След на земле Кн. 2, ч. 3, гл. 42 Военная хитрость

Часть 3.  На пути в Берлин
Глава 42.  Военная хитрость или ложь во благо
(сокращенная версия романа)

1
       Старший сержант Егор Семёнович Никишин выписался из госпиталя в конце октября 1943 года, но попал не в батальон выздоравливающих, как бывало раньше, а на краткосрочные курсы средних командиров и политработников, которые в это время проводились в полосе обороны армии, в тридцати километрах от передовой.
       Жили и учились в землянках на опушке леса. Учеба была напряженной. Занятия начинались в семь утра, а заканчивались, когда лес окутывался черной пеленой ночи. Егору, имевшему среднее образование и армейский опыт в тылу и на фронте, учеба давалась легко. Он отлично знал стрелковое оружие, отлично стрелял по целям, отлично ориентировался на местности и умело разгадывал тактические ребусы. Хорошо он разбирался и в политических вопросах. Командиры выделяли его среди других не только по результатам учебы, но и за подтянутость и дисциплинированность. А курсанты уважали за веселый характер и дружелюбие.
       Два месяца учебы на курсах проходили в период относительного затишья на фронтах. Немцы продолжали крепить оборону, ограничиваясь контратакующими вылазками на позиции русских, а наши войска готовились к большим сражениям и потому отвечали противнику тем же. Утром вяло наступали, прощупывая глубину оборонительных порядков, а потом возвращались на исходные позиции. Ночью пополняли свои ряды новыми воинами и боеприпасами,  а так же накапливали все необходимое для большого, переломного наступления.
       К концу второго месяца на курсы приехал представитель штаба армии. По своему опыту преподаватели знали, что такие визиты заканчивались досрочными экзаменами и аттестацией некоторых курсантов, чьи результаты были лучшими. Нехватку офицерских кадров на фронте тоже нужно было восстанавливать своевременно. Так случилось и на этот раз.
       Представитель штаба армии проверил результаты, выслушал характеристики, отобрал подходящих и потребовал провести для них досрочные экзамены. Его требование было выполнено. Тридцати курсантам, сдавшим основные дисциплины на отлично, были присвоены офицерские звания и выданы направления в отдел кадров дивизии.
       В числе тридцати лучших был и Егор Никишин. Ему, как и другим, было присвоено звание младшего лейтенанта. «Поздновато, конечно, - думал про себя Егор. – Афанасий и Ефим, дружки мои, уже, наверное, в капитанах ходят. Эх, где они сейчас воюют? Может совсем рядом, а я о них ничего не знаю. Ничего не знаю ни про Шурку Змея, ни про Толика. Как им-то служится? Уверен, что не на последних ролях. Ну, ничего, разобьем врага, одержим победу и встретимся на руинах Берлина. А звания дело наживное. Будем живы, будут и звания».
       Вечером новоиспеченные офицеры прибыли на перевалочный пункт, где представитель отдела кадров дивизии проводил распределения по частям и выдавал предписания для дальнейшей службы. Там Егор познакомился с капитанами Гвоздиковым и Чмыревым, которые, как и он были распределены в 774 стрелковый полк 222 стрелковой дивизии после лечения в госпитале. Егор был доволен, что добираться в свой полк придется не одному, а в компании опытных офицеров, тем более, что оба были доброжелательны и словоохотливы.
       С перевалочного пункта вышли утром. Погода была неприветливой. Дул сильный встречный северный ветер. То и дело срывался снег. Идти было трудно, и потому настроение у всех было скверным под стать погоде и уж явно было не до разговоров. Каждый думал о своем. Но если бы их думы можно было выложить на бумагу и сравнить, то можно было бы убедиться, что их мысли были одинаковыми. Все думали о противной погоде, надоевшей затянувшейся войне, о мирном очаге, ласковых женах, жарконатопленых банях и горячих наваристых щах.
       Дорога свернула влево. Теперь ветер бил в бок, а вскоре и вовсе затих. Идти стало легче, да и настроение улучшилось. Постепенно завязался разговор.
       - Чудно все-таки устроен человек, - первым заговорил капитан Чмырев. – Знаем же, что идем не к тёще на блины, а на передовую, где могут убить или ранить, а все-таки идем. Пятый час почти без отдыха.
       - И что тут чудного? – спросил Гвоздиков. – Это чудо долгом называется. Моя семья уже третий год томится на захваченной немцами территории в фашистской неволе. Так неужели я буду прохлаждаться, когда они мучаются? Я и из госпиталя досрочно выписался, чтобы побыстрее освободить их.
       - Ладно, с тобой всё ясно. Ты торопишься освободить из неволи своих близких и готов для этого жертвовать собой, - согласился с доводами капитана Чмырев. – Ну, а ты, младший лейтенант, почему торопишься навстречу смерти?
       - А я вовсе и не собираюсь умирать. Я спешу побеждать, - уверенно ответил Егор. – Лет семнадцать тому назад одна цыганка нагадала мне, что проживу до девяноста шести лет. И я ей верю.
       - Ну, цыганки наговорят, - иронично ухмыльнулся капитан Гвоздиков. – Ты их больше слушай. Им бы лишний рубль с тебя выманить. За этот рубль они тебе и до ста  девяноста шести лет жить наобещают. Поглядишь на такого доверчивого, а у него кроме этого обещания цыганки ни здоровья, ни угла, ни семьи нет. Нахрена тогда жить?
       - Ну, во-первых, я ей денег не давал. Мне было семь лет и денег у меня не было. А, во-вторых, я ей верю хотя бы потому, что уже несколько раз мог умереть. И до войны был на волосок от смерти несколько раз, и на войне уже трижды ранен. Однажды немцы даже на расстрел меня вели. А я, как видите, жив и здоров. Так почему бы мне ей не верить?
       - Ого. Прямо на расстрел вели? Ну-ка расскажи, как было, - воскликнул Чмырев.
       Егор стал рассказывать, как на Кавказе ходил в разведку и как был схвачен немцами с помощью собак. Как держали в плену и избивали на допросе, как вели на расстрел, а ребята разведчики открыли огонь и дали возможность прыгнуть в бурлящую ледяную горную речку. Рассказ произвел на товарищей сильное впечатление.
       - Да, много удивительного происходит в жизни, а особенно на войне, - заметил капитан Гвоздиков.
       - А ты откуда родом, Егор? – спросил Чмырев.
       - Из Саратовской области. Родился и вырос в деревне Красавские Дворики. Слыхали о такой? – спросил Егор с некоторой гордостью, уверенный в том, что никто о такой деревне не знает.
       - Ха, знакомое название. Был у меня в батальоне один парень из Красавских двориков. Шуркой Змеем звался, хотя фамилия вроде бы была другой. Но его иначе как Змеем и не звали. Знаешь такого?
       - Конечно, знаю, - Егора словно током ударило и мурашки пробежались по телу от радостного известия. – Это же мой лучший дружок. С пеленок вместе росли. Где он?
       - Не знаю. Погиб, наверное. Отчаянный парень был. Когда мы отступали из под Ровно в сорок первом году, приходилось часто вступать в бой. А Шурка стал у нас в полку  командиром разведчиков. Где-то у села Каменки под Полтавой, был у нас сильный бой с фашистами. Крепко нам досталось. Вот тогда Шурка, как ушел в разведку, так больше мы его не видели.
       - Может, в плен попал? А бывали случаи, что и сами сдавались, желая выжить, - предположил капитан Гвоздиков.
       - Нет, капитан. Такие, как этот Змей в плен не сдаются. Кремень был парень, - с грустью или сожалением сказал Чмырев.
       Егору было приятно слышать такой хороший отзыв о друге. Вспомнилось далекое прошлое, как пацанами проводили много времени и почти никогда не ссорились, вместе дрались с другими, отстаивая честь Толика Сладенького, которого дразнили или пытались обидеть. Как вместе ходили в школу и едва не замерзли в метель. Даже появление в деревне Марины, в которую влюбились все сразу, не стало для друзей раздором, как это часто бывает, а наоборот, сплотило их больше и ребята, особенно Шурка готов был за него, Егора, убить Ваську Мадянова после драки на мостках. «А она, эта сучка, в итоге, на всех наплевала, выйдя замуж за старшину сверхсрочника, которого почти не знала. Из-за неё он порвал с родителями и друзьями, сбежав из деревни, едва не замерз на подножке поезда, который увозил её из его жизни. Эх, глупым был в молодости».
       - А воевал ты где? - донесся до сознания, возвращая в настоящее время голос капитана Чмырева. 
       - А в этом же 774 стрелковом полку, куда идем.
       - Это хорошо, когда после госпиталя попадаешь в свою же часть, - заметил капитан Гвоздиков. – Я до госпиталя воевал в 141 дивизии, а теперь вот в 222-ю направили. Сказали, что там почти нет офицеров, а вместо них сержанты батальонами командуют. Это правда, младший лейтенант?
       - Правда, капитан. Я перед ранением в звании старшего сержанта командовал взводом, восемь дней ротой и даже два дня батальоном.
       - Что же, тогда понятно. Что-то долго мы идем товарищи. Правильно ли? Давайте сверимся с картой, - капитан остановился и, достав из планшета карту, стал внимательно сверяться с местом. – По словам коменданта перевалочного пункта, наш полк сейчас базируется где-то здесь, - он указал пальцем место, - под Витебском. Тогда, по идее, скоро будем на месте. Вон за тем перелеском и должен стоять наш полк.
       - Да, что-то слышится в той стороне, - согласился капитан Чмырев, прислушиваясь. – Значит, скоро снова в бой. Вот воюю с первого дня войны, бывал в передрягах, дважды был ранен, а такого хренового предчувствия, как сегодня не испытывал. Что-то муторно на душе. К чему бы это?
       - Не бери в голову, капитан. Не выспался, хреновая погода влияет, дорога дрянь, - сделал попытку успокоить товарища капитан Гвоздиков.
       - Нет, капитан. Тут другое. Ненастных дней в моей жизни было немало и дорог не меньше, а такого скверного настроения не случалось.
       - Но мы же пока не на передовой. Стало быть, жизни ничего не угрожает. Просто тебя хандра одолевает. Разнежился в госпитале и встреча с боевыми буднями угнетает. Не настраивай себя на плохое. Ты же знаешь заповедь воинов: если в мыслях нет уверенности в победе, то обязательно потерпишь поражение. Так что настраивай себя на Победу и держи хвост пистолетом, - взбадривал Гвоздиков коллегу.
       Капитан Чмырев грустно улыбнулся. Принял от Гвоздикова протянутую флягу со спиртом, сделал пару глотков и передал фляжку Егору. Но и после этого его настроение не улучшилось. Егор своими расспросами про Шурку на полчаса вывел его из этого состояния, но рассказав про Змея все, что помнил капитан снова замкнулся. Он был расстроен и шел дальше, уткнувшись в дорогу, думая о своем.   
       К концу дня трое офицеров вошли в полосу боевых действий. Всё чаще стали попадаться свежие воронки от снарядов и мин, чаще стали встречаться остовы обгоревших машин и громады подбитых танков. А позже навстречу им стали попадаться раненые бойцы, способные двигаться в санчасть своим ходом.
       - Ну, вот, значит, наш полк уже совсем рядом. Значит, к ночи мы точно будем на месте, - констатировал Егор и подумал: «Интересно, много ли там изменилось за время моего отсутствия? Все-таки с момента моего ранения, с учетом учебы на курсах, прошло больше трёх месяцев.

2
       Гул взрывов и стрельбы стрелкового оружия слышались все более отчетливо. Где-то за перелеском, за который сворачивала дорога, шел бой. Неожиданно из-за поворота вынырнул невысокого роста лейтенант с перевязанной головой. Повязка напиталась кровью, а испачканный грязью офицер был бледен и с трудом держался на ногах. Его глаза черными пятнами выделялись на бледном лице и сверкали злостью.
       - Кто такие? – спросил он грубо, будто перед ним были рядовые, а не офицеры.
       Капитан Гвоздиков, как старший группы, спокойно объяснил лейтенанту кто они и куда идут.
       - Ваш полк сражается в двухстах метрах отсюда, - не поменял интонации лейтенант и скомандовал, – Следуйте за мной.
       Офицеры переглянулись. Все трое были слегка удивлены, что их полк переместили правее в эту излучину реки, но поверили лейтенанту. На войне всякое случается, если того требует обстановка. Без лишних споров они последовали за раненым лейтенантом.
       Минут через десять  тот привел их в низкий, но просторный блиндаж на западной стороне перелеска. Блиндаж был темным и освещался коптящими керосинками. Наполовину он был заполнен военным снаряжением и ящиками. У смотровой щели, широко расставив ноги, стоял плечистый, выше среднего роста подполковник. Рядом на земляном полу, у его ног сидела растрепанная связистка и безумолку, охрипшим от простуды голосом вызывала «Луну».
       Подполковник оторвался от смотровой щели и посмотрел сперва на забинтованного лейтенанта, а уж потом на вошедших с ним офицеров. Егор, взглянув на подполковника, сник. Он рассчитывал на командном пункте полка встретить знакомых ему командира полка подполковника Устинова и начальника штаба майора Турбина. На него же смотрел совсем незнакомый офицер. «Неужели, за три с половиной месяца моего отсутствия тот и другой погибли?» Но поспешно отогнал от себя эту дурную прилипчивую мысль. «Почему погибли? Может ранены. А может и вовсе пошли на повышение, они мужики были толковые».
       Капитаны Гвоздиков и Чмырев, стоявшие ближе к подполковнику, протянули ему свои назначения. Егор последовал их примеру, но тот не стал их читать. 
       - Позже познакомимся, товарищи офицеры. После боя. А сейчас прошу подойти к карте.
       Все четверо подошли к столу, на котором была разложена карта и стояла закопчоная керосинка.
       - Вот этот самый перелесок, где мы сейчас находимся, - подполковник обвел карандашом светло-зеленое пятно. – Вот тут проходит наша оборона. Вернее проходила. Сейчас противник оттеснил нас почти к самой кромке леса. Справа от нас такой же потрепанный в боях полк. Он тоже отступил к кромке леса. Стык между полками, который образовался, является сейчас самым слабым местом. И вполне вероятно, противник постарается вклиниться в эту щель. Наша задача не дать ему сделать это. Иначе он сможет зайти к нам в тыл. Вам, капитан, - комполка кивнул на Гвоздикова, - приказываю немедленно принять первый батальон, им сейчас командует старшина, организовать оборону и держать её до последнего патрона. Ни шагу назад.
       Потом полковник перевел взгляд на капитана Чмырева.
       - Вам, капитан, приказываю принять командование вторым батальоном и участок обороны вот от этой балочки до границы с соседом слева, вот здесь. На этом стыке сравнительно благополучно. Пока благополучно, но нужно быть готовым к любым поворотам ситуации. Противник может поменять направление и ударить по этому стыку. Он ищет наши слабые места и может пойти на любую хитрость, обнаружив их. Та же самая задача вам. Держаться до конца. Ну, а вам, младший лейтенант, будет особое задание. Примите сейчас роту автоматчиков и чтобы через пятнадцать минут были вот в этой точке, - его карандаш уткнулся в карту, обозначив место. – Отсюда, по моему сигналу, ударишь фрицам во фланг. Сюда. Если противник начнет отступать, будешь его преследовать, пока хватит сил. Задача ясна?
       Все было ясно. Оставалось только добраться до своих подразделений и принять командование на себя. Были вызваны связные, которые стали сопровождать офицеров к местам боевых действий вверенных батальонов и роты.
Батальоны, хотя и были сильно истощены, но ещё существовали. Капитаны взяли бразды командования в свои руки. А вот отдельной роты автоматчиков вообще в полку не существовало. Она была только задумана подполковником. Забинтованный лейтенант помогал Егору на ходу комплектовать её, собирая в неё «с бору по сосенке»: связистов, поваров, обозников, артистов и прибывших из лазарета выздоравливающих. Егор хотел было возмутиться. «Как можно за пятнадцать минут сформировать боевое подразделение из черте кого? Да ещё выйти с этой компанией во фланг противника и нанести ему удар, заставив отступить?» Но потом понял, что ситуация вынуждала идти на такой шаг.
       Через пятнадцать минут рота автоматчиков была сформирована и насчитывала в своем составе 57 человек. Егор повел её к указанной точке, откуда следовало ударить во фланг фашистам. Через три минуты бега Егор расставил людей по местам, указав кому куда бежать и стрелять. Еще через пять минут поступила команда атаковать противника. Егор выскочил из траншеи и скомандовал «За мной! Вперёд!». Рота дружно устремилась за своим командиром.
       Немцы не ожидали удара с фланга. Они были уверены, что русские на этом участке фронта выдохлись. Они почти не сомневались, что стоит ещё чуточку поднажать и русские побегут вспять. Расчет был на то, что они успеют захватить деревню до ночи и тогда смогут ночевать в тепле. И вдруг эта неожиданная атака с фланга. Пришлось отступить на исходные позиции к речке Лучоса.   
       Для роты автоматчиков наступил благоприятный момент, чтобы развить атаку на широком участке местности. Но, чтобы покрыть всю ширину, людей в роте явно не хватало. Рота могла идти вперед только на узком участке, и длительное преследование могло привести её в котел окружения. Нужна была и глубина атаки, и поддержка, чего на самом деле не было. Притом, что немцы, отступая, зло отстреливались, преследование их было сдержанным. Егор не стал рисковать, бесшабашно преследовать врага, ориентируясь на призыв подполковника.
       Бой длился до самой темноты и погас, как гаснут костры на рыбалке, когда нужно сниматься с места. Егор со своей ротой итак продвинулся вперед километра на полтора. И мог продвинуться еще, но прибежал посыльный от командира полка и приказал занять оборону на достигнутом рубеже, оставить роту на командира первого взвода, а самому явиться на командный пункт на совещание.
       В блиндаже подполковника Егор застал капитана Гвоздикова и ещё двух незнакомых офицеров. Капитана Чмырева среди них не было.
       «Почему его нет? – задал себе вопрос Никишин. – Неужели, погиб? Неужели его предчувствие подтвердилось? Но это несправедливо. Человек только что выписался из госпиталя и не должен сразу умереть. Нет, этого не должно случиться».
       Подполковник тем временем начал совещание. Оно больше походило на подведение итогов дня. Итоги были неутешительными. В целом полк продвинулся вперед только на триста метров и то с трудом удержал это расстояние в последнем бою. Потери за день составили двести шесть человек убитыми и почти три сотни ранеными. Он стал подробно разбирать ошибки допущенные командирами во время боев. Потом похвалил прибывших в полк новых офицеров, которые практически смогли удержать достигнутое продвижение вперед и даже спасти полк от полного поражения. В заключение сказал, что у него есть неплохая задумка, как разгромить штаб дивизии противника, который по данным разведки находится в доме отдыха текстильщиков на берегу Лучосы, всего в пяти километрах от штаба полка.
       Все внимательно стали слушать командира полка.
       - Командиром группы захвата этого штаба назначаю младшего лейтенанта Никишина. Он сегодня показал, как надо воевать не числом, а умением, - закончил свою речь подполковник.
       Егор удивленно дернул плечами и встал, как требовал устав. Проникнуть в тыл врага на несколько километров, да ещё захватить штаб дивизии походило на откровенную авантюру. Но не будешь же в присутствии других офицеров оспаривать решение командира полка. И отказаться было невозможно. В армии, да ещё в военное время, приказы обязаны только выполняться, иначе….
       - Что-нибудь не ясно, младший лейтенант? – спросил подполковник, словно ждал возражений, но всем своим видом показывая, что не потерпит их.
       - Никак нет, товарищ подполковник. Всё ясно. Проникнуть в тыл к противнику и разгромить их штаб дивизии. А потом ударить по обороне врага с тылу и таким образом посеять в их рядах панику и страх, вынудить его бежать за реку Лучосу.
       - Хм, правильно понял, младший лейтенант.
       Подполковник таких слов не говорил. Егор придумал их сам, пытаясь показать, до каких размеров может вырасти авантюрность этой фантазии, но командиру развитие мысли понравилась. «С головой парень. Мне бы в полк таких пяток», - подумал подполковник, но вслух сказал:
       - Нападешь на штаб ровно в три ноль-ноль. Именно в это время мы начнем атаку здесь. Вопросы есть?
       - Есть, - отозвался Егор, и командир полка насторожился.
- Задавай.
       - Почему в три часа ночи, ведь ни хрена не будет видно? Какая это будет атака?
       - В том-то весь замысел. В потемках взвод кажется батальоном. А если ещё стреляют на передовой…
       - Ответом удовлетворен, - козырнул Никишин.
       - Тогда все по местам.
       Все вышли, кроме Егора.
       - Тебе чего, младший лейтенант?
       - Не хотел говорить при всех, товарищ командир, но так нельзя. Даете мне особое поручение, а говорите о нем при всех. А если среди присутствовавших находился агент врага? Значит, не только моя рота может погибнуть, но и ещё многие.
       Подполковник задумался.
       - Тут ты прав, Никишин. Я как-то не подумал. Но отменять задачу не буду. Поздно. План хороший и его нужно реализовать. Кстати, твою роту через оборону немцев поведут полковые разведчики. Они об этом уже знают и будут ждать тебя в твоей роте.
       - И ещё вопрос, товарищ подполковник, почему на совещании не было капитана Чмырева?
       - На этот вопрос, Никишин, отвечу тебе завтра. Всё. Ступай. Удачи тебе младший лейтенант.

3
       Ровно в полночь младший лейтенант Никишин со свой ротой, сопровождаемый полковыми разведчиками, отправился в тыл к немцам. За два часа рота, под покровом ночи, преодолела оборону противника и приблизилась к дому отдыха текстильщиков на берегу реки Лучоса, где располагался штаб дивизии гитлеровцев. До начала операции оставался ещё час времени. Значит, этот час нужно было прятаться от патруля и караульных, утопая в снегу и не шевелясь, чтобы не выдать своего присутствия раньше времени. Ночь стояла лунная и безветренная. Вокруг царило спокойствие и тишина, будто и не было войны. Если бы не присутствие часовых у главного входа и некоторых коттеджей, можно было подумать, что этот дом отдыха для мирных граждан, восстанавливающих силы после тяжелых трудовых будней.
       Егор ещё раз мысленно просчитывал действия по захвату этого военного объекта. «Часовых нужно обязательно снять тихо. Но сделать это нужно минут за десять до начала штурма. Пусть ещё поживут полчасика, подышат морозным русским воздухом, ведь они так сильно этого хотели, когда отправились захватывать нашу Родину. По сведениям разведчиков справа от ограды, вдоль берега реки, располагаются семь блиндажей с пулеметными гнездами. У крайнего блиндажа тоже выставлен часовой. В двухэтажном корпусе, что слева, в рощице, базируется комендантская рота. Штурм придется начинать с неё, а блиндажи просто закидаем гранатами. Часовых многовато. Они стоят у каждого коттеджа, в которых, вероятно, живут высокие командные чины. Значит и их нужно захватывать в первую очередь. Сам штаб будет последним в очереди. В это время в нем вряд ли кто-то находится, кроме дежурных. Он отдал распоряжение: первому взводу атаковать здание комендантской роты, второму взводу атаковать коттеджи, третьему отделению второго взвода атаковать блиндажи, ещё одно отделение поступает в помощь разведчикам и снимает часовых, затем врывается в здание штаба и выводит из строя связь. Все, кроме последних, штурмуют свои объекты ровно в три часа ночи, как было велено. Часовых снимаем за десять минут до назначенного времени».
       Ровно в три часа Егор подал сигнал и застывшая в снегу рота ожила. Со стрельбой, криками «Ура» и матерщиной подразделения действовали по условленному плану Егора. Поднятый взрывами гранат переполох посеял панику среди немцев, которые выскакивали из своих помещений почти в нижнем белье и попадали под пули атакующих. Конечно, кое-кто из них сохранил хладнокровие и открыл ответный огонь, но эти смельчаки подавлялись гранатами и пулеметным огнем. Через пятнадцать минут сопротивление немцев было подавлено, штаб захвачен, уничтожено около ста пятидесяти фашистов и захвачено в плен около десятка офицеров из коттеджей.
       Егор в душе ликовал. План подполковника, который казался ему сплошной авантюрой, успешно сработал. Действительно, часто что-то оригинальное подвергается сомнениям и выглядит авантюрой, пока не приносит нужного результата. Из своих потери составили девять человек убитыми и почти столько же ранеными. Со стороны полка тоже доносились звуки боя. Значит, противник точно будет отброшен за реку. Без штаба координировать их действия будет сложно.
       Оставив пару отделений охранять захваченный штаб и плененных офицеров, Егор повел роту к реке, откуда ударил в тыл отступающим подразделениям немцев. Ночной бой сеял панику и хаос в рядах противника. Это было, как раз то, что нужно для победы.
       Линия обороны противника за ночь переместилась за речку Лучосу. Было отвоевано у немцев около шести километров территории. И заслуга в этом была командира полка и, конечно, младшего лейтенанта Никишина. Утром штаб полка занял освобожденный от немцев дом отдыха. Егор со своей ротой занимал оборону по восточному берегу Лучосы. От них до главной магистрали Витебск – Орша было не больше пяти километров.
       «Наверное, очередной задачей станет взятие этого участка дороги, - решил для себя Егор и когда через час посыльный прибыл с известием прибыть в штаб, почти не сомневался в своей правоте.

4
       В штабе полка, перед дверями просторного кабинета на втором этаже дома отдыха, Егор встретил капитана Гвогдикова. Поздоровались.
       - Как думаешь, что ещё надумала эта бритая под Котовского голова? Мое мнение, что для захвата участка дороги Витебск – Орша.
       - Не знаю, но думаю, что новость будет в его стиле, сногсшибательная, - улыбнулся капитан.
       - А, стоит рассчитывать, что он представит нас к наградам? – Егор чувствовал неудобство, что до сих пор не навоевал на награду. Столько раз обещали, и каждый раз по неизвестным причинам они его миновали.
       - Не думаю. По-моему, для таких, как он награды веса не имеют. Он человек дела, а атрибутика ему не интересна.
       - Ну, да. Похоже на то. Оригинальные решения, его конек, - согласился Егор. – Но и поощрять личный состав обязанность командира. Кстати, опять не вижу капитана Чмырева. Ты не слышал о нем?
       - Нет, не слышал. Думаю, сейчас узнаем. Надо спросить.
       - Я вчера после совещания спрашивал, но он ушел от ответа, сказал, что сегодня скажет.
       Из кабинета вышел ординарец и пригласил офицеров к подполковнику.
       - Здравия желаем, - поздоровались они с командиром полка.
       Тот кивнул, чем-то явно озабоченный. Необычно было видеть его неуверенным или растерянным, но в данный момент он походил на такого. Это было тем более удивительно, потому что полк добился такого успеха в ночной операции и подполковника наверняка должны были похвалить, если не наградить. Может, случилось, что в бою погиб дорогой ему человек? Что-то не видно было той самой радистки, которую они видели при нем вчера.
       - Садитесь, товарищи офицеры, - подполковник указал на стулья вокруг большого стола. И когда Гвоздиков с Никишиным сели вслед за ним, продолжил, - Я вас пригласил, други мои, чтобы сообщить вам пренеприятное известие. Ваш друг, капитан Чмырев, вчера погиб в бою.
       В кабинете повисла тишина, а подполковник встал и стал ходить по кабинету вокруг стола, скорбно склонив  лысую голову. Потом остановился и изрек: «Пусть земля ему будет пухом». Купитан Гвоздиков и Егор встали, тоже склонив головы.
       - И вторая неприятная новость, - продолжил командир полка, - я умолял командование дивизии и начальника отдела кадров армии, чтобы вас оставили в моем полку. Но мои мольбы услышаны не были. Поэтому сейчас вы оба должны отправиться в свой 774 стрелковый полк. Он недалеко отсюда воюет по соседству с нами. А за то, что задержал вас у себя…, прошу прощения. Ну, и третье. Вы, ребята, спасли мой полк от большой задницы. Вы, почти за сутки, сделали для полка столько, сколько не удавалось ещё никому за все время с начала войны. Я лично от себя выношу вам глубокую благодарность. На каждого из вас я приготовил наградные листы и отправлю их непосредственно в штаб армии. И вас, капитан Гвоздиков, и вас, младший лейтенант Никишин я представил к награждению орденами «Красной Знамени». К такой же награде я представил и капитана Чмырева посмертно. Армия у нас, слава Богу, одна. Думаю, мое ходатайство будет иметь силу. Ну, у меня всё. Если есть вопросы, задавайте.
       Егор с капитаном переглянулись. Потом снова уставились на подполковника. Они были поражены услышанным и поэтому не знали, как реагировать на его новости. Сказать «спасибо» или обругать последними словами, ведь из-за него они опоздали на сутки в свою часть.
       - Ну, а если бы мы не смогли вам помочь, товарищ подполковник, если бы фортуна повернулась другим боком, или погибли бы, как Чмырев, что тогда? – задал вопрос капитан Гвоздиков, глотая ком обиды за обман. – У вас же даже личных дел наших нет. Нет и наших адресов, чтобы сообщить родным о гибели. Значит, числились бы мы пропавшими без вести?
       - Ну почему же, «без вести»? В дивизии есть ваши личные дела. Они бы и сообщили о вас в военные комиссариаты, если бы такое, не дай Бог, случилось. О капитане Чмыреве в дивизию и армию доклады ушли. Сейчас и бумаги отправлю. Они уже сообщат семье, что он погиб смертью храбрых. Да-да, именно смертью храбрых. Я полагал, что его батальону будет полегче, но повернулось иначе. Его батальон, и лично сам Чмырев, бились с противником врукопашную. По свидетельству очевидцев капитан лично убил шестерых фрицев. К сожалению и сам погиб. Вот он, какой был ваш друг, капитан Чмырев. И в вас, ребята, я не сомневаюсь. Поэтому и хотел оставить вас у себя. Вы уж зла на меня не держите. Я вас, конечно, обманул, но был вынужден это сделать, и ложь оказалась во благо полку, во благо дивизии и армии.
       - Ну, что же, товарищ подполковник, коли случилось во благо всем, то мы вас прощаем, - улыбнулся Егор. – Прощайте. Надеюсь, встретимся после войны и вспомним эту вашу военную хитрость, позволившую нам воевать по-гвардейски.
       - Спасибо вам, други мои, - подполковник подошел к офицерам и пожал каждому руку. – Желаю вам довоевать до Победы и вернуться домой героями.
Когда Гвоздиков и Никишин вышли на улицу, и взяли направление в свой 774-й стрелковый полк, Егор сказал капитану: «Знаете, а он мне понравился. Есть в нем дух сильного и отважного человека, о которых в детстве читал в книжках и хотел быть похожим. И совесть в нем тоже есть и человечность. Я был бы не против воевать под его началом».
       - Согласен с тобой. Мне он тоже понравился, - признался Гвоздиков. – Ну, теперь наша задача быстренько прибыть в свой полк и понравиться уже новому командиру.
       - Кстати, а как фамилия подполковника? А то придем в свой полк, а нас там спросят, где болтались целые сутки? И что мы скажем? Я совсем не знаю ни номера полка, ни фамилию его командира. А ты в курсе? – спросил Егор.
       - Вот, черт! И верно. Я тоже не в курсе. Но не возвращаться же теперь назад. Я, знаешь, суеверный. Если вернусь, со мной обязательно какая-нибудь неприятность случится. Давай не будем возвращаться. Может, встретим кого по дороге и выясним. Ну, а не встретим, тоже думаю, большой беды не будет. Скажем, что заблудились. Сутки роли не сыграют.
       - Ладно, если что адресуем вопрос в дивизию и отдел кадров армии, куда наш «Котовский» направлял запрос и наградные листы. Не думаю, что он нас обманывал, говоря об этом.
       Вскоре они вышли на ту дорогу, где сутки назад их перехватил забинтованный лейтенант. С того времени он им больше на глаза не попадался, а ведь тот первый, узнав, куда они направляются, солгал им. За перелеском, который им предстояло обогнуть, снова слышался бой. Играла и ухала та же музыка войны, что и вчера.
       Навстречу офицерам шла группа раненых. 
       - Скажите, хлопцы, вы из какого полка? – спросил Егор.
       - Из 774-го, стрелкового, - ответил угрюмый боец.
       - Жарко сейчас там у нас, товарищи офицеры. Поторопитесь, - дополнил товарища молодой солдат с забинтованной головой.
       - Успеем, - ответил Егор. – Счастливо вам выздоравливать и скорее возвращаться.
       - И мы успеем.
       Еще метров через двести встретилась другая группа раненых. Егор задал им тот же вопрос. Ответ последовал такой же.
       - Зачем тебе это, - спросил Егора капитан. – Мы же теперь знаем, что идем по территории нашего полка.
       - Теперь хочется быть уверенным наверняка, что нас не обведут вокруг пальца. Надо бы ещё спросить, кто сейчас командует полком. До моего ранения под Спас-Деменском в полку командиром был подполковник Устинов. Хороший мужик. Его все уважали. Был чем-то похож на бритоголового соседа. Бесшабашностью, что ли? В общем, похож. Если он ещё командует полком, считай, что нам повезло.
       - Хорошо бы, - ободрился капитан Гвоздиков.

(полную версию романа можно прочитать в книге)