Путевые записки. Вот как бывает

Путевые записки. Вот как бывает
28 июля 2016.

  Подходила дата моего очередного ежегодного отъезда на Байкал, но настроение было совсем не «вах!». Лесные пожары заволокли дымом Иркутскую область и Красноярский край. Сводка погоды по Слюдянке была ещё мрачней – сплошные дождливые дни. И если с задымленностью ещё как-то можно было мирится (по опыту прошлогодней поездки), то с непрерывными многодневными дождями - а такая погода бывает на Байкале - мириться было невыносимо. Но отказаться от поездки - такой кощунственной мысли у меня даже не возникало. На всякий случай я запланировал более простой маршрут – «Кругобайкалка».
  И вот я уже еду в Канск. Вся дорога и окрестности в дымке пожаров. С Абанской горки, с которой уже открывалась панорама Канска, весь город был виден в густом смоге. По приезду, в городе видимость - 5 метров. Сказать, что настроение ниже плинтуса - это ничего не сказать.
Чуть не добила СМС-ка от МЧС, предупреждающая людей не ходить в лес, и не разводить костров. Грозили даже уголовной ответственностью! Как же мне, туристу без костра-то? Я же этой поездки ждал целый год! Вы, там, не приборзели слегка братья-спасатели??? Мысленно рисовалась картина, как в Слюдянке посты МЧС вылавливают туристов, но я, как старый, седой волк, ловко обхожу все их флажки.
  Вот я уже и на паровоз взобрался. Распаковываюсь, стелюсь, переодеваюсь-переобуваюсь. Мимоходом обозреваю соседей. На боковых полках молодая мамочка с сыном лет 5-6, надо мной некто, не подающий признаков жизни, напротив молодая парочка, приглушённо щебечущая о чём-то своём, сокровенном. Продолжая заниматься, понимаю, что щебечут они не по-русски, к тому же девчонка явно восточного типа. Отвлеченно предполагаю, что вероятно татары или башкиры…
  Но вот суматоха вселения в железный дорожный ковчег завершена, и я начинаю более внимательно присматриваться и прислушиваться к соседям напротив. Здесь ненадолго необходимо вернуться к моим заключительным сборам перед самым отъездом. В каждую поездку я обычно беру несколько памятных российских монеток на случай встречи в поезде или на маршруте с иностранцами - для обмена. На этот раз я решил взять монетки на тему «200 лет победы в Отечественной войне 1812 года и заграничных походов Русской армии 1813-1814 гг.» Тогда же мелькнула озорная мысль: «Вот бы повстречаться с французами и весело «потролить» их побитого Наполеона такими вот монетами».
  Как вы, видимо, уже догадались из моего отступления, молодая парочка напротив тарабарила по-французски! Мечты сбываются! Я, конечно, не полиглот от слова «совсем», но отличить французский от испанского, а испанский от итальянского минимальный культурный уровень позволяет вполне. Про немецкий или английский вообще молчу. Эти языки у нас даже двоечники советской школы узнают. Не то, что современные оболтусы, не знающие даже, куда впадает Каспийское море!
  Я принял стойку пойнтера, учуявшего зайца. От моего хищнического взгляда не ускользало ничто. Как охотник в засаде, я терпеливо ждал возможности вклиниться в их разговор. Но ребята (им было лет по двадцать, они были влюблёнными, но судя по всему, ещё не женатые) не обращали на присутствующих в купе людей ни малейшего внимания. То и дело фотографировали пролетающие «достопримечательности» станций «Решёты»*, «Тинская»* и других через замызганное вагонное окно. Хватались за толстенный путеводитель, читали там что-то, водили пальцем по карте Транссиба, бурно обсуждали и записывали впечатления в толстый блокнот.
      *) «Решёты», «Тинская» - Эти станции для нас, местного населения, стали давно именами нарицательными: в Тинской была знаменитая на всю округу психбольница, и у нас вместо удивленно-утвердительного "Ты что, дурак?!", принято было говорить "Ты с Тинской что-ли?" Станция Решёты славилась многочисленными исправительно-трудовыми колониями. В соответствующем случае у нас принято было задавать ехидный вопрос: "На станцию Решёты захотелось?"

  Прошло довольно много времени, но мне так и не удавалось начать знакомство. Но моему терпению мог бы позавидовать и Сизиф. Но, вот оно! Ребята достали игральные карты и начали играть. Первая мысль была «О, Господи, неужели французы в  «дурака» будут играть?!», коронную вагонную игру. Нет, играли во что-то незнакомое. Проявив вежливость, и дав им поиграть пару минут, я прекратил их карточно-азартное безобразие строгим тоном:
- Вы говорите по-русски?! - Я почему-то не сомневался, что хоть мало-мальски, хоть чуть-чуть они говорят или понимаю по-русски. Но ответ меня обескуражил:
- Ми не говорит по-рузки.
Но это меня не остановило, «мы не привыкли отступать!». Новый мой вопрос был:
- Франсез? - в ответ радостные улыбки и энергичные кивки головой.
Как же они соскучились по общению на этой бесконечной дороге по России! (Позже они мне объяснили, что путешествуют из С.-Петербурга во Владивосток).
Задают ответный вопрос:
- Parlez vous francais?
- Найн! - Покачиваю уверенно головой в знак отрицания.
- Do you speak English?
- Найн! (тут бы был уместен страшно разочарованный смайлик)
   Казалось, это конец. Но я знаю немало английский слов (спасибо компьютеру и интернету) и чуть-чуть французских, плюс жесты, а у ребят в путеводителе был небольшой франко-русский разговорник. И беседа потекла!
Мы познакомились:
- Николя! - представился я.
- Emily, John. 
Какие-то не французские имена у французов, мелькнула у меня мысль и потерялась…

  Только однажды моё общение с французами было внезапно прервано.
  В начале я уже писал, что на боковых полках ехала мамочка с сынишкой. Мальчишка этот был чрезвычайно тихим. Ни кричал, ни бегал по вагону, ни приставал к другим пассажирам. Но он был необыкновенно живой, пластичный, просто фантастически извивистый. На своем месте он вытворял невообразимые акробатические этюды. Голова его могла запросто очутится под столом, а ноги выше столика. Мамашка неоднократно возвращала его в человеческое состояние, давала бумагу, фломастеры и заставляла заняться серьёзным делом, а сама утыкалась в планшет. Щазссс!!! Не проходило и пяти секунд, как парень забывал о бумаге, завязывался морским узлом, и тут же запросто развязывался, и всё это молча. Не сомневаюсь, индейцы дали бы ему имя Живая Ртуть, если бы знали что это за зверь такой - ртуть.
  Ближе к вечеру мама загнала его на верхнюю полку спать. Строго-настрого приказав заснуть не-мед-лен-но! А сама опять в планшет. Щазссс!!! Цирковое представление продолжалось и на верхней полке. Как вы догадываетесь, в один прекрасный момент вождь краснокожих Живая Ртуть загремел вниз. Совершил мягкое приземление, при этом не ушибся, ни поцарапался и даже не помялся! От мальчишки ни крика, ни рёва, ни воплей мы не услышали. Крики и вопли, как раненая слониха, издала мамаша. У парня на лице отразился дикий ужас. Нет, не от того, что он упал с полки и мог свернуть запросто себе шею, а от предстоящей трёпки (очевидно, ранее уже испытанной не раз в своей короткой жизни). И он её незамедлительно получил!  Попа его многократно повстречалась с маминой рассерженной рукой. Мама уложила его теперь уже на нижнюю полку, а сама забралась на верхнюю. Парень, видимо, понял, что так шутить с любимой мамочкой больше не стоит и мгновенно заснул. Всю эту сцену мои французы, буквально оцепенев, наблюдали с широко раскрытыми глазами. Дорого бы я дал, чтобы узнать, что они думали об увиденном. 
  Да… Россия… Смогут ли они нас понять когда-нибудь своим умом…

  Я рассказал французам куда еду и зачем - На Байкал, в тайгу, в горы. На две недели в полный отрыв от цивилизации. Они были восхищены неимоверно! Рассказали мне, что побывали на Красноярских Столбах и выразили восторг их великолепием. Поинтересовались, встречал ли я медведей? Нос к носу не сталкивался, а вот следы тех, кого в тайге не принято называть вслух, неоднократно попадались на моём пути. Восторг их был неописуем! Так мы увлечённо «болтали», пока в вагоне не притушили свет.
  Ах, да! Монетками мы обменялись, но вот троллинга не получилось. Наполеона они, конечно, знали, а вот об Отечественной войне 1812 года в России и заграничных походах Русской армии не имели ни малейшего представления. Не знали они, к моему удивлению, и наполеоновских маршалов, таких как Мюрат, Даву и прочих. Я подарил им памятную двухрублёвую монету с героем Отечественной войны 1812 года Михаилом Андреевичем Милорадовичем, а моя коллекция пополнилась двуевровой монетой с германским орлом. Хотя тот, многократно битый русскими орёл, как плод фигового дерева был мне нужен,  (в нумизматическом смысле, конечно же). Но как память о дорожной встрече, монета мне дорога.
  Вагон затих в дрёме. Я ещё долго лежал и под стук колес представлял, как завтра я с моими новыми французскими друзьями продолжу «беседу». Как я их ошарашу знанием французских президентов, их истории и литературы, как мы обменяемся эмейлами и т.д.
  Утром я проснулся, приготовил всё к предстоящей выгрузке тела и снаряжения. Друзья мои французские, привыкшие к среднеевропейскому времени, продолжали нещадно «мять бока» вагонным полкам. Когда же они продрали глаза, времени для разговоров, увы, уже не осталось. Мы тепло попрощались. Поблагодарив проводников, я сошёл в Слюдянке.
  День был изумительный, солнечный и очень тёплый, дыма не было даже на горизонте, как и постов МЧС, и я двинулся по маршруту к пику Черского, но это был уже второй день…
________________
На снимке пик Тальцинский, горная система Хамар-Дабан.
Фото автора.