Мустанг и Чика. Глава 5

5.
*понедельник 03.02.1975г. долг 1р.*
На географию Пашка решил не пойти, зависнув в туалете со школярами из младших классов. Над Медиком же завис дамокловым мечом батин ремень, поэтому ему пришлось тащить свою многострадальную задницу на урок, горестно вздыхая и оплакивая проигранные двадцать копеек. Чика промышлял игрой в трясучку. Его тонкие пальцы творили чудеса. Они ловко придавливали нужные монеты, увеличивая шансы на выигрыш. Чтобы мелкота не разбежалась, он давал им иногда выигрывать. До большой перемены в двенадцать ноль пять тело натрясло восемьдесят копеек. Этот парень от голода точно не подохнет.
Большая перемена по понедельникам сливалась со спаренными уроками физкультуры по договоренности с Алешей, чтобы потом можно было уйти домой пораньше. У Чики было освобождение, но физрук все равно заставил его присутствовать. Возможно, он был серьезно обижен из-за пашкиного отказа участвовать в лыжных соревнованиях. Чика устроился на скамеечке спортивного зала и пялился на девочек в трусиках и маечках.
А Бекетова очень даже неплоха. Фигурка точеная, ладная. Светкины буфера ненормальны для ее возраста. Прыгать с ними ей противопоказано. Вот если на центрифуге бы ее раскрутить, взлетела точно. Ладно, это уже чикины фантазии, не мои.
Обе подружки сражались в волейбол в одной команде с Медиком и безнадежно сливали игру. С ними были еще пара девочек и один малорослый, но относительно спортивный пацан. Какие-то они были тут вялые, амебистые. Вовка пахал за всех, прыгал бешеной саранчой, вопил раненым оленем, но это мало помогало. Мне оставалось только сочувствовать издали другу.
- Вот… - сказал он, подойдя ко мне, когда они окончательно продули.
Его глаза смотрели обиженно и обличающе.
- Что, вот? – хмуро удивился Чика.
- Мог бы помочь нам выиграть.
- С хера ли?
- Алеша пообещал по пятаку победителям… - горестно вздохнул Медик.
Ах, вот оно что! Шпанистый пацан Медик вдруг начал коллекционировать хорошие отметки.
После раздевалки и душа друзья поперлись домой к Вовке жирануть приготовленных его родичами супца вермишелевого с фрикаделями и котлеток с жареной картошкой. Хорошо так упало все в желудок. Родичи вовкины все по дежурствам торчат. До вечера их не будет. Интересно, как разрешится судьба его задницы по итогам сегодняшних отметок? Перевесит ли четверка по физике литературную двойку? Вовка повздыхал со значением насчет домашки по геометрии. После контрольной по алгебре он увидел во мне корифея.
- Медь, тебе че, константиновские совсем голову отшибли? С чего ты взял, что я умею решать геометрию? – раздался возмущенный голос Чики.
- А впрочем, была – не была. Попробовать стоит, - сказал уже я.
Быстренько разобрался с решением и насладился довольной моськой друга. Кроме геометрии и алгебры нас завтра ожидала еще история. Английский из-за отсутствия учителя должен быть отменен.
Потом мы сидели и пялились от скуки в телик. Вовка вдруг полез расстегивать себе ширинку, а я срочно вытащил на передний план партнера.
- Медь, не ссы. Я с Юркой Лебедевым завтра переговорю. Он тебе даст домашку по геометрии списать, - внезапно вякнул воскресший Чика.
Медик глаза выпучил и про игрушку свою забыл. Ой-ей, надо срочно чего-то делать. Снова вылез.
- Шютка… Кергуду! Видел бы ты свою рожу, Медь. Пойду я к себе домой. Бывай!
Надо быть осторожней. С учетом болтливости другана в такие перипетии можно залипнуть. Дома застал мать в обществе татуированного хмыря. Увидев меня, мать вскочила и вышла ко мне навстречу.
- Тебе когда на работу? – строго спросил я.
- Дык, к восьми вечера.
Я выразительно посмотрел на часы. Было около четырех.
- А этот что здесь забыл?
- Пашенька, есть совсем было нечего. Вот Леша принес еды...
- Ага, и питье.
- Ты ведь сам совсем перестал работать. Анка-пулеметчица вон надысь спрашивала о тебе, - внезапно обозлилась чикина матерь.
На чего она намекает. Совсем сбрендила.
- Детский труд советскими законами запрещен, - брякнул я зачем-то.
- Слышь, малец, не мельтеши. Иди садись с нами, или пшел уроки свои делать, - сипло высказался хмырь.
- Ты на работу пойдешь, или нет? – решил прояснить позицию до конца, хотя и так было уже понятно, что в таком состоянии она годится только для участия в рекламе о вреде алкоголя.
Блин дырявый, походу, пролетает очередная работа для япономамы, как фанера над Парижем. Надо бы сгонять и провентилировать возможность подмены. Кажется, у ней с прежнего раза там остались кое-какие знакомые подруги. Не говоря больше ни слова, накинул курточку и поскакал в больницу по замерзшим улицам.
Белое, четырехэтажное здание больницы находилось в том же квартале, что и школа. Из наших общих с маман знакомых в памяти всплыли две немолодые санитарки и одна медсестра. К великому моему ужасу, все из моей клиентуры. С другой стороны, это обстоятельство могло теперь позволить мне слегка надеяться на помощь этих теток в разрешении проблем с трудоустройством япономатери.
Пройти вахтера не составило труда, потому что уже наступило время посещения больных родственников. В приемном отделении строгая сотрудница выдала мне белый халат и сказала, куда идти. Нашел знакомую медсестру. Она намекнула, что могла бы договориться насчет подмены, только уже слишком поздно.
Работать на такой грязной, непрестижной и малооплачиваемой работе находилось мало желающих. Редко в какой больнице вакансии были заполнены хотя бы наполовину, и то на дневные смены. Неожиданно в голову вперлась дикая мысль по поводу собственной кандидатуры. Попытался ее отогнать, но потом подумал, что япономама тогда окончательно с катушек съедет, и мне около сорока дней будет не слишком сладко жить в этом советском элизиуме.
- Теть Надь, а можно мне поработать за мать, пока она болеет? – обреченно провякал я.
- Ты сегодня поработаешь, а завтра мне начальство последнюю печень выест, что ребенка эксплуатирую, - решительно затрясла лицом медсестра.
Я продолжил канючить:
- Помните, как к тете Галине дочка приходила помогать? Мне бы только разик продержаться, а потом мать оправится и сама будет справляться. Помогите, а? А если кто будет интересоваться, то можно соврать, что санитарка отошла ненадолго. А я только ей помогаю по-родственному.
Медсестра задумалась со скептическим выражением лица и решилась:
- Ладно, поговорю с ночным врачом. Кого там сегодня принесет на мою голову? Только тебе это будет кое-чего стоить! Понятно?
Женщина уставилась на меня красноречивым взглядом голодной вдовицы.
- Понятно, не маленький, - горестно кивнул я головой.
Времени до дежурства было еще много. Я сказал об этом Надежде.
- Ладно, иди домой, отдохни. Только к восьми чтобы был здесь как штык, - согласилась медсестра.
С грустной мордой побрел обратно домой. Еле заметно, где-то глубоко скребнулась мысль, что у маман проснется совесть, и она сможет выполнить свою санитарную миссию. Однако, дома я встретил совершенно окосевшую парочку на кухне за бутылками. Грустно выматерившись, я потопал в подвал.
Там нашел основных завсегдатаев, включая Вовку. Они резались в сику на деньги. Увидев меня, моментально полезли за гитарой. Развлекать пацанов уже осточертело, если честно. У кое-кого уже на меня вроде как условный рефлекс выработался, как у собак Павлова. Как я только появляюсь, то сразу гитару суют. Нафиг-нафиг! Льву Бонифацию каникулы положены.
Сел играть со своими восьмьюдесятью копейками и продулся со страшной силой. Вот уж не везет, так не везет! В итоге остался должен Медику рубль шестьдесят. Ему, кстати, здорово поперло. Незаметно подкралось время идти на работу. Я попрощался с пацанами и уныло потащился в больницу.
На этот раз вахтер отказался меня пропускать. Пришлось вызванивать Надежду. Вскоре подошли медсестры ночной смены. Они с Надей тихо пошушукались, понятное дело про меня.
Меня заставили переодеться в синюю курточку и штаны. В комнатульке с ведрами и тряпками, где я переодевался, ютились еще кухонный столик и топчан. Потом меня проинструктировали насчет обязанностей, тряпок, полотенцев, простыней и моющих жидкостей. Короче, я должен относить утки с отходами жизнедеятельности неходячих больных, помогать ходячим добираться до туалета, вымыть полы во всем отделении и палатах утром перед сдачей смены. Надя уговорила одну из медсестер замениться. Та с некоторым удивлением согласилась:
- Ты же дневная, раньше ведь на ночную не соглашалась?
- Катюш, ну нужно мне…
Надя, кстати, помогла мне принять смену у дневной санитарки с грубым, монголоидным лицом, проверив качество вымытых полов и стен.
С первых минут понеслась звезда по кочкам. Звонок один от постели больного означало вызов меня, два звонка – медсестры, три – дежурного врача. В основном, нужно было подавать тяжелым больным утку, а потом ее выносить в туалет и замывать прибор в моечной. Еще требовалось воду поднести, или чего-нибудь еще из тумбочки. Самым удивительным было то, что в палатах с тяжелыми больными находились нормальные ходячие, но меня все равно гоняли по всякому поводу. Один старик так меня просто задолбал, заставляя ему подавать то яблоки, то книгу, то полотенце. Зато некая старушка по имени Авдотья, живущая на выселках, всячески привечала. Вызывала, чтобы сунуть то кусок пирога, то шоколадку, то еще чего-нибудь съестное и приятное. Выселками называли частный сектор, остатки большого села Раздоры, на месте которого и возникли Родные Просторы.
В общем, носился я по отделению угорелой кошкой с взмыленной жопой. Еще приходилось ворохать тяжелых больных, помогая медсестрам делать перевязки и уколы. Старался все исполнять добросовестно, понимая, что при первом косяке моя карьера санитарки моментально закончится.
Один вызов особенно хорошо запомнился. В женской палате позвала меня девушка с переломами. Ей нужно было сделать одно маленькое, но деликатное дело. Увидев пацана, девушка смутилась и попросила позвать женщину. Я признался ей, что санитаром этой ночью буду только я и взмолился меня не прогонять. Я так расписывал горячим шепотом жуткие наказания, которые последуют от начальства, если я не окажу больному помощь, что девушка улыбнулась, как не силилась остаться серьезной.
- Хорошо. Только не поднимай одеяло. Я сама продвину. Я смогу.
Еще сильней смутившись, она подала судно.
- Меня Пашей зовут, если что… - не вовремя брякнул я.
Девушка ничего не ответила, только отвернулась с улыбкой.
На посту я прочитал, что девушку зовут Инной. Фамилия неизвестна. Она попала в аварию. На ее Жигуль последней модели наехал грузовик. Ушибы и гематомы мягких тканей, внутренних органов, головы, множественные переломы ребер, ноги и, самое главное, позвоночника. Ей угрожала реальная неподвижность. Почему я про это знаю? У меня товарищ после Чечни с таким диагнозом в инвалидном кресле оказался. Мля, девушка с такой красивой внешностью и будущий инвалид. Несправедливо!
Доктор Леня, флегматичный молодой парень, поначалу косился в мою сторону недовольно. Только после того, как я помог обработать разбившегося на мотоцикле пацана, потеплел ко мне отношением. В целом за ночь было только две доставки «скорой помощью» в наше отделение. Чуть не забыл: от меня еще требовалось транспортировать лежачих из приемного отделения на наш этаж и принимать участие в санобработке, если это было нужно.
Около полуночи Надежда зазвала меня в сестринскую. На столике красовались откупоренная бутылочка вина, тарелка с нарубленными бутерами с колбасой и сыром, перья лука зеленого. Из радиоприемника лилась приглушенная эстрадная песня Эдуарда Хиля. На диване развалилась в белом халате вторая медсестра Татьяна. Возрастом и фактурой она была такой же, как и Надежда, только в отличие от той была не блондинкой, а брюнеткой. По моему внутреннему ощущению, обе были крашеными. Блондинка была цветом блеклой соломы, тогда как брюнетка была прокрашена более качественно. В принципе, мне масть любая подходила, вот только формы не соответствовали моему вкусу. Обе были малость полноваты. К тому же, я чувствовал себя не в своей тарелке. В общем, у меня не получилось. Как там Чика со своим агрегатом справлялся?
Дамочки, посовещавшись, решили применить ко мне французские меры. Очень так качественно обработали. Дальше все пошло как по маслу. Сначала на меня влезла Надюха и скакала, пришпоривая моего бедного конягу. Потом выполнил обязательную программу по Татьяне. Та даже визганула случайно на все отделение. Надежда ее чуть не пришибла, перепугавшись. Потом меня разморило, и я уснул в сестринской.
Разбудили меня около семи утра. Нужно было приступать к мытью пола в коридоре, в кабинетах и туалетах. Набухал в ведро теплой воды хлорки и принялся шоркать шваброй по линолеуму. Целый час возился, потому что тяжелых болезных развезло на срач, и они постоянно меня отвлекали.
Передачу дежурства провел снова с помощью Надежды. Была сочинена легенда, что санитарка Чекалина срочно домой убыла. Чего-то там с трубой якобы произошло и соседей снизу залило. А ее сын, значит, помогать матери пришел. Пожилая санитарка с благодушным хохлушечным лицом не вредничала и даже пирожками с капустой угостила из своего тормозка. Мне осталось только резво переодеться в чуланчике и покинуть больницу. Еще долгое время ощущались запахи формалина и испражнений.
Домой забежал на пару секунд чтобы переодеться и портфель забрать. Сладкая парочка храпела из темной. Кухня была завалена бутылками, объедками и очистками. В некоторых бутылках плескалось немного водки. Забросить в зоб было совершенно нечего. Вздохнув и плюнув, я поплелся на первый урок геометрии.
- Чика, чего от тебя такой духман, будто в аптеке обосрался? – невинно поинтересовался Вовка.
- Это твои нюхательные рецепторы барахлят, - лениво отбрехался от него.
Спорить с другом не было ни желания, ни сил.
Елена Ивановна кроме алгебры вела и этот предмет. Прежде, чем приступить к уроку, она объявила результаты вчерашней контрольной по алгебре. Медик получил пятерку, я же двойку и замечание в дневник за хулиганские рисунки. Умирающий от счастья Вовка долго не мог поверить своим глазам. А одноклассники так просто впали в ступор. Зрелище получающего пятерку Медика для них было равнозначно летающему крокодилу. Представляю, что теперь будет у него дома твориться.
Учительница рассказала новую тему, потом велела сдать тетради с домашними работами. Я придерживался тактики Чики – не делать ничего дома. Поэтому ожидалась очередная двойка по геометрии. На алгебре получил трояк, ответив на какой-то ерундовый вопрос у доски.
Урок Английского языка заменили на Русский, поэтому нас с Медиком опять радостно вышибли из класса. Толстая литра сделала это с торжествующей улыбочкой и пожеланиями поскорей попасть в колонию для малолетних. Эти ее слова да вовкиному отцу бы в уши. Сама бы тогда имела бледный вид. Я вытащил из себя Чику и поперся в туалет зарабатывать на прожор своей растущей тушки, а Вован умотался по своим делам.
Мне попались двое пятиклашек. Тело не теряя ни минуты принялось их окучивать в трясучку. Талантливо раззадорив пацанов, Чика сразу стряс в свой карман четыре пятнашки. На историю Чика, поймав волну, решил не ходить. Тем более, что в перемену набилось в туалет куча школяров. Даже пройти мимо, чтобы отлить приличным пионерам было затруднительно.
Бенефис моего рукодельного тела злобно прервали на пике коммерческого оргазма. Ворвались трое комсомольских парней с целеустремленными мордами и принялись обшаривать карманы. Тело к этому времени почти два рубля мелочью промыслило. Короче, отняли всю выручку, волки форшмачные, и из туалета повыгоняли. Че за беспредел тут творится?
Хорошо что Медик после уроков в благодарность за свою пятерку, вознамерился меня отблагодарить столовской едой. Намекнуть бы ему еще и долг мне простить по-дружески. В столовке мне тут же организовали «зеленую улицу». Эх, если бы еще бесплатно потчевали!
Неожиданно перед столиком нарисовался Славка Лешуков по прозвищу Леший, комсомольский бог. А это уже становится интересно. Парень он мощноватый, боксом занимается. В отличие от многих активистов имел реальный авторитет у школяров. Благодаря ему уличная шушера, типа Панка, боялась сунуть в школу свой нос. Леший молча уселся и уставился на меня. Чика тоже молча и настороженно доедал свои котлеты. Пора мне выходить за арену играть свой номер.
Поиграв в гляделки, Леший вдруг улыбнулся и спросил:
- Пацаны говорят, кто ты классные песни играешь?
Я скорчил задумчивую морду.
- Они малость не в советскую тему. Их можно только по подвалам выть, - высказался, пожимая плечами.
- А давай, ты нам сбацаешь, а мы сами решим? – предложил комсорг.
- Что, прямо сейчас?
- Нет, лучше завтра.
- А подвал будет? – хихикнул я.
- Зачем подвал? У Ангелины в музыкалке соберемся, - не понял моего юмора Леший.
Выступать не хотелось, но денежная проблема и обида за расправу в туалете вынудила пойти навстречу.
- А что я за это буду иметь?
- Не бойся, не обидим, - Леший подмигнул, - Ну как, договорились?
Я театрально выдержал паузу и объявил:
- Уже обидели. Твои комсомольцы ограбили меня в туалете. Отобрали все деньги из карманов. Пусть возвращают, тогда поговорим.
Я сделал движение чтобы вылезти из-за стола. Леший остановил меня, взяв за руку.
- Сколько у тебя забрали?
- Два рубля с копейками…
- Держи трешник. Давай завтра в три в зале музыкальной школы.
- Заметано.
Комсорг пожал мне и Вовке лапы на прощание и убрался из зоны видимости. Я задумчиво проводил его взглядом.
- А мне можно будет с тобой? Я ведь все-таки друг тебе, - отвлек меня от разных мыслей голос Медика.
- Рискни, - пошутил я.
Задумался я о том, что несерьезно относился к своему симбиоту. Кроме знатной игры на мелочь и лазания по форточкам, он ведь еще чего-то может сотворить.
- Смотри, председатель наш сюда чешет! – гыгыкнул Вовка.
- Что за председатель…
Я оглянулся и увидел, что к нашему с Вованом столику пробирается Ленка Бекетова. В голове всплыло, что она и есть пионерский председатель совета отряда нашего класса. Я и забыл, что кроме старосты, еще есть другие руководящие должности. Ленка и комсоргом вполне могла стать, если бы поторопилась пораньше родиться, как ее подруга Светка, которая, кстати, и была теперь старостой. Сейчас в классе всего трое комсомольцев, а комсоргом сделали хорошиста Юрку Пономарева. Мне лично пофиг на эти расклады, тем более, что они все в упор меня не замечают.
- Эй, отсталые! – насмешливо крикнула Ленка, - Заседание совета отряда будет пятым уроком. Чтобы были оба.
Причем смотрела так, как будто нас нет, как будто мы с Вовкой внезапно превратились в мелких бацилл. Блин жеванный, но до чего же приятно смотреть на ее строгое лицо.
Ленка смерила нас на прощанье оценивающим взглядом на предмет, дошли ли ее слова до нас, вздохнула и ушла по своим делам.
- Опять макулатуру заставят собирать, - горестно шмыгнул носом Медик.
- Скорее про подвиги Павлика Морозова в уши вкручивать будут, - предположил я свою версию.
Вспомнилось боевое чикино детство. Еще с младых ногтей парня отличало скептическое отношение к идеалам. В первом классе его не хотели принимать в октябрята, потому что он надругался над портретом Ленина в пионерской комнате, пририсовав ему два клыка снизу как у сказочной бабы Яги. В октябренки его все же приняли, но вот с пионерством отношения не завязались. До шестого класса его туда не пускали.
К тому же в семье Чики начался разлад. Отец ушел к другой женщине окончательно. Мать начала употреблять алкогольные напитки. Градус чикиного хулиганство вознесся до апогея.
В третьем классе он натер носы коммунистических классиков на барельефе, висящем в школьном коридоре на первом этаже, красной краской. Материал барельефа оказался такой, что краску оттереть так и не смогли, и его пришлось убрать. С этого зловещего преступления и начались препоны в пионерской карьере.
Из задумчивости вывел нетерпеливый вовкин голос:
- Чика, а ты мне долг собираешься возвращать?
На кассе столовой согласились разбить трешку рублями, но мелочь зажали. Отдал рубль другу, пообещав в скором времени остальное донести. В кабинете литературы все уже собрались, нетерпеливо поглядывая на Бекетову, которая стояла возле учительского стола. За ним сидела литра. Почему-то в классе расположилась и комсомолка Светка Романова. Когда наши с Вовкой костляво-вертлявые задницы занеслись в помещение, литра кивком головы скомандовала, что можно начинать.
- На повестке дня сбора нашего пионерского отряда три вопроса…, - начала, немного волнуясь, Ленка, - Осуждение агрессии американских империалистов против мирного Вьетнама. Потом выдвижение кандидатур для приема в члены ВЛКСМ. И последним пунктом нашего собрания будет рассмотрение недостойных званию пионеров поведения двух членов нашего отряда – Чекалина Павла и Медведева Владимира.
- Прежде чем приступить к рассмотрению этих вопросов, предлагаю удалить посторонних, - высунулся я с задней парты.
- Это кто тут посторонний? – взвизгнула литра.
- Все, кто на данный момент не являются пионерами, - вежливо пояснил я.
- Я – член партийной ячейки школы и имею право контролировать работу совета отряда, - взвилась учительница.
- Если вас уполномочила на то ваша ячейка, то покажите протокол этого решения? – еще более вежливо предложил я.
- Ничего я вам, шаромыжникам, не собираюсь показывать, - взревела литра.
- У нас открытое собрание. Можно любому присутствовать, - вовремя вмешалась Ленка и, не дожидаясь продолжения перебранки, провозгласила, - Слово по первому вопросу предоставляется Абрамовой Наталье.
Девчонка Натаха еще ничего из себя не представляла, то есть не имела положенных для данного возраста грудей. А еще была нудной зубрилкой. Ее слушать было тоскливо и зевно. С учетом недосыпа, я так сладко выворачивал свою челюсть, что заразил этим весь класс. Получалось вроде волны на стадионах. Только нужно было не вставать, или руками взмахивать, а дружно зевать. А когда она закончила ныть, то все в классе с завидным энтузиазмом приняли единогласно проект постановления в защиту мира в Индокитае. Ну да, американские империалисты прям таки до обморока испугаются нашего постановления и моментально прекратят свои бесчинства. Довеском к этому решению последовало предложение сдать по три копейки в фонд мира. Взамен выдавалась марка. Ее можно было наклеивать на парту, на стены, на лоб соседу, вообще куда неуемная фантазия подскажет. Могли бы просто попросить, я бы в два раза больше заплатил и марок не взял. Только пусть мне объяснят технологию борьбы за мир. В чем это выражается? Да, ладно! Мне не жалко трех копеек. Пусть на эти средства борются в свое удовольствие те, кому все равно делать нечего.
Рубль на монеты никто не хотел менять. Даже к литре подкатился с этим предложением. Она даже дернулась испуганно, словно я ей перепихон предложил. В общем, Вовка снова за меня заплатил. От всех этих мыслей и проблем слегка взгрустнулось и навеялось хулиганистой песенкой моего веселого детства «Проснулся я в овраге…»:
- …За эти три копейки
Вся жопа в малофейке…
Вроде бы только для вовкиных ушей было продекламировано. Кто знал, что у литры такие локаторы мощные. Ей бы на подводной лодке плавать, мины обнаруживать. С другой стороны если посмотреть, лодка с ее наличием просто не всплывет, или всплывет кверху пузом.
Опять начался скандал. Самое смешное, что никто не понимал из-за чего. Если бы кто еще мог понять, что за слова выбрасываются из жерла ее орущей глотки. Так и подмывало попросить председателя вывести дебоширку из класса. Наругавшись всласть, она быстро успокоилась.
По второму вопросу Ленкой был зачитан список тех, кого по возрасту можно было принимать в комсомол. Получилось восемь девочек и всего три пацана. Девчонок в нашем классе на самом деле было заметно больше, почти две трети. Меня, кстати, в этом списке не было, несмотря на то, что чикин день рождения состоялся еще в прошлом году в октябре. Вдруг вылезла литра и предложила придержать трех школяров:
- Они учатся неважно. Пусть подтянут успеваемость, тогда и поговорим.
Я в отличие от некоторых деликатно так поднял руку и дождался разрешения выступить. Высказался в том ключе, что нельзя смешивать общественную деятельность и учебу. К тому же учеба во многом зависит от качества работы учителей.
Опять заклокотал грязевой вулкан из непонятных ругательств на мою голову. Когда он исчерпался, собрание проголосовало предварительно в пользу всех одиннадцати кандидатов. Им было предложено подготовить что-то типа автобиографии с описанием своих заслуг и грехов. А уже после, по итогам обсуждения, проголосовать за каждую кандидатуру окончательно. Договорились провести для этого специальное собрание через неделю.
По третьему вопросу наши две гордые, но, к сожалению, пока еще тощие фигуры были выставлены на всеобщее обозрение перед классом и подверглись осуждению тремя одноклассниками: двумя девчонками и пацаном Ситкаревым Сергеем по прозвищу Сита. Вот они гниды подзаборные! Знали бы мы с Вовкой о такой заподлянке, ни за что не проголосовали за прием их в комсомол. А Сита этот никакой даже не пацан. Ботан самый настоящий. Парень вроде бы рослый, плечи нормальные есть, но не компанейский какой-то, валенок. Видно было, что эту троицу натаскивала сама классуха. Короче, клеймили нас с Вовкой во все возможные и невозможные места. Основным обвинением были не конкретные проступки, а некий расплывчатый образ жизни и вредоносное влияние на окружающих. В конце каждого выступления предлагалось исключить нас обоих из пионеров и вынести на совет дружины школы предложение поддержать это решение.
Смотря в безучастные лица одноклассников, я понимал, что все они были готовы сделать так, как подскажет литра. Мне лично было пофиг, только Вовку жалко. Отец его тогда просто изувечит. Неожиданно выступила Бекетова и предложила ограничиться в наш адрес последним предупреждением и пока не исключать. Литра что-то такое прочувствовала своим толстым чревом, какое-то изменение в настроении класса, и решила напоследок хотя бы поунижать нас с Медиком. Нас принудили произнести покаянные слова и всякие обещания. Литра распалилась и сама принялась надиктовывать предложения, а мы только повторяли, сначала Вовка, потом уже я. Но, если Вовка искренно винился и каялся чуть ли не до соплей горючих, то я всего лишь играл роль кающегося грешника. Придумал говорить еле слышно, и получилось, что каялась на самом деле сама Валентина. Многие заметили эту несуразность и заулыбались. На голосовании большинство было за наше помилование. Некоторые тормоза все же проголосовали за изгнание, но погоду не сделали.
После завершения собрания, мы с Вовкой пошли в туалет. Вовка еще долго обмывался в умывальнике, гася пунцовую рожицу. Я же просто дожидался когда все разойдутся, не желая на сегодня видеть рожи своих одноклассников.
У выхода из школы я заметил одиноко стоящую и уже одетую в белое зимнее пальто ленкину фигурку. Она явно кого-то ждала.
- Медь, давай ты сейчас домой без меня метнешься. С Бекетовой надо пообщаться, - предложил другу.
Он понятливо кивнул, оделся и шмыгнул на выход. Я подошел к нашему председателю. Она по-прежнему смотрела мимо меня, словно не желая опорочить свой взгляд лицезрением моей персоны.
- Лен, спасибо тебе, что защитила от Валентины, - осторожно начал я.
Нет, все же взглянула на меня как-то даже заинтересованно.
- А ты очень сильно изменился, Павел. Взгляд, жесты, походка, даже голос по-моему стал другим. Будто тебя подменили.
Уголки губ немного дрогнули в едва заметной улыбке. От нахлынувшей мысли бешено заколотилось сердце и сперло дыхание. Подумать только! Оказывается, эта недотрога давно за мной наблюдает.
- Ты меня раскусила. Меня действительно подменили. Инопланетяне на тарелочке прилетали... Мое настоящее имя – Кал-Эл.
Хмыкнула. Показалось, что с трудом сдерживает себя, чтобы не улыбнуться.
Неожиданно для себя предложил:
- Хочешь, я тебя до дома провожу?
- Нет! – резковато ответила она, затем немного мягче пояснила, - Я Свету жду. Обычно мы вместе ходим.
- А в кино можно тебя пригласить? – не отступал я.
- Потом поговорим. Ты иди, давай…, - заволновалась Ленка.
Я понял, что позади меня нарисовалась Романова и, отвесив прощальный кивок, выскочил на морозную улицу.
Маман в квартире отсутствовала, как и ковер, который я облевал. Вот и прекрасно. Вздремну чуток. Была еще мысль наведаться к Рею и скачать себе в мозги всю школьную программу. Решил повторить финт, опробованный в игре с люберами. Задавить своим превосходством всех учителей сразу, и пусть только попробуют еще ко мне приставать, пока я в этом мире торчу.
На кухне по-прежнему царило запустение. Мне кажется, что в пещере у неандертальца было бы гораздо чище. Даже заходить туда было стремно.
Вид объедков напомнил мне о долге перед старушкой-соседкой. Вытащил предпоследнюю коричневую бумажку из портфеля и понес отдавать долг. Таисия Степановка вышла в банном халатике и сильно удивилась тому, что я не позабыл вернуть рубль. Наверное, она уже мысленно попрощалась с ним.
Все, в койку и спать. Блин, еще тридцать четыре дня в этом времени куковать! Надо бы замутить какую-нибудь аферу, чтобы много денег надыбать. И потом под финиш спустить их на самые ништяковые удовольствия.
Только расслабился в постели, как рявкнул звонок. Медик что ли приперся? Если так, то мучительной смертью он не отделается. Не стал одеваться. В трусах и босиком пошлепал в прихожую. За дверью оказался майор Медведев во всем своем милицейском великолепии. Я молча пропустил мента в квартиру. Тот снял бушлат и фуражку и с немного удивленным лицом прошел в зал. Наверное, ожидал, что я обделаюсь со страху, или начну трястись перед ним. Я показал на диван. Майор присел и жестом предложил мне сесть возле него.
- У меня к тебе серьезный разговор, пацан. Сегодня моего оболтуса чуть из пионеров не исключили. Отступился бы ты от него. По-хорошему прошу. Чего тебе, других пацанов мало?
- Ладно, не вопрос. Скажу ему. А дальше пусть он сам решает. Взрослый уже человек, - покладисто высказался я.
- Тоже мне взрослый… Мозгов у вас еще - кот наплакал. Короче, чтобы к сыну моему больше не подходил, а не то…
- Что «не то»? – мне стало интересно, что этот мент собирается предпринять в отношении меня.
- Узнаешь. Только поздно будет.
- А если точнее?
- Мать твою за тунеядство можно привлечь. А тебя в детдом.
- Не выйдет у вас этот каменный цветок. Мать на работу уже устроилась, в больницу санитаркой. А еще у меня сестра есть родная. Опекунство может оформить. Так что…
Блин, чуть язык не показал ему как дите малое. Что за дебильные эмоции мной иногда одолевают?
- С участковым вашим Панасюком переговорю. Рано, или поздно он тебя на чем-нибудь поймает. И тогда тебе светит дальняя дорога, бубновый интерес.
- Ладно, я попозже сильно испугаюсь. А то мне чего-то очень спать хочется. До свидания, товарищ капитан, - промявкал я постным голосом и зевнул для убедительности.
Не знаю, как для Чики, но для меня подобные угрозы срабатывали обычно с противоположным эффектом. Если Медик не спрыгнет, то я со своей стороны постараюсь не прерывать наших отношений.
- Ты, парень, перепутал. Я уже майор, а не капитан, - вдруг опомнился мент, направляясь на выход.
- Если начнете нарушать законы хоть на йоту, чтобы мне навредить, то станете, - все тем же тоном произнес, захлопывая дверь перед самым носом вовкиного отца.
Сон испарился под влиянием драйва от встречи. Меня даже потряхивало от адреналина в крови. Этот бычара в погонах меня пугать вздумал. Хе! В мозгу крутились все нюансы встречи. И мое существо поневоле заполнялось неудовлетворенностью, что не использовал все возможные словеса и подколки. Захотелось догнать мента и продолжить разговор, сопровождая его глумливой улыбочкой. Вот только тогда он точно закончился бы битьем моей наглой морды посредством волосатых ручищ.
По телику, по единственной программе показывали такую унылую хрень, что я сразу же выключил его. Книг в квартире не было категорически. В подвал тащиться тоже не желалось. Послонялся по квартире в своих трусах. Немного убрался на кухне, а то там даже тараканы от ужаса инфарктами маются. В конце концов, забрался в ванну с теплой водой, чтобы там расслабиться и заглянуть в гости к Рею за очередной порцией мозгов. Заказал себе знания в пределах курса средней советской школы. В принципе, я неплохо в свое время учился и закончил школу без троек. Однако все заученное удержать в голове никому не дано. Особенно это касается всяких математических изворотов типа эвольвенты с эволютами, тангенса и гипотенузы, синуса с секасом.
Мой небесный приятель смущенно сообщил, что в таком аспекте знания еще не комплектовались. Пообещал напрячь своих помощников, чтобы они поскорее выполнили мои пожелания. В качестве компенсации за свой косяк, Рей устроил для меня полеты под облаками. Парили вместе с ним над лазурными морями и тропическими островами, сверкающими снежным сиянием горными вершинами и завораживающими своей монотонностью песчаными пустынями, укрытыми снежным ковром лесами и полянами и залитыми электрическим светом вечерними городами.
А вот и мой городок. Площадь с каменным Лениным и домом культуры, футбольное поле и школа невдалеке, геометрически четкие линии домов и улиц. Влетели вместе в квартирку на пятом этаже. Там я попрощался с провожатым, поблагодарив его за захватывающее путешествие, и… очутился в ванне.