Мастер и Маргарита - спасённые красотой

             
            Мастер и Маргарита - спасённые красотой

      
       День клонился ко вечере, его сиятельство Солнце давно ушло служить иной половине земли, словно великодушно позволяя созерцать кристальные мерцающие сапфиры своих бесчисленно множественных родичей во иссиня-чёрной торжественной арке Небес.

       Во скромной светёлке, озарённой жёлтыми трепещущими ореолами пламени молитвенно потрескивающих «отпускаемыми грехами» свечей, торжественно и отрешённо «восседал» на столе Великий сострадетель всеживущего Сиддхартха, и  молчно свидетельствал, что сказки о тотальной Богопокинутости человечества являют более собственное человечье неумелое нежелание «быть найденным».
Потолок озарялся  танцующими желтовато-белесыми всполохами, на некоторые мгновенья превращавшимися во вращающийся круг, на  котором были отчётливо видны восемь мелькающих спиц, истекающих из поблескивающей золотом недвижной ступицы.

      Мастер и Маргарита  воспевали благодарности Источнику, и воспивали, пахнущее небесными ароматами блаженности, густое, словно запекшаяся «умудрённая сединами» кровь, старое вино под мистическим названим «Седьмое Небо князя Голицына», произнося при каждом вкушающем глотке тихим внутренним голосом: «Во Славу! Во славу Дарителя!».

      Восковые свечи продолжали трескуче обращаться жёлтым жертвенным пламенем, и Мастер вёл тихую, еле слышимую речь ко  Маргарите:
Ты — Божия избранница, Маргарита; ко Мне не приходят другие, разве что, словно бабочки ко огню, на миг, и со «дикими воплями», убегают, невольно опалённые; я безмерно благодарен Небесам, что мы, видящие, не одиноки на этой Земле, среди её огромного океана судеб, бешено вращающихся во Колесе кармы, и столь увлечённых его «центробежными сладостями», что, даже ежели узнающими «о ступице», не имеющими никаких реальных «противосил» для «центростремления».
Ты, Маргарита, прекрасно видишь — большинству наших даже очень талантливых и милых со-братьев, человеков, — совершенно неведомо, какую величественную красоту могут подарить Небеса им на этой Планете; они совершенно не умеют отличать ни уровни знаний, которые часто боготворят и копят, от состояний сознания, не чувствуют своего единства во Творце, хоть зачастую «впадают» во веры,  не знают о себе  ничего как празднующем Духе и не умеют возлюбить  Творца во Истоке, открывающем таинство видения во ликах лиц человечьих — живых икон Богоявленности.
И, со молитвенным состраданием, продолжал уже беззлобно-грохочущим голосом Мастер,- 
Люди совершенно не виноваты во своей забвенности, и, во то же время, - тотально ответственны за своё забвенное прожитие, ибо — все они — явлены не из мира иллюзий, а из реальности Сотворителя, - произнёс молитвенно Мастер, добавив,
какая великая благодать и сколь огромен подарок Бога - явиться сюда и стать слышашим и видящим Человеком!
И были подняты напоённые иссиня-бордовым вином хрустальные бокалы, и благодаренная «живая вода»  молитвенно напоила плоть душ Маргариты и Мастера.

         Квартет глаз растворял Мастера и Маргариту  неодолимым притяжением Небесно единого, всполохи свечей растворились, пьянящие запахи мужчины и женщины слились, обратившись преображенным небесным фимиамом молитвенной близости; тела сплелись во едином потоке со-благодаренности, и шёпот Маргариты донёс Небесную просьбу дани Земле — раз мы ещё не отшельники, Мастер, - возблагодарим мои врата Матери миров и твой Завет смысла мироявленности.

       Мастер целовал пахнущий мириадами планет истекающей амброзией лотос Маргариты, слизывая чарующие крупицы влаги, словно лаская кряды далёких планет; Маргарита животворным вакуумом «чёрной дыры Небесного Света» исспрашивала идеолгию Вселенского смысла, исступлённо целуя нефритовый стержень Мастера;
и были  Мы «куда дальше Шагала», ибо летели не над поверхностью земли, а находились во духе Божиего начала, обратившись  самой явленной Вселенной во образах Шивы и Шакти, - Отца и Матери звёздной и человечьей яви.
      
     Не было счёта времени, даже тонкого времени Богов.
Это была вечность, измеряемая на земле всего лишь минутами.
И лишь когда Мать миров востребовал жертвенности, я словно весь без остатка излился во её творящее лоно, не оставив на Земле даже тени от своего тела Мастера.

      Проснулись мы со Маргаритой будучи опять на Земле, лёжа в обнимку, и дыша «одним дыханием»; мы чуть отстранили головы друг от друга, и в наших бездонных живою безмерностью четырёх глазах со скатывающимися изумрудными слезинками,- вновь увидели вечность непреходящей Божией любви;
 и мы целовали Божии очи в нас, слизывали совершенно не горькие слезинки радости, и, не сговаривались, молитвенным шёпотом пропели:
О, Создатель, - мир воистину спасён красотой!..

                . . .