Мужская дружба

Лифт поднялся на четвёртый этаж, двери раздвинулись, из кабинки выскочил восьмилетний мальчик — невысокий, упитанный, с чёрными кудрявыми волосами — и устремился к лежавшему возле стены футбольному мячу.

В этот же момент второй мальчик — худенький, белобрысый, ростом повыше — преодолел верхние ступеньки лестничного марша и поравнялся с приехавшим на лифте. Две пары рук схватили мяч одновременно.

— Ничья! Никто не выиграл и не проиграл! — произнёс первый мальчик, заметно картавя. — Победила дружба!

Его сопернику такой расклад явно не понравился: он вцепился в мяч покрепче и потянул к себе. Черноволосый тут же опустил руки и произнёс с укоризной:

— Виталий, ты считаешь, что если силой завладеешь мячом, то тем самым изменишь результат нашего пари?

— Не считаю, — смутился Виталик, — пусть будет ничья. Но через год я подрасту, смогу бегать по лестнице быстрее, и тогда ты точно проиграешь!

— А на следующий год я с тобой спорить уже не стану. Какой в этом смысл, если исход известен заранее?

— Слишком ты умный, Ёська! — проворчал Виталик, понимая, что приятель полностью прав, и возразить нечем.

— Ничего не слишком! Просто я думаю больше, чем ты. Мне нравится думать. Сидеть и думать. Ты тоже попробуй, у тебя должно получиться. У всех получается. Это же так интересно — думать! И не называй меня больше Ёськой. Можно Фимой. Моё полное имя Иоахим. Мама сказала, что оно связано с небом, с воздушной стихией. А твоё имя означает жизнь. У нас красивые имена, правда? Так зачем их коверкать?

— Можно и Фимой. Я на это вообще не обращаю внимания. Важно не как тебя называют, а как к тебе относятся. Ну что, идём? Вот его квартира! На, подержи мяч, я позвоню, ты не дотянешься.

Виталик привстал на цыпочки и нажал кнопку звонка. За дверью послышались шаги, раздался женский голос:

— Кто там?

— Это я, Светлана Тимофеевна, Виталик Нестеренко. Ну… мы с Димой сидим за одной партой.

— Дверь отворилась, на лестничную клетку вышла женщина с кухонным полотенцем в руке.

— Здравствуйте, дети! — произнесла она ровным голосом, потом посмотрела на Виталика и добавила более строго: — Я же просила в школе посадить вас подальше друг от друга!

— Нас сначала рассадили, но мы пообещали учительнице исправиться, она вернула нас обратно и назначила испытательный срок.

— И чем закончилось испытание?

— Оно не закончилось, — вздохнул Виталик, — ещё целая неделя!

— А что за мальчик с тобой?

— Это Ёсь… Фима Либерман. Он в нашем классе новенький.

— Наверно, такой же проказник, как вы с Димой?

— Нет, тётя Света, что вы! Совсем наоборот! Фима отличник, его все хвалят. Он из хорошей семьи, из беспечной. Его папа ювелир, а мама стоматолог.

— Из обеспеченной, — поправил шёпотом Фима.

— Ну да, я так и хотел сказать!

— Будем надеяться, что он окажет на вас положительное влияние.

— Конечно! На меня он уже сейчас оказывает. А когда Дима выйдет, он и на него сразу начнёт оказывать.

— Дима сразу не выйдет, он наказан. Ему ещё час стоять в углу.

— Как же так?! Мы всем классом сегодня собрались играть в футбол на школьном стадионе. У меня новый мяч, подарок к началу учебного года. А Дима хороший нападающий.

— Лучше бы он был хорошим мальчиком, послушным и аккуратным!

— Светлана Тимофеевна, а что такого Дмитрий натворил? — подал голос Фима.

— Много чего. С утра он решил устроить кошке день рождения. Начал привязывать ей на лапы, на шею и хвост бантики, которые нашёл у старшей сестры. Животное вырвалось и по занавеске забралось до самого потолка. Папе пришлось расставлять стремянку и снимать кошку, а мне теперь нужно обратно втягивать петли на занавеске. Потом он наполнил ванну водой, выкрутил несколько лампочек и стал смотреть, как они плавают. Этого ему показалось мало, он начал бросать лампочки в воду с высоты, пока одна из них не разбилась. В результате у мамы новая забота: сливать воду и собирать осколки. Пока я этим занималась, Дмитрий на кухне растряс бутылку с пепси-колой, и когда я входила, из неё выплеснулся целый фонтан! В результате кухня забрызгана, мама мокрая, а ему весело! Теперь я должна всё это мыть и убирать! Вместо того, чтобы в субботу отдохнуть, как все люди. Вот я и думаю: раз он меня наказал, то и сам должен быть наказан!

— По совокупности, значит…

— Правильно, Виталик! Сразу видно, что твой папа юрист. Так ведь это ещё не всё! Когда Дмитрий уже стоял в углу, пришла бабушка Валерика из соседнего подъезда и сказала, что вчера мой сын разбил её внуку нос. За это я добавила ему ещё полчаса.

— Валерка сам напросился, я всё видел! Он отобрал у девочек скакалку и забросил её на дерево. Мы с Димычем девчонок хотя и не любим, но зря не обижаем, тем более, если они младшие.

— Он Александрович.

— Да, я знаю. Так вот. Дима попросил Валерку скакалку достать и вернуть. А он не захотел. Ну и получил. Хотя мог сдачи дать: он же на год старше нас. Но побоялся.

— Побоялся, потому что вас двое! Ты наверняка пришёл бы Диме на помощь!

— Так ведь до этого дело не дошло, тёть Света, Димыч сам справился. Он вообще за справедливость. И я тоже.

— Справедливость — это хорошо, но добиваться её следует по-другому. Так, чтобы соседи не жаловались. В общем, придёте через час, разговор окончен.

Дверь захлопнулась.

— Строгая у него мама, — покачал головой Фима, когда мальчики спускались по лестнице. Лифт был надолго занят соседями: они поднимали на нём мебель из фургона, стоявшего у подъезда. — Могла бы отложить наказание.

— Мамы все строгие. И училки тоже, им так положено, — философски заметил Виталик, затем неожиданно остановился. — Погоди! Что значит «отложить»?

— Ну, чтобы сейчас она отпустила Дмитрия с нами, а он отстоял бы свой час в удобное для него время. Вечером, например, или когда дождь идёт, и делать всё равно нечего…

— Разве такое возможно?

— Почему нет? Моя мама всегда так делает. У неё есть тетрадка, в которой записано, что я натворил и как должен за это расплачиваться. Например, разбил чашку — стой в углу сорок пять минут. За блюдце — полчаса, за тарелку — час. А за сервизную чашку — два часа без разговоров!

— Так тебя, выходит, тоже наказывают? И часто?

— Чаще, чем хотелось бы. Я очень неуклюжий, то и дело что-нибудь разбиваю или ломаю…

— Но ведь чашку ты разобьёшь нечаянно, за что же здесь наказывать?

— Какая разница, нечаянно или нарочно? В любом случае чашки больше нет. Значит, должен за неё заплатить.

— Бывают же разные обстоятельства. У моего папы на работе суд их учитывает и иногда за одинаковые правонарушения выносит разные приговоры.

— Потому суд и критикуют, что он бывает несправедливый. А было бы как у моей мамы: за чашку сорок пять минут угла — и никаких вопросов! При этом маме неважно, кто отстоит в углу этот срок: я или кто-нибудь другой.

— Как это?

— Так, что я могу кого-нибудь нанять, чтобы он отстоял в углу вместо меня. За плату, конечно. Полчаса стояния — одна порция мороженого. На прошлой неделе Антон отстоял за меня час, получил за это на две порции. Мама мне записала эти две порции в долг.

— Не понял.

— Ну, раз в неделю мне положена одна порция мороженого. А так как я должен две порции, одну порцию мне спишут сегодня, а оставшуюся — в следующую субботу.

— А две порции твоя мама сразу списать не может?

— Нет, конечно. От двух порций подряд может заболеть горло!

— Погоди! Но ведь это не настоящие порции, а записанные! Которые Антон давным-давно съел! Какое горло?!

— Неважно, реальные порции или записанные. Закон есть закон. Спроси своего папу, он юрист. Всё, что я могу, это сказать маме, что наказание слишком суровое. Она всегда готова обсудить меру наказания, чтобы было пропорци… порцио…

— Пропорционально. А если наказание слишком мягкое, ты его тоже оспариваешь?

— Нет, конечно. Если я такое заявлю, мама расстроится. Она посчитает меня дурачком.

— Понятно. Послушай, Фима, тот Антон, который отстоял за тебя в углу — это не сын дворничихи, у которого папа был пожарный и который погиб?

— Ну да, тот самый. Виталий, почему ты на меня смотришь так… нехорошо? Я что-то сказал или сделал неправильно?

— Нормально смотрю, не выдумывай! Ты всё сказал и сделал так, как научила мама, значит, правильно. Куда теперь? На стадион? Хотя без Димыча мы игру всё равно не начнём.

— Тогда что мне там делать? Иди один, а я лучше найду себе скамейку, посижу, подумаю…

— Ладно, встретимся через час.

Мальчики разошлись. Виталик дошёл до конца дома, остановился, покачал головой и вернулся к подъезду. Вместе с «мебельщиками» поднялся на Димкин этаж и сразу позвонил.

— Кто там? — снова спросила его мама.

— Это я, Виталик.

— Час ещё не прошёл.

— Мне, тёть Света, нужен не Дима, а вы. Поговорить.
Дверь открылась.

— Говори.

— Я хочу отстоять в углу вместе с Димычем, чтобы через полчаса вы отпустили нас обоих. Двое на полчаса — это как раз один на час.

— Что за глупости?! Как это я могу чужого ребёнка ни за что поставить в угол? Просто так! Что люди скажут? Да и вообще…

— Ничего не скажут, тётя Света! — торопливо зашептал Виталик. — Люди не узнают. Я никому не скажу, честное слово! Как военная тайна! А вы нас через полчаса обоих отпустите!

Большие глаза женщины после такого заявления стали ещё больше.

«Красивая у Димыча мама» — пронеслось в мозгу мальчишки. Впрочем, он почти сразу об этом забыл.

— Проходи, — сказала она тихо и проводила Виталика в комнату.

Димка понуро стоял в углу, еле-еле шевеля губами. Наверно, подсчитывал секунды своего стояния.

— Дмитрий, — негромко произнесла мама, — ты мог бы отстоять в углу за товарища? За то, в чём ты не виноват, а виноват только он?

— Мне прежде надо за самого себя отстоять, — дипломатично ответил Димка, — а потом уж за чужие провинности отдуваться.

— А если я вот прямо сейчас тебя выпущу, ты пойдёшь выручать Виталика, который тоже наказан?

— Виталька, что ты уже успел натворить? — глаза Димки распахнулись, как у его мамы. Тебя ни на секунду нельзя оставить без присмотра!

— Тебя тоже! — парировал Виталий.

— Ну так что? — повторила вопрос мама.

— Да без разговоров! Он же мой друг! А я — его.

— Вот, значит, как?! Виталик, подожди, пожалуйста, в прихожей, Димыч через три минуты выйдет.

На улице Димка разжал ладонь, в которой оказались деньги.

— Смотри! Как раз на две порции мороженого: мне и тебе! Мама только что дала. Не пойму я этих женщин, даже если они мамы. Настроение у них меняется мгновенно и неожиданно. Только что сердилась, и вдруг целует и даёт на мороженое.

— Чтобы понять взрослых женщин, прежде самому нужно стать взрослым.

— Вовсе нет! Мой папа взрослый, а маме почти каждый день говорит, что не может её понять. А она в ответ сердится или смеётся.

Когда мороженое было съедено, мальчишки посмотрели друг на друга.

— Ну что, на стадион?

— Знаешь, Димыч, у меня тоже есть деньги. И тоже на две порции. Чтобы их не потерять во время игры, давай прямо сейчас съедим ещё по мороженому.

— А горло не заболит?

— У обоих сразу вряд ли. А если заболит у одного — второй будет его навещать, приносить апельсины и пепси-колу.

— Смотри, Виталик, Антон с коляской, катает свою маленькую сестрёнку. Вон, возле песочницы.

— Вижу. Хороший парень, этот Антон. Он однажды защитил меня в драке. Жаль, что его отец погиб на пожаре. Детский садик тогда горел. Он всю малышню уже вынес, пошёл проверить, вдруг кто остался, и тут крыша рухнула…

— Жаль. Я видел медаль, которой его отца наградили. Посмертно. Хорошая такая медаль, называется «За отвагу». Из чистого серебра. Не «За отвагу на пожаре», а просто «За отвагу», как солдату на войне. И удостоверение к ней, с подписью президента России. Антон показывал.

— Он за нашего нового одноклассника Либермана час в углу отстоял, чтобы заработать на две порции мороженого.

— Я знаю. После того, как его папа умер, они живут очень бедно. Раз в неделю получают продуктовые пайки, профсоюз спасателей немного помогает, но мороженого там не бывает никогда. А полученные от Ёськи деньги Антон истратил на свою младшую сестрёнку. На что именно — я не знаю, он говорить не захотел. Но уж точно не себе на мороженое.

— Давай дадим ему на мороженое сейчас? На две порции. Чтобы уж наверняка: и сестрёнке, и ему.

— Сестрёнке нельзя, слишком маленькая, а для себя он не возьмёт, даже не пытайся.

— Ну… а если ему под ноги бросить? Типа, смотри, нашёл.

— Не получится. Он не дурак, и учится на отлично.

Через десять минут друзья подошли к Антону, склонившемуся над коляской.

— Антоха, выручай!

— Что такое?

— Мы с Димычем объелись мороженым, уже у обоих горло болит, а у нас ещё две порции!

Уловка сработала. Отойдя подальше за угол дома Димка и Виталик смотрели, с каким удовольствием Антон уплетает мороженое, которое он, по всему было видно, давно не ел.

Рига, 27 ноября 2016 г.