья, а у меня хорошая новость! – воскликнул Яша. – В Москве мы можем остановиться у моей тёщи, Соломеи Исааковны.
– Ого! Она ещё жива?! – удивился Петрович. – Ждёт, когда в раю будет день открытых дверей, чтобы войти бесплатно?
– Не, она ждёт, когда по графику в её доме начнут делать капитальный ремонт, чтобы своими глазами увидеть, на что каждый месяц сдирают такие деньжищи. – засмеялся Яша.
– Ну, боюсь, до такого события даже твоей тёще не дотянуть. – осознавая всю утопию старушечьей мечты, ухмыльнулся Колян.
– Я тебя умоляю! – воскликнул Яша. – Она доживёт не только до капитального ремонта, но и до того дня, когда рубль станет дороже доллара, поверь мне!
– Не знаю, как вы, мужики, но меня чего-то напрягает перспектива ночевать у бессмертной бабки. Нормальные люди столько не живут. – констатировал Петрович.
Сгущающиеся сумерки ровной, средне-пенсионерской скоростью  приближали мерседес, загруженный стариками, к столице. Впереди, на фоне новенького поста ДПС, замаячил инспектор. Остановив движение иномарки одним лишь взмахом волшебного полосатого жезла, он направился к машине с выражением лица героя, призванного ни при каких, даже самых искусительных обстоятельствах, не допускать проникновения в златоглавую авточеловекоединиц, не соответствующих высоким столичным параметрам.
– Лейтенант Мздоимцев. – представился герой. – Прошу предъявить документы. И откроем багажничек.
Придирчиво рассмотрев все буквы в документах и аптечки с огнетушителями в багажнике, лейтенант, с очевидным разочарованием в лице, перевёл взгляд на гордо возвышающийся на крыше мерседеса гроб. В глазах инспектора снова вспыхнула надежда и, с почти детской счастливой улыбкой он произнёс:
– А давайте-ка теперь посмотрим, что у вас в верхнем багажнике! – и осветил его фонариком. – Ах, ты, ёпрст, это что такое?!
– Да понимаете, товарищ лейтенант, мы вот едем в Москву забрать тело нашего старого друга и решили, что так будет удобнее. – начал объяснять вылезший из машины Яша. – Он поехал на рок-фестиваль, а там музыка, все эти эмоции, короче, врачи констатировали остановку сердца от переизбытка адреналина. Я сам врач и, зная его анамнез, вполне допускаю подобную реакцию. Вот… А так, в чём же ещё его везти, не с собой же рядом сажать. Как-то так… Да…
– Ага… Хорошая история! Только думаете, что если вам всем под стольник, то вы уже не можете быть контрабандистами или наркодилерами? – прищурив глаз, произнёс инспектор. – И вместо старичка у вас в гробике оружие или, может, вообще – чёрная  икра!
Не поленившись, инспектор, пыхтя и сопя, припёр лестницу и полез обследовать гроб. Поняв, что сегодняшняя смена так и закончится без подвига и получение медали отодвигается в неопределённое будущее, он, окинув стариков укоризненно-обиженным взглядом, завершил проверку, дабы не усугублять своего огорчения, разбежавшегося по всему организму неприятным покалыванием и свалившимся куда-то вниз, в область влажных носков, настроением.   
Уютно расположившаяся в самом центре города, двухкомнатная квартира Соломеи Исааковны была насквозь пропитана терпкой смесью из запахов сердечных капель, духов «Красная Москва», антикварной мебели и мешочков с лавандой, развешанных по всем шкафам, олицетворяя собой, по мнению специалистов, знающих толк в том, о чём они говорят, неповторимый дух старой Москвы.
Было решено, что на ночь гроб лучше взять с собой в квартиру,  так оно надёжнее будет потому, что хоть и Москва, но всё же, не такая культурная столица, как Санкт-Петербург и так рисковать сохранностью столь ценного груза было бы верхом легкомыслия.       
Выглянувшая в нужный момент из квартиры напротив соседка, обомлела от почти нереальности увиденного и, то ли не веря собственному счастью, то ли от долгожданности очевидного события, заметалась в дверях, хватаясь за грудь и причитая:
– Да не может быть! Да как же это? А-а-а-х, наконец-то! Спасибо, тебе Господи!
Соломея Исааковна была женщиной основательной. Окинув придирчивым взглядом бывшего зятя и сделав вывод о том, что он явно не молодеет, она накормила всех троих картофельной запеканкой и отправила спать, чтобы не расходовать зазря электричество, ввиду преступной дороговизны последнего.
Утро располагало к великим делам и три товарища, успев по пути вызвать искреннее возмущение соседа по поводу убогости и мелкости жизни в целом, а местных лифтов в частности и от этого невозможности отправиться даже в последний путь в достойном, горизонтальном положении, направились в городской морг.
В мрачном храме тишины и кафельной плитки их встретила огромная толпа из совершенно живых людей и одного, в не совсем  понятном астральном состоянии, служащего с учтиво-скорбной улыбкой и холодными руками.
– Ой, у нас здесь сегодня такое большое прощание, столько людей! Но для вас мы уже всё подготовили, всё в лучшем виде: и причёска и макияж! Не тело – просто конфетка! – зашептал служащий.
– Ну… это, наверно, уже ни к чему… – растерянно произнёс Колян.
– Ну, что вы, что вы! – воскликнул в полголоса служащий. – Все хотят быть красивыми, даже в гробу, поверьте мне, особенно женщины! Ведь всё внимание приковано именно к усопшему, это, можно сказать, его звёздный час, всё должно быть идеально! Ну, с вашего позволения, я побегу, столько дел, а вашу звезду сейчас привезут!
Через некоторое время санитар вывез каталку с гробом.
– Василенко А.П.? – спросил он безучастным тоном. Все трое кивнули. – Получите.
– Вот жизнь! Даже не верится, что Лёхи больше нет. – рассуждал по дороге к машине Яша.
– Я вообще думал, что он и до шестидесяти не дотянет. – сказал Петрович. – Экстремал, то с парашютом прыгает, то жуков в Китае жрёт, то с нудистами на Гоа автостопом…
 – Не говори! Он даже помереть нормально, как все люди и то не удосужился. – засмеялся Яша. – Да… Скучно без него будет.
– Эй вы, уроды, а ну отдайте бабку! – совершенно неожиданный для данного расположения духа крик заставил друзей оглянуться.
На них, с довольно приличной скоростью, надвигалась разъярённая толпа с траурными лицами и, пестрящими невероятной агрессией во все стороны, гвоздиками в руках.
– Ты куда нашу покойницу попёр, некрофил хренов?! – зарычал, добежавший  первым среди престарелой родни, молодой толстый мужик с красным лицом, явно выражающим безудержную любовь к усопшей родственнице. – Отдай бабку, я всё равно самый первый наследник!         
– Какого хрена?! – ничего не понимая, возмутился Петрович. – Никакой бабки не знаю! Мы забрали нашего покойного друга, никого не оскорбляли, проявите уважение!
– Ты сейчас у меня сам покойником станешь! – не унимался краснорожий мужик. – Это нам сейчас пытались всучить вашего старпёра, а вот это – моя бабка, моя трёхкомнатная квартира в центре, это моё!
Мужик откинул крышку гроба, заставив даже невозмутимого Коляна вскрикнуть от удивления и ужаса. В гробу вместо родного Лёхи лежала совершенно незнакомая старуха в парадном макияже и блестящем вечернем платье.
– Да-а-а… Вот это я понимаю – подготовиться к мероприятию… – неожиданно для всех произнёс Яша.
– Я так догадываюсь, она тоже Василенко А.П.? – спросил Петрович.
– Да, Анна Поликарповна. – ответила хором наконец-то отдышавшаяся толпа родственников.
– Охренеть! – заключил Колян.
Долгое время они ехали молча. За окнами тянулся однообразный пейзаж из жёлто-зелёной листвы, дорога мягко шуршала под негромкий, мелодичный тембр радиоволны.
– Мужики, чё-то, я думаю, надо бы подкрепиться. – произнёс наконец Петрович. – Как-то я переволновался сегодня.
– Вот и я тоже, прямо сплошной комок нервов. – подхватил Яша. – И в туалет надо.
В небольшом зале придорожного ресторанчика было совсем немного народа – за одним столиком пили вино две пожилые дамы, а в углу, уткнувшись очками в газету, сидел угрюмый мужчина средних лет в унылом костюме цвета перележалых грибов. Расположившись за столиком возле окна, друзья заказали себе обед. Дамы весело смеялись, поглядывая в их сторону.
– А они ничего, симпатичные! – сказал Яша, расплываясь в улыбке от столь откровенного женского внимания.
– Позвольте внести в общество таких интересных мужчин немного женской красоты! – произнесла одна из дам, облокотившись на спинку стула Коляна. Колян напрягся во всём лице и теле от  разгорячённого запаха вина и парфюма, нависшего над ним огромным бюстом в такой опасной близости, что любое, малейшее движение грозило перейти рамки приличия. Яша галантно подвинул дамам стулья, предложив совместно отобедать.
– А мы вот ездили в Москву к родственникам, в гости. – жуя селёдку, рассказывала брюнетка. – Ходили по музеям, гуляли по городу. Ну, не знаю… Москва, как Москва, ничего особенного. У нас в Ленинграде намного лучше, и люди добрее и бананы вкуснее.
– Бананы? – удивился Петрович. – Никогда не замечал, что в Питере бананы какие-то другие. А я смотрю, вы его до сих пор Ленинградом называете?
– Да, для меня он как изначально был Ленинградом, так и останется, сколько бы его по-новому не переименовывали! – упрямо нахмурившись, констатировала дама.
Яша что-то жарко шептал в ухо пышногрудой блондинке и та, заливаясь громким смехом, блестела глазами и золотой коронкой во рту.
– Ой, кажется, что-то под коронку попало! Такой дискомфорт! – заохала блондинка. – Яков Моисеевич, не посмотрите ли, в чём же  проблема?
– Конечно, конечно! Пройдёмте в уборную! – воскликнул Яша, увлекая блондинку за собой.
Мужчины проводили пару растерянно-удивлёнными взглядами, а брюнетка глупо хихикнула. Минут через пять, когда было доказано, что домашние пельмени всегда вкуснее ресторанных,  а количество гастарбайтеров на душу населения превышает все мыслимые нормы и, уже завязался было спор о чудовищной разнице в менталитетах ленинградцев и москвичей, в зал ворвалась растрёпанная блондинка, в панике размахивая руками и указывая в сторону туалетной комнаты.
Скорая помощь приехала на удивление быстро, не дав Якову Моисеевичу навсегда остаться памятью в уборной ресторана. Разглядывая  виноватым взглядом обстановку в палате, вполне типичную для любой областной больницы, Яша, наконец, произнёс:
– Ну, простите меня, ребята, ну, сглупил! Не думал, что так выйдет. Первый раз в жизни хотел заняться сексом в туалете. Всю жизнь мечтал, как в кино, сделать что-то безумное, испытать какие-то новые, острые ощущения!
– А откинуть копыта в туалете ты не мечтал всю жизнь? – осуждающе покачал головой Колян.
– Да… получилось бы совсем глупо… – согласился  Яша. – Особенно представляю, что сказала бы по этому поводу Соломея Исааковна: «Яша закончил свою жизнь в туалете и этот факт символично характеризует то, каким замечательным человеком он был…»… Ну, такая симпатичная женщина попалась, так прямо загорелась! А у меня столько переживаний за день: и Лёха, и эта бабка левая в морге… А времени не было, вот я и выпил сразу две таблетки, чтобы побыстрее подействовало! Я даже не думал, что сердце прихватит в этот раз…
– Тебе пора завязывать и с допингом, и с женщинами в туалетах! – заключил Петрович. – Придётся в гостинице заночевать. Завтра утром заберём тебя.
Затрапезный мотель с громким названием «ПоросёнкиноЛакшериПарк» так и коротал бы свой век, зарастая пылью и паутиной обыденности и безлюдья, если бы счастливая случайность не занесла в эту глухомань пару десятков мотоциклистов. Обезумевший от радости хозяин, оприходовавший за вечер весь свой годовой запас копчёных крылышек, водки и сосисок, носился между байкерами, сползавшимися после крепкого дневного сна. Петрович и Колян сидели у импровизированного камина в мягких потрёпанных креслах, повидавших за всю свою кресельную жизнь немало важных филеев, расслаблявшихся в номенклатурных санаториях. Несколько бородатых мужиков в кожаных куртках, решив развлечь скучающих стариков интеллигентной беседой, предложили выпить водки. После неоднократно выпитого за упокой Лёхи и за здоровье Яши было решено развеять тоску и вернуть романтику в сердца прогулкой по ночным окрестностям. Вся многочисленная компания, нацепив дедам защитные шлемы,  повскакивала на мотоциклы и рванула в темноту. Рёв моторов разрывал ночной воздух, наполняя грудь молодостью и азартом.
На опустевшей стоянке в блёклом свете зашторенных окон «ПоросёнкиноЛакшериПарк» промелькнул силуэт. Остановившись на секунду возле одинокого «мерседеса», силуэт бесшумно открыл дверь и, уже через мгновение мчался в машине по пустынному шоссе в направлении, известном ему одному. Через пять минут, свернув на просёлочную дорогу, «мерседес» подъехал к тёмным очертаниям автосервиса. Выскочив из машины, силуэт посигналил и из маленькой железной двери вышел бородатый мужик в рабочем комбинезоне и с огромным бутербродом в руке. 
– А, вернулся! Ну, чего в этот раз? – спросил бородатый. – Мерседес? Отлично! А на крыше чего?
– Багажник наверно. – ответил угонщик. – Такой огромный! Наверно, там доска для сёрфинга или, может, сноуборд!
– Ну, давай, загоняй, посмотрим тачку. – сказал бородатый, открывая большие двери в гараж.
Яркий свет, вырвавшийся из гаража, осветил четырёхколёсную гордость Петровича во всей её внушительной красоте. Бородатый мужик, поперхнувшись колбасой от неожиданности столь оглушительного зрелища, выразил своё глубочайшее удивление несколькими непечатными фразами и парой бессвязных звуков.
– Етить твою ж налево! Ты чего припёр?! – наконец обретя дар речи, воскликнул бородатый.
– Да в темноте же не видно, я думал, что багажник! – начал оправдываться угонщик. – Ну, а чего, хороший гроб, видно, что новый, может, загоним его кому?
– Ты лучше себе оставь. С таким подходом к делу он тебе скоро может пригодиться. – сказал бородатый. – Тащи стремянку, надо снять его с тачки, а то раздражает.
Но, обнаружив тот факт, что гроб уже занят законным жильцом, бородатый мужик ещё несколько мгновений отчаянно сдерживал свой порыв немедленно переквалифицироваться из угонщика в убийцу и, наконец, произнёс:
– Вези его обратно.
– Как, прямо с машиной, что ли? – растерялся угонщик.
– А по-твоему, он сам до отеля в гробу доедет или, может, попутку поймает?! – сквозь зубы прошипел бородатый.
– Я не поеду в машине со жмуриком! – запротестовал угонщик.
– Чего это?! Ты же как-то припёр его к нам в гости, он тебе, наверно, уже почти, как родной! – съязвил бородатый.
– Ну, я же не думал, что там трупешник! На стоянке был только один «мерс» и, к тому же не запертый.
– Ну, ещё бы, с такой охраной! – воскликнул бородатый.
– А, может, сбросим его где-нибудь, ну, подальше отсюда? И всё, ноль проблем! – предложил угонщик.
– Ты охренел?! – удивился его тупости бородатый. – Его же, наверно будут искать, это ж не кошелёк пропал! А участковый и так, сволочь, последнее время крутится рядом с нами, чё-то высматривает. И накроют нас тут с твоим покойником! Так что бери своего дохлого дружка и вези обратно.
Тем временем, надышавшись вольным ветром и молодецкой радостью, деды вернулись к своему временному пристанищу.
– Не, это не наша гостиница! Нашего Лёхи-то нет!– замотал хмельной головой Петрович.
Обведя не совсем трезвым взглядом всё вокруг, байкер произнёс:
– Точно, нет! Не знал, что в таком захолустье столько гостиниц! И на хрена? Короче, не вопрос, старики, поехали искать нашу! Штурман, включай навигатор!
На опустевшую стоянку подъехал «мерседес». В блёклом свете зашторенных окон «ПоросёнкиноЛакшериПарк» промелькнул силуэт и скрылся в неизвестном направлении. Грохот моторов вновь вырвался из темноты и громкие голоса наполнили ночную тишину.
– Ну, вот, старики, «ПоросёнкиноЛакшериПарк»! А вы говорили, не найдём! – весело прокричал байкер.
– О! Ну, вот теперь точно наша, вот и машина наша стоит и Лёха здесь! А та не наша была! – радостно воскликнул Колян.
– Да понастроят одинаковых гостиниц, в темноте хрен разберёшь! – засмеялся байкер. – Ну, что, старики, вам респект, вы, конечно, крутые перцы! Моя мобила есть, звоните! Оторвёмся!
– А что, живём один раз! – согласился Петрович.
Распрощавшись со всей компанией, два пенсионера побрели в гостиницу, чтобы закончить этот полный приключениями день здоровым и  некрепким старческим сном.
На следующий день, забрав из больницы заметно поздоровевшего Яшу, вся троица снова отправилась в путь. Петербург встретил их серым небом и моросящим дождём, как будто зная, с чем они возвращаются домой.
– А знаете, друзья, всё-таки интересную жизнь мы с вами прожили и, даст Бог, ещё поживём. Жаль Лёха ушёл раньше всех, тяжело терять друзей. Но зато он и покреативил в жизни похлеще нашего! – засмеялся Яша. – Даже похорониться хотел не обычно, а как всегда, в своём репертуаре! Говорит мне тут как-то: «Я когда помру, вы меня кремируйте и прах над Финским заливом развейте!». Романтик…
Петрович остановил машину и оба старика в изумлении и молчаливом негодовании уставились на Яшу.   
– Я не понял, Яша, так Лёха сказал, что хочет кремироваться?! – наконец спросил Колян.
– Ну, да, а чего в этом такого? Лёха был очень современный, без всяких предрассудков. Я тоже считаю, это так круто, прямо как викинги! – воскликнул Яша.
– Да, действительно, круто. – как-то угрожающе согласился Петрович. – А ты не мог это его экзотическое желание озвучить ещё, хотя бы, в Москве? Чтобы мы не пёрли этого викинга 600  километров в гробу!
Яша, растерявшись от столь откровенной постановки вопроса, задумчиво выдохнул и, смущённо отвернувшись, стал напряжённо и внимательно смотреть в окно.
Дождь закончился и выглянуло солнце. Три деда с урной в руках загрузились в моторную лодку и вышли в залив. Лодка неслась, рассекая волны, и морской воздух освежал брызгами морщинистые лица. Наконец, заглушив мотор, они остановились. Вокруг тихо плескалась вода и, лишь крики чаек нарушали умиротворённую тишину.
– Прощай Лёха! Ты навсегда останешься нашим другом в наших сердцах! – произнёс Колян. 
Петрович утёр скупую слезу и начал открывать урну. Неожиданно,  каким-то неловким движением она выскользнула из дрожащих рук и полетела в воду.
– Ах, ты, ё-моё! Скорее, давай, лови его этим, как его, сачком! Утонет же Лёха! Ну, давай! – шумели и суетились в лодке деды, рискуя вслед за Лёхой оказаться за бортом. Наконец, выловив урну все трое уселись, пытаясь отдышаться.
Последние пылинки пепла разлетались над тёмными холодными водами Финского залива. За горизонт садилось яркое красное солнце и три старика в лодке с восхищением смотрели на этот счастливый осенний  закат.