Гагарин

На участке прораба Золотарева велось строительство девятиэтажного жилого дома. В тот день, которому в последствии  и довелось войти в историю строительно-монтажного управления, местный электрик Серега Лопатин работал в лифтовой шахте. Коробку дома уже почти достроили и перекрыли, оставался лишь небольшой проем в середине, как раз над тем местом, где расположился Лопатин. Шахта была тоже почти закончена, но площадка техэтажа еще не смонтирована, и Серега, спустившись сверху на просунутые сквозняком через пробитые в кирпичных стенках дыры, доски-сороковки, с утра занимался там своими электрическими делами. Иногда он поглядывал вниз, где кирпичная кладка шахты, разбегаясь уродливыми растворными швами исчезала в темноте громадного колодца. Снизу тянуло ледяным холодом, но Лопатин был хорошо экипирован, а страха перед бездной он не испытывал, т.к. за годы пребывания на стройке привык к высоте и сейчас спокойно делал свою работу.
В это время, на крыше, бригада кровельщиков готовила для себя объемы, затаривая керамзит и битумные калабашки. Подъемный кран вытащил наверх очередную четырехкубовую банку, наполненную обледеневшими черными цилиндрами, обернутыми клочкастой грязной бумагой. Банка зависла в полуметре от крыши, мужики развернули ее в нужном направлении и, поймав в стеклянном скворечнике взгляд крановщика, бригадир Шустов хрипло крикнул: "Майнуй помалу!" Тот аккуратно поставил емкость на перекрытие, работяги сбросили крюки с передних проушин и "бугор", перевернув руку ладонью кверху, приподнял ее, просипев самому себе простуженным голосом:"Вира давай". Под нагрузкой наматывающегося на бабину троса визгливо заскрежетал блок, зацепленный край банки приподнялся и колобашки, сгрудившись в середину, начали беспорядочно выкатываься на крышу через пологую стенку стальной лохани. Налезая друг на друга они разваливались в стороны, постепенно освобождая выезжающее из-под них корыто.
Операция близилась к завершению, когда одна из них вдруг отделилась от общей кучи и, плавно набирая обороты, покатилась к тому самому месту, где был оставлен открытый проем. Разом хватив повышенную норму морозного воздуха, "крышные" застыли в нервном напряжении, будучи уже не в силах изменить ситуацию. А двухсоткилограммовая, почти правильной цилиндрической формы чушка, продолжала катиться, легко перепрыгивая через попадающиеся на пути обломки кирпича и керамзитные окатыши и, наконец, достигнув края, бесшумно исчезла за обрезом бетонной плиты.
Продолжая ковыряться с проводами, Лопатин не обратил никакого внимания на установившуюся вдруг на верху тишину, едва успев уловить необычное движение воздуха. Затем сбоку что-то страшно хрустнуло, и неведомая сила швырнула его вверх.
Натянутая как струна сердечная мышца бригадира, готова была дать первую микротрещину, когда послышался треск ломающегося дерева. И почти в тот же момент, над проемом появился продолговатый предмет, который описав плавную дугу, перевернулся в воздухе и на доли секунды, зависнув в верхней мертвой точке траектории, тихо исчез за горизонтом, образованным парапетом крыши. При перевороте от него отделился какой-то предмет, ненадолго явив в воображении Шустова виденную когда-то по телевизору передачу с Байконура о запуске ракеты-носителя "Союз" в момент отделения первой ступени.
Некоторое время бригада стояла в оцепенении, заворожено уставившись в одну точку, затем не сговариваясь, двинулась на враз ослабевших ногах к месту старта. Снизу пустым квадратом на них смотрела лифтовая шахта, черное поле которой наискосок пересекалось расщепленными с одного конца досками. Похоже калабашка, сорвавшись с крыши, упала на торчащие из стены концы и настил, на котором стоял электрик, сыграл как подкидная доска. Сейчас мощные деревяшки понуро смотрели расщепленными концами вниз, зацепившись уцелевшей частью за отверстие в противоположной стене. А чушка, сделав свое черное дело, ударилась о нижнее перекрытие, рассыпавшись по нему блестящими брызгами, напоминающими крупные куски антрацита. Одна доска, продолжая раскачиваться, выскользнула из своего ложа и полетела в темноту, сопровождая свое движение периодическими ударами о гулкие стены гигантской трубы и, наконец, достигнув цели, сообщила об этом шокированным произошедшим событием кровельщикам, глухим протяжным эхом. Как-будто разбуженные этим звуком, работяги, очнувшись от шока, сломя голову, бросились вниз. Замелькали пыльные лестничные марши. Высыпав на улицу, бригада в поисках тела растянулась в унылую цепь.
Время подходило к обеду. Заваленная строительным мусором территория, сверкала под ярким мартовским солнцем, покрытая ночным инеем, удерживаемым все еще крепким утренним морозом. В течении 15 минут площадь предполагаемого приземления была тщательно обследована, но обнаружить удалось только валенок, который Шустов принял за отделившуюся ступень. Электрик бесследно исчез, однако в суровых душах кровельщиков замаячила слабая надежда. В конец озадаченный бригадир спустился в подвал. Сантехники тянули водопровод. Он, молча, пробирался через металлические хитросплетения пока не наткнулся на одинокого "водяного", который, закрывшись маской, обхаживал искрящим электродом очередное стальное колено.
- Слышь, брат, ты здесь посторонних не видел? - крикнул Шустов, стараясь перекрыть надсадно-рваное гудение трансформатора, сливающееся с треском горящего металла. Тот, отбросив маску наверх, махнул брезентовой рукавицей в сторону окна:
- Вон в углу сидит какой-то, зеленый весь...
Бригадир повернулся в указанном направлении. Обожженные электрической дугой глаза не сразу различили человека. Но вот они привыкли к полумраку. Сначала выплыл силуэт, прорисовались черты лица, одежда. Без сомнения перед ним на куче разбросанной минплиты сидел искомый индивидуум, целый и невредимый, по-крайней мере снаружи, правда какой-то немного скованный. "Бугор" подошел к нему, боясь дотронуться, В этот момент мумия моргнула, и он облегченно выдохнул: "Жив..."
- Он здесь!!! - заорал  Шустов, высунув голову из подвала.
Кровельщики сыпанули вниз и, облепив тело, осторожно потащили Серегу в бытовку. Он вяло двигал конечностями. Мужики уже гоношили на "лекарство". Явных признаков нарушений в работе двигательного аппарата, деятельности головного мозга и поверхностного покрова обнаружено не было, за исключением ободранной фуфайки.
Слух быстро распространился по участку. Народ стекался в бытовку. Уже бежали из ближайшей "аптеки" гонцы, бережно придерживая засунутыми в карманы руками, под телогрейкой, склянки с микстурой. Лопатин все еще бестолково озирался по сторонам. Протерев полой куртки замызганный мутный стакан, Шустов плеснул 150 и сунул в скрюченную клешню электрика.
- Ну давай Серый, чего ты...
Под давлением общественности Серега пропихнул дозу в организм, на лице проступил легкий румянец, явный признак выздоровления. Лопатин обвел всех осмысленным взглядом. Шустов тряхнул его за плечо:
- Серега, как ты?
- Ну вы, ё-моё, даете...
Бытовка облегченно выдохнула, напряжение спало. Дальше все пошло как обычно. Сварные с плотниками выворачивали карманы, гонцы с завидной периодичностью курсировали между бытовкой и магазином. Присутствовавший на участке прораб Золотарев, до глубины души потрясенный произошедшим событием тоже присоединился к банкету. "Наверх" сообщать не стали, да и не поверил бы никто. Оказалось, что при приземлении Серега попал на вершину большой кучи керамзита, возвышающейся около объекта могучим красно-серым курганом. Вылетев на край вершины по касательной к пологому склону, он, гася о легкие, рассыпающиеся голыши набранную в полете скорость, проскочил в подвальное окно, где благополучно приземлился на груду разбросанной стекловаты.
Случай оказался настолько уникальным, что присутствующие на празднике коллеги уже сами с трудом в это верили. К вечеру, совсем захмелевший крановщик, восхищенно глядя на Лопатина, не скрывая зависти, вдруг громко крикнул:
- Ну, ты блин, Гагарин!
Так и прилепилась к электрику новая фамилия. А день рождения с тех пор, он справляет два раза в год.