О маминой судьбе. 2 часть

  Так вот, мама завернула меня и мы уехали в Беловский совхоз, где жили её родители и ещё много родственников. Мама стала там учительницей и надо сказать, очень хорошей учительницей.
В деревне были не только хорошие, но и не благополучные семьи. С пьющими родителями ей приходилось бороться.  Добивалась, чтобы у детей было место, где хотя бы можно делать уроки. Порой приводила не успевающего к нам домой и помогала ему, не забывая покормить. Она болела душой за каждого ученика.
  Когда мне исполнилось 2 года, мама встретила Сазонова Валентина Ильича и они понравились друг-другу. Валентина комиссовали из армии из-за огнестрельного оружия, в область ноги. Сам он был родом из Загайнова.
 О! Он был красавец! Здорово играл на гармошке, пел и был слегка похож на цыгана.
У мамы тоже был приятный голос и очень симпатичная. Купили в совхозе домик и стали жить уже своей семьёй. Я больше жила у бабушки, это всего через дома три.
Часто, в свободное время мама и отчим, садились на завалинку - он играл и они вместе пели, а соседи слушали. В 60 году у них родился сын Витя, то есть мой брат.
Тут я стала жить с мамой, потому что стала нянькой.
 Так вот, несмотря на то, что в доме было двое детей - она приводила не успевающих и занималась с ними. Получалось так, что она всё по дому делала ночью и варила, и стирала, и тетради проверяла. А утром было всё готово.
Мама обладала какой-то удивительной способностью отдыхать.
Вот например: Нет сил - сядет, прислонился к спинке стула, закроет глаза и отключится минут на 15- 20. И всё,  она уже как ночь проспала.
Валентин работал сварщиком на ЭР ТЭ ЭМ, где ремонтировали всю сельскохозяйственную технику. К сожалению он и выпить любил, а когда выпьет - мог поучить.
Они ведь оба общительными были, вот и ревновал иногда.
Вот и перестарался однажды, и стало у неё в груди, что-то не то. А тут ещё и простыла. Кашель какой-то непонятный.
Мама обратилась к врачу, а какие в деревне врачи? Один главный врач Лопатин,  который заменял всех врачей, даже зубы лечил. Ну не верит он в её болезнь и так работать некому. А тут ещё и кровь временами отхаркиваться стала.
В совхозе тогда много народу было, две школы, одних учителей около 50-ти.
В общем всё-таки отправили её в Барнаул на обследование.
Мамины родители, к этому времени, жили уже в Барнауле.
 В городе мама попала в Краевую больницу, на горе. И в 68 году ей убрали правое легкое,  потом вроде говорили, что надо было убрать только фрагмент лёгкого.
Почти сразу открылся свищ. Ни о какой выписке из больницы думать было нечего и бабушка вскоре забрала нас из совхоза. А вскоре сюда переехал и отчим.
Мама 4 года жила с этим свищём, сначала безвылазно в больнице, потом мы её забирали на выходные, а потом уже совсем.
 Сами промывали. В общем так: в спину была вставлена трубка, которая на груди перегибалась и зажималась специальными медицинскими ножницами. Через эту трубку 2 раза в день делали промывания. Внутрь закачивали фурацилин, а потом выкачивали с гноем. И так несколько раз.
В доме конечно был тяжелый запах, но зато мы были рядом с мамой. Промывания делали сами родные. Спала мама на накаченной машинной камере, чтобы трубку не задевать и всё-время на спине.
  Но не смотря ни на что, она хотела жить и помогала нам делать уроки, отвечала на все возникающие вопросы.
 О Господи! Сколько же она бронхоскопий, сколько пункций спинного мозга перенесла. Всё сносила терпеливо, без плача и нытья.
Иногда муж погуливал на сторону, но утром всегда возвращался с чувством вины.
Он конечно мог создать новую семью, но не мог бросить - всё же любил.
Я тогда училась в 9 классе и все приходившие ко мне подружки, буквально влюблялись в него.

  Отчаявшись мама и отчим пытались пробиться куда - нибудь, но направлений никуда не давали. Ведь это было бы, признанием своего бессилия. Бессилия врачей.
И вот они решили поехать в Ленинград просто с карточкой.
Доехали и началось хождение по больницам. Везде получали отказ.
Положение было безвыходное. Остался военный госпиталь.
Валентин в отчаянии решает, если её не возьмут и туда, то лучше он сбросит её с моста в реку. Он просто не мог больше видеть её страдания.
Он посылает в Барнаул телеграмму с таким текстом:" Лида умерла"

  Получив телеграмму бабушка ( я её звала мама Крестя) сказала -"Нет, она жива. Я бы почувствовала" да и никто почему-то не поверил.
На следующий день получаем следующую телеграмму - "Лиду положили в больницу"
  Старичок хирург военного госпиталя Федор Иванович ( фамилию, к сожалению, не помню), взял, ничего не обещая.
Просто сказал - " Попробуем"
И ещё предупредил - " Так может ещё и поживёт сколько-то, а так неизвестно.
Дали расписку, что согласны на любой исход.