Роман Медвежья нора. Одна гадкая история

             Лаборатория, в которой я работал, тогда была строго засекречена. В руководящей верхушке нас было человек тридцать, самых лучших в своём роде специалистов, которых во всём Союзе можно было по пальцам пересчитать. Проект, над которым мы работали, был прост, как волшебная лампа Алладина, и при этом невероятен, как полёт дельфинов на Марс. Сокращенно, программа, которую мы создавали, называлась «СУЧСИП – Системное управление человеческим сознанием и поведением». Мы свою бурную деятельность в шутку окрестили сучьей профессией, и дружно изощрялись в остроумии по этому поводу. Я, правда, в этом деле не имел равных.
- Ну, ты даёшь, Медведь! – хохотали мои сослуживцы над моим очередным каламбуром. Медведем было моё прозвище. И фамилия для простых обывателей была тоже – Медведев, потому что для нас, засекреченных «Штирлицев отечественной науки», наших настоящих имён не существовало. О них пришлось забыть и не вспоминать даже в самом кошмарном сне, потому что если вспомнишь – за твою жизнь не дадут и копейки, так же, как и про свою бурную деятельность, мы должны были держать язык за зубами.
     Для моей дражайшей супруги и членов её семьи я был работником сферы ракетостроения. Да и жена у меня была всего лишь по паспорту: когда меня призвали на почётную «службу Родине», о семье сразу же пришлось забыть. Ни самой Галины, ни сына, я практически не видел. Правда, деньги каждый месяц посылал исправно: мне платили столько, что я каждый месяц мог позволить себе покупать жигули. А на кой мне столько денег, если я сижу безвылазно в своей конторе и фактически там живу на всем готовом?
     О том, что мы там все на изобретали и разработали, лучше непосвящённым не рассказывать. Нервная система не выдержит. Скажу только, что самые рядовые из «персонала» нашей Альма матер, чтоб ей сгореть, способны были вызвать массовый психоз в толпе по желанию и спровоцировать любое убийство, вплоть до президента республики… Впрочем, не стоит об этом. Газеты итак все читают. Вот, и помозгуйте, граждане, почему большинство самых громких преступлений века до сих пор не раскрыто.
     Когда к власти пришёл Горбачёв, нас стали постепенно «сворачивать», причём на том основании, что якобы нет средств на финансирование таких дорогостоящих вариантов. Ха-ха-ха! Да мы-то сразу все поняли, что правящая верхушка просто испугалась: неизвестно против кого потом бы обернулись эти «научные» эксперименты по манипулированию человеческими страхами, комплексами, и прочим говном, которым напичкан почти каждый из нас.
     Когда мы все разбежались, кто – куда, многих зачистили. Каждый Божий день я узнавал из милицейских сводок о трупах неизвестных, появляющихся то в метро, то в подземных переходах, то на трассах. Причём, всегда без документов, с обезображенной внешностью, чтобы никто не мог узнать. Нас осталось не больше двадцати человек. И это был союз, круче, чем у масонов. Мы все железно поддерживали связь друг с другом, помогая собратьям по разуму во всём. Имея такие таланты, как гипноз и магия всех видов, ни один из нас не остался без работы. Меня тут же один приятель рекомендовал на работу. И я, как всегда, стал начальником. В подчинении было триста человек. Плюс, примыкающие к ним подразделения, так что итого пятьсот. А что мелочиться? Я ведь всегда был в руководящих «верхах», мне не привыкать.
     Проработал пять лет спокойно. Потом, скопив нужную сумму, ушёл и открыл свой бизнес. Надоело работать на государство: ты, как дурак, пашешь, а оно жиреет за твой счёт. Дудки! Я уже не мальчик! Но вот, чего я не мог бросить, так это команду. Так мы окрестили всех «наших», тех, кто остался живой и был опасен для правящей элиты. Точнее, это они так думали, что они – правящая элита. Мы-то, прекрасно знали, что все, кого видят на голубом экране, - не более, чем марионетки, и кто на самом деле правит этим миром. А я так тем более. Ни будь я потомком древнейшего рода Асбьорнов по германской линии. Кстати, теперь я уже жил под другой фамилией и именем.
     Ещё через несколько лет, когда сын вырос и стал известным человеком в мире искусства, мы, наконец-то, развелись с женой. Я встретил другую женщину. Она была хороша собой, и мне с ней было легко. Оставив квартиру прежней семье, я переехал к ней. Проездив пол-мира и скупив целый сейф драгоценностей, мы в один прекрасный день вдруг поняли, что лучше расстаться друзьями. Правда, мы какое-то время ещё изображали пару, для удобства с обеих сторон. Бизнес у меня шёл нормально, бывшая моя ни в чём не нуждалась, вроде бы всё ничего. Но мне стало скучно. С кучей таких талантов – и на свободе! Ха! И я решил навестить двух своих приятелей.
     Тимур с Илонкой ещё тогда, в конторе нравились друг другу, и когда её не стало, объединили свои усилия, как на поприще практической магии, так и в постели. Увидев меня в дверях, супружеская парочка заулыбалась. Илонка тут же кинулась меня обнимать с воплями.
- Аркаши-и-и-и-к! Как же я по тебе соскучилась, душка мой! Пузатик мой, лапочка! Люблю, обожаю!
- Ты не задуши мужика ненароком! Он к твоему темпераменту не привыкши!– схохмил Тимур.
- Ничего, меня так просто не возьмёшь! Я когда молодым был, мог одним ударом быка сшибить. Это у меня от деда! – и я вручил Илонке корзину с цветами.
- Боже, какая прелесть! Дорогуща-я-я-!
- Илона, перестань, это уже не тактично! – встрял Тимур.
- Ничего, красивой женщине всё можно! – и я залихватски ей подмигнул. Та в ответ чмокнула меня в щёку.
     Спустя пару часов за обедом, мы разговорились. Тимур долго расспрашивал меня о моих делах, потом о личной жизни.
- Развёлся?
- Развёлся.
- С Галочкой?
- Нет, с Любонькой. Точнее, с ними обеими. Так что сейчас нахожусь в свободном плаванье.
- Нехорошо! Тебе с твоим темпераментом без женщины нельзя. Иначе ты таких дел понаделаешь! Уж кто-кто, а я тебя знаю! – Тимур покачал головой, - Не любишь ты никого, Аркадий! Типичный медведь, хозяин леса. Хозяйка тебе нужна, настоящая. Тогда и ты ручным станешь.
- Да где ж найти её, эту женщину-мечту? Меня все бабы как видят, сразу в карман мне смотрят, а в глазах по доллару светится. Без шлюхи на ночь я, конечно, не останусь, средства позволяют, а вот что касается семьи…
И я тяжело вздохнул.
- Да ты не вздыхай, Аркаша! – и Илонка сочувственно погладила меня по руке, - Будет у тебя всё нормально. Хочешь совет? Не ищи себе баб по ресторанам и среди своих знакомых. Там сплошные «невесты на продажу», все как одна приличные девушки из хороших семейств: МГИМО, уроки фортепиано, спортивный разряд по плаванию, балетная школа и регулярные поездки в Лондон. После женитьбы оберут до нитки с их папашами и мамашами. Хочешь найти себе добрую, сердечную женщину – походи по больницам, библиотекам или школам. Медсестра или учительница – это прекрасный вариант, уверяю тебя.
- Ай, перестань! – я махнул рукой, - Был я уже везде: эти простушки с добрым сердцем уже на вторую ночь после свидания норовят меня в ЗАГС потащить, уже три призналось в тайной беременности, как у Булгакова. Осталось разве что в церковь пойти, среди монашек поискать.
     И я рассказал пару анекдотов про монашек. Отхохотавшись, мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я пошёл в отдельную комнату спать, а перед сном подумал: а почему бы и нет?
     Через две недели, когда вся страна отметила день дурака, ярким апрельским днём я решил забежать в магазин за сметаной к моим любимым блинам. Увы, блины – это моя слабость. Но меня ждало разочарование: нужной сметаны я не нашёл, я ем только качественные продукты. Стоящая неподалёку женщина мне сказала: «Если Вы ищете Рузсскую сметану, то зайдите в «Магнолию», там она сегодня есть».
     Я сделал несколько шагов вперёд к выходу и увидел входящую в магазин женщину лет тридцати пяти на вид. Что-то в её глазах заставило меня замереть, и я почувствовал, как внутри у меня что-то сжалось, а потом предательские мурашки пробежались по всему телу, и, будто хихикнув, растворились. Она же прошла в отдел кисломолочных продуктов, быстренько оглядела прилавок и, покачав головой, вышла. Я, точно зомби, пошёл вслед за ней. Сам не зная, почему. Фигурка в элегантном бежевом пальто скользнула ко входу какого-то дома с синей табличкой. Она открыла дверь и исчезла в проёме.
« Сейчас я пойду в Магнолию и куплю сметану!» - соврал я сам себе. Этот магазин был как раз неподалёку от дома с табличкой.
     Перейдя на противоположную сторону улицы через сквер, я до «Магнолии» так и не дошёл. Потому что разглядел эту любопытную синенькую таблицу на дверях и прочёл, что там было написано. На ней было указано, что в здании находится центр искусств и народного творчества.
     Интерес во мне возрос ещё и потому, что войдя туда, я узнал, что здесь работают с людьми в возрасте, независимо от профессии и уровня образования. Заведующая, сидевшая в кабинете, упорно втолковывала какой-то жертве пьяной акушерки, какие у них есть клубы и кружки по интересам. Та с отсутствующим взглядом кивала головой. Затем ушла, сказав, что подумает.
    С присущим мне авантюризмом я решил побеседовать и всё узнать. Прикинулся простачком, это я умею и сразу же всех покорил своим простецким медвежьим обаянием. Заведующая оказалась классная тётка: умница и симпатяга. Жаль, что в возрасте и замужем. Два часа я мучил её вопросами, но она терпеливо мне отвечала. Наконец, измучив её отказами от всех предложенных вариантов, вплоть до скандинавской ходьбы и настольного тенниса, я спросил: А что есть ещё? Я в молодости, к примеру, под гитару любил петь.
- Так Вы петь хотите? – спросила она, - Ну тогда это к Кристине Андреевне. Только учтите: она – оперная певица и преподаёт классическое пение, а специалист она единственный, так что, решайте: будете у неё заниматься или нет.
- А где она сейчас? – спросил я.
- Пройдите в зал, она там репетирует, у неё завтра концерт здесь. Мы, знаете ли, в рекламных целях практикуем концертную деятельность наших специалистов.
    Когда я прошёл по коридору, вдруг раздалось пение. Звук наполнил собой всё здание и стены. По телу моему снова пошли холодные мурашки от этого и золотистого, и одновременно, серебристого звука. Я не смог открыть дверь зала и слушал у входа. Вдруг дверь отворилась и на пороге показалась она, та женщина, из магазина, которую я искал всю жизнь: чуть полноватая, но стройная фигура, элегантная стильная стрижка в стиле артдего, со вкусом подобранный костюм, и властное умное лицо, обрамлённое медно-каштановыми локонами.  В то же время в ней невероятная женственность сочеталась с детской хрупкостью, даже беспомощностью. Меня это почему-то жутко испугало. Я невольно сглотнул, и облизал сухие губы.
     ОНА посмотрела на меня открытыми как у ребёнка карими глазами и спросила: «Вы ко мне? А что же Вы тут стоите? Проходите, пожалуйста, в зал!».
     И вместо того, чтобы пойти на абордаж, как всегда обычно и было, я сбежал. Сбежал, потому что испугался, как мальчишка.
     Через пару часов я уже сидел у Илонки с Тимуром. К ним приехали ещё и Кирилл с Раисой, тоже наши ребята из «команды». Первый раз в жизни я напился, как примитивный «быдляк», в дребадан, и, не стесняясь, размазывал по лицу пьяные слёзы.
- Ты чего, командир? – удивлённо спросил Кирилл, - Никогда его таким не видел!- сказал он, повернувшись к Илонке. Та хихикнула.
- Аркаша, кажется, влюбился! – пропел Тимур на мотив из известной песенки, - И кто наша прекрасная рыбачка? Попробую угадать. Дочь очередного нефтяного или газового магната? Или прима-балерина Больших и Малых? А может она знаменитая художница или директор ресторана, ты ведь обожаешь хорошую кухную?
- Дурак! Да ни один оперный театр мира недостоин иметь её в труппе! Она – богиня! – рявкнул я, слёзы сразу же высохли.
- Ой-ой! – Тимур гаденько заухмылялся, - Значит, теперь мы поклонники оперы? И ни один театр не достоин её иметь, потому что иметь её теперь вознамерился ты? И как выглядит это «супер явление искусства»? Она тонка как ива и стройна, как газель?
- Нет!
- У неё ноги от шеи и длинные золотые волосы, ручьями ниспадающие до округлых маленьких ягодиц?
- Нет! Отстань, дурак, а то врежу!
Но тот не унимался:
- У неё губы, как спелый гранат, и перси, точно две дыни на Ташкентском рынке…
- Прекрати! – сказала Илонка и чмокнула благоверного в макушку, - Это ты у нас счастливчик: живёшь в браке с женщиной, которая тебя терпит, а человек страдает! Не слушай его, Аркашик!
- Послушай, а что же в ней такое есть? – спросил Тимур, - Ведь если мне не изменяет моя не девичья память, именно за такими бабами ты всегда и бегал. Твоя бывшая была просто красотка.
- В ней есть то, что нужно настоящему мужчине: женственность, ум и преданность. И вообще, она красавица! А как она поёт!
- Ну, так какие проблемы, шеф? – спросил Кирилл, - Завоюйте её сердце, и дело с концом!
- Завоевать такую женщину мне будет очень непросто! Она не похожа на других.
- Чем же, позволь тебя спросить? – Тимур поддел вилкой картофелину и положил её в рот.
- Пока не знаю!
- Вот тебе и раз! – ответила вся компания, а я, как дурак, снова залился слезами.
     Спустя три дня, я уже продумал план действий и серьёзно занялся собой. В мае мы с моей бывшей уже пришли вдвоём в этот центр, как супружеская пара. Нас сразу же отправили к культ-организатору: к Кристине Андреевне. Она же, увидев мою бывшую, сразу переключилась на неё, забыв, что я уже к ней приходил. Меня, наверное, даже не вспомнила. Любовь Владимировна предложение стать актрисой в театральной студии не восприняла с энтузиазмом. С присущим ей высокомерием, свойственным  недалёким людям из далёкой глубинки, она отказалась. Кристину это отнюдь не смутило. Она побеседовала с нами ещё минут двадцать, записав наши данные. Результатом посещения стало приглашение в июле посетить музей кулинарии, что мы с моей бывшей и сделали.
     Надо сказать, что, несмотря на жуткую жару, поехали мы не зря: экскурсия оказалась интересной. У моей дамочки оказались недюжинные организационные способности, это я заметил, как руководитель. В августе месяце у Любоньки родился внук, и она, полностью войдя в роль бабушки, предоставила меня самому себе, что мне было только на руку.
     В сентябре, после того как мне стукнуло уже… Впрочем, не стоит об этом. Сам знаю, что не мальчик уже. Одним словом, спустя две недели после дня рождения, я стоял перед НЕЙ сияющий, с лучезарной улыбкой и уверял, что мечтаю петь с самого детства, но дальше походных песен под гитару в юности я не пошёл.
     Кристина одарила меня материнской заботой, заверив при этом, что мой исполнительский уровень вовсе не смертелен, главное – это желание, ну и всё в таком роде. С присущим ей чувством юмора, она полностью сняла с меня психологическое напряжение, и я, окрылённый перспективой будущей оперной звезды, ринулся за ней в зал. Первые минуты, стоя у рояля, я ужасался и восторгался одновременно, пугаясь собственного звука, полившегося вдруг из моего горла непонятно откуда. Уже за одно занятие я смог изменить свою бардовскую манеру пения на что-то более благопристойное.
     «Мало того, что хороший руководитель, так ещё и потрясающий педагог!» - пронеслось в моей дурной голове, которой я уже был не хозяин, так же, как и своему сердцу. Про другие органы лучше не говорить. Когда она дотрагивалась до меня с просьбой подключить диафрагму и расслабиться, процесс был прямо противоположный: все мускулы становились железными, не говоря уже о… А вот это уже неделикатно с моей стороны.
     Видя, что я нахожусь в постоянном напряжении, Кристина однажды сокрушённо вздохнула и сказала: «Аркадий, голубчик! Вы слишком зажаты, это мешает пению. Вам надо жениться или завести подругу, иначе я просто не смогу с Вами работать!» - и она так мило вздохнула, сокрушённо покачав головой, что я невольно вспомнил маму, которую потерял, когда мне было десять лет. В ответ я лишь хмыкнул, и мы продолжили урок.
     Когда в очередной раз я сидел в нашей веселой компании, все заметили, что на мне лица нет. Это было уже в первых числах января, после того, как мы в центре всем творческим коллективом отметили Новый год и день рождения одной из наших участниц студии.
- Что с тобой, Аркаша? – участливо поинтересовалась Илонка, - Ты заболел?
- Наверное, оперная дива отказала ему в благосклонности! – съехидничал Тимур. Он всегда был язвой, но я никогда не давал ему спуску. На этот раз мне не хотелось с ним соревноваться в остроумии. Я молчал, жуя бутерброд с икрой.
- Шеф, берите пример с меня! Плюньте на неё, и пойдите по бабам! Ей, богу, станет легче! – вставил слово Кирилл. Я продолжал молчать, уставившись в одну точку.
- Да что случилось, в конце концов? – спросила Раиса, - Она вас отбрила? Может, у неё уже кто-то есть?
     Дожевав, наконец, бутерброд, я промычал:
- Вот именно, есть.
- Ну, так отбейте её и дело с концом! Шеф, Вы же одним ударом троих положить можете! Пригрозите этому горе ухажёру, и он сам смоется. А то давайте устроим ему сеанс…
- Я тебе устрою! – гаркнул я, - Кто забыл наш основной принцип: не использовать свои способности в личных целях и не светиться?... Вот то-то!
Когда я повышал голос, все сразу вспоминали, кто главный петух в курятнике.
- Извини, командир, а ты пытался хоть за ней ухаживать? Цветы, кино и всё такое? – спросил Тимур. Я посмотрел на него, как на первоклассника.
- Ну, во-первых, за ней невозможно ухаживать, потому что она не позволила мне за ней ухаживать и не разрешает тратить на неё деньги, ей вообще плевать на деньги, но это пол - беды!
Компания присвистнула.
- Неужели ещё такие есть? А ты сказал ей, кто ты?
- Нет, она не знает, и не узнает. Я не хочу, чтобы во мне видели лишь мешок с деньгами. Хуже всего совсем другое.
- Интересно, что может быть хуже, если баба не даёт? – в ответ на эту шутку Тимур получил подзатыльник от Илонки.
- Идиот! Она замужем! За-му-жем! – я повторил по слогам, для особо «одарённых».
     Наступила напряжённая тишина, пока Тимур тихо не произнёс: «Опаньки, приехали!».
- А кто у нас муж? Часом тоже не волшебник? – поинтересовалась Раиса, она была женщина предусмотрительная.
- Муж у неё из простых смертных, хотя простым я бы его не назвал. Красавец, умница и с повышенным чувством собственного достоинства. К тому же, невероятно обаятелен, безумно нравится всем бабам, да и мужики его тоже уважают с первого взгляда. Одним словом, орёл! Хотя и старше её намного.
- И что, она тебя, такого умного, милого, обаятельного… ни чуть, ну совсем ни чуточки не любит? – чуть ли не со слезой сказала Илонка.
- Она меня просто обожает. Но платонически. Потому что любит мужа. А во мне она видит друга, почти брата.
     Сказав это, я чуть было не стукнул кулаком по столу, но сдержался. Снова наступила тишина.
- Да, шеф! Попали Вы! – Кирюха покачал головой, - В данном случае без «определённых манипуляций» Вам ничего не светит! Готовьтесь к подстригу в монахи! Впрочем, лучше пойти в бордель. Пардон, я, кажется, повторяюсь!
- Так может… - начала Раиса, но я прервал её.
- Значит так! – тихо сказал я, - Про мою личную жизнь все дружно забыли, это раз! Я сам решу свои проблемы, - это два! И проявлять свою активность Вы будете только тогда, когда я Вам это прикажу или попрошу, это как получится. Это три. Всё понятно?
- Да! – тихо ответила компания, а Тимур тихо добавил: «Узнаю старшого! Виват, командир!».
     Счастливый случай не заставил себя ждать уже спустя полгода. К лету я чисто случайно, зайдя к одной знакомой, тоже певшей у Кристины, познакомился с Зоей. За мирным чаепитием, я пригляделся к этой «роковой фемине» и внутренне хохотнул. Вот кто, может стать надёжным инструментом в моей операции, под названием «Паутина».
     Удивительно, как можно ошибиться в человеке! Глядя на эту абсолютно ничем не примечательную, даже незаметную особу, никто из простых обывателей не догадывался, почему она всем... да-да, абсолютно всем на подсознательном уровне внушала дикое отвращение. Ответ же лежит на поверхности: кто- нибудь  может сказать, почему человек испытывает неосознанный страх перед гадюкой или гремучей змеёй? Да потому, что она излучает опасность. Простая российская «пенсионерка на выданье» была чёрной колдуньей, причём отменно обученной, высочайшего класса. Они с Риткой и сошлись на этой почве.
     Человеческая внешность весьма обманчива, и истинную суть людей и вещей способны видеть очень немногие. Но подсознание не обманешь. Кристина в Зойке эту суть, хоть и не сразу, но разглядела. Когда было уже поздно. Хотя она догадывалась и раньше о Зоинькиных способностях. Эта женщина всегда меня восхищала своей непохожестью на других: её Господь наградил даром видения. Хотя, главный её талант был в том, что Кристина умела любить. Я это понял, когда после очередного чаепития с Риткой, познакомившей нас, и Зойкой, мне удалось этих обеих ведьм спровоцировать на гадкий поступок.
     Ритка всегда ненавидела Кристину, она ей страшно завидовала. И не потому, что та была моложе, красивее и талантливее многих других. А потому, что в любой ситуации Кристина оставалась аристократкой, чего Ритка не могла в себе добиться никакими средствами и деньгами своего мужа, так и оставшись, по сути, простой провинциальной бабой за пятьдесят.
     Ну, что касается Зоиньки, так там был прямой интерес напакостить: до знакомства со мной у неё был роман с мужчиной, который её бросил и женился на другой. И этот человек ходил заниматься к Кристине вокалом. Через два месяца занятий он на коленях клялся ей в любви и обещал бросить жену. Об этом тихо шептались в кабинетах, потому что кто-то умудрился подглядеть сцену признания и рассказать всем по большому секрету. Впрочем, в Кристину влюблялись почти все мужики, приходящие в центр. Но того своего неверного поклонника Зойка простить ей никак не могла. И мне казалось, что она этого хлыща до сих пор любит.
     Так вот, разговорившись с этими чернушницами, я узнал массу интересного, собрав все последние сплетни. Потом разговор пошёл о «работе», точнее о любимой работе – о магии. И я, вроде бы, хохмы ради спросил этих двух ведьм: «А слабо сделать приворот на женщину, которая безумно любит своего мужа, к какому-нибудь совершенно ничем не примечательному мужику?».
Как же оживились эти две гадюки, услышав мои слова!
- Кого и к кому? – спросили они в один голос.
- А хоть бы Кристину Андреевну! К хромому, лысому и прыщавому хрычу! – сказал я улыбаясь.
- Зачем тебе это, Аркаша? Вы ведь вроде друзья? – спросила Ритка.
- А это для чистоты науки. Ничего личного.
Зойка противным голосом проговорила:
- Аркадий, по- моему Вы темните!
- Да не волнуйтесь, девочки! Если эксперимент зайдёт в тупик, мы сразу же всё уберём! – моя физиономия была столь невинна, что никто не заподозрил подвоха.
- Допустим, мы сделаем это. Цена вопроса? – Зойка решила схватить быка за рога.
И я вроде бы в шутку сказал: « Если получится, то я на Вас женюсь, Зоя!»
Та посмотрела на меня своими неподвижными серыми глазами и спросила:
- Так кто фигурант? К кому будем привязывать?
Я, сделав вид, что долго думаю, и, почесав в затылке, наконец, сказал: «Я!»
     Потом мне пришлось сильно пожалеть о своём поступке. Она не заслуживала такой циничной жестокости с моей стороны, но уже ничего нельзя было поделать. Я был просто одержим ею: она мне снилась по ночам, мне хотелось убить всех мужчин, находящихся рядом с ней, мне хотелось убить себя от тоски, мне хотелось убить её! Мне хотелось причинить ей самую страшную боль, и при этом я готов был разрушить весь мир, лишь бы она стала моей. Даже ребята из команды перестали меня узнавать, я был почти неуправляем. Единственным плюсом во всей этой истории было то, что я запел тенором. Она всё-таки поставила мне голос. Впрочем, всё по порядку.
    После того самого чаепития в августе мы с этими двумя дамочками встречались ещё пару раз. У меня начались проблемы с бизнесом: кое-кто из представителей гос.структур решил положить лапу на всё, «що было нажито непосильным трудом». Я же был не так глуп, чтобы так просто отдавать своё дело. Всё складывалось роковым образом: меня преследовали, шантажировали, пытались запугать. Стали бесследно пропадать мои сотрудники.
     Я понял, что мне нужен союзник. Лучшей кандидатуры, чем Зоя, я тогда не видел. Из «нашего круга», незаметна, изворотлива, хитра и всегда умеет выйти сухой из воды. Если бы я тогда знал, что за всем этим стояло! И мы с ней решили, что должны быть вместе.  Господи, как же я потом жалел, что родился на свет!
     Я заставил Кристину взять Зойку в коллектив и учить петь. Именно заставил. Она, с присущим ей тактом, пыталась мягко объяснить, что это неудобно, что баритон, бросивший Зойку, со своей женой ходит на занятия, что, вдобавок ко всему, у Зои нет голоса, и она не обладает артистичностью, но я закатил такую истерику, что бедняжка не выдержала. Глядя на меня полными любви и нечеловеческого страдания глазами, она тихо сказала: «Хорошо. Я возьму её. Только прошу тебя об одном: никогда не пой в дуэте с женщиной, которая ниже тебя по уровню, иначе ты потеряешь вокальную форму и всё то, что я с таким трудом в тебе сделала! Умоляю тебя, никогда не иди на поводу чьих-то капризов, ты убьёшь меня этим, слышишь?».
     Потом началась пытка. Мы появлялись всюду с этой бабой, как жених и невеста, и она постоянно пыталась вытянуть из меня деньги. Я не мог смотреть Кристине в глаза, чувствуя себя подлецом, и каждую песню, каждую фразу в ариях я пел только для неё, что бесило Зойку до крайности. Кстати, по части приворота – первый раз ничего не вышло, и второй тоже. Мало того, что Кристина была как скала, храня верность мужу, так ещё и обнаружила следы бурной деятельности. Придя однажды на работу, она вдруг позвала меня в свой кабинет и сказала:
- Нам надо поговорить! Только не думай, что я – сумасшедшая! Я бы никогда не сказала тебе, но я вынуждена это сделать, потому что это касается нас обоих.
- Я слушаю тебя, - мой голос стал хриплым от волнения, но я сдержался.
- Как ты воспринимаешь существование магии?
- А почему ты спросила?
- На нас с тобой был сделан приворот. И я знаю, кто. Более того, мне пришлось всё снять с нас обоих эту гадость. Так что тебе придётся немножечко поболеть. Прости.
- И кто же это сделал? – спросил я, пытаясь не выдать себя.
- Ты их обеих знаешь! – и она пронзительно посмотрела мне в глаза.
     И я действительно приболел. Но не столько от снятия, сколько от тоски, злости и досады. Пока моя мадам, зная, что мне плохо, преспокойно у меня на глазах занималась танцами, я сидел на диване в пред инсультном состоянии, а Кристина, сидя рядом, утешала меня и гладила по руке. Тут я уже не выдержал.
     Примчавшись без приглашения и свалившись как снег на голову Илонке с Тимуром, я опять напился до синих чертей и орал так, что вся компания схватилась за головы. После того, как я отдебоширил своё, меня оставили ночевать в соседней комнате. На следующее утро я уже был свеж, как июньский огурец, и собрал всех за столом.
    Когда мои ребята поняли суть дела, то переглянулись и хмыкнули.
- Крепко Вас заела эта девушка, шеф!- заулыбался Кирилл. Он из нас был самым молодым.
- Надеюсь, у тебя есть с собой её фотография? – спросила Илонка.
- Обижаешь! – ответил я и вытащил из кармана два снимка: один в полный рост в фаз, другой – со спины. Кристина была снята прямо во время выступления в концертном платье.
- Ого! Ничего себе! – хихикнула Раиса, - А неплоха молодка! Ради такой стоит подсуетиться!
     Тимур, осмотрев фото, сказал: «Нда, харизматическая дамочка! А ты в курсе, что она тоже наша? Конечно, не такого уровня, но кое-что может! Кстати, она белая, в отличие от нас всех тут сидящих: мы и нашим, и вашим могём! А вот ты связался с отпетой чернушницей, извини! Зоя, кажется?».
У Тима, помимо магии, были ещё и способности к ясновидению.
- С Зоей получилось как-то спонтанно! – сказал я.
- Ой - ли, шеф? – спросила Илонка, - Сам говорил, что ничего и никогда не бывает просто так! Значит карма у вас общая: у тебя, у Зои, и у неё!
- Ты собираешься жениться на колдунье, да ещё и просватанке? – спросил Тимур, - Отчаянный ты тип!
- В каком смысле, просватанке?
- В том, что милейшая Зоя Вассаровна была отдана ещё с рождения в невесты злому духу, ногайскому Божеству. У неё ведь в роду ногайцы, Аркаша! А её бабка по отцу, потомок ногайских ханов, была чёрной колдуньей и заключила сделку с нечистым! Так что жениться на ней ты не сможешь никогда, эта женщина не может никому принадлежать, даже самой себе!
- Но у неё уже было два мужа! – возразил я.
- И где они сейчас? – хитренько посмотрел на меня Тимур, - Вот то-то! И потом, если ты любишь свою Кристину, зачем тебе всё это? Брось эту бабу, она всё равно не твоя!
     После того, как мои ребята мастерски поработали с фотографиями, как раз и произошла ситуация, заставившая меня остаться с Зоей. Мы поняли, что нужны друг другу. Меня дважды пытались убить. И каждый раз я удивлялся, откуда моим врагам удавалось знать так точно все мои планы и передвижения. Я совершенно не боялся смерти, потому что испытывал дикие страдания, глядя на любимую женщину и её муки.
    Кристина, не понимая,  что с ней происходит, страдала не меньше меня. Она не могла бросить мужа и не хотела ему изменять, боясь причинить ему боль. Я постоянно видел её полубезумные, с расширенными зрачками глаза и мысленно ругал себя за свой эгоизм, понимая, что не могу её отпустить. Не могу, и всё! В этом идиотском клубке, где смешались все наши человеческие страсти, пребывала вся вокально-театральная студия, и главным виновником событий был я. Сколько раз я мысленно приказывал ей: «Брось мужа! Ты любишь меня, а не его! Хватит страдать!», но всё было тщетно.
    Каждую ночь она рыдала и молилась, молилась и рыдала, но не делала той простой вещи, на которую была способна любая домохозяйка. Я мог бы спровоцировать революцию в Европе, я способен был усыпить весь Большой театр во время спектакля, если бы захотел, но я не мог заставить эту женщину пойти и сказать мужу: «Я тебя больше не люблю и ухожу от тебя к другому!».