Эжен и Жанет

                В отделе ювелирных изделий днем, как правило, немноголюдно. Посетители торгового центра проходят мимо стеклянных витрин с безучастными лицами, а если и останавливаются, то только на несколько секунд — полюбоваться на красиво подсвеченные украшения, да удивиться, пересчитав на ценниках немыслимое количество нулей. Впрочем, в середине девяностых люди стали понемногу привыкать к новым ценам, и при упоминании такого слова как «миллион», уже никто не хватался за сердце.            

                Первой его заметила Людмила. Легонько толкнула свою напарницу за прилавком.
—  Ты только посмотри! Просто лондонский денди! Как раз для тебя.
                Молодой мужчина с аккуратной бородкой задержался возле стеклянных дверей немного дольше обычного, но, встретившись глазами с девушками, сразу ушел.
— Почему для меня? — спросила Жанна, безучастно.
— Ну, не для меня же. Я, если ты еще не забыла, — замужем.
— Почему же? Помню.
 
                Муж Людмилы почти каждый вечер заезжал за ней на большом красивом автомобиле. Появлялся в магазине перед самым закрытием, иногда с маленьким букетиком, иногда — просто, целовал жену в щечку, и неизменно предлагал Жанне место в своем джипе.
— Доставлю к самому подъезду, поехали, не пожалеешь. 
                Однако девушка всегда отказывалась. Говорила с улыбкой:
— Спасибо, я доберусь сама.
                Хотя на просьбу посидеть с их сынишкой, трехлетним Ваней, всегда отзывалась с большим энтузиазмом. Занималась с малышом несколько часов напролет и ничуть не уставала, может, как раз потому, что сама мечтала о таком же...

                Людмила закончила обслуживать женщину, которая пересмотрела несколько золотых цепочек, но так ничего и не выбрала, и вновь обратилась к Жанне.
— Вспомни, что я тебе пожелала на твоем юбилее.  — В самое ближайшее время ты должна встретить своего единственного и неповторимого, а ведь уже почти год прошел.
— Интересно, и где же мне его искать?
— Ну, знаешь, как говориться — было бы желание!
— Вот именно — желания что-то нет.
— Перестань. Подумаешь, обожглась пару раз. Что же теперь в тридцать один ставить на себе крест?
                Жанна оставила вопрос подруги без ответа.
— Не хочешь замуж, ребеночка хотя бы роди. Я же вижу, как ты с Ванькой занимаешься. Прям, светишься вся.
— Ребенок от Святого духа не появляется.
— Господи, найди кого-нибудь на одну ночь. Какие проблемы?
— Проблемы большие. Мужчина может оказаться больным, недалеким, с плохим набором генов, а ведь справку у него не попросишь.
— Тоже верно.

                Девушки замолчали и в это время в магазин, как по заказу зашел тот самый мужчина с аккуратной бородкой. Людмила сразу оживилась.
— Здравствуйте, я могу вам чем-нибудь помочь?
— Даже не знаю, — протянул посетитель, не отрывая глаз от витрины.
— Решили выбрать подарок жене или любимой женщине?
— Просто зашел посмотреть.
                Мужчина осторожно скосил глаза в сторону Жанны.
— Пожалуйста, смотрите, весь товар перед вами. Кольца, цепочки, броши. Только сдается мне, вы сюда зашли, чтобы оценить совсем другой бриллиант.
                Она кивнула на подругу.
— Между прочим, девушка не замужем, рекомендую.
                Жанна почувствовала, как у нее запылали уши. Она уставилась на Людмилу широко раскрытыми глазами, как бы говоря — ты в своем уме?
                Мужчина сразу представился:
— Евгений Валентинович, ландшафтный дизайнер.
— Ух, ты, — воскликнула Люда, — дизайнер, ландшафтный. Это что же, помогаете людям садики обустраивать?
— Ну, можно и так сказать. — Евгений Валентинович улыбнулся, показав ряд ровных, белых зубов. — Если у вас или у ваших друзей есть загородный домик, а вокруг него запущенная территория, — я бы мог заняться ее благоустройством.
                С этими словами он достал и протянул девушке визитную карточку.

                На вид ему было немногим за тридцать. Невысокий, но хорошо сложен. В руках барсетка, значит, передвигается на собственном авто. И зарабатывает, видимо, неплохо. Ну, если Жанка и этого упустит…
— У меня загородного домика, к сожалению, нет, а вот квартира одной моей подруги…,  — тут  девушка вновь незаметно кивнула в сторону Жанны, — давно требует ремонта. Поэтому вмешательство профессионального дизайнера, который подскажет что да как, было бы очень кстати.
— Что ж, рад буду помочь, — тут же отозвался Евгений Валентинович. — Скажите, Люси, — прочитал он имя девушки на бейджике, — вы, когда заканчиваете работать?
— Магазин закрывается в девять.
                Мужчина кивнул и направился к выходу.
— И постарайтесь не опаздывать, — крикнула девушка ему в след, — моя подруга ждать не любит.

                Этим же вечером Евгений Валентинович встретил Жанну у выхода из торгового центра. В руках — красивая белая роза на длинной ножке, на лице — улыбка. С надеждой в голосе попросил разрешения проводить до дома. Вздохнув, девушка согласилась, и только потому, что за спиной стояла Людмила.

                После того, как Евгений Валентинович покинул их салон, девушки спорили и ругались не один час. Жанна твердила, что этот «дизайнер» ей совершенно не приглянулся, какой-то странный, невзрачный, и, вообще, мужчин с бородой она на дух не переносит.
— Ну вот, нашла причину, — отвечала Люда с усмешкой, — эта проблема легко решается с помощью обыкновенной бритвы.
— Ой, не скажи. Я слышала, что эти бородачи очень неохотно расстаются со своей растительностью на лице.
— Ничего, если полюбит — расстанется, — не сдавалась Людмила. — И потом, ты разве не заметила, у вас почти одинаковые имена — Жанна, Женя.
— Да причем здесь имена?
— Может и ни при чем, но, по-моему, это хороший знак. 

                Евгений Валентинович подвел девушку к недорогой иномарке, открыл переднюю дверцу, но Жанна демонстративно села на заднее сиденье. Назвала адрес. Стала смотреть в окно. Мужчина плавно тронулся с места, включил тихую музыку, заговорил. А уже через четверть часа от мрачного настроения девушки не осталось и следа. Говорил Евгений легко и непринужденно. Ничего из себя не строил. Темы выхватывал буквально из воздуха, и Жанна всё чаще стала ловить себя на том, что ее губы, словно сами собой, растягиваются в предательскую улыбку.

                Мужчина сумел расположить к себе, да так, что, подъезжая к дому, Жанна изменила своё мнение о нем  на прямо противоположное. Евгений Валентинович помог ей выйти из машины, галантно поцеловал ручку, спросил можно ли ему и завтра проводить милую девушку до дома, на что незамедлительно получил утвердительный ответ.

                На следующий день Жанна встретила его там же, где и в прошлый раз, с той же белой розой на длинной ножке в руке. Села на переднее сиденье и пока ехала, узнала о нём много нового. Он, оказывается, уже несколько месяцев тайком наблюдает за чудесной незнакомкой издали, а вот войти в салон решился только вчера. Решился, и теперь нисколько об этом не жалеет, потому что вблизи Жанна оказалась еще привлекательней, чем там, за прилавком. Евгений Валентинович ни о чем девушку не расспрашивал. Рассказывал, в основном, о себе. Ему тридцать два, а выглядит он старше из-за бородки.
— Я ее обычно отпускаю на зиму — холодно, а к лету сбриваю — жарко.
— А как к этому относится ваша жена? — не удержалась от вопроса Жанна.
— Моя жена…. Моя бывшая жена относилась к моей внешности крайне равнодушно. Наверное, поэтому мы и развелись. — Евгений Валентинович рассмеялся и достал из барсетки паспорт. — Я знаю, что девушки с недоверием относятся к разговорам о разводе. Вот — убедитесь сами.

                Жанна открыла документ, прочитала:
«Евгений Валентинович Маркин», год рождения, выдан кем, где… На известной страничке штамп о регистрации брака, ниже такой же но уже о разводе. Про детей — нигде никаких отметок...
— Я из глубинки, — пояснил мужчина, убирая документ. — Приехал поступать в ВУЗ, а поступил на дизайнерские курсы. Пока учился, подрабатывал на стройке, там же сторожил недостроенные объекты. Жил в вагончике. Ну, а потом случайно познакомился с женщиной, она старше меня почти на семь лет. Не успел оглянуться, как на пальце кольцо заблестело.
— А как же любовь? — задала девушка стандартный вопрос.
— Хм. Любовь. Когда идешь ко дну: ни жилья, ни работы, ни денег, о любви особенно не задумываешься. Мне надо было на кого-то опереться, чтобы встать на ноги. Но, к сожалению, брак оказался неудачным.
— И сколько вы прожили?
— Десять лет. В прошлом году развелись.
— О, немало…
— Но это официально. Жить вместе мы перестали года за три до развода. Как только я смог купить маленький домик в Подмосковье, так сразу и переехал.
— Обустроили там, наверное, всё по высшему классу? — предположила Жанна.
— Нет. Я там почти не живу. Снимаю жилье в городе.
—  Это что же получается — сапожник без сапог?
— Точно подмечено.

                Они перешли на «ты» на третий день, а через неделю Жанна согласилась поужинать с Евгением Валентиновичем в ресторане. Засиделись допоздна. Самая интересная программа началась только в одиннадцать, поэтому к дому подъехали на такси глубоко за полночь. Пока прощались, водитель не выдержал и уехал, показав нерасторопным клиентам красные огни. Жанна предполагала, что подобная ситуация вполне может произойти — убралась заранее. Предложила подняться, выпить чашечку кофе, а что за этим должно последовать — понимали и он и она.

                На маленькой кухне запылали две свечи, в потолок полетела пробка из-под шампанского. Двое, глаза в глаза, сначала молча, изучали друг друга. Потом поднимали бокалы, чокались, выпивали за счастливую случайность, за знакомство, за любовь. И, тем не менее, Евгению девушка  постелила на диване в гостиной. Сама же отправилась в спальню с надеждой, что мужчина недолго будет наслаждаться одиночеством. И Евгений ее ожидания оправдал. Такой потрясающей ночи, наполненной нежностью и страстью, Жанна не могла припомнить, за всю свою недолгую жизнь. Даже утром мужчина не переставал ее удивлять.

                Проснувшись около полудня, Жанна отправилась на кухню и с удивлением обнаружила на столе скромный завтрак, который сумел приготовить ее мужчина. Так стоит ли удивляться, что уже через неделю Евгений перевез свои вещи к девушке и остался у нее на правах гражданского мужа на неопределенный срок. А чтобы как-то ознаменовать это событие, Евгений Валентинович решил сбрить свою бороду.

                Он вышел из ванной комнаты, улыбающийся, растерянный, помолодевший, и Жанна, глядя на новый образ мужчины, такого привычного еще полчаса назад, а теперь совершенно незнакомого, смеялась чуть ли не до слез.
— Извини, извини, — говорила она сквозь смех, — я тебя совсем не узнаю.
— Тогда давай знакомиться заново.
— Давай. Только как мне теперь тебя называть? Извини, но говорить «Евгений Валентинович» просто язык не поворачивается.
— Не знаю. Придумай сама что-нибудь.

                Жанна вошла в ванную и первое, что ей бросилось в глаза, — большой флакон французской туалетной воды, которую Евгений привез с собой. Девушка приоткрыла дверь.
— Слушай, я буду звать тебя О”Жэн. – крикнула она
— Понятно, прочитала название моего одеколона?               
— Хорошо, тогда Эжен. Ты согласен?
— Мне всё равно, главное, чтобы тебе нравилось.
— Мне нравится. Эжен и Жанна, — проговорила девушка нараспев.
— Ну, если быть последовательными до конца, тогда лучше — Эжен и Жанет.               
— А что! По-моему, отлично! Знаешь, еще Людмила заметила, что наши имена похожи.
— Правда?
— Она сказала, что это хороший знак. Мы обязательно должны быть вместе.
— Ну, если должны, то будем. Кстати, почему Людмила иногда называет тебя «Стриж» Ты что, быстро порхаешь?
— У меня необычная фамилия — «Стрижель»
— Вот как, и что она означает?
— Отец говорил, что его дед родом из-под Нижнего Новгорода, там, где-то  есть усадьба «Стрижели». Отсюда и фамилия. 

                Жанна обняла Евгения за талию, прижалась и стояла так несколько минут. Не верилось. Неужели и ей наконец-то улыбнулось счастье! После стольких неудач, встреч, разочарований, она всё же нашла свою половинку. Эжен пока не сделал ей предложение, но на данном этапе их отношений это было и не важно. Вот если у нее под сердцем начнет биться новая жизнь, и она сообщит об этом будущему отцу, то вопрос официального брака, наверное, решится сам собой. Вот только никаких перемен в своем организме Жанна пока не замечала. Она даже решилась на обследование в женском кабинете, чего ужасно не любила и просто боялась. Тайком от Евгения. Сдала все необходимые анализы.

                Пришла на прием и выслушала диагноз врача гинеколога.
— Ну, что я могу сказать? С вами все в порядке, не считая небольших отклонений. Почему же у вас не наступает долгожданная беременность, спросите вы, думаю это, из-за того, что у вас долгое время не было ни с кем близких отношений. Ваши репродуктивные органы, если можно так выразиться, постепенно впали в спячку и теперь, чтобы заставить их нормально функционировать, нужно время. Не отчаивайтесь. Продолжайте жить со своим мужем, как и раньше. У вас еще всё впереди.
— Вы так считаете? — переспросила Жанна с надеждой в голосе.
— Конечно, вы еще вполне можете родить и не одного, а двух и даже трех!

                Жанна вышла из кабинета вполне довольной. Она решила последовать совету доктора и ничего в своей жизни не менять. И всё же один вопрос, от которого она никак не могла избавиться, мучил ее постоянно. Что если дело не в ней, а в Евгении. Почему, например, у него нет детей? Или, может быть, он их скрывает? Спросить об этом напрямую Жанна не решалась и, в конце концов, махнула рукой — пусть всё идет своим чередом, скоро ее женское начало проснется и тогда…

                Эжен в быту оказался очень покладистым и непритязательным. С ним у Жанны не возникало никаких проблем. Он без напоминаний привозил в дом продукты, иногда сам готовил, убирался, пылесосил, и это не смотря на то, что и сам постоянно встречался со своими клиентами. Вечерами сидел за компьютером, составляя дизайн проекты. Успевал поработать и над интерьером квартиры, в которой жил. Наметил на будущее большой ремонт, а для начала сделал в комнатах необходимую перестановку. Гостиную и спальню поменял местами. Кровать поставил «по фэн-шую», после чего Жанна и вправду стала лучше высыпаться. В ванной установил душ —  «тропический ливень», и, когда девушка впервые встала под струи этого дождя, восторгу ее не было предела.

                В доме постепенно появилось много разных милых безделушек: вазочки, корзинки, деревянные маски, эстампы. Всё это вдохнуло жизнь в обычную типовую «двушку». Чувствовалось, что у Евгения есть художественный вкус: даже встречать свою девушку он предпочитал не с обычным букетом, купленном в ближайшем ларьке, а с оригинальной белой розой на длинной ножке.

                Заметив Эжена, скромно стоящего у выхода из торгового центра, глаза Жанны каждый раз загорались и всё же ощутить себя до конца счастливой, девушке не давало одно обстоятельство. С тех пор, как Евгений избавился от своей бородки, на него стали постоянно засматриваться представительницы слабого пола. Даже Людмила, впервые увидев Евгения с гладко выбритым подбородком, сразу предупредила:
— Смотри в оба, Стриж, не ровен час, уведут у тебя твоего Эжена. Такие мужчины в наше время редкость.

                И действительно, где бы они с Евгением не появлялись, длинноногие девицы сразу начинали активизироваться: посылали импозантному незнакомцу недвусмысленные взгляды и, что самое обидное, он на них отвечал. Жанне приходилось его постоянно одергивать.
— Эжен, ну нельзя же так откровенно провожать взглядом каждую юбку. Не забывай — ты ведь идешь не один.
— Прости, Жанет, — тут же брал себя в руки мужчина.
                Он целовал девушку в щечку и клятвенно заверял, что, кроме нее, его не интересует ни одна женщина на земле.

                Жанна старалась успокоиться, внушала себе мысль о том, что все мужчины одинаковы, ничего с этим не поделаешь, так их устроила природа, и, тем не менее, со временем вспышки ревности стали преследовать ее всё чаще и чаще. Она очень боялась повторить судьбу своей матери, — та постоянно изводила мужа подозрениями, упреками в неверности, и закончилось всё это очень печально.

***

                Жанна не любила вспоминать свое детство. Всё, что приходило ей на ум — это постоянные скандалы, крики, выяснения отношений. Её отец работал на крупном предприятии в отделе снабжения, отсюда постоянные командировки, на день, на два, а то и на неделю. И только в это время в доме наблюдалось относительное затишье. Однако стоило мужчине возвратиться, как жена набрасывалась на него буквально с порога. То ей казалось, что от мужа пахнет женскими духами, то на лацканах пиджака находились несуществующие волосы. Доходило и до того, что она сама тайком пачкала его рубашку губной помадой, а потом предъявляла удивленному мужчине «неопровержимые доказательства» измены и обвиняла его во всех смертных грехах.

                Маленькая Жанна, сначала всегда принимала сторону матери, успокаивала, пока та безудержно рыдала, упав ничком на кровать. Потом, поняв, что этим бесконечным скандалам не будет конца, девочка стала просто закрываться в своей комнате, одевала наушники и слушала музыку. Тогда женщина переключилась на дочь.
— Как ты можешь спокойно смотреть, когда твою мать унижают, — кричала она. — Тебе что, всё равно…
— Кто тебя унижает, мам, я не понимаю.
— Как кто? Твой папочка ненаглядный. Завел себе женщин. У него любовница в каждом городе. Я в этом просто уверена!
— У тебя есть доказательства, мам?
— Они мне не нужны. Я и без доказательств знаю, что он мне изменяет.
                Женщина бежала на кухню, где несчастный муж пытался выпить чашку чая, и скандал начинался с новой силой.

                Жанне исполнилось четырнадцать, когда одна девочка пригласила ее на свой день рождения. Конец марта, на улице распогодилось. Поэтому праздник решено было провести за городом, с ночевкой, в большом двухэтажном доме. Узнав, что среди гостей будет и Юрик Кораблев, паренек на которого засматривались все девчонки в классе, Жанна приглашение приняла. Отпроситься дома ей не составило труда. Отец находился в очередной командировке, а мама постоянно шептала что-то себе под нос. Видимо, репетировала будущую обличительную речь.

                Собрались возле школы. До места ехали на автобусе, который родители девочки заказали специально. Из взрослых в доме находились только охранник и бабушка, которая занималась столом: готовила, приносила, уносила, мыла, убирала, а к вечеру устала так, что, решив немного отдохнуть, пока ребята запускали во дворе фейерверки, прилегла в своей комнате только на полчасика, да так и не проснулась уже до самого утра. Что же касается охранника, так тот вообще не покидал свою сторожевую будку и следил лишь за тем, чтобы никто не выходил за территорию.  Ему не было дела до того, чем там занимаются детишки.

                А  «детишки», тем временем, продолжали праздновать день рождения своей одноклассницы уже по-взрослому. Большая люстра погасла, зажглись свечи, на столе появились бутылки крепленого вина, привезенные тайком, молодые люди расселись по парам. Жанна мечтала, чтобы рядом с ней оказался Юрик, но тот предпочел именинницу, недаром она считалась первой красавицей в классе. Наблюдая за ними, девушка машинально прикладывалась к фужеру со сладким вином, а ей кто-то упорно подливал и подливал. Потом все дружно горланили популярные песни. Жанна тоже пыталась петь, но язык ее уже не слушался.

                К трем стол практически опустел. Основная часть гостей разбрелась кто куда. Ребята спали, кто на диванах, кто в креслах. Жанна подумала, что и ей надо бы поискать местечко для ночлега. Она с трудом поднялась, чтобы не упасть, схватилась за спинку стула, и тут кто-то обхватил ее за талию, уверенно повел к лестнице, ведущей на второй этаж.
                Кораблев?!
Зашептал в самое ухо — Стриж, ты мне давно нравишься.
                Да, это он. Юрик.
— А как же твоя…
— Она мне надоела. Строит из себя…
                Дальше провал. Какая-то кровать, поцелуи и эти руки по всему телу… Наутро — головная боль, попытки вспомнить, что же было ночью. 
                Паренек подошел первым.
— Будешь моей девушкой?
— Конечно, Юрик. Разве тебе можно отказать?
— А вот некоторые отказывают. — Кивок в сторону именинницы.

                В город ехали на том же автобусе, сидели вместе. Юрик всю дорогу держал свою новую девушку за руку. Потом два месяца постоянных встреч. Неумелые поцелуи в подъезде, детские глупые размолвки, примирения, признания в любви. Конец мая, весна, седьмой год учебы позади. Какое счастье! Хотелось гулять, радоваться наступившим каникулам, однако дома опять неспокойно. Крики не стихают уже несколько дней. Всё происходит по накатанному сценарию. Сначала подозрения, потом обвинения, потом слезы и, наконец, отец громко хлопает дверью.

                Девушка как обычно попыталась включить плеер, одела наушники, но старенькая техника, которая и раньше-то работала с перебоями, отказала окончательно. В комнату, словно фурия влетела мать с перекошенным от злости лицом.
— Ну, что? Довольна?! Делаешь вид, что тебя ничего не касается, а папаша твой ушел. Побежал к очередной бабе, будет сейчас жаловаться, какая у него жена мегера.

                Жанна не выдержала, швырнула наушники, вскочила.
— И он будет прав,  — впервые в жизни закричала она. — Посмотри на себя в зеркало, ты действительно похожа на мегеру.
— Что?!  — Женщина выпучила глаза. — Да как ты смеешь?
— Смею. Потому что ты уже всех замучила своими истериками. И, в первую очередь, — отца. Я удивляюсь, как он с тобой до сих пор не развелся! Я бы на его месте…
                Договорить она не успела. Мать залепила ей увесистую пощечину, от которой девушка отлетела к окну, стукнулась головой о подоконник и упала. Некоторое время перед глазами у нее кружились красные звезды, когда же она пришла в себя, матери в комнате уже не было. Жанна кинулась в прихожую, сунула ноги в коротенькие сапожки, накинула курточку и выскочила из дома.

                Она шла, еле сдерживая слезы. Щека горела, волосы в том месте, которым она ударилась, промокли. Рана саднила и пульсировала, а в голове не было никаких мыслей. Ноги сами привели ее к дому подруги. С Викой они уже несколько лет сидели за одной партой и, конечно же, делились всеми секретами. Жанна рассказывала ей о своих встречах с Кораблевым, не упуская, порой, самых мельчайших подробностей.  Сейчас же Жанне хотелось поскорее рассказать подруге обо всем, что произошло у нее дома — рассказать, поплакаться, прийти в себя, спросить совета… Может, даже остаться на ночь, а то и на несколько дней — пусть мама понервничает, поймет, что распускать руки, бить дочь — последнее дело.

                Жанна вошла в подъезд старенькой пятиэтажки. Привычно зашагала вверх по лестнице, а уже на втором этаже ее слух стал улавливать какие-то  невнятные голоса.  Он и она о чем-то непринужденно беседовали. Жанна поднялась на один пролет и прислушалась. Вот девушка что-то сказала, молодой человек ей ответил. Она засмеялась и у Жанны внутри буквально всё оборвалось. Этот звонкий смех она узнала бы из тысячи. На площадке, выше этажом находилась ее лучшая подруга, но кто же смог ее так рассмешить? Неслышно поднявшись еще на несколько ступеней, Жанна перегнулась через перила и ее самые худшие предположения подтвердились. Спиной к ней стоял Юрик, а кого он обнимал, догадаться было нетрудно. 

                Разобрать, о чем говорили молодые люди, девушка не могла, да и не хотела. А зачем? Какое ей дело до этого «красавчика» и, теперь уже, — бывшей подруги. Она пошла вниз на непослушных ногах, пошла, не таясь, ступая намеренно громко, но вдогонку ей никто не бросился. Слишком увлеченные друг другом, ее присутствия, кажется, просто не заметили.
               
                Оказавшись на улице, Жанна вдруг почувствовала, что начинает задыхаться. Она опустилась на ближайшую лавочку, перевести дух. Надо было понять, что же ей теперь делать. Девушка стала перебирать в памяти всех своих одноклассниц, но ни к одной из них пойти, тем более пороситься на ночлег, она не могла. Оставалось одно — отправиться к отцу. Где он мог находиться, она прекрасно знала, сама раньше постоянно ездила к бабушке, пока та не приказала всем долго жить. Отец специально не сдавал комнату своей матери, потому что именно там всегда пережидал семейные бури.

                На метро было бы и удобней, и быстрей, но из дома Жанна выскочила без денег, поэтому добираться пришлось на перекладных. С троллейбуса на трамвай, потом на автобус, потом пешком. Она подошла к знакомому дому и облегченно вздохнула. В комнате бабушки горел свет. Однако на ее звонок дверь почему-то открыл сосед. Мужчина лет сорока, периодически лечившийся от алкоголизма, долго щурился, разглядывая молоденькую девушку, потом воскликнул:
— Жанка, ты?
— Я. Отец дома?
— Дома, дома. Слушай, тебя и не узнать. Настоящая мадам.

                Девушка прошла по коридору, открыла дверь комнаты, но так и осталась стоять на пороге.
Отец сидел за столом, уставленным нехитрой закуской, перед почти пустой бутылкой водки и его отрешенный взгляд, устремленный в стакан, полуоткрытый рот и голова, упавшая на грудь свидетельствовали  о том, что он уже ничего не соображает.
                Жанна не переносила отца в таком состоянии, поэтому тут же развернулась и пошла прочь. И вот тут путь ей неожиданно перегородил сосед.
— Ну, куда собралась? Посиди с нами, поддержи компанию.
                От мужчины пахло алкоголем, а беззубый рот, скривившийся в ехидной ухмылке, так просто вызывал отвращение... Жанна хотела проскочить мимо, но сосед схватил ее сзади за талию и приподнял.
— Пусти, пусти, — умоляла пленница, пытаясь освободиться, — пусти, кому говорят.

                Она отчаянно болтала в воздухе ногами и руками, но силы были не равны. Мужчина, голова которого не работала из-за приличной дозы алкоголя, ощутив рядом с собой молоденькое женское тело, буквально озверел. Не обращая внимания на отчаянное сопротивление, он упорно тащил девушку в свою каморку, и закончилось бы всё это очень плачевно, если бы Жанна не закричала в полный голос. На крик могли прибежать соседи, а это в планы насильника никак не входило. Он ослабил свою хватку, и девушка, расцепив, наконец, ненавистные руки, стремглав кинулась вон из квартиры.

                Не остановилась она и во дворе, и по улице бежала так, будто за ней гнался маньяк-убийца. И даже, когда впереди показались огни подъезжающей электрички, Жанна припустилась еще быстрей. Она пулей влетела на железнодорожную платформу и в последний момент протиснулась в уже закрывающиеся двери последнего вагона.

                Только здесь, в пустом тамбуре ей удалось немного отдышаться. В голове пульсировала лишь одна мысль — уехать, куда, зачем, — не важно, лишь бы подальше! Подальше от всех этих «близких» людей, которые в одночасье стали для нее настолько далекими, что она готова была вычеркнуть их из своей жизни раз и навсегда.

                Заходить в вагон Жанна не хотела, хотя там было много свободных мест. Она так и продолжала стоять возле дверей с надписью «не прислоняться» и безучастно смотрела на бесконечный лесной массив, тянувшийся вдоль дороги. За окном давно потемнело, лишь изредка мимо проносились тускло освещенные платформы, название которых девушке ни о чем не говорили. Сколько их было, этих невзрачных полустанков, десять–двадцать? Она не считала… Время для нее перестало иметь значение, и всё что происходило вокруг, она просто не замечала.

                Не повернулась она даже после того, как за ее спиной началось какое-то оживление, люди выходили в тамбур, громко переговаривались, готовились к выходу. Голос машиниста, искаженный хриплым динамиком, что-то очень быстро и неразборчиво проговорил. Разобрать можно было только одно слово – «конечная». 

                Жанна вышла из вагона. Глядя себе под ноги, некоторое время машинально двигалась за людьми, мимо автобусных остановок, стоянок такси, пустых торговых палаток и как-то незаметно осталась совершенно одна. Пустынная дорога, по которой она брела, тянулась вдоль железнодорожного полотна, потом резко поворачивала в сторону, ныряла в низину. Где-то вдалеке горели огни то ли городка, то ли поселка.  Но, кто ждет ее там? Кто готов приютить, хотя бы даже на одну ночь, странную измученную девушку, едва державшуюся на ногах.
                Кто?!
                Она остановилась на мосту, перегнулась через перила. Внизу свои воды неизвестно куда несла небольшая речушка. «А если я сейчас нечаянно потеряю равновесие?  Поскользнусь и упаду вниз. Интересно, я сразу пойду ко дну или еще немного побарахтаюсь в этой холодной воде? И что скажут родители, когда узнают, что их дочь утонула. Утонула неизвестно где, неизвестно когда, в речке без названия».
                Родители….
                Жанна так долго и неотрывно смотрела на темную гладь реки, что в какой-то момент ей показалось, что она увидела лицо мамы. Не сегодняшней, а той, из далекого детства, совсем молодой женщины. Рядом отец, тоже молодой улыбающийся. Кто же у него на руках? Ну, конечно, — это маленькая Жанна, с большим красным шариком, привязанным за пуговицу кофточки, чтобы не улетел.
                А вот она уже шагает с большим букетом гладиолусов в первый класс. Отец подходит к учительнице, о чем-то говорит, а мама…, мама явно ревнует, смотрит с подозрением. Вот, оказывается, когда всё это начиналось...
                Жанна закрыла глаза и сразу увидела лицо Юрика Кораблева. Он признавался ей в любви, тянулся к губам, но поцелуя не получилось, сильные руки соседа схватили ее сзади, подняли, потащили куда-то. Надо кричать, и она закричала, закричала что есть мочи. Но что это?
                Ее ставят спиной к перилам моста. Прямо перед ней милицейский газик. Один из «стражей порядка» обеспокоенно спрашивает:
— Ты что это удумала, девочка? Ты кто, как здесь оказалась?

                В участке, куда ее привезли, грозный следователь продолжил дознание.
— Имя, фамилия, адрес?
                Ответить Жанна не смогла — упала в голодный обморок. Мужчина схватил трубку телефона, прокричал:
— Срочно скорую, неадекватная ситуация, подросток, попытка суицида.
 
                Что происходило потом, Жанна не помнила. Очнулась она уже в больничной палате. Белые стены, капельница, врачи. Недели через две приехали родители. Почему не раньше? Мама была уверена, что дочь живет с отцом, ну, а тому и в голову не могло прийти, что Жанна убежала из дома. Правда, забрать девочку сразу не разрешили. Несколько раз вызывали в отдел по делам несовершеннолетних. Выясняли, что и как. Грозили лишить родительских прав.
— Вы хоть понимаете, что своим поведением, чуть было, не довели ребенка до самоубийства, — кричала женщина, с погонами майора. — Если бы не наряд милиции, который случайно  проезжал мимо, вы сидели бы сейчас не здесь, а совсем в другом помещении, с решетками на окнах.

                Родители объявили перемирие. В срочном порядке поменяли квартиру на такую же, но в другом районе. Не хотели, чтобы дочери хоть что-то напоминало о прошлой жизни. И действительно, когда Жанна вошла в свою новую комнату, с телевизором, с японской техникой, с большой кроватью, вместо детской неудобной кушетки, ей показалось что она и вправду начинает жизнь с чистого листа. Единственное, чего она никак не могла понять — почему ее так долго не забирали из больницы? Ведь получается, что она пробыла там целое лето и даже не успела к новому учебному году…
— Пойми, — пытался объяснить ей отец, — ты находилась не просто в больнице, а в психиатрической клинике. У тебя диагностировали сильнейшее нервное расстройство, а оно быстро не лечится. Врачи опасались рецидивов, поэтому и держали тебя до тех пор, пока не убедились, что ты полностью здорова.
— А я здорова?
— Конечно, полностью здорова.

                Жанна пыталась вспомнить дни, проведенные в клинике, но перед глазами постоянно возникали лица каких-то женщин. Кто они — медсестры или такие же пациенты, как и она? И еще доктор. Добрый доктор, который вел с ней бесконечные беседы. Как же его звали? Впрочем, он, кажется, и не представлялся, просто приходил, присаживался рядом, интересовался самочувствием и начинал говорить. Вспоминал истории о любви, о дружбе, о предательстве. Под его мягкий баритон Жанна обычно засыпала. Видимо в раствор, которым наполняли капельницу, добавляли мягкое снотворное. Лечение душевнобольных заключалось в простой формуле — только положительные эмоции, полный покой и сон.

                Жанна приступила к занятиям в новом классе с опозданием на два месяца. Догоняла материал тяжело, но со временем втянулась. Появились новые подруги, друзья. Даже тайный воздыхатель. Смешной паренек, с непропорционально большим носом, которого никто всерьёз не принимал. Жанна имела неосторожность как-то раз его похвалить, и он сразу влюбился в «новенькую» по уши. Страдал. Переживал. Подкидывал письма без подписи, а на выпускном вечере решился: пригласил Жанну на танец и во всем признался. Она опешила. Ведь ее расположения добивались действительно красивые парни. А тут смешной Игорек. Смешной настолько, что сдержать смех оказалось выше ее сил. Она рассмеялась, а наивный паренек обиделся, убежал. Жанна встретила его как-то потом на улице. Извинилась, предложила остаться друзьями.  А он?  Сказал, что куда-то торопится и поспешил по своим делам.

                Замуж Жанна выскочила в восемнадцать. Хотелось поскорее отделиться от родителей. Период перемирия у них закончился, и в доме всё чаще вспыхивали до боли знакомые скандалы. Правда, при дочке выяснять отношения с мужем мама опасалась, но ведь мрачного настроения и красных от слез глаз не скроешь… А вскоре Жанна и сама стала частенько рыдать в подушку, особенно в те дни, когда ее молодой муженек не приходил ночевать. Потом звонил, врал, изворачивался, а когда попадался на лжи, начинал извиняться, дарил подарки, приносил огромные букеты, клялся, что «больше никогда и ни за что», а уже через пару недель всё повторялось сначала.

                Хватило Жанны только на полгода. Проснувшись как-то утром в гордом одиночестве, она поняла вдруг, что с решением выйти замуж сильно поторопилась. Подала на развод, переехала к родителям. Ей хотелось немного отдохнуть, прийти в себя, но и там атмосфера была не лучше. А тут еще, откуда ни возьмись, — Игорек, собственной персоной. Он, оказывается, всё это время наблюдал за семейной жизнью своей любимой со стороны. Даже следил за ее мужем, делал компрометирующие фотографии, хотел открыть Жанне глаза, но она, к счастью, открыла их сама.

                Открыла и с удивлением обнаружила, что рядом с ней находится безумно влюбленный паренек, готовый носить ее на руках. Носик, правда, длинноват, но ведь выходишь замуж не за нос, а за человека. В конце концов, существует пластическая хирургия. На сегодняшний день любые физические недостатки человека легко исправляются. Игорек предложил ей руку и сердце, и уже через два месяца Жанна переехала к новому мужу.

                Жил Игорь вместе с мамой в большой квартире. К плите молодую жену не подпускал. Готовил сам. Дома всегда свежие фрукты, овощи, а по субботам — обязательно ресторан, по воскресеньям — театр, концерт. Вился вокруг девушки вьюном, уж не знал, как еще угодить. Она работала тогда секретарем у одного руководителя средней руки, — это отец ее устроил у себя на производстве. А что? Работа не пыльная — отвечай на звонки, да записывай людей на прием. Даже кофе готовить не надо — у начальника давление. Игорек появился там только один раз — хотел посмотреть на босса.
                Посмотрел.               
Увидел седого дяденьку лет шестидесяти и успокоился.

                Вот только мама Игорька успокаиваться не хотела. С невесткой почти не разговаривала. Ходила мимо с недовольным видом.
                Не такого счастья желала она своему сыну. Ведь была же, была у нее на примете хорошая девушка, — дочка ее подруги. Правда, немного полновата, ну, так ведь и Игорек не красавец. Зато, какая хозяйственная! Работает поваром в столовой, значит, и муж всегда будет накормлен, да и ей с голоду умереть не дадут. Всё складывалось, как нельзя лучше. Хотели уже молодых знакомить, а тут вдруг эта фифочка со смазливой мордашкой. Кто такая? Откуда взялась? Уже и замужем успела побывать, и развелась, а почему?  Муж плохо обеспечивал? Так, может, и с Игорьком разведутся? Видно же — не пара она ему!

                Однако разводиться молодые люди не собирались. Жанну всё устраивало. Устраивало до тех пор, пока однажды она не встретила старую  школьную подругу. Встретила случайно, на улице. Обнялись, разговорились.
— Замужем? — спрашивает подруга. — Кто он? Рассказывай скорей. Я его знаю?
                Жанна с ноги на ногу переступила. Поняла вдруг, что стыдно признаться, потом всё-таки выдавила сквозь зубы.
— Знаешь. Это Игорек Мальцев.
— Игорек?! — От удивления девушка вытаращила глаза. — Стриж, я поверить не могу. Ты и Мальцев!
— А что, он хороший парень.
— Да я помню, помню. Он за тобой еще в школе бегал. Но, чтобы выйти замуж!
                Жанна решила сказать пару слов в свою защиту.
— Знаешь, я ведь уже пожила с одним красавчиком. Игорь — это моя вторая попытка, и, вообще, мне кажется, что для мужчины внешность — не главное.
— Согласна, а если у вас родится девочка? Да с таким носом — как у твоего мужа? Ты только представь, какая судьба ее ждет. Вечные насмешки, издевательства, приколы, ни подруг, ни друзей, я уже не говорю о замужестве. Она вырастет и тебя же возненавидит. 
               
                После этого разговора Жанна крепко задумалась. А ведь и правда. От Игоря рожать нельзя. Обрекать своего будущего ребенка на несчастное существование она просто не имеет права.
                Жанна размышляла над этим не один день. Хотела уже серьёзно поговорить с мужем. Но тут неожиданно всё разрешилось само собой.

                Позвонил неизвестный, представился доброжелателем, коротко сообщил — ваш муж проводит время с другой женщиной.
                Кто? Игорь, — тот, который с нее пылинки сдувает?! Жанна не поверила, но, как говорится, осадок остался. Стала к мужу присматриваться, и, действительно, Игорек, как будто уже не тот. Цветочки не дарит, желания не угадывает, на работе часто задерживается. Накачивала себя изо дня в день, надумывала…

                Приходит как-то домой, а на кухне, поверить невозможно, ее Игорек, а на коленях у него женщина. Сидит, за шею обнимает, по головке поглаживает.
                Неслыханно!  Любовницу прямо домой привести!
Выяснять ничего не стала. Просто уехала к родителям, заперлась в своей комнате и весь вечер проплакала.

                Игорек несколько дней телефон обрывал, потом сам пожаловал, умолял выслушать. Жанна сжалилась. Дала пять минут. Молодой человек, заикаясь, рассказал. Всё, оказывается, мама подстроила. Пригласила подругу свою с дочкой, те с тортиком пожаловали, чайку решили на кухне попить, ну и Игорька пригласили. Он-то ничего не подозревал, присел со всеми вместе, выпил чашку–другую, потом взрослые как-то незаметно удалились, оставили молодых вдвоем.
— Я слышу, ты дверь ключом открываешь, хотел сказать — вот и жена пожаловала, но не успел. Эта повариха без стеснения ко мне на колени плюхнулась, за шею обхватила, да так, что я чуть не задохнулся. Веришь?
— Верю.
— Тогда — мир?
— Мир, только это уже ничего не меняет.
— Почему, Жанна?            
— Всё, твои пять минут истекли.
— Но…
                Она открыла дверь, давая понять, что разговор окончен.

Игорь ушел.

                Потом звонил еще не раз, всё надеялся, что девушка передумает, только она для себя уже всё решила. Жить с человеком, от которого нельзя иметь детей, значит, — обманывать и его и себя. Даже на развод отправила доверенное лицо. Боялась: вдруг мама Игоря в суд пожалует. А как посмотреть в глаза женщине, которая, оказывается, всё это время тебя люто ненавидела?

                Игорек женился потом на той самой поварихе, и у них, кажется, девочка родилась, вот только будет ли она счастлива?

                Об этом Жанна не задумывалась. Ей надо было что-то решать со своей жизнью, и она решила. Почти год нигде не появлялась, только работа и дом. Потом вдруг надумала продолжить своё образование. Выбрала ВУЗ, подала документы. Особенно не готовилась, — так, полистала учебники, и в результате с треском провалилась. Поступила на подготовительные курсы, но и на второй год, и даже на третий не смогла набрать нужное количество  баллов. В конце концов, махнула рукой. Ведь для девушки главное — выйти замуж.

                Осмотрелась, а всех серьёзных ребят уже разобрали. Вокруг либо «женатики», ищущие развлечений на стороне, либо дяденьки под сорок с двумя–тремя браками за спиной и, значит, — с кучей детишек, которых надо обеспечивать. Где найти достойного кандидата? Куда обратиться? Может, в специальную службу? Отыскала адрес, пришла, заполнила анкету, потом терпеливо ходила на все встречи, знакомилась, разговаривала, выясняла, но в конечном итоге поняла, что и эта затея ни к чему хорошему ее не приведет.

                Работу тоже меняла несколько раз, пока случайно не оказалась в ювелирном салоне. Пришла поработать временно, вместо подруги, уходящей в декрет, и вдруг почувствовала себя словно в своей тарелке. Здесь, среди драгоценных камней и золотых украшений, она сама — как дорогая жемчужина, своей красотой стала привлекать покупателей. Оценил новую девушку и владелец салона. Отправил на курсы менеджеров. А со временем — и в должности повысил, и оклад соответствующий положил. Грех жаловаться.

                Вовремя появился и Евгений Валентинович. Родители Жанны уже несколько лет как были в разводе. Мама уехала на свою малую родину, подальше от цивилизации, отец жил у какой-то женщины, оставив дочери все свои жилые метры. Казалось, что жизнь двигается в правильном направлении, вот только бы еще ребеночка, но… это уже как Бог даст.

***

                Атеистом Жанна не была, верила, что есть высшие силы, но молилась крайне редко, да и в церкви практически никогда не бывала, а тут решила зайти. Спросила у батюшки, куда свечку надо поставить, чтобы ребеночка Господь послал, тот и объяснил. 
— Поставь к иконе Богородицы, она защитница всех мамаш и малышей. Помолись блаженной Матроне, а лучше посети ее монастырь, приложись к мощам. Иконку не забудь приобрести с молитвой. Читай два раза в день — утром и вечером. 
               
                Жанна приобрела, и молитву дважды в день читала, но так, чтобы Эжен ничего не слышал, а уже через два месяца долгожданные перемены наступили. Тест, купленный в аптеке, показал заветные две полоски. Жанна смотрела ни них и не могла поверить своим глазам. Неужели получилось?! Неужели до Бога дошли ее молитвы?! Хотелось прыгать, смеяться, радоваться, и она действительно стала  прыгать, смеяться и радоваться, как ребенок.

                Появившись на работе, не удержалась, показала своей напарнице тест.  Люда выпучила глаза.
— Ну, наконец-то!  Поздравляю. А какой срок?
— Пока не знаю, надо подсчитать.
— Зачем? Сходи в женскую консультацию. Там тебе быстро всё подсчитают. Поставят на учет, пропишут необходимые препараты.
— Как ты думаешь, Эжену надо сообщить?
— Я бы не советовала. Подожди недели две, а лучше — месяц. Мало ли что...
                Жанна согласилась. Торопиться не стоит. Люда права, надо пройти обследование, сдать анализы, а уже потом сообщать.

                Срок ей определили десять недель. Женщина-врач, проводившая ультразвуковое обследование, что-то очень долго рассматривала на экране монитора. Смотрела вместе с ней и Жанна, но понять ничего не смогла. Уже одеваясь, спросила:
— Ну, что там, доктор?
— Всё в порядке, не волнуйтесь. Вам необходимо сдать кровь. Вот направление.
                Жанна взяла бланк и вдруг услышала:
— Вы где работаете?
— В ювелирном салоне.
— А ваш муж?
— Он — дизайнер.
— С вредным производством не связан?
— Нет, а что?
— Ничего. Пока беспокоиться не стоит.
— Пока? Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что теперь вы должны относиться к своему здоровью очень внимательно. Полноценный сон, правильное питание, никаких перекусов на ходу, ничего острого, копченого! Алкоголь и табак исключаются полностью и, конечно же, старайтесь избегать любых стрессов.

                Жанна вышла из кабинета немного озадаченная. К чему были все эти вопросы? И что можно так долго писать в медицинской карте? Ее просили не волноваться, но как тут будешь спокойной, когда в голову лезут самые страшные мысли. Хорошо еще, что Эжен ничего не замечает. Сидит за компьютером весь вечер, «колдует» над новым проектом. Говорит, что такого выгодного заказа не получал давно. Не заметил даже, когда она, сославшись на головную боль, отправилась спать. Лег лишь под утро и сразу засопел. А вот Жанна всю ночь глаз не сомкнула.

                На работе появилась усталая, раздраженная, с красными от бессонницы глазами. Людмила сразу попросила выложить всё начистоту, потом пустилась в воспоминания.
— Вот когда я Ваньку носила, тоже всякое себе надумывала. А вопросы… Подумаешь, и мне, я помню, вопросы задавали и не такие безобидные.
— Какие же?
— Хм. Интересовались моей интимной жизнью. Что, да как, да сколько раз…
— Не может быть.
— Почему не может? Это же врачи. Они должны про твою беременность знать всё. Есть ли у тебя муж или любовник, или это просто случайная связь.   
— А какая им разница?
— Ну, если спрашивают, значит, разница есть. Ты только не расстраивайся. Верь, что всё будет хорошо.
— Да я стараюсь, а вот душа что-то не на месте.

                Следующее посещение врачей Жанне назначили спустя две недели. Выбрала время, пришла и сразу получила направление на УЗИ.
В кабинете, кроме знакомой женщины, — еще два доктора, и опять долгое,  изучение картинки на экране, непонятные переговоры, даже споры с использованием медицинских терминов. А в итоге всё те же успокоительные речи.
— Не волнуйтесь, всё в порядке, беременность протекает нормально.

                Правду она узнала лишь на третьем приеме. В кабинете главного врача, куда ее попросили пройти, после очередного ультразвукового обследования, седой мужчина в пенсне, тщательно подбирая слова, попытался объяснить, что происходит.
— Понимаете ли, э… некоторые сомнения, относительно правильного развития вашего плода, у нас возникли еще при первом осмотре. Ну, а когда мы получили анализы вашей крови и провели вторичное исследование, — шансы на то, что у вас родится нормальный малыш, составили примерно пятьдесят на пятьдесят. Вот почему мы не стали пугать вас раньше времени. Сегодня же, как вы знаете, мы провели осмотр в третий раз и, к сожалению, наши опасения подтвердились. С вероятностью восемьдесят процентов у вас родится ребенок с лишней хромосомой.

                Жанна сидела белая как смерть, не понимая ни одного слова из того, о чем только что говорил ей врач. Некоторое время, она судорожно облизывала пересохшие губы, а когда в ее руках оказался стакан с водой, выпила его залпом. Валериановые капли, добавленные доктором заранее, подействовали. Жанна, наконец-то, смогла произнести:
— Простите, но я не поняла, что означает лишняя хромосома.
                Мужчина вскинул брови.
— Вы что, никогда не слышали о синдроме Дауна?
— Дауна? Вы хотите сказать…
— Да. Это синдром Дауна. К сожалению, медицина здесь бессильна. Мы, конечно, можем провести дополнительный анализ — взять биоматериал непосредственно из плода, но это очень болезненная процедура, и потом она вряд ли даст положительный результат.
                Жанна не могла поверить, что всё это происходит с ней. За что, почему?
                Доктор словно прочитал ее мысли.
— Вам ведь уже почти тридцать два, это, конечно, еще не предел, рожают и в сорок, и позже, но всё же…
— Что же мне теперь делать?
                Жанна смотрела на мужчину умоляющим взглядом, словно тот мог совершить чудо.
— Я не вправе вам ничего советовать. Но если вы решитесь прервать беременность, то учтите, времени у вас немного: неделя, максимум — две, а потом будет поздно.

                Возвращаясь домой, Жанна очень боялась застать в квартире Эжена. Что он подумает, увидев её в таком состоянии? Наверняка начнет бить тревогу, станет вызывать скорую помощь и что тогда? Придется всё рассказать? Но к счастью, навстречу ей никто не вышел. Евгений последнее время буквально сутками пропадал на объекте.

                Жанна умылась холодной водой, долго смотрела на свое отражение в зеркале, потом сразу прошла в спальню, разделась и легла. Как ни странно, но в эту ночь, Эжен впервые не приехал домой.
— Попал в ДТП, — объяснял он потом. — Инспекторов ждали четыре часа. Потом пришлось тащиться в круглосуточную автомастерскую.

                Жанна не поверила, но говорить об этом не стала. Ее волновало совсем другое, как жить дальше, что делать, с кем посоветоваться? Отец живет своей жизнью, мама звонит раз в год поздравить с днем рожденья. Признаться Людмиле не поворачивался язык. Та ничего не замечала, постоянно лезла с расспросами, а когда в один из дней, как обычно, попросила подругу посидеть с Ваней, потому что они с мужем отправляются в гости, Жанна не выдержала и вспылила:
— Слушай, ну, что ты ко мне всё время пристаешь: посиди, посиди. Я тебе что, — сиделка? С моим ребенком вряд ли кто будет сидеть.               
                Людмила никогда не слышала от подруги, чтобы та повышала голос, поэтому сразу не сообразила, что ответить.
— Я понимаю, — сказала она через минуту, — женщины в положении бывают раздражительными, но не до такой же степени.

                Жанна хотела извиниться, однако что-то ее останавливало. «Ну почему, почему, — думала она, едва не плача, — у всех нормальные семьи, нормальные дети, а у меня — нет?»
                Она, кажется, уже сейчас готова была любить свое не родившееся чадо без всяких условий, вот только, как отнесутся к нему окружающие? Первым наверняка сбежит Эжен. Зачем ему возиться с неполноценным ребенком, когда вокруг столько одиноких женщин с готовыми детьми. Выбирай — не хочу.
                Эжен?
А, может быть, это не она, а он виноват в том, что у ребенка лишняя хромосома? Может, это у него плохая наследственность? Вот только как это определить? В любом случае, она решила этим же вечером поговорить со своим гражданским мужем. Сбежит — значит, так тому и быть.

                Жанна прождала Евгения до глубокой ночи. Не выдержала, легла, а уже под утро ощутила на своем животе горячую ладонь. Вскочила, как ошпаренная. Закричала: «Ты где ходишь?» и тут же испугалась, услышав в голосе нотки своей матери. Та всегда начинала скандалы примерно так же.
— Что с тобой, Стриж? Я же тебе объяснял, у меня сложный объект, придирчивый заказчик. Всё приходится переделывать по два–три раза. А сроки поджимают. Работаем сутками, надо уложиться, иначе неустойка. Понимаешь?
— У меня тоже сроки, — выпалила она и тут же прикусила язык, однако мужчина, похоже, ничего не понял. — Я так больше не могу. Все вечера одна и одна, и даже словом не с кем перемолвиться. У тебя, что —  появилась другая?
— Как ты могла такое подумать?
— Так и могла. И, вообще, давай договоримся: ты пока поживешь в своем загородном доме, а когда сдашь объект, тогда и поговорим.

                Наутро Жанна его уже не застала. На работу поехала в ужасном настроении и, как следствие, — конфликт. Дамочка в меховом манто, в ушах — золотые серьги с бриллиантами, каждый палец на обеих руках сверкает дорогими кольцами, на шее — золотые цепи, а рядом невзрачный «папик», видимо, — спонсор.
— Выбирай, дорогая, выбирай всё, что захочешь.
                И дамочка выбирает. Одно, другое, третье. Наконец, фыркает:
— Пойдем отсюда, Вадик, в этой забегаловке нет ни одной приличной вещи.
                Жанна отвернулась и бросила через плечо:
— Тебе осталось только кольцо в нос вставить.
                Слава Богу, парочка ничего не услышала, а вот Люда от неожиданности чуть не задохнулась.
— Ты в своем уме? — прошептала она, не узнавая подругу. — Ведь клиент всегда прав. Забыла?
— Кто прав, — она? Подцепила себе богатенького дурачка и пользуется. У нее золото скоро из ушей полезет, а ей всё мало.
                Людмила спорить не стала. Сказала примирительно:
— Слушай, иди-ка ты домой. Если что, я тебя прикрою. В таком состоянии ты работать не можешь.
                Жанна вздохнула.
— Ты права. Что-то я и вправду не в себе. Нервы ни к черту.

                Она надеялась дома успокоиться, даже затеяла генеральную уборку, пылесосила, мыла, чистила, но не тут-то было. Главный вопрос, состоящий всего из двух слов: «прервать или сохранить», — не выходил у нее из головы ни на минуту. Промучившись до вечера, Жанна решила навестить Евгения. Навестить и обо всем рассказать. В конце концов, он — будущий отец,  вот пусть и принимает решение.

                Точного адреса она не знала. Была там только однажды, но хорошо запомнила дорогу. Вызвала такси. Ярославское шоссе. Сорок пятый километр, поворот на «Сосновый бор». Дальше — триста метров и вот они, аккуратные домики, один из которых принадлежит Евгению. Шофер всю дорогу травил байки, всё пытался рассмешить угрюмую пассажирку, а когда увидел грунтовую дорогу, ехать отказался наотрез. Сказал:
— У меня машина для таких колдобин не предназначена. Увязну сейчас где-нибудь, и как потом выбираться?
— Да здесь недалеко.
— Недалеко? Вот и пройдитесь пешком. 
 
                Жанна расплатилась. До поселка добралась за полчаса. Домик признала сразу. В окнах как будто теплится свет, а участок неухоженный. И не подумаешь, что здесь дизайнер обитает. Вот знакомая дорожка, вот крылечко. Интересно, кто в теремочке живет, кто в невысоком…? Взгляд упал сквозь окошко. Точно, горит какой-то ночничок, и тень от него на стене, Эжен? Нет. Какая-то девушка.               
                Девушка?!
                Рассмотреть невозможно. На окнах тюль. Мозг начинает лихорадочно перебирать все возможные варианты. Почему в доме девушка, если дом принадлежит Евгению? Может это квартирантка? Эжен сдал свою площадь, но где же тогда он сам живет? А если это его сестра? Но почему он никогда не говорил о ней? Постучать, спросить, посмотреть в глаза? А как представиться — жена? А если она рассмеется и скажет: «Вы шутите, жена Евгения Валентиновича — это я!»

                Жанна обернулась. И машины нет. Может, ошиблась домом? Может, она не там повернула? Нет, всё правильно, в прошлый раз они именно сюда и приезжали. Вот и табличка: «Садовая 12». На всякий случай Жанна прошла по пустынной улице до того места где начинался лес. Возвратилась. Чтобы привести мысли в порядок присела на пенек. Вот только пирожок  с собой не захватила... А жаль. Перекусить бы сейчас не помешало. Она не помнила, когда последний раз ела. Кажется, утром выпила молока с печеньем.

                В конце сентября на улице становится довольно прохладно, а на девушке легкая курточка, юбка, колготки… Эх, надо было хотя бы джинсы одеть. Не сообразила.
                К девяти совсем потемнело, только автомобили вдалеке, словно игрушечные, движутся по шоссе с зажженными фарами, и этому бесконечному потоку, кажется, не будет конца ни днем, ни ночью, но что это? Одна машина, выбиваясь из стройного ряда, поворачивает в сторону поселка…

                Неужели он?
                Скорее, скорее. На всякий случай ретироваться, спрятаться за дерево. Так и есть. Темно-синий пикап притормозил возле дома. Фары погасли, двигатель замолк, и вокруг вновь непривычно тихо.

                Эжен вышел из машины с большим пакетом, скорей всего —  продуктов, щелкнул пультом, на что автомобиль послушно отреагировал, мигнув фарами два раза. Зашагал по участку. Жанна, пригнувшись, подбежала к самой калитке. Затаила дыхание. Что скажут эти двое друг другу при встрече? 
Оказалось ничего особенного.
                Она, распахнув дверь.
— Ну, почему опять так долго?
                Он, целуя в щечку:
— Ты же сама просила заехать в магазин. Вот я и заехал.
                Дверь громко захлопнулась, и Жанна явно почувствовала, как кто-то невидимый ударил ее в грудь. Всё, с этого момента Эжен для нее умер. Остался только Евгений Валентинович, с которым ей всё же придется встретиться хотя бы еще один раз, чтобы передать вещи.

                Она шла, не разбирая дороги, не чувствуя холода, не чувствуя ветра. Не осознавая до конца, что же сейчас произошло? Ее предали? Предали в который раз, и кто?! Тот, которому она верила, которого почти полюбила…

                Оказавшись на обочине шоссе, Жанна подняла руку. Машины проносились мимо, оглушая ее ревом моторов, ослепляя фарами и вновь погружая в темноту. Остановится хоть кто-нибудь, или ей придется стоять здесь до утра?! Неужели всем наплевать на одинокую девушку, явно нуждающуюся в помощи?!

                Всем?
                Нет, не всем.

                Одна машина, кажется, начала притормаживать. Шаг навстречу и в следующую секунду сильнейший удар. Жанна отлетела в сторону. На некоторое время сознание покинуло ее. Провал, потом лицо испуганного водителя. Сильные руки легко подняли невесомое тело, понесли к автомобилю, уложили на заднее сиденье. Какой-то голос то ли предупредил, то ли спросил:
— Я отвезу вас в ближайший травмпункт.

                И вновь — провал. В сознание Жанна пришла уже в палате. Вокруг женщины, и все, как одна, —  с большими животами.
— Где я?
— В больнице, — удивилась женщина на соседней кровати. — Это родильное отделение.
— Родильное? Странно. Я вроде бы рожать не собиралась.
— Не знаю. Врачам виднее. Тебя ночью привезли. Помнишь хоть что-нибудь?
                Жанна напрягла память.
Эжен, девушка, шоссе…
— Скажите, а это какая больница, какой район?
— А она у нас в Вязах только одна.
— В каких Вязах? — переспросила Жанна.
— Как в каких? В Малых.
— В Малых?
— Ну, да. Наш городок называется Малые Вязы. Неужели никогда не слышала?
                При упоминании этих двух слов у Жанны что-то кольнуло внутри. Малые Вязы…. Она, конечно, что-то слышала об этом городке. Но что?
               
                В палату вошла женщина-врач. Окинула взглядом рожениц и сразу направилась к новенькой. Присела на край кровати, спросила:
— Как себя чувствуешь?
— Пока не поняла.
— Имя можешь назвать?
— Жанна.
— Скажи, Жанна, что с тобой случилось?
— Я, кажется, попала под машину, а водитель, получается, меня сюда и привез.
— Мы тебя осмотрели. К счастью все твои косточки целы, а к несчастью….
— Что?
— Скажи, какой у тебя был срок, недель двенадцать?
                Жанна сразу поняла, почему ей задают этот вопрос. Неужели она потеряла…
— К сожалению, — вздохнула женщина, — обрадовать мне тебя нечем. Вчера в аварию попала не только ты. От сильного удара получил повреждения и твой будущий ребенок. Плод сдвинулся — беременность прервалась. Ты только не расстраивайся. Это несчастный случай, от него никто не застрахован.
                Убедившись в том, что девушка не собирается рыдать и устраивать истерик,  женщина-врач поднялась и переключила своё внимание на других пациентов.

                Слез у Жанны действительно не было. Она просто лежала, разглядывала потолок и, прислушиваясь к себе,  ощущала какое-то полное опустошение. Теперь ей уже не надо решать — сохранять или прерывать? Случай всё решил за нее. Что ж — Эжен ушел к другой, ну и пусть. Пусть будет счастлив! А что же осталось ей? Опять эти долгие вечера перед телевизором, с пакетом чипсов в руках, ранний отход ко сну и полное одиночество!
                Полное?
                Наконец-то у нее на глаза навернулись слезы. Она отвернулась к стене, и в это время в палате появилась медсестра. Женщина лет тридцати пяти, подошла к Жанне, протянула какие-то таблетки и стакан с водой.
— Новенькая, тебя как звать-то?
— Жанна.
— А меня Антонина. Выпей-ка вот эти таблетки.               
— А что это?
— Успокоительные. Пей.
                Заметив слезы на глазах девушки, медсестра  достала марлевые салфетки.
— Возьми, вытрись, не разводи сырость. Это у тебя первая осечка?
— Первая.
— Не переживай, тут некоторые попадают по пять¬–шесть раз, и ничего,—  надежду не теряют. И ты не теряй. Мужик-то есть?
— Есть.
— Нормальный, не алкаш?
— Нормальный.
— Ну, тогда всё в порядке. 
                Антонина отошла на пару шагов, обернулась и посмотрела на «новенькую» странным изучающим взглядом, хотела еще о чем-то спросить, но передумала…
                Жанна вновь отвернулась к стене. Не прошло и десяти минут, как ее тело погрузилось  в глубокий сон. Подействовали таблетки.

                Покинуть больницу к вечеру ей не позволили. Мало ли что… Оставили на ночь, и только утром, после осмотра, выписали необходимые  справки. До дверей ее проводила та же медсестра. Объяснила, как пройти на железнодорожную станцию.
— Дорога у нас одна. Если не будешь никуда сворачивать, то минут за двадцать доберешься. Можно, конечно, и на автобусе, но пока его дождешься…
                Жанна поблагодарила Антонину за заботу, уже собралась идти, но медсестра неожиданно взяла ее за руку. Спросила:
— Скажи, а ты раньше у нас не бывала? Я имею в виду — в нашем городе?
— Нет. Я здесь совершенно случайно. А что?
— Лицо мне твоё кого-то напоминает, вот только кого?
— У вас здесь  больных много. Может, и я на кого-то похожа…

                Жанна прошла через больничный двор, усыпанный осенней листвой, на мгновение зажмурилась, спасаясь от лучей внезапно выглянувшего солнца, зашагала вдоль дороги и на душе у нее немного потеплело. А что? Теперь она свободна. Не надо ни перед кем отчитываться, не надо никому ничего объяснять. Дома после работы можно расслабиться, смыть весь макияж, раздеться, завалиться на диван с любимой книгой, и читать, читать, не думая о том, что скоро придет твой мужчина и его надо чем-то накормить, перед ним надо как-то выглядеть. Всё, теперь уже не надо.

                Свобода.

                Дорога шла под уклон. Жанна не особенно смотрела по сторонам, думала о своем, но, в какой-то момент, услышав журчание воды, доносящееся откуда-то снизу, невольно остановилась. Что это? Дежавю? Мост, под ним речка…. Кажется, она уже бывала здесь раньше. Стояла вот здесь, перегнувшись через перила. Даже чуть было не упала вниз. Хорошо, что ребята из милиции проезжали мимо. Вовремя вмешались.

                Жанна испытала вдруг непреодолимое желание найти этих мужчин, посмотреть им в глаза, пожать руки и просто сказать «спасибо».
Она развернулась и пошла обратно. У первого встречного узнала, что ближайшее отделение милиции находится не так уж и далеко — всего в двух кварталах. Повернув на нужную улицу, она без проблем нашла двухэтажное здание с красной табличкой на стене: «Отделение внутренних дел города Малые Вязы».

                Дежурный офицер, выслушав странную девушку на всякий случай переспросил:
— Вы хотите поговорить с кем-нибудь, кто работал здесь семнадцать лет назад? Я правильно понял?
— Да. В то время они были просто рядовыми сотрудниками, а сейчас, наверное, — большие начальники.
                Офицер задумался, и в это время двое мужчин в форме вошли в отделение. Один — тот, что постарше, с погонами капитана, окинув Жанну взглядом, не удержался от безобидной шутки.
— Простите, вы, случайно не меня ищите?
                За девушку ответил дежурный.
— Слушай, Мартынюк, ты давно у нас служишь?
— Хм. Всю жизнь.
— А точнее?
— Как училище закончил — сразу сюда. А что?
— Вот девушка интересуется нашими ветеранами.
— Ветеранами? — капитан повернулся к Жанне. — Вы что, из газеты, статью пишите?
— Нет. Я просто хотела узнать, э… хотела выяснить….
                Она вдруг подумала, что, наверное, зря сюда пришла. Ну, разве может кто-то помнить, что там было столько лет назад?               
— Извините, я, наверное, пойду.
— Нет-нет, подождите, — остановил ее мужчина. — Что вы все-таки хотели выяснить?               
— Так, ничего особенного.
                Капитан прищурился и неожиданно заявил:
— А я тебя знаю. У меня прекрасная память на лица. Ведь это ты тогда хотела с моста броситься, я прав?
— Вы это помните?
— А разве такое забудешь?
— Да, вы правы, это была я. Вот, случайно оказалась в ваших краях, решила зайти, сказать спасибо.
— Всегда рады помочь. Сколько же лет прошло?
— Семнадцать. Я уже подсчитала.
— Точно. Мне же тогда двадцать три исполнилось, а вот недавно уже сорок отметил. Да, бежит время. —  Мужчина вздохнул. — Как сейчас помню: золотая осень, кругом листва, красота, а тут кто-то решил счеты с жизнью свести. Непорядок.
                Жанна улыбнулась.
— Спасибо вам еще раз. Большое спасибо. Только вы немного перепутали — это был конец мая.
— Я перепутал? Я никогда ничего не путаю! — Он обратился к дежурному. — Не знаешь, Егоров на месте?
— С утра был у себя.
— Позвони, скажи, что я сейчас к нему загляну, и не один.
                Капитан повернулся к девушке.
— Вас как зовут?
— Жанна.
— Вот, что, Жанна. Давайте поднимемся в кабинет к следователю. Он должен точно помнить, когда это было. Ведь это он вас тогда допрашивал.
                Встречаться с каким-то следователем Жанна не хотела, но отказать уже было неудобно. Она согласно кивнула и пошла за своим спасителем. 

                В кабинете за столом восседал седовласый мужчина. Увидев коллегу вместе с девушкой, он сразу отложил документы, с которыми работал.
— Проходите, садитесь, чем могу быть полезен?
— Да, мы на минуту, — объяснил капитан и, кивнув в сторону Жанны. — Узнаешь? 
— А должен?
— Ну, вспоминай, вспоминай. Подросток, попытка суицида, семнадцать лет назад.
                Следователь ударил себя ладонью по лбу.
— Точно. А я смотрю и никак не пойму — кого это она мне напоминает.
Ты еще в обморок упала, а я скорую вызывал.
— Ну, у вас и память, — покачала головой Жанна. — Сразу видно —  работники милиции.
— Только у нас тут спор возник, Егоров, когда это было. В конце мая, или осенью?
— В начале октября, — ответил следователь, не задумываясь.
— Точно?
— Точнее не бывает. У меня первого октября внук родился. Я помню, — всё домой рвался, дочь одна с ребенком, надо помочь, а тут привозят… С моста, говорят, бросаться собралась...
— Да не собиралась я.
— Ну, ладно-ладно. Дело прошлое. А к нам-то каким ветром занесло?
— Да она случайно здесь, — ответил капитан. — Зашла поблагодарить.
— Вот как? Похвально. От наших-то клиентов благодарности не дождешься.
— От наших-то нет. Не дождешься. Только жалобы, кляузы, да угрозы.

               Капитан вызвался подвезти Жанну до станции, на своем личном авто, и всю дорогу только и делал, что повторял, какая у него прекрасная память: и на лица, и на события, и, вообще, он никогда ничего не забывает.

***
 
                Возвратившись домой, Жанна первым делом стала собирать вещи Евгения. Она рассчитывала выставить их за дверь, когда он придет, с тем, чтобы в ее квартире этот человек больше никогда не появлялся. И, тем не менее, позвонив Людмиле, она первым делом поинтересовалась, не разыскивал ли ее кто-нибудь?
— Нет. А ты куда пропала? Я твой телефон буквально оборвала, звонила раз сто, не меньше.
— Попала в больницу.
— В какую? Я все больницы обзвонила.
— Не в Москве, в другом городе.
— В каком еще городе? Как ты туда попала? Что с тобой случилось, что-то связанное с твоим положением?
— Я потом всё объясню. Значит, меня никто не спрашивал?
— Нет, а что?
— Ничего.
— Слушай, может, ты со своим Эженом поругалась?               
— Потом, Люда, всё потом.
                Она положила трубку. Продолжила бросать вещи в большую сумку, и тут телефон зазвонил вновь.
                Может, — он?               
— Алло.
                И опять Людмила.
— Ты когда выйдешь на работу? Я одна просто зашиваюсь.
— Потерпи. Я потом за тебя отработаю.
— Скажи только одно — ты как себя чувствуешь?
— Нормально.
— Правда нормально, или ты меня успокаиваешь?               
— Правда.
— Правда-правда?
— Пока.
                Жанна решила к телефону больше не подходить. Но, спустя полчаса, услышав настойчивый звонок, трубку всё же сняла.
                И снова не он.
                На этот раз звонил отец.
                Разговор ни о чем длился пару минут, затем Жанна спросила:
— Пап, скажи, ты помнишь, как я в четырнадцать лет убежала их дома?
— Конечно, помню. Тебе потом пришлось всё лето пролежать в психиатрической клинике.
— Ну, да. В сумасшедшем доме.
— Почему сразу в сумасшедшем? Тебе надо было подлечить нервы, восстановить здоровье,  вот и всё.
— Нет, не всё. Я тут случайно узнала, что поместили меня туда в начале октября. Понимаешь — в начале октября, а не в конце мая, когда я оставила отчий дом.
— Кто тебе это сказал?
— Не важно. Проясни лучше другое. Где меня носило целых четыре месяца?
                Мужчина надолго замолчал, потом предложил встретиться.
— Понимаешь, это не телефонный разговор. Тут в двух словах ничего не объяснишь. Всё очень серьёзно.
— Хорошо, я согласна.
               
                Встретиться решили этим же вечером в ближайшем кафе. Жанна немного опоздала. Отец уже ждал ее за дальним столиком, попивая капучино. Дочери он заказал ее любимый молочный коктейль.
                Поздоровались, обнялись. Разговор начался непросто. Дочь требовала от отца прямых ответов, а тот всё пытался подобрать слова помягче — так, чтобы девушке вновь не пришлось лечить нервы.
— Понимаешь, мы тогда с мамой очень испугались, ведь мы тебя разыскивали всё лето, и только в начале октября, поступило известие о том, что ты находишься в какой-то областной больнице. Город Малые Вязы. Примчались. Поговорили с докторами. Узнали, что у тебя сильно истощена нервная система. Требуется лечение в столичной клинике. В общем, договорились. Перевезли тебя в Москву.
— Подожди, пап, а почему я этого не помню?
— Потому что в машине ты всю дорогу спала у меня на руках, после приличной дозы снотворного. Ну, а потом в клинике с тобой начал работать профессиональный психотерапевт. Он вводил тебя в легкий транс, выяснял разные подробности, заставлял рассказывать о последних событиях из твоей жизни, и, если эти события могли отрицательно повлиять на твою психику, он просто заставлял тебя о них забыть.
— Ничего себе! Похоже на промывку мозгов.
— Да, это очень сложная методика. Вымысел и реальность преподносятся так, что человек постепенно перестает их отличать друг от друга. Так или иначе, но в твоих воспоминаниях осталось лишь то, что ты ушла из дома, где-то блуждала, потом попала в больничную палату.   
— Всё понятно, пап, вопрос лишь в том — где же я блуждала?               
— Об этом  может знать только доктор, который с тобой работал. Нам он, сколько бы мы не просили, никаких подробностей он не рассказал, ссылаясь на врачебную тайну.
— Интересно, а мне он расскажет?
— Не знаю. Может, и расскажет. В любом случае, надо спрашивать у него.
— А как его найти, пап, ты помнишь его фамилию, имя, отчество?
— Фамилия его Суриков или Сурков, а имя Лев…. Лев Моисеевич, кажется. Позвони в справочную клиники, узнай, работает ли такой, и если работает, спроси, как можно записаться к нему на прием.

                Жанна дозвонилась. Узнала что врач-психотерапевт, Суркович Лев Моисеевич давно уволился. Где же его можно найти, никто не знает.
— Обратитесь в справочное бюро.
                Жанна обратилась и буквально через четверть часа получала бланк с адресом нужного человека. Откладывать визит не стала, отправилась ко Льву Моисеевичу сразу. Он, оказывается, принимает теперь на дому, и записываться к нему нужно заранее.
— Но, можно и сразу, — добавила милая девушка, сидя за столом в прихожей большой квартиры. — Только в этом случае вам придется доплатить за срочность.
— Я доплачу, — ответила Жанна и уже через пять минут ее пригласили в кабинет.

                Доктора она не узнала, впрочем, как и он ее. Пациентов у него много, всех не упомнишь. И всё же, стоило Жанне напомнить год и месяц когда они встречались, как мужчина, немного поразмыслив, воскликнул:
— Я, кажется, вспомнил. Тебя перевели к нам из какого-то подмосковного города.
— Да, да, город Малые Вязы.
— А диагноз — попытка суицида?
— Ну, если честно, то никакой попытки не было.
— Не было? Хорошо. А что тебя привело ко мне на этот раз?
                Жанна вкратце объяснила цель своего визита, на что доктор только развел руками.
— Вспомнить, о чем ты рассказывала семнадцать лет назад, мне, конечно не под силу, но можно попробовать активизировать те участки мозга, в твоей голове, которые хранят информацию о событиях тех лет.
— А они хранят?
— Конечно. Всё что происходит с человеком на протяжении жизни, записывается на «корочку», как музыка на магнитофонную ленту. Надо только знать, как нажать на «play»…
— Я готова, доктор, нажимайте.
                Мужчина улыбнулся.
— Не всё так просто.

                Он попросил девушку прилечь на кушетку, задернул шторы, зажег ароматизированные свечи. Зазвучала тихая расслабляющая музыка. Затем доктор куда-то вышел, оставив Жанну одну, и та, лежа на спине без движения, через некоторое время почувствовала, что ее веки начинают наливаться свинцом. Голос доктора она услышала уже сквозь дремоту, —  тихий, вкрадчивый, он заполнял собой всю комнату, обволакивал, успокаивал, заставлял испытывать какую-то нежную, сладостную истому и сопротивляться ему не было ни желания, ни сил.
— Тебе всего четырнадцать, — говорил мужчина, нараспев, — конец мая. Все школьные проблемы позади. Ты беззаботно шагаешь по улице, вдыхаешь ароматы весны, на душе у тебя легко и спокойно. Скажи мне, что ты видишь вокруг?
                Жанна заговорила не сразу. Ей надо было понять — где она и куда идет.
— Вечер, — произнесла она, наконец, — Незнакомая дорога, незнакомые дома. Меня окружает группа молодых людей, требуют деньги, спрашивают кто я, откуда….
                Долгая пауза.
— Продолжай, — попросил доктор. — Всё в порядке, не волнуйся, ты в безопасности.
— Я иду куда-то с этими людьми. Они останавливают случайного прохожего. О, Господи, они его избивают, отнимают всё ценное. Я не хочу на это смотреть. 
— Хорошо, не смотри. А кто в этой компании, только парни?               
— Нет, девушки тоже есть. Рядом со мной подруга, она очень грубая, но она меня оберегает.
— Как ее зовут?
— Валя. Мы живем вместе у ее бабушки.
— И чем вы занимаетесь?
— Каждый вечер выходим в город. Бродим по району шумной компанией, высматриваем чужаков и если кто-то попадается, то….
— Понятно. Что еще ты видишь?
— Дом. Валина бабушка заставляет меня пить какие-то отвары.
— Ты их пьешь?
— Да, но они мне не нравятся.
— А зачем она заставляет тебя, их пить?
— Не знаю. Она постоянно ругается.
— В связи с чем? Ты сделала что-то плохое?
— Я не понимаю, не понимаю.
— Ничего страшного. Вспоминай дальше. Скажи мне, где ты находишься теперь?
— Я бреду по какой-то дороге. Совсем одна.
— Ты узнаешь эти места?
— Нет, не узнаю. Хотя… хотя постойте, — вот же этот мост, я смотрю вниз на реку. Мне страшно, мне очень страшно!
— Успокойся. Всё нормально. Я сейчас сосчитаю до трёх, и ты проснешься, хорошо?
— Да.
                Мужчина произнес: «Один, два, три», — и щелкнул пальцами. Жанна открыла глаза.
— Как ты себя чувствуешь?
— Неплохо.
— Понравилось путешествовать во времени?
— Вы знаете, всё так необычно.
                Доктор помог девушке подняться и сесть на кушетке.
— Скажи, ты вспомнила то, что хотела?               
— Да. Я, кажется, попала в какую-то криминальную компанию.
— Ничего удивительного. В восьмидесятые этих группировок развелось великое множество. В каждом городе, даже в каждом районе по несколько штук.
— Мне лишь одно непонятно, почему я не могу вспомнить, как мне жилось у этой Валиной бабули. Прямо, какая-то черная пелена на глазах.
— Черная пелена? — переспросил врач. — Извини, но это уже не моя работа. Всё, что я когда-то заставлял тебя забыть, ты вспомнила, а черная пелена, это, скорей всего, следствие тех настоев, которыми тебя поили... Тут я уже бессилен.               
— Что же делать, доктор?
— Если ты хочешь услышать мой совет, — не делай ничего! Продолжай жить как жила. Если твой мозг блокирует воспоминания о тех событиях, значит, он, в первую очередь, заботится о твоём же здоровье. Я имею в виду — психическом здоровье.
                Мужчина вздохнул и демонстративно посмотрел на часы.
— Боюсь, что больше я ничем не могу тебе помочь.
                Жанна поблагодарила доктора и ушла, а дома ее ждал новый сюрприз.

                Едва она открыла дверь, как целый букет ароматных приправ, заполнивший всю квартиру, напомнил ей о том, что она вот уже несколько дней, кроме холодного чая и старого, засохшего печенья, не ела абсолютно ничего.
                На кухне хозяйничал Эжен. Жанна разделась, напустила на себя серьёзный вид, шагнула в коридор, а мужчина уже вышел ей навстречу.
— Жанет, я уже два часа как дома, а тебя всё нет и нет. Вот решил приготовить ужин. Правда, для этого пришлось сгонять в магазин. Я смотрю, ты без меня продукты  решила не покупать?
                Девушка молчала, не знала с чего начать. А Евгений, как назло, выглядел просто потрясающе. Гладко выбрит, глаза горят, губы растянуты в улыбку, даже смешной фартук и тот, казалось, был ему к лицу. Как же жаль, что теперь ей придется указать ему на дверь.
— Мы же договорились, — напомнила она, глядя в сторону, —  ты обещал на время переехать в свой загородный дом.
— Я соскучился, Стриж, и потом в доме холодно.
— Холодно?! — Жанна решила пойти в наступление. — Что же тебя твоя женщина не согреет?
— Какая женщина?
— Какая?! Та, что живет у тебя на даче.
— Подожди, подожди. Ты что, ездила в Сосновый бор?
— Да. Хотела тебя навестить. Думала, что ты удивишься, а удивляться пришлось мне самой.
— Ах, вот, значит, почему ты собрала мои вещи.
— Да. Именно поэтому. 
— Как я понимаю, мне остается лишь забрать сумки, оставить ключи и попрощаться.
— Ты правильно понимаешь.

                Жанна надеялась, что он начнет оправдываться, придумывать разные небылицы, упадет перед ней на колени, будет умолять о прощении, но…. Евгений как-то странно усмехнулся, прошел на кухню и появился в прихожей уже без фартука. Одевался он молча, так же молча положил на полку связку ключей. Жанна с ужасом наблюдала за тем, как он берет сумки, открывает дверь…. Неужели вот сейчас он шагнет за порог, и она никогда его больше не увидит?
                Никогда?
                Евгений задержался в дверях лишь на пару секунд, бросил короткое «прощай», и Жанна не выдержала.
— И ты готов вот так просто уйти, ничего не объяснив?
                Мужчина обернулся.
— Что я должен объяснять, если ты уже для себя всё решила. У меня в загородном доме живет женщина и, ты уверена, что это, конечно же, моя любовница.
— Мне хотелось бы верить, что это не так, но я видела, как ты нежно целовал ее в щечку при встрече.
— А что, в щечку целуют только любовниц, других вариантов у тебя нет?
— Каких, например?
                Она готова была поверить в любую ложь, только бы остановить своего мужчину.
                Евгений шагнул назад в квартиру, поставил сумки.
— Я готов тебе всё объяснить, но с одним условием.
— И что это за условие?
— Мы сейчас пройдем на кухню, спокойно поужинаем, а потом ты всё узнаешь.
                Жанна переступила с ноги на ногу, и Эжен добавил:
— Я же вижу, что ты голодна, а уж, как я проголодался — не описать словами.

                Демонстративно вздохнув, «голодная» девушка направилась в кухню. 
                Столик уже был сервирован на две персоны. Бутылка красного вина, два бокала, две свечи, уже нарезанный салат, но больше всего удивляла роза — неизменная белая роза на длинной ножке, стоящая в оригинальной тонкой вазочке, предназначенной специально для одного цветка. Мужчина разложил по тарелкам мясо, залил его соусом, посыпал зеленью, затем наполнил бокалы вином и зажег свечи.

                Жанна попросила его не выключать свет, но Евгений резонно заметил:
— Тогда это уже не будет стейк по-французски под шампиньонами, это будет просто мясо с грибами.
                Он всё же выключил свет, присел и поднял свой бокал. Хотел что-то сказать, но девушка его остановила.
— Давай обойдемся без тостов.
— Хорошо. Пусть каждый выпьет за то, за что ему хочется выпить.

                Ужин проходил в тишине. Жанна постоянно думала о том, что же сейчас расскажет ей Евгений. Но в душе все же надеялась, что рассказ этот окажется правдивым, по крайней мере, таким, в который она поверит. А Эжен всё тянул и тянул, даже вызвался вымыть посуду, однако терпение девушки было не безграничным.
— Посуду оставь в покое, — заявила она, — и включи свет, я хочу видеть твои глаза, когда ты будешь убеждать меня в том, что с этой женщиной тебя ничего не связывает.

                Евгений щелкнул включателем и сразу попросил.
— Ты только, пожалуйста, меня не перебивай.               
— Извини, но этого я тебе обещать не могу. Итак…
— Во-первых, это не женщина.
— Неужели — мужчина?
— Нет, это девушка, зовут ее Анна, Анюта.               
— Вот как, Анюта? Так обычно называют очень близких людей. Не хочешь ли ты сказать, что эта Анюта — твоя дочь?
— Нет, не хочу.
— Почему же? Я бы поверила. На вид ей все двадцать пять, тебе тридцать три. В восемь лет стать отцом, а что бывает…
— Нет, это не моя дочь, — повторил Евгений, стараясь не замечать иронии в голосе девушки. — Это дочь моей бывшей жены.

                Жанна не нашлась, что ответить. Это уже было больше похоже на правду. Но вопросы еще оставались.
— Почему же эта девушка не живет со своей матерью? — спросила она.
— Поругалась. Обычное дело.
— Переходный возраст? Это мне знакомо. Сама была в подобной ситуации. Но почему она обратилась именно к тебе? Ведь девушки обычно отсиживаются у подружек, у знакомых, но никак не у отчима.
                Евгений поднял бокал с вином, пригубил.
— Я тебе уже рассказывал, что жениться мне пришлось рано, в девятнадцать. Анюте тогда было около четырёх. Мы подружились. Много играли, гуляли, и со временем она стала считать меня своим отцом. Называла папой. По крайней мере, наши отношения всегда были куда более доверительными, чем ее отношения с матерью. К тому же, моя бывшая жена, к сожалению, страдает распространенной русской болезнью. Чуть что, — сразу начинает искать утешение на дне стакана. Мы, можно сказать, из-за этого и развелись. Но с Анютой я связь не терял. Звонил периодически. Подкидывал деньжат. Помогал, чем мог.
— Интересно, а в какую школу она ходит? Ведь, если я не ошибаюсь, сейчас идет учебный год?
— Анюта в э этом году получила аттестат.
— И чем она занимается? Кроме того, что сидит на шее у отца и живет в его загородном доме.
— Я думаю, что всё это временно. Любой человек в ее возрасте, так же как она, мечется, ищет, а наша задача, задача взрослых — помочь, поддержать, дать совет.

                Жанна немного успокоилась. Но чтобы поверить Евгению окончательно, она попросила его представить ей эту девушку.
— Познакомь меня с Анютой. Пусть она сама расскажет о своей жизни. Может, я тоже смогу ей чем-нибудь помочь.
                Удивительно, но Эжен сразу согласился.
— Хорошая идея, — сказал он. — Я и сам думал о том, чтобы вас познакомить. Боялся только, что ты всё не так поймёшь.
                Евгений плеснул в бокалы вина.
— Я думаю, что теперь можно произнести тост.
— И какой же?
— За доверие! За любовь! За нас!

***

                В ближайшие выходные Жанна напомнила своему гражданскому мужу о том, что в его загородном доме скучает одинокая  девушка по имени Анна, и что он, как человек, который вызвался о ней заботиться, просто обязан ее навестить. Ну а она, Жанна, с удовольствием составит ему компанию.
— Мне просто не терпится посмотреть на твою дочь.
— Я же тебе объяснял, это не моя дочь, это дочь моей бывшей жены. Неужели ты всё еще мне не веришь?
— Вот познакомлюсь с твоей э… падчерицей. Так, кажется, должна именоваться неродная дочь?
— Наверное. Только я всегда обращался к ней по имени.
— Хорошо. Вот познакомлюсь с твоей Анютой, поговорю, а там будет видно.

                Сначала заехали в универсам. Продуктов накупили на неделю вперед. Забили пакетами весь багажник. В дороге не разговаривали. Жанна смотрела в окно — любовалась красивыми осенними пейзажами. Евгений нарушил молчание лишь однажды. Предположил, что Анюта там, наверное, уже голодает.
— Хотя, в прошлый раз холодильник я забил до отказа.
— Она, что — маленький ребёнок? — отозвалась девушка. —  Сама в магазин не может сходить?
— Может, конечно, только я ей оставил денег лишь на мелкие расходы.
— Оставил бы на крупные... Пусть приучается вести хозяйство.
— Еще успеет. Вот выйдет замуж, тогда и похозяйничает.

                Сворачивая с шоссе, Жанна непроизвольно тряхнула головой, стараясь избавиться от неприятных воспоминаний. Ведь именно здесь совсем ещё недавно ее сбила машина. Может рассказать Эжену? Хотя нет. Начнутся расспросы, допросы, кто, что, почему? Не дай Бог узнает еще о беременности…

                Притормозили возле дома. Жанна из автомобиля выходить не стала. Хотела посмотреть, как поведет себя девушка при встрече, однако Евгению, несмотря на то, что стучал он и в окно, и в дверь, никто не открыл. Это уже становилось подозрительным. Эжен вернулся к машине.
— Кажется, уехала, — сообщил он, усаживаясь за руль.
— А у тебя, что — нет ключей?
— Да все руки не доходили сделать дубликат.
— Что же получается, ты не можешь попасть в собственный дом?
— Получается, что не могу,  — развел он руками.
— А может быть, ты знал заранее, что в доме никого нет?
— Ну вот. Опять подозрения.   
— Тогда, объясни мне, где эта твоя Анюта — девушка, которая только-только закончила школу?
— Наверное, уехала к матери. Что ей делать здесь одной целыми днями?
— А что она делала здесь раньше?
— Раньше я приезжал каждый вечер.
— Ага. Приезжал, развлекал, утешал…
— Перестань, Жанет.
                Жанет отвернулась, и некоторое время смотрела в окно. Вот пенек, на котором она сидела в прошлый раз, вот деревце, за которым она пряталась.
— Знаешь, мне почему-то кажется, что если я предложу сейчас навестить твою бывшую жену, ты сразу откажешься.
— А если — нет?
— Тогда, поехали. Она далеко живет?
— Полчаса езды. Только…
— Что?
— Только Анюты там тоже может не оказаться.
— Подожди, но ведь ты только сейчас сказал, что девушка наверняка уехала к  матери. Теперь говоришь, что ее там нет.
                Эжен вздохнул.
— Ладно, давай проверим.

                Он повернул ключ зажигания и нажал на педаль газа. Следующие тридцать минут в машине ни она, ни он не проронили ни слова. Лишь въезжая в поселок под названием «Покровское», с пустынными улицами и двухэтажными домами грязно желтого цвета, Жанна спросила:
— Интересно, а здесь вообще кто-нибудь живет?
— Вот я, например, — отозвался мужчина, — прожил здесь без малого десять лет. Молодежь, как известно, предпочитает крупные города, а пожилые сидят по домам. Что им по улицам ходить?

                Автомобиль остановился возле невзрачного двухэтажного барака. Эжен признался.
— Так не хочется встречаться со своей «бывшей»… Сегодня воскресенье, она наверняка не в себе. Начнет сейчас выяснять — кто прав, кто виноват…
— Может, мне к ней сходить, познакомиться?
— Нет-нет. Ни в коем случае. Я сам.

                Евгений покинул машину и через пару секунд скрылся в ближайшем подъезде. «Наверняка, сейчас выйдет один», — подумала Жанна. Она почти была уверена в этом. Но самое неприятное, что Жанна этого очень хотела: Она хотела уличить своего мужчину в неверности, как когда-то делала это ее мать по отношению к мужу. Жанна уже подыскивала в уме острые словечки, которыми встретит Евгения, но в это время из дома, как ни странно, вышла довольно милая девушка, на вид, и вправду, —  вчерашняя школьница. Эжен появился секундой позже.

                Та ли это девушка, которая встречала тогда Евгения в его доме, — Жанна вспомнить не могла, поэтому в ее голове сразу родилась еще одна версия. Он успел с ней договориться. Мол, скажи, что ты жила у меня на даче, а я тебе колечко подарю, да не простое, а золотое, да с камушком…   

                Жанна вышла из машины, шагнула навстречу девушке и, как только взглянула в её глаза, все сомнения, которые разрывали ее изнутри еще минуту назад, почему-то исчезли без следа. Мужчина был краток:
— Анюта, познакомься, это Жанна. Жанна, — это Анюта, моя дочь.
                Сказал и, не желая мешать общению двух женщин, отошел в сторону.

                Разговор их длился не менее получаса. Анюта честно отвечала на все вопросы. Она действительно недавно поругалась с матерью. Некоторое время жила в доме отца. Тот привозил продукты, она готовила, потом они вместе ужинали, болтали и расходились по разным комнатам спать. Почему же она уехала? Похолодало.
— Ночью, даже под двумя одеялами не согреешься. И потом, одной в доме страшновато, мало ли кто начнет в дверь ломиться. 
— Ты права, одной жить никак нельзя, тем более в твоем возрасте. У тебя подружки-то есть?
— Подружки после школы почти все разъехались. Кто в институт поступил, кто работает.
— Ну, а ты что же?
— Не получилось. Мне же институт с общежитием нужен, а там набор ограничен. Принимают, в основном, местных. На работу тоже без прописки не берут, заколдованный круг.

                Жанна неожиданно поняла, что испытывает к этой, в сущности, незнакомой девушке самые нежные чувства. Ей хотелось не просто дать ей совет, о чем недавно говорил Эжен, а принять непосредственное участие в ее судьбе. Помочь, поддержать.
— Скажи, — попросила она, — ты хотела бы, поработать, например, в большом торговом центре? У нас в отделе спортивных товаров, кажется, есть вакансия.
— Кто же меня туда возьмет? Без опыта работы, без крыши над головой.
— Я за тебя замолвлю словечко. На счет крыши, тоже не беспокойся. Жить будешь с нами, со мной и с папой.
— Но ведь я же, наверное, вас буду стеснять?               
— Ничего. Квартира большая. Хочешь, я прямо сейчас поговорю с твоей матерью?
— Да она спит.
— Разбудим.
— Нет. Ее теперь до вечера не разбудишь.
— Как ты считаешь, она тебя отпустит?
— Хм. Она только и твердит, чтобы я куда-нибудь поскорее уехала.
                Жанна написала на листке бумаги свой адрес, номер телефона, и передала Анне.
— Недели тебе хватит, чтобы собраться?
— Мне хватит и двух дней.
— Отлично. Как будешь готова, позвони. Папа за тобой приедет.

                Прощаясь, девушки обнялись, и Евгений, наблюдая за этой сценой со стороны, просто не поверил своим глазам. Подошел. Сказал с улыбкой:
— Быстро же вы нашли общий язык. Никак расстаться не можете.
— Ты прав. Мы решили не расставаться. Аня на днях переезжает к нам. Надеюсь, ты поможешь ей перевезти вещи?
—  Не может быть, ты это серьёзно? — не поверил мужчина.
— Заводи машину. По дороге я тебе всё объясню.

                Девушка долго махала им вслед, потом со всех ног бросилась домой. Уехать из этого скучного безлюдного поселка, где жизнь словно остановилась, где нет никакой работы, а из развлечений — только кафе, в котором собираются одни лишь местные забулдыги? Уехать не куда-нибудь, а к отцу, пусть и к неродному, к его жене — женщине, которая ей очень понравилась? Жить не в общежитии, не в съемных комнатушках, а в нормальной городской квартире? Нет, о таком она могла только мечтать. И, тем не менее, через два дня, попрощавшись с матерью, Анюта погрузила свои пожитки в машину отца и отправилась навстречу новой, неизвестной, но такой заманчивой жизни…

***

                В квартире ей выделили маленькую комнату, бывшую спальню, в которой девушка в первого дня стала поддерживать идеальный порядок. Даже Жанне порой приходилось брать с нее пример. Анюта с удовольствием принимала участие и в приготовлении обеда, помогала на кухне и отцу, и его жене, потом без напоминаний мыла посуду, утверждая, что ей совсем не трудно, потому, что дома, особенно в  последние годы, она  только этим и занималась.
— Мама частенько себя плохо чувствовала. Приходилось мне и в магазин, и к плите…

                Глядя на девушку, Жанна даже засомневалась — а стоит ли отправлять ее на работу? Ведь в последнее время в квартире всегда так чисто: вокруг ни пылинки, всё убрано, развешено, даже зеркала и те засияли первозданным блеском. И если бы Анюта сама постоянно не интересовалась, как там обстоят дела с ее трудоустройством, всё, наверное, так бы и оставалась, но…

                Не прошло и двух недель, как Жанне пришлось привести девушку на собеседование. А вскоре стажер Анна Цветкова приступила к своим обязанностям в качестве продавца-консультанта отдела спортивных товаров крупного торгового центра.
 
                Они везде появлялись вместе, как неразлучные подружки, одна чуть постарше, другая чуть моложе. Жанна и Анна. На работу они ездили вдвоем. Вдвоем шли в ближайшую пиццерию в обеденный перерыв. Вдвоем забегали в ближайший магазин купить продуктов на вечер.

                Размер обуви и одежды у них совпадали, что позволяло им постоянно меняться нарядами. И Эжен, поджидая своих женщин после работы, порой не сразу понимал, кому из них дарить свою белую розу на длинной ножке.

                Анна познакомилась с Людмилой и всегда с удовольствием занималась с Ванькой, когда та просила посидеть со своим сыном. Жанна ни на секунду не пожалела, что предложила девушке переехать к ним. Анюта, словно свежий ветер, вдохнула в размеренную жизнь молодой женщины новые яркие краски.

                Жанна уже не так часто вспоминала о своём несостоявшемся материнстве. Она совсем перестала подозревать Евгения в неверности, если тот вдруг задерживался на своих объектах. Она не скучала. Ей было с кем поболтать. Тем более, что Анюта почти никогда с ней не спорила. Только слушала и согласно кивала. Даже кинофильмы девушки предпочитали смотреть одни и те же. Старые мелодрамы, где женщины, облаченные в пышные платья с юбками «в пол», предпочитали отвечать на ухаживания мужчин с офицерской выправкой, вальсировали парами в роскошных дворцах и в конце непременно шли под венец.

                Неожиданно о свадьбе заговорил и Эжен. Предложил своей любимой Жанет руку и сердце.
— Мы с тобой вместе уже почти полтора года, а отношения наши никак не оформлены. Так может, стоит расписаться, и закатить по этому поводу нестандартную вечеринку?
                Жанна без колебаний ответила «да».
— Я очень рада, Эжен. Правда, но, согласись, если устраивать свадьбу, так лучше весной или летом, чтобы сразу отправиться в свадебное путешествие куда-нибудь в теплые края, сделать много-много фотографий на память. Рассматривать их потом вдвоем, сидя на диване и вспоминать, вспоминать….
                Эжен предложение поддержал.
— Ты как всегда права, — сказал он, — а я как-то об этом и не подумал. Действительно, какая может быть свадьба, когда за окном вьюги да метели. Дождемся лета и тогда….
      
                Жанна была на седьмом небе от счастья. Казалось, что в ее жизни наконец-то всё стало складываться как нельзя лучше, однако…

***

                В один из зимних вечеров, в середине декабря в дверь позвонили. Дома Жанна скучала в одиночестве. Эжен еще не вернулся, а Анюта уехала с подружками на каток. На пороге стояла незнакомая женщина, в состоянии, далеком от идеального. Едва она открыла рот, как запах спиртного разлетелся на несколько метров.
— Это ты, что ль, с Женькой живешь? — спросила незваная гостья, приняв воинственную позу.
— С Женькой? — переспросила Жанна, и уточнила. — Вы, наверное, имеете в виду Евгения Валентиновича?
                Услышав знакомое имя, женщина шагнула в прихожую.
— Где моя дочь?
— Дочь?
                Жанна моментально поняла, кто эта женщина.
— Да-да, моя дочь Анютка. Вы где ее держите, в подвале, на цепи?
— Вы в своём уме, какой подвал, какая цепь?
— Я-то в своём, а вот ты, кажись, не понимаешь, чо натворила.
                Женщина бесцеремонно шагнула в холл, стала по-хозяйски расхаживать, заглядывая в каждый угол. Жанна попыталась ее остановить.
— Если вы ищите подвал, то у нас его нет.
— Я ищу свою дочь. Где она?
— Гуляет.
— Гуляет? Ну, тогда я иду в милицию и пишу на вас заявление.
— Какое заявление, О чем?
— О том, что вы обманом заманили девочку к себе и превратили в домработницу.

                От удивления Жанна так растерялась, что не успела ничего возразить.
— Она мне звонила, — продолжала женщина, — рассказывала, чуть не плача, что ей приходиться с утра до вечера готовить, убираться и по магазинам ходить.
— Этого не может быть.
— Ничего, милиция разберется. У нас пока запрещено держать при себе бесплатных слуг, тем более, — детей.
                Женщина сделала ударение на слове «бесплатных», и после этого  стало понятно, зачем она сюда явилась.
— И во сколько вы оцениваете труд своей дочери? — спросила Жанна и тут же получила вполне конкретный ответ.
— Тысяча!
— Всего-то?
— Долларов.
— О, это уже серьёзней.
— А ты попробуй, найми домработницу. Во сколько тебе это обойдется?
— Ну, тогда я должна платить не вам, а ей.
— Я ее мать, а она еще несовершеннолетняя.
                Жанна ушла в комнату, вернулась и протянула женщине двести рублей.
— Вот, возьми на бутылку, и чтобы я тебя здесь больше не видела.
— Как, двести? И всё?
— Слушай, не знаю твоего имени, не порти жизнь Анюте. Она только-только начала улыбаться.
— А я что, я разве порчу? Добавь хотя бы сотку.
                Вздохнув, девушка принесла из холодильника большую банку пива, сунула ее женщине в руку, и чуть ли не силой вытолкала за дверь.

                Ни Эжену, ни, тем более Анне, рассказывать о том, что произошло, Жанна не стала. Надеялась, что вымогательница больше не появится и зря... Не прошло и двух недель, как мать Анюты вновь возникла на пороге.

                Первое января, утро. Эжен и Анюта спали в своих комнатах после бессонной праздничной ночи. На настойчивый звонок даже не отреагировали. Открыла Жанна.
— Опять ты?
— Я.
— Мы же договорились.
— А я что, уже не могу дочь свою навестить, поздравить с Новым Годом?
— Вот как? Может, ты, и подарки ей привезла?
— Самый главный подарок я ей уже сделала.
— Что же это?
— Жизнь! Вот пусть теперь она мне что-нибудь подарит.
— Она спит.
— Ничего. Я сама как-нибудь разберусь.
                Женщина, так же, как и в прошлый раз, бесцеремонно шагнула в прихожую. И не пустить ее Жанна не могла, ведь она действительно приехала к своей дочери.
— Что ж, проходи. Вон ее комната.

                Мамаша вошла к дочери и плотно прикрыла за собой дверь. Спать Жанна уже не могла. Сидела на кухне, пила холодный чай и подъедала остатки новогоднего торта. Эжен присоединился к ней около полудня. Вошел взъерошенный, смешной, с заспанным лицом, молча сел, молча взял чашку с чаем, которую протянула ему Жанна, молча начал пить и лишь минуты через две спросил:
— Давно встала?
— В девять.
— Почему так рано?
— Разбудили.
— Кто?!
— Не поверишь. Твоя бывшая жена.
                Эжен отставил чашку.
— Она что, звонила?
— Она у нас дома. В комнате Анюты.
— Это шутка?
— Я не хотела тебе говорить, но она уже приходила раньше. Просила денег. Грозилась пойти в милицию, заявить, что мы у нее дочь похитили. Представляешь?
— Мы? Похитили? Что за ерунда! Пойду-ка я с ней разберусь.
— Нет-нет, Эжен, подожди, не надо. Она приехала проведать свою дочь и выгнать ее мы не имеем права.
— Может, она еще здесь поселится?
— Давай подождем. Посмотрим, как она будет себя вести.
— Ну, хорошо, давай подождем.

                Жанна на цыпочках подкралась к комнате Анны, прислушалась и так же тихо возвратилась на кухню.
— Ничего не слышно, — доложила она. — Тишина. Они там, наверное, спят вдвоем.
— Пойдем и мы подремлем, — предложил мужчина, поднимаясь. — У меня просто туман в голове.
                Девушка согласилась. Но уснуть, естественно, не смогла, а где-то часа через два в прихожей послышалась какая-то возня, невнятный разговор, потом входная дверь громко захлопнулась.

                Анюту Жанна застала, сидящей на кровати с глазами полными слез.
— Что, мама приезжала? — спросила она, как можно спокойнее.
— Мне так неудобно, — ответила девушка, глядя в сторону. — Зря я оставила ей ваш адрес. Боюсь, что теперь мне придется ехать домой.
— Почему?
— Потому, что она не отстанет. Так и будет ездить. Деньги клянчить.
— Подожди, ты ей что, заплатила?
— Пришлось. Отдала почти всё свои накопления.
— Как же так?
— А иначе бы она не уехала.
— Вот оно что. Скажи-ка мне, а она где-нибудь работает?
— Раньше работала. В кафе официанткой. Но потом ушла.
— Или ее ушли?
— Может и так.
                Жанна обняла девушку, прижала, погладила по спине.
— Не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем. По крайней мере, уезжать тебе никуда не нужно. Запомни — я тебя не отпускаю. Поняла?
— Поняла.

                И, тем не менее, придумать ничего не удавалось. Женщина с постоянной регулярностью наведывалась к дочери. Сначала раз в две недели, потом каждые выходные, потом стала оставаться и на ночь. С Жанной и, тем более, с Евгением не разговаривала. Ходила мимо с каменным лицом, как будто их не было вовсе. И закончилось всё это тем, чем и должно было закончиться.

                Получив очередную зарплату на работе, Анна написала заявление об уходе, тайком собрала свои вещи и уехала домой. Потом позвонила. Долго извинялась, сказала, что это был единственный способ изменить ситуацию.
— Мама постоянно твердила, что скоро пойдет в милицию и тогда вас арестуют. Я очень боялась, что она действительно это сделает.
— Нас не за что арестовывать, — ответила Жанна. — Мы не сделали ничего предосудительного. Но ты не расстраивайся. Потерпи. Мы уже говорили с твоим отцом. Проблему можно решить через суд. Правда, на это может уйти некоторое время, но что поделать? Придется подождать.
                Анюта сказала, что если надо, то она готова ждать сколько потребуется. Говорить старалась бодро, но в голосе явно угадывались грустные нотки.

                Не прошло и недели, как Жанна начала скучать. Без Анюты, этой тихой немногословной девушки, которая в последнее время всегда была рядом, она вновь начала впадать в депрессию, накричала на Эжена, когда тот пришел домой чуть позже обычного, еле сдерживалась, обслуживая посетителей салона, едва опять не поругалась с Людмилой. И всё потому, что посетив юридическую консультацию, она поняла вдруг, что ничего исправить не может.
— Чтобы оформить опеку над несовершеннолетней девушкой, — объяснил ей мужчина, специалист по семейному праву, —  надо сначала добиться лишения ее матери родительских прав. Однако процесс этот очень не простой. Нужно привлекать органы опеки, которые привлекаться наверняка не захотят.
— Почему?
— Потому, что в этом случае им придется признаться в том, что они плохо работают. Пропустили проблемную семью.
— Но ведь она злоупотребляет.
— Вполне возможно. Только как это доказать? Нужны свидетели, нужны справки из милиции, протоколы задержания, заключения наркологов. Вы готовы всем этим заниматься?
                Жанна вздохнула. Ездить за восемьдесят километров, часами просиживать в кабинетах чиновников, искать свидетелей…. Нет. Всё это ей не под силу.
— Что же вы мне посоветуете? — спросила она, поднимаясь.
— Дождитесь, пока девочке исполнится восемнадцать, тогда она сама сможет решать, где и с кем ей жить. Правда и в этом случае, препятствовать тому, чтобы девочку навещала ее родная мать, вы всё равно не сможете.

                Жанна решила посетить еще и психолога. Нашла телефон в газете объявлений. Позвонила. Приехала. Выложила перед женщиной свою историю. Говорила не менее часа. Поделилась страхами. Рассказала о надеждах. Ей казалось, что сейчас она услышит такое, после чего все ее проблемы решатся сами собой, однако, вывод специалиста оказался до смешного стандартным.
— Вам нужно срочно родить ребенка. Перестаньте предохраняться, позвольте природе сделать своё дело.
                Легко сказать — перестаньте, позвольте, а вдруг опять неудача? Вдруг опять какие-то отклонения? Что тогда? Жанна вспомнила, сколько ей пришлось пережить, когда выяснилось, что она вынашивает ребенка с синдромом Дауна, и всё же на прием к женскому врачу она решила сходить несмотря ни на что.

                Женщина-врач долго изучала медицинскую карту Жанны Стрижель. Потом спросила:
— Я вижу, что вы уже были беременны. Срок двенадцать недель, что же случилось?
— Случилось несчастье. Меня сбил автомобиль.
— О, это ужасно. И где вы проходили лечение?
— В одной областной больнице.
— Почему в областной?
— Там произошла авария.
— Получается, что вы лечились не по месту жительства?
— Да.
— Тогда вам должны были выдать сопроводительные документы. Они у вас с собой?
                Жанна задумалась. Ей действительно передавали какие-то бумаги, но вот где они?
— Вы знаете, доктор, я тогда была в таком состоянии…, сейчас даже не могу припомнить… Боюсь, что я их потеряла.
— Потеряла? Плохо. Я ведь должна с ними ознакомиться.
— А без них никак нельзя?
— Поймите. Там отмечен диагноз, курс лечения, результаты осмотров, и так далее. Вам, видимо, придется еще раз посетить это медицинское учреждение. Поговорите с врачом. Попросите его выдать вам повторную   выписку из вашей медицинской карты. Ну, а после этого — милости просим ко мне на приём.

                Поездку Жанна решила не откладывать и уже на следующий день, едва проснувшись, отправилась на вокзал. В электричке дремала, не заметила, как поезд прибыл на конечную. Дальше настроилась идти пешком, но неожиданно удалось сесть на местный автобус.
                Больничный двор, засыпанный мартовским снегом, Жанна не узнала. Прошла по узкой тропинке, шагнула в приёмный покой и первая, кого она встретила, оказалась уже знакомая ей медсестра Антонина. 
— Жанка?! Не может быть, кого я вижу, что опять к нам?
— Привет. Вот приехала за документами. Не хотят верить, что я у вас лечилась.
— Мы же тебе вроде бы выдавали.
— Потеряла.
— Эх, ты…. Иди со мной.

                Не прошло и получаса, как на руках у Жанны были все необходимые бумаги. Однако отпускать девушку Антонина не собиралась. Предложила подняться в ординаторскую, выпить чаю.
— У нас там с утра еще тортик остался. Ты как насчет тортика?
— Не откажусь.
— Вот и ладушки.

                Что могут обсуждать две малознакомые молодые женщины? Начинают с погоды. «Ох и снегу в этом году навалило», — незаметно переходят к шубкам, сапожкам: «У меня лиса, а у меня писец», не забывают перемыть косточки и мужчинам: «А мой-то недавно…», «И не говори….»
                Полчаса, две-три чашки чая, большой кусок бисквита и темы неожиданно заканчиваются. Наступает неловкая пауза.
— А я, кажется, вспомнила, где могла тебя видеть, — говорит Антонина. — У нас тогда была шумная компания. Ребят человек пятнадцать, девчонок чуть меньше. И ты вдруг откуда-то к нам прибилась.
— Из дома сбежала, — призналась Жанна, — что тут удивительного.
— Тебе сколько тогда было, лет тринадцать?
— Четырнадцать.
— Выглядела ты молодо. Совсем девочка. Валька Мороз, помню, тебя всё опекала, никому не давала в обиду. Ей самой-то уже лет двадцать стукнуло. Здоровая дылда, а мозгов нет. Она, кстати, тогда здесь подрабатывала санитаркой. Но это еще до меня. Я сюда после училища пришла, ее уже не застала.
— Она что, уволилась?
— Наверное. Почем мне знать. Я ее что-то давно не встречала. А ты, если хочешь, сходи к ее бабке, Захаровне, может, что и узнаешь. Тут ведь рядом. Дом-то помнишь?
— Смутно.
— Могу проводить. 
— А как же работа?
— Подумаешь. Улизну на двадцать минут, никто и не заметит.

***

                Дом Захаровны, действительно, располагался неподалеку: стоило пройти лишь один квартал и свернуть в сторону к частному сектору.
— Я ведь почему тебя не сразу признала, — вспоминала Антонина, шагая рядом с девушкой. — Ты с нашей компанией недолго болталась. Недели две-три, а потом Валентина стала тебя дома оставлять. И правильно. Ребята у нас вытворяли такое, что тебе на это смотреть совсем не нужно было.
— Где же они все сейчас?
— Хм. Где? Многих пересажали, кто сам голову сложил в бандитских разборках, остальные разбежались.
— А ты сама как там оказалась?
— Глупая была. По молодости влюбилась в одного, вот и таскалась за ним повсюду. Но, слава Богу, вовремя одумалась. Уехала. В мед училище поступила.

                Антонина остановилась возле невзрачного старенького дома.
— Ну, теперь узнаешь?
                Не дожидаясь ответа, она поднялась на крыльцо, стала громко барабанить в дверь.
— Захаровна, отворяй!
                Несколько ударов кулаком.
— Захаровна!
— Может, её дома нет, — засомневалась Жанна.
— А куда ей ходить-то?
                Еще удары.
— Захаровна! Слышь, открывай! — И повернувшись к Жанне. — Спит, небось. Ей уж годков-то сколько? Поди, под девяносто. Ослабла на ухо.
— Ладно, Тонь, пойдем, зачем человека будить.
— Нет, подожди. Зря, что ль, тащились?

                Антонина переключилась на окно. Застучала с новой силой и спустя пару минут шторка с той стороны отодвинулась.
— Кого это нелегкая принесла?
— Открывай, Захаровна, гости к тебе, из самой столицы.
— Так я, вроде бы никого не жду.
— Ты не ждешь. А мы без приглашения. Узнать хотим про внучку твою, Валентину. 
                Услышав знакомое имя, бабушка пошла открывать. Антонина оставаться не стала. Испугалась, что в палате ее уже хватились.
— Побегу. Не ровен час, — выговор влепят, останусь без премии. Ты уж тут сама. Ладно?
— Ладно.

                Захаровна долго рассматривала Жанну, прищурив глаза. Выглядела она так, как и должна была выглядеть очень пожилая женщина.
— Ты что ж это, про внучку мою что-то знаешь?
— Раньше знала, бабушка, а теперь вот подумала, может быть, вы мне что-нибудь расскажите?
— Ну, что ж, проходи.

                Жанна шагнула в сени, вошла в большую и единственную комнату. Осмотрелась. Ничего особенного. Стол, лавки, печь. Обычный деревенский дом. Неужели когда-то она провела здесь несколько месяцев?
— Извините, а можно узнать, как вас зовут?
— Захаровна, все величают.
— А имя?
— Ух ты, имя ей подавай! — Бабушка покачала головой. — В детстве Дуней кличали, а теперь, стало быть, Авдотья.
— Ну, как вы поживаете, Авдотья Захаровна?
— Ох и не спрашивай.

                Жанна и в правду пожалела, что задала этот вопрос. Потому, что в течение следующих двадцати минут бабушка только и делала, что жаловалась на жизнь. Рассказывала обо всех своих недугах. Даже показывала какие-то болячки. Жанна сочувственно кивала, пыталась давать советы, а во время очередной паузы, робко начала…
— Я вот о чем хотела с вами поговорить, Авдотья Захаровна. Мы с вашей внучкой одно время дружили. Я тогда еще маленькая была. Жанна меня зовут, Стрижель, Стриж, может быть, помните?
— Стриж? Это что ж, вроде как птица какая? — старушка ненадолго задумалась. — Нет. Что-то не припоминаю. Валька-то много кого сюда водила. И ребят, и девок. Ели, пили, безобразничали. Одна, помню, даже тяжелая была. Вон там, на печи все лежала, стонала да охала. Валентина ей таблетки разные носила, а я народными средствАми… Отварчик из трав заварю, по маминому рецепту, напою, она и спит. 
— А как звали-то ее, Авдотья Захаровна?
— Как звали-то? Ой. Имя какое-то чуднОе. Сейчас разве вспомнишь. Вот здесь она и разрешилась. Прямо на этом самом столе. Долго, помню, мучилась, полночи, поди, а как родила, без сил в сон-то и провалилась.
— А ребенок? — спросила Жанна.
— Ребенка Валентина сразу умыкнула. Потом пришла, говорит — не выжил. Семимесячный, слабенький совсем. Такие редко выживают.
— А что же эта девушка? Ну, та, которая родила?
— А что, девушка? Полежала два дня, а на третий исчезла. Валентина приходит, и давай горло драть. Где говорит эта… О, вспомнила. Где, говорит, Иванка? А я что, сторожить ее нанялась? Ушла и ушла.
— Иванка?! — переспросила Жанна, чувствуя, как по спине у нее пробежал ледяной холодок.

                Иванка! Так иногда звал ее в детстве отец. Говорил «Жан» значит «Иван», а «Жанка»  — получается «Иванка». Так же стала звать ее и Валентина.
                Иванка?!
                Девушка поняла вдруг, что в голове у нее что-то переключилось. Словно, кто-то невидимый нажал на заветную клавишу под названием «Play», о чем говорил ей Лев Моисеевич. Нажал, и всё что до этого было заблокировано, неожиданно открылось...

                Жанна посмотрела вокруг совсем другими глазами. И эта незнакомая комната, и старушка, сидящая напротив, уже не казались ей такими чужими. Создавалось впечатление, что она бывала здесь раньше. Вот на этой самой печи она лежала сутки напролет, лежала и мучилась от жуткого токсикоза. Да, она пила какие-то отвары, глотала таблетки, ненадолго забывалась тяжелым сном, потом приходила в себя, и всё опять начиналось сначала. Невероятно, она, оказывается, тогда была беременна. И даже родила… и это в неполных пятнадцать лет! Как?! Как такое возможно?!
Бабушка сказала семимесячный, значит….  Жанна загнула от октября семь пальцев и сразу всё поняла. День рождения одноклассницы, загородный дом, вино, снимающее запреты, бурная ночь с Юриком Кораблевым. Получается, что это был его ребенок?
                Ребенок?!
Где он? Валентина сказала, что он не выжил. А если нет? Если она соврала?
В любом случае, ее надо отыскать и обо всем расспросить.
— Скажите, Авдотья Захаровна, а где сейчас живет Валентина, ваша внучка, вы знаете ее адрес?
— Нееет…, — протянула старушка. — Давно ее не видела. Раньше-то навещала, редко, правда, а потом и вовсе сгинула. Ни привета, ни весточки. — Авдотья Захаровна, неожиданно  махнула рукой. — Ой, башка моя дырявая, что ж я вру. У меня ж от нее письмо есть. Месяца два назад почтальонша принесла. Я его правда не читала. Глаза совсем ничего не видят. Может, ты мне почитаешь?
— Конечно, где оно?

                Бабушка встала, доковыляла до комода, перебрала какие-то квитанции, потом протянула девушке серый конверт.
— Вот. Еще не открывала.
                Жанна сразу прочитала обратный адрес: Московская область, Можайский район, п. Коммунар. Дальше шли непонятные обозначения в виде букв и цифр, и только в самом конце: Отряд семь. Неужели Валентина в каком-то стройотряде? Не верилось.
                Само письмо оказалось коротким, всего несколько строчек. Женщина писала о том, что с ней всё в порядке, что живется ей не плохо, вот только удастся ли ей свидеться с бабулей? Скорей всего, — нет, и все, потому что срок ее закончится не раньше, чем через пять лет.
— Понятно, — вздохнула Авдотья Захаровна, — Письмо из тюрьмы. Знать попалась, внученька гулящая. А я ее всегда предупреждала, не возьмешься за ум, плохо закончишь. Так оно и случилось.
— Может, хотите ей ответить? — спросила Жанна. — Вы продиктуете, я напишу.
— Нет, не хочу. Про ее жизнь я ничего не знаю, а моя жизнь ей не интересная. Получается, что нечего мне ей сообщить.
                Жанна вздохнула.
— Что ж, наверное, вы правы. Скажите, а может, вам нужна какая-нибудь помощь? Давайте я приберусь, в магазин схожу.
— Не надо. Мне соседка помогает. И лекарства приносит, и продукты. 
— А готовит кто, вы сами?
— Она же и готовит.
— О, какая у вас соседка отзывчивая.
— Ага, отзывчивая. Я ей дом отписала, вот она и таскается. А в душе, небось, только и ждет, когда я на тот свет отправлюсь.
                Возразить было нечего. Жанна переписала адрес колонии, в которой Валентина отбывала наказание, оставила бабушке немного денег и попрощалась.

***

                По дороге домой, в переполненном вагоне электропоезда, зажатая со всех сторон, она ничего не замечала, потому что только и делала, что возвращалась и возвращалась к событиям того далекого времени. В ее памяти то и дело возникали отдельные, давно забытые эпизоды. Вспоминались разные мелкие детали, всплывали лица, имена, слова, фразы и всё это постепенно складывалось в одну общую картину, которая неизменно заканчивалась одним и тем же: она в полутемной комнате деревенского дома, лежа на холодном твердом столе, пытается освободиться от чего-то, что так долго росло внутри ее тела, но попытки эти раз за разом заканчиваются неудачей. «Дыши, дыши, напрягайся», — кричит ей Валентина в самое ухо, и она дышит, и напрягается, пот градом льёт со лба, заливает глаза, но… всё напрасно. А тот момент, когда, наконец-то, всё закончилось, в ее памяти почему-то не отложился вовсе.  Видимо, к тому времени она уже настолько измучилась, что впала в беспамятство раньше, чем услышала первый крик ребенка.

                Все мысли Жанны вновь и вновь возвращались к этому, рожденному ей когда-то, малышу. Валентина наверняка сказала неправду. Ребенок жив, конечно, жив, он просто воспитывается в другой семье, иначе и быть не может. Почему она в этом так уверена? Да потому что она —  мать, а материнское сердце никогда не обманывает. И если так, то она обязательно найдет своего ребёнка, пусть даже он живет в другом городе, в другой стране, на другом конце земного шара… Она поедет куда угодно, лишь бы увидеть, лишь бы взглянуть в глаза, лишь бы обнять... Обнять и произнести: «Здравствуй, я твоя родная мама».    
               
                Дома Жанна первым делом разложила на столе подробную карту Московской области, которую специально купила по дороге, достала листок с адресом и принялась искать населенный пункт под названием «Коммунар». За этим занятием ее и застал Эжен. Она так увлеклась, что даже не услышала, как в прихожей громко хлопнула дверь, а когда мужчина подошел со спины и обнял ее за плечи, пришлось срочно что-то придумывать.
— Понимаешь, — стала сочинять она на ходу, — я тут случайно встретила старую школьную подругу. Как водится — разговорились, вспомнили одноклассников. Оказалось, что одна наша общая знакомая попала в очень неприятную историю.
— Что же с ней случилось?
— Подробностей я не знаю. В общем, в данный момент она отбывает наказание. Вот я и решила ее навестить. Поддержать, так сказать, морально. Ну и посылочку передать. Пусть поест нормально, какая там у них еда.
— Ты и адрес знаешь?
— Вот записала. Хочу посмотреть, как туда лучше добраться.

                Эжен тоже склонился над картой. Без проблем отыскал нужный населенный пункт и сделал неутешительный вывод.
— Боюсь, туда автобусы не ходят.
— Значит, возьму такси или договорюсь с частником.
— Опасно! Неизвестно какие криминальные элементы болтаются вокруг этой эоны. Ты девушка эффектная, мало ли что.
— Что?
— Отпустить тебя одну я никак не могу.
— Отлично, поехали вместе.
                Эжен вновь склонился над картой, немного поколдовал, потом сообщил:
— Если на машине, то дорога займет, думаю, часа три, не меньше. Ты готова три часа в машине трястись?
— Чего не сделаешь ради подруги.
— Отлично. В следующее воскресенье и поедем.
— А раньше?
— Раньше не получится. Много заказов. Причем, один выгоднее другого. Сама понимаешь, весна на носу, начинается новый сезон. 
 
                В последнее время Евгений не страдал от отсутствия работы. Но и на отсутствие средств жаловаться тоже было грешно. Жанна постоянно получала подарки, в основном, — украшения, которые выбирала в своём же салоне. В доме как-то незаметно стали пропадать старые вещи, а взамен им появлялись новые. Но главное, что удалось сделать Эжену, — это поменять свой старенький автомобиль на новый, более комфортный, более мощный и более солидный. На нем-то будущие супруги и отправились в дальний путь к неизвестному поселку «Коммунар», что располагался в Можайском районе, Московской области.

                Выехали около девяти, раньше не получилось, а уже в полдень, как и рассчитывал опытный водитель, машина проехала мимо дорожного знака, на котором можно было прочитать название нужного им населенного пункта. Остановились возле небольшого магазина. Жанна зашла вовнутрь, обратилась к скучающей продавщице:
— Вы мне не поможете? Я хотела бы собрать посылку для одной знакомой, она тут в колонии, а что обычно передают заключенным, не знаю…
— Почему же, не помогу? — ответила женщина, устало. — Помогу.
                С этими словами она взяла большой пакет и стала кидать в него всё, что считала нужным: чай, растворимый кофе, печенье и еще кучу всякой всячины. Не забыла и про сигареты, положила аж четыре блока, и сразу пояснила:
— Если даже ваша знакомая не курит, не страшно. Табак у них вроде местной валюты, всегда пригодится.
                Жанна рассчиталась, поблагодарила женщину и прыгнула в машину.

                На пропускном пункте, к которому они подъехали спустя пару километров, строгий охранник осмотрел девушку с ног до головы. Попросил предъявить документы. Паспорт изучал досконально, перелистывая страницу за страницей, только что не рассматривал через увеличительное стекло.
— По какому вопросу? — спросил он, наконец, возвращая документ. 
— Я могу увидеться со своей подругой?
                Мужчина скривился.
— Подруг у нас нет. У нас только осужденные.
— Хорошо. Я могу увидеться с осужденной Валентиной Мороз, из седьмого отряда?
                Охранник ответил вопросом на вопрос:
— Вам пакет собирали в нашем магазине?
— Да, продавщица сказала, что ничего запрещенного нет.
— Разрешите-ка полюбопытствовать.
                Мужчина, словно фокусник, ловким движением руки извлек из пакета большую бутылку, тщательно завернутую в упаковочную бумагу, и довольно ухмыльнулся.
— Ну, Зинаида, ну, молодец, никогда про меня не забывает. Так, как вы говорите, фамилия вашей подруги?
— Мороз, Валентина, из седьмого отряда.
— Холодная фамилия, — решил пошутить охранник. — Посидите пока в комнате ожидания. Вас пригласят.
               
                Жанна заглянула в маленькое душное помещение, где свидания с осужденными  дожидались такие же, как и она, потом вышла на улицу. Начало апреля, повсюду слышна капель, хотелось дышать полной грудью, улыбаться, однако порадоваться раннему приходу тепла не давал вид высокого забора с колючей проволокой наверху. Интересно, что же натворила Валентина, что теперь ей приходиться жить там, в этих мрачных серых зданиях, не видеть свободы долгие годы… Впрочем, об этом спрашивать не принято. Она приехала сюда за тем, чтобы задать осужденной Валентине Мороз совсем другие вопросы.

                Пригласили Жанну в комнату для свиданий, только через два часа. И это еще не предел, говорят, некоторые сутками ждут. При входе пакет у нее еще раз проверили, коротко сообщили.
— У вас пятнадцать минут, проходите.
                За столом сидела абсолютно незнакомая женщина, лет пятидесяти. Жанна уже хотела сказать, что вы привели совсем не ту, но в это время женщина воскликнула:
— Иванка! Не может быть, кого я вижу, с ума сойти. А я-то гадаю, кто это меня на свидание вызывает. А это ты! Рассказывай скорее, как ты меня нашла? Зачем приехала?
                Жанна никак не могла прийти в себя и всё всматривалась и всматривалась в лицо женщины, пытаясь отыскать на нем следы той прежней Валентины, которую она знала когда-то.
— Что молчишь? Признать никак не можешь. Да, подруга, бегут годочки. А здесь и подавно год за два можно считать, не ошибешься.
— Валентина? — на всякий случай переспросила Жанна. — Ты?
— Да я это, я. Изменилась только. Чего о тебе не скажешь.
— Правда?
— Была девчонка сопливая, а теперь смотри-ка, расправилась. Замужем?
— Живу с одним человеком.
— О, это мне знакомо. Я тоже жила. Через него сюда и попала. А дети-то есть?
— Вот я и хотела с тобой поговорить…
— Постой-постой. Знаю я, зачем ты приехала.
— Ну, а если знаешь, — рассказывай! Чего время тянуть. У нас всего пятнадцать минут.
— Не боИсь, уложимся. Дай-ка посмотреть, чо притаранила?
                Взглянув внутрь пакета, женщина мельком осмотрела его содержимое.
— О, сигареты, отлично! Я, правда, не курю, но девки будут рады.
— Валь, ты что, специально время тянешь?
— Точно, просто не знаю с чего начать.
— Начни с самого главного. Ответь — где мой ребенок?
— Какой ребенок?
— Не дури, Валь. Я всё знаю.
— Что?
                Жанна поняла, что ей стоит рискнуть, иначе она ничего не добьется.
— Я была в больнице, в Малых Вязах. Нашла одного человека, который мне рассказал, что ты в ту ночь принесла ребенка, и он выжил.
— И кто же это тебе сказал?
— Какая разница? Просто ответь мне кому ты его отдала?

                Несколько секунд Валентина что-то мучительно обдумывала, потом решилась.
— Человек этот не соврал, — призналась она. — После того, как ты родила, я ребенка закутала и бегом в больницу. А там сразу в реанимацию. Все что надо подключили, вернули, как говориться, дитё к жизни. Так что ты мне благодарна должна быть.
                Жанна облегченно выдохнула. В голове пронеслось одно лишь слово: «жив»!
— Я благодарна, Валь, благодарна. Скажи скорее, где он, кому ты его отдала?
— Ходила там у нас одна, бездетная. Всё клянчила — нет ли «отказничков»? На нее и записали.
— Постой, а как это возможно? Записать ребенка на чужого человека?
— За деньги всё возможно.
— Она что, заплатила?
— Вот глупая, — конечно. Разве такие вещи бесплатно делаются?!
— И как мне ее найти, где она живет, ты помнишь ее имя?
— Ого, сколько вопросов, а знаешь, о чем тут у нас все мечтают? — спросила она вдруг.
— Нет, не знаю.
— Выйти на свободу условно-досрочно.
— Господи, при чем здесь это?
— А при том, что освобождают только за примерное поведение.
— Валь, веди себя примерно, тебя и освободят.
— Так у нас все ведут себя примерно, а на свободу выходят единицы.
                Жанна начала терять терпение.
— Послушай, я ехала сюда три часа, еще два — дожидалась свидания, умоляю — назови мне имя! Имя человека, который усыновил моего ребенка.

                Валентина  как будто не понимала, о чем ее спрашивают.
— Чтобы попасть в число этих счастливчиков, — продолжала она твердить своё, — надо кое-кого подмаслить.
— Кого подмаслить, я ничего не понимаю.
— Ты только сейчас сразу не уезжай. Дождись. К тебе подойдут.
— Кто подойдет?
                Вопрос утонул в грохоте железных дверей. Вошедший конвоир строго сказал:
— Свидание окончено. Осужденная Мороз, на выход.
                Жанна успела крикнуть:
— Валь, будь человеком, назови имя!
                Она смотрела вслед ссутулившейся женщине в сером бушлате, и не могла поверить, что ей придется уезжать отсюда, так и не узнав, где жил все эти годы её малыш.               

                В комнате ожидания, через которую ей надо было пройти, Жанна буквально рухнула на свободный стул. Ей надо было немного отдышаться, привести свои мысли в порядок, понять, наконец, что за странную игру затеяла ее некогда лучшая подруга? Жанна старалась припомнить каждое слово, сказанное Валентиной, и неожиданно пришла к выводу, что ожидать честных, прямых ответов от этой изворотливой особы ей не стоило изначально. Что ж, по крайней мере, она узнала самое главное — ее ребенок жив и, значит, теперь можно продолжить его поиски. Может быть, даже стоит нанять какого-нибудь частного детектива? В любом случае, руки опускать нельзя. 

                Жанна поднялась, чтобы уйти, но в это время в комнату заглянул охранник.
— Стрижель кто?
— Я.
— Следуйте за мной.
                Прозвучало это как приказ. Может, ее хотят арестовать? Может, Валентина успела про нее что-то наплести? Жанна испугалась, тем не менее, покорно двинулась вслед за грозным мужчиной. Прийти в себя она смогла лишь после того, как перед ней услужливо распахнули дверь какого-то кабинета и предложили войти.
               
— Присаживайтесь, пожалуйста.
                За столом сидел мужчина средних лет.
— Вы Жанна Стрижель? — спросил он с улыбкой.
                Девушка подтвердила.
— Я тут случайно узнал, что вы хотите похлопотать за Валентину Мороз.
— Похлопотать?
— У нас скоро начинается отбор среди осужденных по легким статьям, на условно досрочное освобождение, и ваша помощь была бы как нельзя кстати.
                Жанна поняла, о какой помощи может идти речь, но на всякий случай переспросила:
— Я, конечно, готова помочь, но не очень понимаю как?
                Мужчина сразу оживился.
— Всё очень просто. Вот — протянул он, заранее заполненную квитанцию. — Это приходный ордер Российского банка. — Вам нужно лишь вписать сумму, которую вы готовы положить на этот счет в любой сберкассе и перевести деньги.
— А какую сумму обычно кладут?
— По-разному. Ну, уж, конечно не меньше трех тысяч. В иностранной валюте естественно. Но, если вы готовы перевести больше, то, разумеется, шансы выйти по УДО у вашей знакомой окажутся выше. 
                Девушка покрутила бумажку в руках.
— Скажите, а как вы поймете, что перевод от меня?
— Нет ничего проще. В этом ордере есть номер. Я его уже переписал. 
                Мужчина показал листок, вырванный из блокнота, на котором значился тот же самый десятизначный код, что и в квитанции. А ниже две буквы: «ВМ»   
—Вэ,эм, надо полагать, —  это Валентина Мороз, — уточнила Жанна.
— Совершенно верно.
— Вы знаете, мне, если честно, абсолютно безразлично — выйдет ли она на свободу или будет отбывать свой срок до конца. Я приехала сюда с одной лишь целью — узнать от нее некоторую информацию.
— И что это за информация?
                Мужчина мгновенно стал серьёзным, подумав, видимо, что осужденная Мороз где-то припрятала награбленные ценности и теперь не хочет делиться с подельниками.
— Я хотела узнать имя человека, который усыновил моего ребенка.
— Ах, вот оно что… Имя человека….
— Для меня это очень важно.
— А она, получается, знает и не говорит?
— Вот именно.
— Это легко исправить. Как только перевод будет получен, я лично прослежу за тем, чтобы она сообщила вам всё, что ей известно.
— И как она это сделает? Мне что, придется еще раз сюда приезжать?
— Зачем? Есть же телефонная связь, есть почта. Можно отбить телеграмму, можно позвонить. Продиктуйте мне номер вашего домашнего телефона и почтовый адрес, на всякий случай.
                Минуты две мужчина старательно выводил на обратной стороне листка с кодом ордера контактные данные Жанны, потом еще раз заверил ее в том, чтобы она ни о чем не беспокоилась, после чего попрощался и даже проводил девушку до двери.

***
                Жанна мучилась сомнениями три дня и три ночи, а на четвертый пошла в сбербанк и перевела все свои сбережения на известный счёт. У нее как раз лежало около трех тысяч долларов, а теперь не осталось ничего. Вместо того, чтобы отправиться на работу, она позвонила Людмиле и сказалась больной. Жанна и вправду себя плохо чувствовала. Голова буквально раскалывалась от боли. Руки плетьми висели вдоль тела. Сил не было даже на то, чтобы заварить себе чаю. Жанна села в коридоре возле телефона и просидела так, в ожидании звонка, до самого вечера.

                Пришедший с работы Эжен застал ее в состоянии близком к обморочному. Отвел на кухню, заставил через силу съесть бутерброд выпить горячего молока, потом уложил в постель.
— Скажи, что с тобой творится?  После того, как мы вернулись от твоей подруги, ты сама не своя. Всё думаешь о чем-то, рассуждаешь, по ночам бормочешь во сне. Может, тебе стоит показаться психиатру?
— Нет, не волнуйся, скоро всё пройдет. Мне просто нужно немножко отдохнуть, и я опять буду в норме.

                Жанна прислушивалась к телефону даже во сне, но он молчал. Молчал он и весь следующий день и вечер, а к ночи, понимая, что ей уже никто не позвонит, девушка стала постепенно успокаиваться. Да, она решила рискнуть, сыграла в рулетку с шулерами, поставила всё на «зеро» и, конечно, проиграла. Что же теперь делать?  Может, поехать в колонию, разыскать мужчину, с которым она разговаривала, и что…. Он просто рассмеётся ей в лицо, скажет: «Девушка, я вас первый раз вижу». Встречаться с Валентиной? Нет! От одной этой мысли ей становилось плохо. Остается одно – смириться.
      
                И она смирилась.

Утром приняла душ. Отправилась на работу. Весь день старалась улыбаться. С покупателями была непривычно вежлива. Даже Людмила не могла ее узнать.
— Что с тобой, Стриж, — спрашивала она то и дело, — можно подумать, что ты в лотерею выиграла?
— Наоборот. Всё проиграла.      
— Что?
— Не важно.

                По дороге домой Жанна купила газету с объявлениями. Открыла раздел «Услуги», надеялась отыскать там частных детективов, но очень быстро поняла, что занятие это напрасное. Свои услуги предлагали нянечки, учителя, мойщики окон, электрики, сантехники, были даже мужья на один час и ни одного сыщика. Особенно рассмешило ее объявление одного чудака: «Профессиональный жених ищет невест». Интересно, зачем он их ищет, хочет поразвлечься? А ведь кто-то ему наверняка позвонит. Жанна рассмеялась и почему-то не смогла остановиться. Она продолжала смеяться всё громче и громче, смех просто душил ее, из глаз текли слёзы, и сквозь этот душераздирающий хохот она вдруг услышала частые телефонные звонки междугороднего вызова. В себя пришла моментально. Схватила трубку.
— Алло, алло, слушаю.
                Мужской голос.
— Квартира Стрижель?
— Да, да, это я, Жанна.
— Сообщаю — операция прошла успешно. Спасибо вам за хлопоты. Как я и обещал, передаю трубку осужденной Мороз.
— Иванка, привет.
— Привет, Валь.
— Честно скажу — не ожидала. Теперь у меня появилась надежда. Твоими стараниями.
— А как насчет моей надежды?
— Ты записываешь?
— Я запомню.
                Жанна затаила дыхание.
— Ту женщину звали — Мария Архиповна Цветкова. Жила она тогда в Покровском, где сейчас — не знаю. Ну, всё, мне пора. Тут трубку рвут. Пока.
                И снова мужской голос.
— Вы узнали то, что хотели?
— Да-да, спасибо.
— Ну, тогда всего доброго!
                Жанна услышала короткие гудки, и ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног.
                Цветкова?! Жила в Покровском?! Может просто совпадение?
Евгений никогда не произносил имя своей бывшей жены, а она, Жанна, и не интересовалась. Зачем? Общаться с этой женщиной она не собиралась. А вот теперь очень об этом жалела. Господи, скорей бы пришел Эжен. Как сказала Валентина? Мария Архиповна. Это просто невероятно. Неужели Анюта…
Нет, в это невозможно поверить!

                Жанна ходила по квартире из угла в угол и постоянно смотрела на часы. Прислушивалась к каждому звуку на лестничной клетке, и когда в замке наконец-то повернулся ключ, а через секунду дверь распахнулась, девушка бросилась к испуганному мужчине со всех ног.
— Эжен, ответь скорее, как зовут твою бывшую жену?
— Не пойму что с тобой, Жанет, ты хорошо себя чувствуешь?
— Умоляю тебя — назови ее имя!
— Ну, Маша, Мария, а что?
— А отчество?
— Отчество у нее необычное  — Архиповна.
— Значит ее имя Мария Архиповна Цветкова?
— Да.
— И живет она в Покровском?
— Объясни же, наконец, что всё это значит? Налетела, чуть с ног не сбила, назови имя бывшей жены. Ты что, решила подать на нее в суд?

                Жанна не ответила. Пулей бросилась в комнату Анюты, подняла лежащую перед зеркалом массажную щетку, которой причесывалась девушка, увидела на ней прилипшие волоски и облегченно вздохнула.
                Всё, теперь она сможет провести, ни много ни мало, генетическую экспертизу. Сравнить ДНК. Ведь прежде, чем предъявить какие либо претензии женщине по имени Мария Архиповна Цветкова, надо быть абсолютно уверенной в том, что родная мать Анны — ни кто иной, а она  — Жанна Стрижель.

***

                Дозвониться до Анюты не удавалось. Трубку постоянно брала ее лже-мамаша. Теперь Жанна могла утверждать это с полной уверенностью. Потому, что сегодня утром, спустя невыносимо долгих две недели, она, наконец-то, получила результаты экспертизы. Прочитала и ничуть не удивилась: совпадение девяносто девять и девять десятых процента.
                Она — мама?! Теперь в этом нет никаких сомнений.
                Мама! Совсем новые, удивительные ощущения.
Она так давно мечтала о детях, а, оказалось, что у нее уже есть дочь! Взрослая девочка, которую она прекрасно знает, с которой успела подружиться, которую успела полюбить! Невероятно!

                Анюта позвонила сама. Сказала, что очень скучает.
— Дома тоска. Сижу у окошка, смотрю на редких прохожих. Мама или спит, или пилит меня бесконечно. Говорит, чтобы я искала работу, а где ее найдешь?
                Жанна предложила девочке потихоньку собирать вещи, потому что в ближайшие дни они с папой за ней приедут.
— Настраивайся на субботу, только пока никому ни слова.
— Вы хотите, чтобы я опять к вам переехала?
— Очень хотим.
— А как же мама, она ведь снова начнет меня навещать. Будет портить вам жизнь.
                Жанну так и подмывало сказать: «Твоя мама — это я», — но она сдержалась.
— Не волнуйся. Этот вопрос мы уже решили. Я и в центре с кем надо поговорила. Тебя готовы принять обратно. Будешь работать в том же отделе, и девчонки о тебе постоянно спрашивают. А если захочешь, то осенью можешь попытаться сдать вступительные экзамены в институт, в любой, который только выберешь, и не обязательно с общежитием.
— Да я уже весь материал забыла.
— Ничего, позанимаешься, вспомнишь. Если надо — репетиторов наймем.
— Не понимаю. Почему вы так обо мне заботитесь?
— Почему? Скоро узнаешь.

                Один вечер Жанне пришлось потратить на то, чтобы поведать свою удивительную историю Эжену. Держать всё это внутри у нее уже не было сил. После ужина Евгений как обычно решил сесть за компьютер, но девушка его остановила.
— Послушай, ты не мог бы уделить мне немного времени? — спросила она, — я хочу с тобой очень серьёзно поговорить.
                Мужчина не мог понять, что происходит. Никогда еще его гражданская жена не была так напряжена.
— Ну, если серьёзно, то давай поговорим. Впрочем, я, кажется, знаю, что ты хочешь мне сообщить. Ты беременна?
— Вот и не угадал.
— Неприятности на работе?
— Опять мимо.
— Тогда что?
— Присаживайся в кресло и постарайся меня не перебивать.
— Хорошо, постараюсь.

                Жанна расположилась на диване, поджав под себя ноги. Начала сбивчиво, путалась, перепрыгивала с детства в сегодняшние дни и обратно, вспоминала такие подробности, которые, казалось, давно уже вычеркнуты из её памяти. Рассказала и о генетической экспертизе, которая влетела ей в такую копеечку, что пришлось продать несколько золотых украшений.

                Мужчина слушал, буквально открыв рот, постоянно качал головой, таращил глаза и периодически восклицал, что в такое просто невозможно поверить. Даже после того, как Жанна показала ему результаты тестов, свидетельствующие о том, что Анюта — ее родная дочь, Эжен еще долго не мог успокоиться. Пришлось прибегнуть к единственно верному народному средству. Выпить пятьдесят граммов коньяка. Жанна решила не отставать и позволила себе бокал вина. Тост подняли за скорейшее возвращение девочки домой.
— Нечего ей делать там, в Покровском, — резонно заметил мужчина. — Комната ее свободна, пусть приезжает, живет. Кстати, как там с трудоустройством, ее место еще не заняли?
— Я уже обо всем договорилась.
— Вот и молодец!
                Эжен привлек Жанну к себе. Поцеловал.
— Значит, ты теперь у нас мамочка?
— Не знаю, будет ли она меня так называть?
— А ты бы хотела?
— Трудно сказать. А, впрочем, какая разница…

***

                В субботу, как по заказу выглянуло солнце. Потеплело. Дороги радовали сухим асфальтом. Пролетающие навстречу машины ослепляли, сверкая сотнями солнечных бликов. Водители улыбались. Радовалась и Жанна, ведь она едет, чтобы забрать свою дочь, — забрать после почти восемнадцатилетней разлуки. Забрать, и уже больше не отпускать от себя никогда…

                Двухэтажный дом, возле которого они остановились, показался ей еще непригляднее, чем в прошлый раз. Жанна поднялась на второй этаж, вошла в большой коридор коммунальной квартиры, заставленный, как водится разным хламом, с которым люди почему-то никак не могут расстаться, остановилась перед комнатой номер семь, постучала.

                Открыла Анюта. Бросилась на шею.
— Я знала, знала, что ты приедешь, я ждала, я готова. Я уже всё собрала.
— Ну, тогда одевайся, бери свои вещи и иди вниз, папа тебя уже ждет.
                После этих слов, на кровати, заваленной непонятным разноцветным тряпьём, что-то зашевелилось. Послышался сонный голос.
— Это кто тут без приглашения пожаловал?
                Женщина с трудом поднялась, села, стала шаркать ногами, в надежде отыскать свои тапочки.
— Это Жанна, мам, я же тебе говорила, что она в субботу за мной приедет.
— А ты меня спросила? Отпускаю я тебя, или нет?
— Ну, не могу я здесь больше, понимаешь, не могу.
                Жанна сказала громче обычного:
— Анюта, попрощайся с мамой и иди в машину.
— Пока, мам!
                Не дожидаясь возражений, девушка выбежала из комнаты.

                Поняв, что пререкаться больше не с кем, женщина подняла грозный взгляд на незваную гостью.
— Это кто тут распоряжается у меня дома, я что-то не поняла?
— Если не поняла, то я тебе объясню, — ответила Жанна, доставая необходимые документы.
— Семнадцать лет назад, в родильном отделении больницы, той, что в Малых Вязах работала санитарка Валентина Мороз. Нечистая на руку… Ты передала ей сверток с деньгами, а она передала тебе новорожденного ребенка. Девочку, которую ты потом выдала за свою дочь.

                Некоторое время женщина восседала словно мумия, не зная как себя вести. Было заметно, что она просто ошеломлена.
— А, откуда тебе всё это известно? — нашлась она, наконец.
— От самой Валентины. Ты практически купила Анюту. Эта девочка не твоя дочь.
— Хм, пусть даже и так. Ты ничего не докажешь.
— Докажу. — Жанна потрясла в воздухе бумагами. — Это результаты генетической экспертизы.
— Какой еще экспертизы? Кто тебе поверит? Это просто смешно.
                Чувствовалось, что женщина начинает приходить в себя.
— Я давно хотела написать на тебя заявление. А вот теперь ты сама дала мне повод. Знаешь, что бывает за похищение ребенка?
— Знаю. Реальный срок. И он тебе грозит.
— Да кто ты такая, чтобы мне угрожать?
— Кто я? — Жанна набрала полную грудь воздуха. — Я — родная мать девочки!
— Ты?!
                От неожиданности женщина даже привстала.
— Я! И выводы сравнительного анализа ДНК это доказывают.
— Что это за анализы такие, можно посмотреть?
— Посмотришь, когда тебя в суд вызовут.
                Теперь на лице женщины отразился испуг.
— Подожди-подожди, — залепетала она, —  давай обойдемся без судов. Мы что, сами не можем договориться. Что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты оставила мою дочь в покое.
— Всё, заметано.
— Если она сама захочет тебя навестить, я препятствовать не буду. Но в свою квартиру, — портить девочке жизнь, извини но, я тебя больше пущу.
                В комнату заглянула Анюта.
— Там папа уже волнуется.
— Всё, мы закончили, — вздохнула Жанна, выходя из комнаты.
— Мам, ну, я пошла?
                Девушка смотрела на женщину, которую считала своей матерью умоляющим взглядом, и когда та, махнув рукой, произнесла безразличное: «Иди куда хочешь», — Анюта поспешила покинуть свою убогую комнатушку.

                В автомобиле две женщины, мама и дочь, разместились на заднем сиденье. Жанна рассчитывала поговорить с Анютой сразу, не откладывая в долгий ящик, но девушка была так возбуждена, она так много рассказывала о том, как жила всё это время, что вставить несколько слов удалось только Евгению.
— Ты знаешь, — сказал он, не оборачиваясь, — у нас скоро намечается очень важное событие.
— Какое?
— Мы решили сыграть свадьбу.
— Свадьбу? — глаза девушки загорелись. — А вы разве еще не женаты?
— Вот мы как раз и хотим исправить эту оплошность.
— И белое платье будет?
— Конечно, — ответила Жанна.
— И фата?
— Всё, как положено: и фата, и белые перчатки, и даже букет невесты.
— Но самое главное, — добавил будущий супруг, — после свадьбы, мы все втроем отправляемся в тёплые страны, на целых две недели. Будем жить в пятизвёздочном отеле, купаться в Средиземном море и кушать экзотические фрукты.
— И я тоже? — не поверила девушка.
— Ну, разве мы можем оставить любимую доченьку? — решила намекнуть Жанна. Однако Анюта ничего не поняла. Она привстала, обняла за шею Евгения и не отпускала его до тех пор, пока тот не взмолился.
— Ну, хватит-хватит, задушишь.
                Тогда девушка принялась обнимать и целовать в обе щеки Жанну, не догадываясь, что прижимает к сердцу свою родную молоденькую маму...

***
                В самом начале июня, когда лето только-только начинает набирать обороты, из стеклянных дверей современного торгового центра вышли две стройные очень загорелые девушки, и в следующий момент им навстречу шагнул неприметный паренек.
— Вы меня не помните? — несмело обратился он к одной из красоток. — Я был у вас два дня назад. Вы еще помогали мне выбирать скейтборд.
                Девушки взирали на застенчивого парня и еле сдерживали смех.               
— Вас ведь Анна зовут? — продолжал молодой человек.
— Да, меня зовут Анна, и я вас прекрасно помню.
— Правда? — оживился парень. — А я — Тарас.
— Что ж, Тарас, надеюсь, вы уже опробовали свой новый скейтборд?
— Да, я уже катался. Мне очень понравилось.
— Вот и хорошо.
                Понимая, что надо срочно на что-то решаться, парень выпалил:
— Извините, Анна, а можно… можно я вас провожу?
                Молодой человек понравился Анюте еще в прошлый раз. Она рассказывала ему о преимуществах той или иной модели досок на роликах, а он, казалось, смотрел только на нее. Скромный, неизбалованный, занимается спортом.
                А почему бы и нет? Она повернулась к Жанне.
— Мам, ты не обидишься, если я сегодня немного задержусь?
— Хорошо. Только недолго. А то я буду волноваться.

                Провожая взглядом молодых людей, Жанна не заметила, как рядом с ней остановился автомобиль. Дверца распахнулась.
— Силь ву пле, мадам! Карета подана!
— О! Мерси.
                Эжен помог жене сесть в машину, поцеловал в щечку и, не изменяя своим привычкам, протянул красивую белую розу на длинной-длинной ножке. 

               
12. 11. 2016.