Глава 1. Кацас
Сёма был еврей из Литвы. В средней школе на уроке литовского языка учительница говорила что этот язык по музыкальности занимает второе место после итальянского. Но Сёма Кац не любил звонкий литовский язык из-за одного слова. Еврей по- литовски значил “жидас”. Поэтому когда Сёму спрашивали о национальности по-литовски, он зная язык всё равно отвечал по-русски - “еврей”.
Однако литовский язык имел и свои преимущества. В нём почти все мужские фамилии оканчивались на “ас” или “ис”, а женские прямо выдавали: женщина замужем или ещё нет. Например, если муж Иванаускас, то фамилия жены будет Иванаускене, а незамужней дочки - Иванаускайте. Остряки придумали по этому поводу такую шутку.
Гуляют по улице две подружки: дочка Растяниса и дочка Скучаса. Увидев девушек, один приятель говорит другому:
- Ты смотри как им подходят фамилии: Растяните и Скучайте.
А Сёма, как и большинство еврейских детей из интеллигентных семей, мечтал стать физиком-теоретиком. Поскольку большинство физиков-теоретиков в то время были евреями, квоты на новых, явных Кацов были ограничены.
И тут музыкальный литовский язык пришёл Сёме на помощь. Получая пасспорт, Сёма, как истинный литовец, попросил записать свою фамилию по-литовски. Вместо вызывающей Кац, его фамилия загадочно звучала - Кацас.
Но эта нехитрая уловка с фамилией была быстро разгадана старшим лейтенантом Кузьменко. А случилось так, что Сёма, вместе с лучшим другом Лёвой Добровинским, купили туристическую путёвку в Грузию. Их группа формировалась туристами из разных городов Союза. Руководитель группы Зураб, грузин из Поти, сказал что обязательно нужно выбрать старосту, который будет всех пересчитывать. Видимо с арифметикой Зураб имел проблемы. На роль старосты был единигласно выбран старший лейтенант Кузьменко из Перми. Он должен был регулярно зачитывать фамилии туристов из списка и ставить галочки против имён присутствующих.
Лёву Добровинского фамилия не выдавала. Зато выдавало имя. Поэтому Лёва всегда представлялся следующим образом.
- Льва Толстого знаете? Так вот я тоже Лев.
Поскольку большинство остальных Львов было евреями, то ссылка на великого русского писателя по-началу смягчала догадку о Лёвином происхождении. Сёма же представлялся, как Сеня, отсылая к русской народной песне “Эх вы сени, мои сени, сени новые мои... ”
Старший лейтенант Кузьменко, построив нестройную группу туристов, начал первую перекличку. Дойдя до Сёминой-Сениной фамилии, Кузьменко запнулся.
- 'Качас, начал он.
Никто в шеренге не шелохнулся.
- Ка'час, повторил Кузьменко, поменяв ударение.
И вдруг его осенило. В воинской части, на политзанятиях, их часто инструктировали о замаскированных сионистах. Поэтому следующий вариант был краток и строг.
- Кац, сказал Кузьменко, и разоблачённый Сёма, подняв руки вверх, сделал шаг вперёд.
Кроме физики, Сёма ещё любил кино. Особенно его манили те фильмы, где было установлено ограничение “Для взрослых”. В те времена это означало, что дети до шестнадцати лет на фильм не допускаются. Хотя Сёме было только четырнадцать, дитём себя он не считал. А тут в кинотеатре “Вильнюс” показывают чешский фильм, пародию на вестерн, “Лимонадный Джо”. Кактусы на фоторекламе, девушка с голой спиной и старушка билетёрша преграждающая вход в запретный мир.
Сёма и Лёва уже седьмой раз проходили мимо кинотеатра, украдкой задерживая взгляд на спине чешской актрисы, и раздумывая о возможных отличительных признаках взрослого возраста. На отращивание усов и бороды времени не было, поскольку фильм шёл только неделю. И вдруг Лёве в голову пришла неординарная идея.
Паспорта советские зрители с собой не носили, а водительские права были по-прежнему редкостью, поскольку для большинстава граждан, легковая машина была также недосягаема, как и для ребят вход в кинотеатр. Поэтому здесь всё субъективно решал профессиональный взгляд билетёрши. Что же школьники могли предъявить как доказательство своего возраста – только пионерский галстук или комсомольский значок. Но пойти в кино “Для взрослых” в красном галстуке явно показывало что его владелец задержался в развитии, и его нельзя возбуждать сценами с поцелуями.
Если наивные пионеры ещё носили красные галстуки, то повзрослевшие комсомольцы одевали галстуки только на вечера танцев, причём их галстуки были совсем другого фасона. Комсомольских значков никто не носил и в помине. В те времена, в комсомол принимали, начиная с четырнадцати лет. А где четырнадцать, там и шестьнадцать. В этом и состоял Лёвин замысел – ошарашить билетёршу комсомольским значком, мол мы уже давно комсомольцы, и месяц назад, нам исполнилось шестьнадцать. Но проблема заключалась ещё в том, что и Сёма и Лёва комсомольцами пока ещё не были и заветных значков не имели, а принятые в комсомол старшие товарищи никак не могли вспомнить куда они забросили свои значки. В итоге, с трудом был одолжен только один комсомольский значок на двоих.
Вход в кинотеатр “Вильнюс” представлял стеклянную дверь, окружённую стеклянными окнами-панелями, которые имели маленький зазор с полом. План был прост. Первым идёт Лёва с комсомольским значком на груди. Потом он из фойе просовывает этот же значок под панелью Сёме.
Оба товарища одели красивые свитера, а Сёма взял ещё плащ, который он перекинул через руку, как официант полотенце. Сёме казалось что это придаёт ему больше мужественности.
Лёва подошёл к билетерше и волнуясь протянул билет. Сзади тянулась очередь зрителей, торопившихся в зал.
- Мальчик, тебе сколько лет? – строго спросила билетёрша.
- Семьнадцатый, сказал Лёва и для убедительности веско добавил:
- Мы – комсомольцы! - при этом указывая на комсомольский значок.
Билетерша с таким доводом никогда не сталкивалась. Она была не подготовлена. Билетерша посмотрела на Ленина на значке, который на неё не смотрел, а смотрел в сторону зала будто его туда уже пропустили, и неожиданно для себя оторвала корешёк Лёвиного билетика. И Лёва на радостях быстро юркнул в фойе кинотеатра.
Получив под панелью долгожданный значок, Сёма с плащом через руку подошёл в очереди к той же билетерше. На этот раз, билетерша злорадно обрадовалась, увидев знакомый значок. Уж теперь-то, она не промахнётся:
- Эй мальчик не мешай. Это вам не комсомольское собрание, а фильм “Для взрослых”, сказала билетерша и жестом не ожидающим возражений отодвинула Сёму в сторону, освобождая место для следующего в очереди.
Через полтора часа Сёма с нетерпением и любопытством поджидал Лёву у выхода из кинотеатра. Комсомольский значок уже лежал у него в кармане. Лёва подошёл к Сёме с победным видом – он сумел прикоснуться к запретному плоду. Сёма сразу без лишних предисловий спросил:
- Ну что, показали про любовь? Только подробнее.
Тут Лёва как-то погрустнел и сказал:
- Да не, цензура всё вырезала – гады. Только начинают целоваться, и сразу утро. А фотография девушки с голой спиной висела у главного ковбоя на стене.
После такого ответа Сёма мгновенно успокоился, и друзья зашагали дальше на поиски новых приключений.
Свидетельство о публикации №216112700221