Экзамен без шпаргалки. Глава 1. Детство. Война

Эта книга о сложных путях становления генетики в России и о не менее трудных, а порой и драматических судьбах учёных, отдавших этой науке всю свою жизнь, к числу которых принадлежит и автор этого необычайно яркого и самобытного автобиографического произведения, которое читается как увлекательный приключенческий роман.
Книга повествует о развитии генетики в России после её разгрома в 1948 году и о судьбе автора книги, чья жизнь переплелась с возрождающейся биологией. В книге рассказывается о работе и встречах с нашими выдающимися учёными Н.Н.Семёновым, Н.М.Эмануэлем, А.Р.Жебраком, Н.П.Дубининым, В.В.Сахаровым и многими другими.

    

                Пусть же изведает всякая плоть,
                Что испытания хочет Господь
                А.Фет

                Глава 1
Оканчивает победное шествие и уходит в историю весна 1945 года. Поезд везёт нас с мамой в Москву. Вокруг море радости.

На позиции девушка провожала бойца, - звонко несётся из соседнего купе.

На верхних полках нашего купе уже спят. Мама тихо сидит у окна. Она всё ещё ждёт. Почти три года прошло с тех пор, как папа пропал без вести, а она надеется, верит, что жив. Моя душа в смятении, она не знает, что ей делать, радоваться или плакать. Дорога делит мою жизнь на две неравные части, и мне не до сна. Я не знаю, что ждёт меня впереди, и, глядя в окно, где вспыхивают звёзды и дорожные фонари, я погружаюсь в воспоминания то сладкие, то горькие.


Они переносят меня в маленький город Серафимович. Тихий Дон. Высокий берег. Буйное, душистое цветение трав. Мы втроём - папа, мама и я бежим вдоль берега, падаем в траву, вскакиваем и снова бежим. Мы самые счастливые на свете! «Профессор! Не убегай от нас, а то потеряешься!» -кричит мне папа.


Профессором меня стали звать лет с двух. Папа любил брать меня на работу. Я сидела на его плечах, а вокруг собирались сослуживцы. Они очень любили задавать мне вопросы. Я очень любила на них отвечать. А папа очень гордился моими мудрыми ответами и говорил: «Она у меня будет профессором!» Вскоре на папиной работе, а затем и на маминой, и дома меня стали звать профессором.


Жили мы в большом казённом доме. В нем была огромная комната, где в выходные дни собирались гости. Папа заводит патефон.
   
       Утомлённое солнце нежно с морем прощалось, - томит душу голос.

Сердце сладко замирает. Папа с мамой танцуют танго. «Какие они красивые!» - восхищаюсь я.

Недалеко от нашего дома, на горе, стоит одноэтажный деревянный замок. В нём живёт принц. Принца зовут Русланом. Он дарит мне цветы, я смущаюсь и опускаю глаза. Нас называют женихом и невестой.
Жизнь была прекрасной и удивительной. Я не знала, что над нами сгущаются тёмные тучи.
 
Однажды папа рано вернулся с работы, быстро вбежал в дом.
 - Ночью мы уезжаем, нужно быстро собрать вещи. Мама большими испуганными глазами смотрит на него.
 - Собирай игрушки, - говорит мне папа.
Ночью на подводе мы выехали из города. По дороге нас догнали ещё две подводы. На перекрёстке все остановились, и я услышала голос отца Руслана:
 - Ты куда решил податься?
 - На Кубань, на родину, - ответил папа.
 - А я к своим, в Воронеж.

Мы разъехались, чтобы никогда больше не встретиться. Я горько плакала. «Какая же я несчастная, - думала я, - теперь я никогда не выйду замуж».
Подвода довезла нас до какой-то станции. После долгих остановок и пересадок мы приехали в Краснодар. Здесь у папы было много друзей. С ними он когда-то учился.


***
Первого сентября 1939 года папа и мама провожают меня в первый класс. Я гордо шагаю с портфелем впереди, и мне кажется, что весь мир смотрит на меня. Я твёрдо знаю, что должна удиться «на профессора», и поэтому не позволяю себе получать четвёрок.

Параллельно с образцово-показательной жизнью дома и в школе бурно протекала моя дворовая жизнь. В конце учёбы в первом классе, когда настал жаркий, цветущий май, я упала с высокой шелковицы, где у меня было своё «гнездо», и долго не могла встать на ноги. Во время учёбы во втором классе я на спор пыталась пройти по турнику, упала и долго лежала без сознания. Родители ни о чём не догадывались. Каждый раз я как ни в чём не бывало являлась домой «целая и невредимая». Последствия этих детских забав сопровождают меня всю жизнь, потому что травмы вовремя не лечились. Но в третьем классе, когда во время игры в футбол я стояла на воротах, и наша команда выиграла, соперник запустил в меня консервной банкой, и она отбила мне кусочек переднего зуба. Мама долго плакала, приговаривая: «Красоту неземную сгубили». А папа успокаивал: «Красота должна быть земной, для этого она должна иметь какой-нибудь маленький изъян». После этого меня почти перестали выпускать во двор.

Мы долго жили в маленькой комнатушке в коммунальной квартире и, наконец, переехали в прекрасную новую квартиру. Настал счастливый день, когда папа купил новый патефон и новые пластинки:

    Когда на землю спустится сон,
    И выйдет бледная луна,
    Я выхожу одна на балкон,
    Глубокой нежности полна.

Наш балкон огромным шатром накрывала белая акация. «Это обо мне песня», - решила я и вышла на балкон. Было чудное краснодарское лето, я дышала его ароматом и слушала, как папа и мама решают, приглашать гостей завтра или в следующее воскресенье.

***
А завтра была война.

     Вставай, страна огромная,
     Вставай на смертный бой!

Горькое прощание с папой, долгие скитания с мамой, голод. И туберкулёз.
Никогда не забуду первую бомбу. Мы с мамой шли за хворостом по просёлочной дороге. Над нами пролетел самолёт, и вдруг раздался такой дикий свист, что мы, не понимая, что случилось, упали на землю. Рядом разорвалась бомба. Была она небольшой, видимо, немцы решили, что для двух советских гражданок и такой достаточно.
Нас засыпало землёй, мне в ногу попал осколок. Рана, хотя и была небольшой, не заживала два года, пока мама не раздобыла где-то белый стрептоцид.

Нам с мамой довелось побывать и на передовой линии фронта. Когда немецкие войска пытались взять одну из станиц Кубани, мы сидели вместе с другими жителями станицы в овраге, заросшем алычой. Целые сутки над нами свистели пули, рядом рвались снаряды и бомбы, скрежетали танки. Лишь двое из нас были ранены.

Особенно тяжёлым было лето 1944 года. Мама уже продала и поменяла на продукты всё, что было можно. От папы известий не было. После освобождения Кубани от немцев мы с мамой вернулись в Краснодар. Но в квартиру нас не пустили. Некоторое время мы постояли в растерянности во дворе, а затем мама сказала: «Надо идти в Ильскую».

В этой станице, где жили наши родственники, перед самой войной папа купил маленький домик для моей бабушки. От Краснодара до Ильской 40 километров. Дороги мы не знали. Но деваться некуда. К вечеру мы дошли до моста через Кубань. Присели отдохнуть на крутом берегу. Солнце уже собралось закатиться за реку, но как будто задержалось на минуту, чтобы мы могли полюбоваться им. Закат полыхал так неистово, что, казалось, жар проникал в сердце. Там, где кончалось пламя, небо было бледно-бирюзовым, и огромные фиолетовые облака, как птицы, неподвижно висели над рекой.
- Только перед самым закатом солнца бывает такая красота, - тихо сказала мама.
- Там так красиво, а здесь так страшно, - прошептала я. - Почему?
- Здесь тоже красиво. Посмотри на эту гордую реку, на эти россыпи нежных цветов! А почему здесь так страшно? Этого никто не знает.
Переночевали мы в полуразрушенном доме. На рассвете двинулись в путь. Поздним вечером пришли в Ильскую.


Через некоторое время мама стала работать в колхозе. Но ни денег, ни продуктов «за трудодни» не давали. Можно было только что-нибудь украсть. И все крали. Мама не крала. Она не умела. К тому же боялась, что это плохо повлияет на моё воспитание. Но война, хочешь не хочешь, воспитывала меня. Как-то надо было утолять голод, и я стала ходить к нашей родственнице тёте Лене помогать по хозяйству. Тётя Лена была по тем временам очень богатой, у неё была корова, свиньи, куры. Однажды она научила меня зарабатывать деньги. Я покупала в Ильской клубнику, раскладывала её в кулёчки, кулёчки ставила в две корзинки, залезала в теплушку останавливавшегося в Ильской военного состава и ехала в Новороссийск. С вокзала бежала на пляж и здесь продавала свои кулёчки. Затем здесь же, на пляже, покупала хамсу, снова залезала в теплушку, ехала до станции Крымская, здесь на базаре хамсу продавала, снова садилась в теплушку, и к вечеру - я в Ильской. Маме говорила, что весь день работала у тёти Лены. Деньги я прятала в доме тёти Лены, на чердаке.


Однажды на пляже меня окружили молодые весёлые матросы. «Как тебя зовут? В каком классе учишься? Где ты живешь?» К нам подошёл уже немолодой моряк и спросил: «Чего собрались, ребята?». «Да здесь товар хороший», - ответили они. Моряк взял меня за локоть и спросил: «А ты не боишься, что тебя здесь изнасилуют?» «Нет, - ответила я храбро, - а что это такое?» Ребята дружно захохотали, а он вынул из кармана огромную пачку денег, протянул мне и сказал: «Марш домой! Быстро! А то ты скоро узнаешь, что это такое». Я приехала в Ильскую, рассказала тёте Лене о своем приключении и спросила, что это такое. Она объяснила и успокоила меня: «Пустяки, деньги дороже». Мне так не показалось. Я забрала с чердака деньги, завернула всё накопившееся в газету и пошла домой.
- Мама, вот смотри, я деньги на дороге нашла.
- Надо срочно найти хозяина.
- Да как же его найти?
- Не знаю, может быть по запаху?
- По какому запаху?
- Они рыбой пахнут.
- Что же мы теперь обнюхивать всех будем?
Мама еще долго сокрушалась по ненайденному хозяину. А зря. Эти деньги кормили нас в зиму 1944-1945 года.