Повесть в свете волшебного фонаря отрывок

Голован и компания
Опять этот  потрясный   Мерс!  Голован,  замер  у  мусорного  ящика, и  разинув рот,  наблюдал за маленьким  юрким автомобилем, снующим  в потоке  машин,   как  форель в горной реке.  Голыми   руками не схватишь такого, куда там!  Всякий раз при его появлении Голован  испытывал  ни с чем не сравнимый  драйв.   С  детства он  был помешан на машинах,  и теперь этот  миниатюрный  Мерс  стал  его фаворитом.  Ему  бы  такой!  Эх, как бы  он его  обихаживал, каждую  детальку  неустанно  протирал и смазывал!  А ещё лучше -  пару или тройку Мерсов.  Он бы сдавал их на  прокат. Надежным, аккуратным людям… Да, чего уж там!  Ежели  бы и повредили,  он бы  сумел восстановить.  Любимое  дело всегда  спорится. Каждому человеку -  дело по душе, то-то  жизнь пойдёт  на лад!  Помогли  бы осуществить желаемое, если  не  Бог, так государство… Почему бы  государству   не  заботиться  о  гражданах  умными  законами, праведными кредитами, чтоб людей-умельцев  поддержать?!  Именно  их трудами  богатеет и  укрепляется страна.  Разве не так? …   
  Когда  красавец-Мерс  пропал из виду, Голован   горько усмехнулся  над своими несбыточными мечтами, протяжно вздохнул: иэээх!   И продолжил инспекцию мусорного бака. 
Сегодня  везуха: много всего  нарыл.
Он  направлялся к себе в подвал с набитым пакетом, предвкушая сытный обед,  когда его окликнули.  Узбек  бежал следом, зажав под мышкой плюшевого слона,  с которым  никогда не расставался.  Вообще-то он был русским и звали его Павел, Павел Петрович.  Долгие годы  прожил в  Узбекистане. Таксист по профессии. Потеряв работу и всякую надежду  её найти в Ташкенте, перебрался в Москву.  Думал, что Россия, супердержава,  не даст погибнуть блудном сыну.  Мегаполис,  всегда нуждается в рабочих руках. Уж он-то постарается, лишь бы платили.  Как-то не  пришло в голову, что потребуется регистрация, а чтобы её получить требуется жилье, а на покупку  или  аренду жилья нужны  деньги, которых ему как раз не доставало. Вот и стал Павел Петрович бомжом  по прозвищу Узбек. 
Голован обрадовался:  перекусить в  компании  куда веселей, чем одному.
Когда Голован вытащил бутылку  «Перцовки», опорожнённой  лишь наполовину, глаза  Узбека заблестели. 
– А не позвать ли нам  Профессора ?  Сообразим на троих. Давно такой удачи не выпадало.
Профессор был тоже бомжем. Получил прозвище от  Голована с Узбеком за то, что  помимо трепья и еды собирал на помойках  журналы, газеты и книжки.  Читал  всё подряд:  и стихи, и романы и даже философские трактаты.
- Ты хоть понимаешь, что читаешь? – с удивлением спрашивал  на первых порах Узбек, заглядывая  ему через плечо и пытаясь  пробежать несколько строк.
- А как же! – торжественно отвечал Профессор и начинал объяснять. У  приятелей просто  дух  захватывало:  до чего  ж  умный!  Настоящий профессор!
Итак, собрались втроём. Выпили без тоста, уже не ожидая  счастливых перемен.  Потянулись к закуске: грудинка, колбаска разная, солёные огурчики, копчёная  скумбрия, ещё  какая-то рыбка жареная. И хлебушек,  чёрный и белый. Видать кто-то выкинул остатки с праздничного стола. Живут же люди! 
- У меня дома  жена и дети остались, - в который раз плакался Узбек, пропустив горячительное. – А я даже письма  не могу написать: денег нет на конверт. Да и о чём  напишу: работу не нашёл, рыщу  по помойкам  вместе с бездомными котами?!
- Умолкни уже, - с досадой перебил Голован. –  Чего припёрся в Москву?  Оставался бы  в  Збекистане.  Жёнка,  поди, уже кого-нибудь пригрела  заместо тебя.
- Жену мою не  тронь! Она – честная женщина.
- Честная! Ой, насмешил! Все бабы – подлый народ. Им только деньги давай. Я вон работал в автосервисе.  Весь измотанный  домой возвращался.  И спина,  и руки до утра  гудят…  А ей не жалко,  лишь бы  мани  приносил.  Как  с работы  вытурили, -  собрала манатки  и ушла.  И всё, что  я вот этими руками заработал,   к матери перевезла.  А ты: жена, жена!
Голован  сник. Тут  заговорил  Профессор.
- На то они и женщины, чтобы  мужик  на них  работал.   Ничего тут не поделаешь… Да…  А  от меня дети,  родные  дети отказались…  Как  я их любил! – Тут он всхлипнул, и, отвернувшись, смахнул рукой слёзы. - Пока работал, ничего не жалел. Захотели велосипед – пожалуйста, захотели  магнитофон – пожалуйста. Потом компьютер появился, я и комп купил, а сам в одном костюме и в мир,  и в пир.  Ботинки починю, а новые, думаю, потом... Сердце мне грело, что они радовались. А если кто заболеет, я ведь самые  лучшие продукты... Когда Ася была жива, мы вместе их  чёрствость переносили. Одному  совсем невмоготу стало…
- Сам виноват, - сказал Узбек, не поднимая головы, - нечего было так баловать:  всё  только для  детей.  Надо  с пелёнок приучать, чтоб  о родителях  заботились. – А сам подумал: «Неужто мои, драгоценные,  со мной так же обойдутся?  Нет,  мои  лучше, такого не позволят».   И  вздохнул от тяжких мыслей.
- А у меня детей никогда не было, - вмешался Голован. – Я всегда об этом переживал, а теперь послушав  Профессора,   подумал:  слава Богу! – Вишь,  как  с отцом родным обошлися!  Ты  сам-то  откуда родом? 
- Из Красноярска.  Работал заведующим КБ, - ответил Профессор  с  гордостью.
- КГБ что ли? – переспросил Голован.
- КБ - Конструкторское бюро, -  поправил Профессор. Мы там такие проекты ...  Впрочем, это не важно.
- В  Москву зачем приехал? Работу искать? – спросил Узбек.
- Какую работу, я уже  старый. Сестру хотел найти, да не нашёл. Может,  умерла. Она постарше меня…
А может тоже по помойкам скитается, подумал Узбек, но вслух произнести не решился.
- Сестры тоже ненадёжные, - пробучал Голован. – По себе знаю. Не очень-то приютят. У них своя семья, опять же дети...
Насытившись и наговорившись,   все трое задремали.  Голован улёгся на коврик, найденный на свалке.  Узбек устроился,  подложив под голову слонёнка, в котором  хранил  документы.   Профессор остался сидеть, прислонившись  к тёплой трубе.