Листья падали. Глава 4. Потери и приобретения

               


     -  Чего делать-то будем? Любка говорить, что парень ее смылся вместе с товаром.
-  Вот, сука! Было бы чем, замочила бы его.
-  Женька, говори тише.
-  Договорились же, без имен. Я так думаю, надо Любку еще раз предупредить и дать ей срок.
-  Что станем делать, если это не поможет?
-  Поставим на счетчик. Будет знать, как играть во взрослые игры. Сколько она взяла?
-  Коллекцию монет, три кольца и два мобильника. Только ни слова, когда мы не одни, здесь некому доверять нельзя.
Более я ничего не услышала, разговор троих детдомовских девчонок был прерван появлением Тамары Ильиничны.
-  Девочки, приготовьте тетради, немного погодя классный руководитель спросила, - А где Белова? Никто Арину не видел?
Наверное, это она спрашивает у всех. Я замерла, сидя в кабинете у Тамары Ильиничны. Там я оказалась не по своему желанию, мастер сама отвела меня туда, до ухода в столовую. У меня с утра болел живот. После посещения медицинского кабинета мне немного полегчало, но идти обедать со всеми я отказалась. Тамара Ильинична усадила меня заполнить журнал проведения классных часов, и вскоре позабыла об этом. Теперь я сидела и тряслась, а вдруг она все-таки вспомнит обо мне, тогда детдомовские поймут, что я слышала их разговор. В кабинете у Тамары Ильиничны стояло три стула, сейф и два больших шкафа, за которыми мне и пришло в голову укрыться. Я не придумала ничего лучше, как залезть в шкаф. Скрючившись в три погибели, мне пришлось разделить жизненное пространство с несколькими рулонами тканей и кальки. Глупостью или нет, было мое решение спрятаться в шкафу, я не знала. Но стоило ли сокрушаться, когда все уже было сделано. Сидя за плотно притворенной дверью, я ничего не слышала и не видела, пока в кабинет Тамары Ильиничны не вошли.
-  Не представляю, куда могла пропасть девочка?
-  Где бы она не находилась, прежде, чем принимать решительные меры, надо все разузнать у охранника.
-  Он ручается, что из училища никто не выходил, но все мы – живые люди, и нет гарантии, что охранник постоянно присутствовал возле дверей.
-  Девочки из группы что-нибудь знают об исчезновении Беловой?
-  Многие догадываются, я думаю. Кое-кто уверен, что Арина у врача. Самое ужасное, что через полчаса придет ее бабушка, я сама звонила ей домой еще до исчезновения девочки и доложила о плохом самочувствии Арины.
-  Тамара Ильинична, пойдемте.
И вновь я осталась одна. Мне оставалось лишь гадать, когда прозвенит звонок, для того, чтобы выбраться из невольного заточения и случайно обнаружиться.  Я осторожно выглянула, кабинет был пуст. Приложив ухо к двери, я прислушалась. В мастерской слышался шум работающей машинки. Сквозь узкую щель мне удалось рассмотреть Катю Морозову, Наташу Загвоздину и Лену Бойко. Только бы добраться до двери в мастерской и посильнее хлопнуть дверью, чтобы девочки решили, что я сейчас предстала пред их очами. Не вышло. Меня заметила Наташа. -  Арина, тебя ищет Тамара Ильинична.
-  Я ее тоже ищу, вошла в кабинет, а ее там нет.
-  Странно, что мы не заметили, как ты вошла.
В ответ я пожала плечами, это самое малое из того, что прошло мимо них стороной. Очутившись на своем привычном месте, я, как ни в чем не бывало, принялась за работу. Фартуки, которые каждая из девочек шили для себя, у всех из нас были в разной степени готовности. У меня в руках оказалась бесформенная, неаккуратно выкрашенная тряпка.
-  Девочки, кто-нибудь видел, кто взял мой фартук?
-  Кажется, Руднева.
Точно, судя по размерам, фартук, что я держала в руках, можно приложить к талии двоих таких, как я. У Светы Рудневой очутился мой, добротно наметанный. Совершив обмен, мне пришлось потрудиться над кривым швом, выполненным напарницей в мое отсутствие. За этим занятием меня застала Тамара Ильинична и бабушка.
-  Вот и наша Ариночка, - классный руководитель была рада и одновременно растеряна.
-  Как это понимать, Тамара Ильинична?
Я догадалась, что пора прийти ей на выручку, - Я гуляла по училищу, была на репетиции спектакля. Разве я сделала что-то плохое?
-  Нет, солнышко, - Тамара Ильинична сейчас была непривычно щедра на ласку, - Но надо было предупредить меня.
-  В следующий раз я так и поступлю.
По глазам Тамары Ильиничны, которые из серо-голубых мгновенно превратились в зеленые, стало понятно, что о следующем разе можно и не мечтать.
Дома меня пристрастно расспрашивала бабушка, - Я не понимаю, что с тобой происходит, Арина?
-  Наверное, я привыкаю ко взрослой жизни, ба, а что тебе сказала наша классная?
Бабушка отставила в сторону миску с начинкой для пирогов, и попросила, - Смахни мне со лба волосы, пожалуйста.
Я исполнила просьбу, хотя, вряд ли, волосы мешали бабушке. Я чувствовала, что она что-то хочет мне сказать, но никак не решается.
- Можно я тебе помогу?
Бабушка кивнула, - Не забудь руки сполоснуть.
Работа быстро спорилась. Бабушка раскатала тесто, а я разделила его на множество кружочков. Бабушка каждый из них заполнила начинкой: рисом с яйцом, творогом с изюмом, пропущенной через мясорубку курицей с овощами.
-  Арина, где ты сегодня была? Тамара Ильинична, по ее словам, с ног сбилась, разыскивая тебя.
-  Бабушка, я сидела в шкафу, в ее кабинете.
Вы спросите, зачем я сказала бабушке правду? Наверное, вы считаете меня лгуньей, и немало удивитесь, когда узнаете о том, что я не умею обманывать, и даже не желаю этому учиться. Моя подруга Таня говорит, что все люди склонны к этому, чаще всего потому, что обстоятельства вынуждают их. 
-  Арина, Тамара Ильинична на тебя жалуется. Мы с мамой скрывали от тебя историю о пропавших деньгах. Да, не делай удивленное лицо. Я бы на твоем месте расстроилась. Скажи, зачем ты взяла деньги?
Лицо у меня было не удивленное, а огорченное. Мама с бабушкой думают, что деньги взяла я, и о том же, наверное, знают все девчонки, кроме… Ей сейчас нелегко, на этот шаг ее толкнуло отчаяние. Но если я только заикнусь, что кража денег -  ее рук дело, жизнь девочки превратится в ад.
-  Бабушка, а если бы тебе была известна чужая тайна, и от твоего решения зависела другая судьба, то, как бы ты поступила?
-  Арина, ты не ответила мне на оставленный вопрос. Я не спрашивала, куда ты дела деньги, я всего лишь, хочу узнать, как ты осмелилась на подобное?
-  Бабушка…я не знаю, сначала не знала…а, потом отдала их другой девочке.
-  Зачем, Арина? Ты понимаешь, что я и мама чуть со стыда не провалились. Ты никогда ранее этого не делала. Я понимаю, мы живем небогато, но если бы тебе что-либо понадобилось, ты могла бы спросить у нас. Скажи, чего тебе не хватает?
Я заплакала. Мне стало стыдно, ведь я не брала денег и больно от  того, что мне не верят. А чтобы никто не видел моих слез, я скрылась в туалете. Прошло несколько минут.
-  Арина, с тобой все в порядке?
Я сглотнула комок, подкативший к горлу, - Да, - но лишь отчасти это было правдой.
Когда я вышла из туалета, бабушка, словно маленькую погладила меня по голове, - Ладно, Арина, ты прости меня, не надо было тебе ничего говорить. Извини меня, дуру старую.
После бабушкиных извинений я еще больше расплакалась.
-  Не надо девочка, успокойся. Давай не станем ничего рассказывать маме.
Я с благодарностью взглянула в лицо бабушке, у нее в глазах стояли слезы. Закрывшись в нашей с бабушкой комнате, я открыла подаренную папой книгу, но как ни старалась, не смогла прочитать более двух страниц. Приключения книжного героя казались наигранными, далекими от действительности. По телевизору крутили очередной сериал. Не интересно. Настоящее – это то, чем мы живем, а будущее – то, к чему стремимся. Чего я жду от жизни? Хочу, чтобы на меня смотрели и восхищались, чтобы у меня появилось много, очень много новых друзей, а еще, чтобы меня полюбил красивый молодой человек. Я закрыла глаза, представляя его, а когда открыла вновь, то встретилась взглядом с папой.
-  Арина, мне надо с тобой очень серьезно поговорить.
-  Папа,  на кухне бабушка приготовила пирожки. Может, пойдем ужинать?
-  Ты уже взрослая, поэтому сможешь понять меня. Я более не буду жить с вами, но помогать обязательно буду.
-  Папа, ты нас бросаешь?
Сказанное отцом мне показалось чем-то невероятным, папа, верно, желает напугать меня, из-за того, что я доставила им неприятности. Но, похоже, что он не шутил. -  Я ухожу от мамы, но не от тебя, дочка.
-  Значит, все-таки, бросаешь нас? Ответь, тебе с нами плохо, чего-то не хватает?
Папа молчал. Взял привычку с меня. Сидел, опустив голову, такой близкий и родной. Мама всегда говорила, что я вся в него уродилась. -  Папа, у тебя появилась другая семья?
-  Да, когда-нибудь я тебя с ней познакомлю.
-  Я не хочу. Для меня ты останешься нашим. Все считают меня дурочкой…папа, дай мне сказать, может быть, я глупая, но предательство прощать не стану.
Я вышла из комнаты. Квартира утопала в электрическом свете, он горел повсюду.
-  Арина!
Закрывшись в ванной, я открыла воду. За ее шумом едва расслышала стук в дверь. -  Арина, открой.
Это уже мама. Взглянула на себя в зеркало, кажется, не плачу.
-  Да, мама, ты звала?
Мама внимательно оглядела меня с ног до головы, - Пойдем пить чай.
За столом все делали вид, как будто ничего не произошло. Пирожки у  бабушки, как обычно, получились на славу. Искоса я бросала на маму вопросительные взгляды. Удивительно, но она не казалось расстроенной. Бабушка все подливала и подливала ей чай. А папа ушел, наверное, еще, когда я была в ванной.
-  А не пойти ли нам в выходные в кино?
Я пожала плечами и ушла в комнату. Включила магнитолу, села за тренажер, и вперед. Мальчик Гриня, наверное, летал на метле, жаль, что я не могу испробовать этот способ снятия напряжения. Когда я занята на велотренажере, папа сравнивает меня с динамо машиной, вырабатывающей электричество. Опять вспомнила об отце, но даже без него, жизнь не заканчивается. Она вся состоит из потерь и приобретений, еще неизвестно, чего больше. В прошлом году, когда после продолжительной болезни умерла Несси еще одна наша кошка, я первое время думала, что моя жизнь закончилась. Не хотелось никого видеть, даже друзей, тогда мне помог папа. Кто мне поможет сейчас?
-  Ариночка, вставай милая.
Я вчера прилегла на кровать, не раздеваясь, и заснула. Разбудила меня бабушка на следующий день. Обычное будничное утро, но как будто чего-то не хватает. Это чувство не покидает меня и по пути в училище. Сегодня учебный день, первым уроком – история. Мы с Катей всегда садились на передние парты, так лучше слышно учительницу, а не болтовню девчонок или храп Рудневой.
-  Маша, сходи за журналом, - Людмила Сергеевна обычно отправляла за журналом меня или старосту.
Маша вернулась слишком быстро, оказывается, журнала в ячейке не оказалось.
-  Скажи, пожалуйста, Лапина, кто отсутствует?
Так начинается любой урок. Учителя в журнале или в особой тетрадке отмечают отсутствующих. Если их много, у старосты появляется возможность дать неверную информацию, но это лишь в том случае, если преподаватель не отличается дотошностью.
-  Соловьева, Дядькова, Аристова, Мезенцева, Поленова, Матюхина, Руднева.
Я подняла руку, - Людмила Сергеевна, можно мне выйти?
-  Иди.
Вовсе не в туалет я собралась, просто мне удалось услышать, как Маша шепнула Лене Рыбиной о том, что только, что видела Любу Поленову в коридоре третьего этажа. Ее я увидела около туалета. Встала в очередь, не решаясь подойти к Любе сама. Очередь двигалась медленно, наверное, потому, что в туалете курили.
-  Белова, - рядом со мной оказалась Люба, - Кого нет?
Я перечислила всех, не позабыв назвать и саму Поленову.
-  Да, - многозначительно протянула Люба, - Не зря вас троих дурами считают, и тотчас, поправляя сказанное, она добавила, - Ты точно уверена, что детдомовских нет?
От меня не прошло незамеченным, Любка кого-то боится. Она оглядывалась по сторонам, одна из ее рук сжимала что-то в кармане куртки. Вдруг Люба метнулась вперед, по коридору. В тот же момент я почувствовала на себе чей-то насмешливый взгляд. К счастью, мне повезло. Я оказалась первой у заветной двери.
-  Только, что я видела Поленову. Не пойму, куда она испарилась?
-  Меня забавляет иное. Как эта тварь отважилась в училище заявиться?
Голоса принадлежала Аристовой и Дядьковой. В дверь постучали, я не ответила. По голосу они сразу же догадаются.
-  Эй, кто там? Выходи!
Я несколько раз спускала воду, в надежде, что ожидающие уйдут. Не помогло, в дверь продолжали стучать.
-  Откройте, сейчас же.
Это уже был голос кого-то из преподавателей. Конечно же, я не осмелилась ослушаться. Передо мной стояла Тамара Ильинична.
-  Почему не на занятиях, Белова?
В первую очередь я оглянулась. Ни Аристовой, ни Дядьковой поблизости не было, но в том, что за дверью стояли именно они, у меня сомнений не было. Сказать о них или нет?
- Я долго буду ждать?
-  У меня живот болит.
-  У тебя какая группа инвалидности?
-  Третья, кажется, - я не понимала, к чему клонит Тамара Ильинична.
-  Хочешь получить вторую? Ну, ладно, - классный руководитель смерила меня ледяным взглядом, - Ступай на урок.
Мне хотелось отыскать Поленову, но Тамара Ильинична караулила меня. К концу истории никого из наших не прибавилось. Я постаралась войти незаметно. Могла бы и не стараться. Убаюканные томным голосом Людмилы Сергеевны шестеро наших девочек сладко дремали. Не знаю, подозревала ли преподаватель о производимом ее речами эффекте, но, похоже, это ее ничуть не расстраивало. Получается, что я была чуть ли ни единственной ее слушательницей.
-  В начале ХУ111 веке Строганов, осматривая с Петром 1 свое будущее владение, узнал о необычной силе Чурилихи, ставшей впоследствии для царя душевной и физической целительницей. Строганов упросил царя отдать ему реку с прилегающими землями. Позже  Строганов построил на берегу Чурилихи усадьбу.
Никто не проявлял интереса к рассказу Людмилы Сергеевны. Мне стало обидно, и я задала вопрос, - Извините, я прослушала начало, о какой усадьбе вы говорили, Людмила Сергеевна?
-  Усадьба эта вам хороша знакома под другим именем – Кузьминки, второе название реки – Голедянка.
Звонок, и все наши зашевелились. Сейчас будет основы безопасности жизни, очень нужный предмет в наше неспокойное время. Например, как делать искусственное дыхание, я научилась именно на занятиях  Елены Владиславовны.
-  Девочки, сегодня мы учимся накладывать повязки. В нашей жизни часты травмы, поэтому без наложения повязок, нам не обойтись.
Забыла сказать, на ОБЖ к нам присоединились детдомовские. Их привела буквально за руку Тамара Ильинична. Волей судьбы, они оказались сидящими впереди меня. Пока девочки записывали за Еленой Владиславовной правила наложения повязок на голову, Саша Мезенцева взяла с моей парты приготовленные бинты, а Женька Аристова показала мне кулак. А вдруг они догадались, что в туалете была я, и все слышала? От одной этой мысли мне вновь захотелось пойти туда.
-  Что, Арина, ты тянешь руку?
-  Можно мне выйти?
-  Мне тоже надо выйти, - это произнесла Вика.
-  Елена Владиславовна, сделайте мне повязку. У меня заболела голова, пожалуйста, - взмолилась я.
Обычно, на роль манекена выбирали Рудневу, той было все равно, каким образом спать: с бинтами или без? Никто из девчонок добровольно не вызывался заменить Рудневу, если та отсутствовала.
-  У нее с самого детства голова разболелась, так никто вылечить не может.
-  Прекратите, - преподавательница резко одернула Дядькову. По ее лицу было заметно, что какая-то идея пришла ей в голову, - Арина, дай мне бинты.
-  У меня их нет, - глазами я показала на Вику Дядькову.
-  Хорошо. Вика будет пострадавшей, Арина будет оказывать ей помощь.
Дядькова показала мне кулак, и я не стала торопиться с наложением повязки.
-  Она же дура, Елена Владиславовна, Белова сама себе помощь оказать не в состоянии, не то, что другим.
Было обидно, но отвечать на оскорбления Аристовой я не стала.
-  Женя, извинись, ты не права.
Девочки молчали, в классе повисло напряжение.
-  Не буду я перед ней, - Аристова с пренебрежением показала на меня, - Извиняться, никто меня не заставит этого делать.
-  Почему? Откуда такое отношение? Арина ничем не хуже тебя, Женя.
Аристова продолжала сидеть и отвечала с места, - Инвалид не такой, как все. А Белова – больная на голову. Пусть она будет манекеном.
-  Позволь решать это мне. Подойди, пожалуйста.
Женя не без опаски приблизилась к преподавательнице. Получилось, что Аристова стоит напротив меня.
-  Скажи, чем Арина отличается от тебя?
-  Я же говорю, она – дура, она…
-  Подожди немного. Что ты подразумеваешь под этим понятием?
Женька молчала, уткнувшись взглядом в пол.
-  Девочки, кто из вас считает, что, Женя права? - Можно было не сомневаться в ответе. Только вот, был ли он достоверным, или продиктован неожиданно проявленной смелостью? – Молодцы, я так и думала.
Зря она так считала. Наши девчонки молчали вовсе не из-за того, что хорошо относятся ко мне.
-  Скажите, Елена Владиславовна, а бомбу обнаружили?
-  Нет, правильно, что вы задали этот вопрос. Кто-то из учащихся, ради того, чтобы не избежать контрольной работы, позвонил 02. В то время, когда милиция напрасно тратила здесь свои силы и навыки, кто-то серьезно нуждался в ее помощи. Понимаете вы это? Были сорваны уроки по всему училищу.
-  Это не мы.
-  Надеюсь, что прежде, чем что-нибудь сделать, вы хорошо подумаете, - Елена Владиславовна строго взглянула на Аристову, - И, прежде, чем что-нибудь сказать, вы поступить так же. Кто из вас желает быть манекеном?
Прозвенел звонок, я выбежала из класса вперед детдомовских. Сейчас будет физкультура, занятия проводятся рядом со столовой, может быть, я еще успею пообедать. Наверное, так думали многие. Коридор, ведущий к столовой, был полон учащихся. Мне удалось благополучно миновать физкультурный зал, далее кто-то толкнул меня, какая-то неведомая сила увлекла меня против движения, и я оказалась за закрытой дверью туалета. Пристальный взгляд принадлежал Поленовой.
-  Припомни, Арина, меня кто-нибудь разыскивал? Что ты вылупилась на меня, как на приведение, это – я, пока еще живая.
Сколько раз я ругала себя за болтливость, видимо, скоро мне опять придется это делать. Никто не тянул меня за язык, но никто и не запрещал мне говорить.
-  Арина, ты же – хорошая девка, я почти тебя люблю. Давай колись.
Кто откажет после таких слов в помощи? Не смогла отказать и я, - Люба, тебя ищут детдомовские, - я рассказала ей о случайно подслушанном мною разговоре, о монетах, кольцах и мобильных телефонах.
-  Не верь им, ничего я не брала. Парень, с которым я жила, хорошо знаком со всеми тремя. Они сами отдали ему украденное. Витька обещал продать. Я с ним рассталась почти неделю назад. Говоришь, они на тебя тоже злятся?
Просто кивнула головой, не хотела я доверять Любке свои страхи. – Ты пойдешь в столовую? – поинтересовалась я у Любки.
-  Нет, и тебе не советую. Эти три мафиози, наверняка, уже там. Физкультуру можно пропустить, отыщем с тобой свободное помещение и спокойно поговорим.
Всю перемену мы просидели в туалете, рискуя в любой момент быть обнаруженными. Любка охотно рассказывала мне о себе. Из ее рассказа я узнала, что наши с ней судьбы похожи. У обоих нет отцов, Любкин бросил их с матерью еще шесть лет назад. У Любки не было бабушки, но были младшая сестра и брат. Вчетвером они жили и в двухкомнатной квартире, где-то на другом конце Москвы. Мама ее работала на двух работах, и все равно денег не хватало. В пятнадцать лет, Любка, не без дополнительных усилий, получив свидетельство об окончании девяти классов, вынуждена была уйти из школы. На работу ее нигде не брали, даже курьером, советовали продолжить обучение. Тогда Любка стала ходить по барам. Я опущу подробности ее разгульной жизни, расписанные такими эпитетами, повторить которые я не решаюсь. Инспектор по делам несовершеннолетних привела ее в училище. С ее оценками в свидетельстве и выданной характеристикой, Любку взяли учиться на швею, наверное, потому, что отказать у администрации в приеме, не было никакого права.
 -  Арина, а тебе, правда, что ль, восемнадцать в мае стукнуло? Ты самая старшая в группе?
-  Старше меня Руднева. Ей летом было девятнадцать.
-  Я по сравнению с вами - мелюзга. Мне в октябре только семнадцать стукнуло. Прикинь, а нашим бандиткам, всего лишь по шестнадцать, а мы с тобой, взрослые тетки, от них по сортирам прячемся, - тут впервые за весь разговор Любка позволила себе улыбнуться. Я ответила тем же, меня рассмешило прозвище «взрослые тетки». Любка прижала палец к губам и покосилась на закрытую дверь.
-  Кто там?
Голос нам был незнаком. Любку ищут, лучше отвечу я, - Это Арина Белова из Ш-1.
Кажется, ушли. -  Перемена закончилась, пора выбираться.
Было  забавно, мы, точно две шпионки, крались по коридору.
-  Почему не на уроке?
-  Нас отправили за журналом, - на ходу соврала Люба.
После Физкультурника Виктора Николаевича нам попался на глаза Леонид Яковлевич – наш литератор.
-  Девочки, вы свободны?
-  Мы за журналом, у нас физкультура, - это уже отличилась я.
-  Помогите мне, а Маргарите Федоровне я передам, что вы отсутствовали на уроке, выполняя мое задание.
Нам с Любкой было без разницы, где сидеть. Кабинет литературы нас вполне устраивал. Задание, которое нам поручил Леонид Яковлевич, было несложным, перенести оценки за сочинение из тетрадей учеников в тетрадь к литератору.
-  Половину точно сделаем, а остальное, как получится. Арина, ответь, почему за тобой бабка каждый день приезжает?
-  Боится, чтобы я не потерялась.
В ответ Любка рассмеялась так громко, что испугалась, как бы за дверью не решили, что здесь сумасшедший дом. Тамара Ильинична каждый раз вспоминает о нем, когда наши девчонки начинают шуметь.
-  А ты, правда, можешь потеряться?
-  Не знаю, я никогда не терялась.
-  Мне кажется, что твои родичи с приветом, а ты, как раз, самая нормальная.
-  Люб, а из-за чего тебя бросил парень?
-  Не говори так больше никогда, если желаешь оставаться моим другом, - зло буркнула мне Люба, - Это я его бросила. Не стоит более об этом, черт с ним, - тут Любка произнесла такое слово, что я вовсе не из-за смущения, а…ну, вообщем, не стану я его повторять, а лучше перескажу вам наш с Любой разговор.
-  Детдомовские не оставят нас в покое, тебя по причине того, что ты очень много знаешь, меня из-за Витькиного обмана. Надо придумать, как отделаться от них.
-  Я боюсь их, даже хотела упросить маму, чтобы она разрешила мне уйти из училища.
-  Это – не выход из положения. Если они решат, что ты опасна, они пойдут на крайность, - Люба так спокойно говорила мне об этом, словно для меня, бандитские разборки – привычное дело.
-  Они могут даже…убить?
-  Чего ты шепчешь? Могут, им по шестнадцать, и не забывай, что у них нет родителей. Наш самый гуманный в мире суд сжалится над сиротами. Не дрейфь, - Любка положила мне руку на плечо, но спокойнее мне от этого не стало, - Со мной не пропадешь.
Моя новая подруга дала мне несколько советов, и отговорила бросать училище. Пожалуй, она права. Меня не возьмут в обычную школу, в другом месте не будет подобного раздолья, как в нашем училище, когда неделями не являешься на занятия, потом тебе встречают с распростертыми объятиями, без всякой справки.
Наше училище – раздолье для бездельников, это мое собственное наблюдение. За год с лишним обучения в нашем ПТУ, исключительно за прогулы никого не отчислили, впрочем, как и за неуспеваемость. Народный фольклор переводит ПТУ, как «помоги тупому учиться», очень метко сказано. От смены вывески на западный манер, мы скоро станем прозываться «колледжем сферы услуг», суть останется прежней. Лентяи и прогульщики давно проложили себе путь в наше культурное заведение. Добрые тети и дяди посчитали, ведь где-то им все же надо учиться. А вот когда эти самые тети наденут изделия, которые, если и обращают на себя внимание, то лишь отсутствием пуговицы или намертво сшитым изнаночным швом, вряд ли, у них проснутся те самые теплые чувства. Дяди будут гораздо меньше переживать, если им даже состригут что-то лишнее, не беда. Главное, сколько рабочих мест обеспечено преподавателям и мастерам, а стало быть, безработица им не страшна.
Что-то призадумалась я, бабушка о чем-то спрашивает меня, сначала в автобусе, по дороге домой, а затем на кухне, за обедом.
-  Ариночка, может вас в училище плохо кормят?
-  Нас в училище, вообще, не кормят, экономят. – Что я такое говорю, бабушка завтра же пойдет все выяснять, - Бабушка, я неправильно выразилась, нас учат экономить. Обычно делают так: первое, второе и третье накладывают в одну и ту же посуду.
-  Что же это такое выходит? – недоуменно спросила бабушка.
-  Комбинированный обед, так написано в меню. Но твой обед гораздо вкуснее.
-  Это бурда какая-то получается, Ариночка. Ты действительно желаешь ездить в училище одна?
-  Я хотела бы попробовать. Мама давно говорит, что мне пора становиться самостоятельной.
-  Может быть, ты и права, но позволь, я несколько раз еще помогу тебе?
Люба мне объяснила, что контроль со стороны родственников будет мешать выполнению задуманного, но обижать бабушку отказом мне не хотелось.
     И вот темным, ноябрьским утром, я почти одна выхожу из дома. За плечами рюкзак, на голове шапка, бабушка опасается за мои уши. Джинсы с высокими ботинками, куртка с капюшоном, и ни грамма косметики, теперь понятно, почему мне никто не дает больше пятнадцати.
В транспорте меня не покидало ощущение, что за мною следят, но всякий раз, когда я желала это выяснить, меня что-нибудь отвлекало, то пассажиры рядом начинали толкаться, спеша к выходу, то мне приходилось экстренно спасать свой рюкзак, который вместе с кем-то торопился исчезнуть. Наконец, когда я пересаживалась на второй автобус, который довозил меня почти до дверей училища, невдалеке мелькнуло знакомое лицо.   
- Бабушка, - собственный голос показался мне чужим, - Бабушка, - еще громче крикнула я. Наверное, я повторила бы свой призыв еще раз, если бы у дверей училища не столкнулась лицом к лицу с Женькой Аристовой.
-  Без взрослых ни туды, ни сюды! А хочешь, Белова, стану твоим телохранителем вместо бабушки?
Любка мне не советовала спорить с детдомовскими, опасаясь, как бы я чего лишнего не сболтнула, но оставить Женьку без ответа, показалось бы странным.
-  И рюкзак мой носить будешь и двери  передо мной открывать?
-  Иди ты…
Скорее всего, Женька назвала бы точный адрес моего следования, если бы не Тамара Ильинична, очень вовремя оказавшаяся рядом.
-  А где бабушка, Арина?
-  Здравствуйте, учусь самостоятельности, Тамара Ильинична, поэтому бабушка осталась дома.
-  Ясно, - ответила классный руководитель таким тоном, что сомнений не оставалось, она не поверила, - Обязательно уточню, как тебе это удается.
Я подумала, что Тамара Ильинична шутит, но уже в мастерской, когда все расселись по местам, она заметила, - Мне сегодня некогда. Вместо меня занятие проведет Арина Белова.
Девочки удивились, но более всех это стало заметно по моему простодушному лицу, - А что я должна буду делать? – тихо спросила я Тамару Ильиничну.
-  Смотреть за порядком, помогать девочкам в работе.
-…заполнять журнал, - добавила Маша Лапина.
-  Нет, журнал Беловой не доверим, правда, Тамара Ильинична?
-  Никаких журналов. Арине и без него забот хватит. Сегодня вы все будете шить салфетки.
-  А туалетную бумагу нам не надо будет изготавливать?
-  Помолчи, Мезенцева. Тот фартук, что ты шьешь с начала октября, не сгодился бы даже на то, чтобы в нем уголь разгружать. Поняла, Белова?
Что мне было ответить? Конечно, я сказала, что поняла, но что именно, для меня самой так и осталось непонятым. Тамара Ильинична вышла. Не все отнеслись благожелательно к данному мне поручению. Я догадывалась, что Аристова и Мезенцева станут мне мешать исполнять порученное, но то, чтобы к ним присоединилась еще и наша староста, стало для меня неприятным открытием.
-  Белова, как обметочные стежки делать?
-  Салфетка с мережками должна быть или можно ограничиться вышивкой?
Неужели, Тамара Ильинична так много знает. Как бы она поступила, если ее спросили о том, что ей неизвестно?
-  Белова, где твоя подруга?
-  Какая?
-  Не придуривайся, сама знаешь, какая.
Наверное, я прикинулась бы дурочкой, если умела. Но если сегодня дурочками величают тех, кто говорит правду, то я – первая из них, - Катя Морозова болеет, а если вы Любу Поленову имеете в виду, то она ищет Витьку…..
Голос мой осекся, после того, как Аристова в упор взглянула на меня. Взгляд ее был слишком красноречив. Предполагаю, что если бы в ее руках оказалось что-нибудь тяжелое, то она не просто взирала на меня.
-  Тебе повезло, что дурой уродилась, с них спроса никакого.
-  А раз никакого, то спрашивать буду я. Покажи, как наметать у тебя получилось.
-  А больше тебе ничего не продемонстрировать, Белова?
Я призадумалась. Любка не советовала мне вести разговоры при свидетелях, - Нет, больше ничего.
Женька встала и направилась к выходу.
-  Стой, ты куда?
-  В туалет, Белова. А что, нельзя?
-  Сходишь на перемене.
-  Что ты раскомандовалась. Ты, вообще, никто, - Маша исподтишка наблюдала за мной.
Я молчала. Пусть пошумит, быстрее успокоится. Аристова вышла, а вернулась перед самой переменой, и ни одна, а с Дядьковой. В это время я зарисовывала у доски порядок выполнения обметочных стежков. Получалось у меня быстро и аккуратно, подобные занятия мне были по душе. Не знаю, сколько времени я простояла, повернувшись спиной к аудитории, пока не почувствовала чье-то близкое присутствие.
-  Говори, что тебе известно о Витьке, - это был не голос, а шипение.
Не оглядываясь, я ответила, - Витька – знакомый Любы, работает на стройке, учится в институте и мечтает стать моделью.
В ответ ни слова. Я усиленно соображала, чтобы еще такого сказать, ради того, чтобы  меня оставили в покое. Когда я случайно обернулась, оказалось, что в мастерской я одна. Удобное время для того, чтобы выполнить просьбу Любы. Я никогда не лазила по чужим вещам. Все произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Вечером я обо всем докладывала Любе. После того, что она услышала, не было никаких вопросов типа «что будем делать?»
-  Не торопи. Они прочтут и начнут действовать, а мы за ними. Ты, Арина, молоток, надо же такое придумать, что Витька работает на стройке. У него на работу врожденная аллергия, самое тяжелое из того, что он когда-либо поднимал, это пишущая ручка.
-  А как насчет его учебы?
-  Его учили братки, воры в законе, вот и весь его институт, а про его мечту стать моделью…- Любка благоразумно промолчала, а после произнесла, - Хорошо, что ты не можешь видеть выражения моего лица, оно надолго могло лишить тебя дара речи. Витька и вдруг модель!
-  Что, он настолько безобразен, что его не возьмут в модели?
-  Он никогда об этом не мечтал. Его мир это – разгульная жизнь в кабаках, игровых клубах, вечеринки у друзей. Поздравляю, Арина.
-  С чем?
-  Ты становишься взрослой.
-  А разве я ею не была?
-  Ты научилась с легкостью лгать, а значит, распростилась с детством.
-  Но я не желаю обманывать, это подло.
-  Одно дело обманывать честных людей, совсем другое – изощренных обманщиц. Мы лишь проучим их. Не забывай, что они – воровки.
-  Обещай, что сними, не случится ничего плохого.
-  Этого тебе никто не сможет обещать. Мы затеяли опасную игру. Если мы не докажем их вину, детдомовские не оставят нас в покое. Единственное, что могу тебе обещать -  свою дружбу.
Вечером я записала в дневнике: «Потеря близкого человека обернулась приобретением. Когда кажется, что в жизни твоей более не будет ничего хорошего, вспомни о тех, кому еще хуже. Я вывела для себя правило: «чем больше отдаешь, тем больше к тебе возвращается». Но вот чего? Вы мне не подскажите?