Памятник Затопленным кораблям

                Пепел уже миллионов забытых -
                Гневно, сердца пробуждая, стучит,
                И открывают все то, что сокрыто,
                К совести, к памяти, к чести ключи.

                (Андрей Андреевский)               

               

    Для меня вся эта история началась в 1989 году с письма из Арциза. Его прислала дочь известного до революции военного инженера Оскара Ивановича Энберга (Оскар-Фридрих Энберг). Письмо начиналось так:

«Из телевизионной передачи «Гарт» я узнала о Вашей благородной деятельности, связанной с выяснением правды о репрессированных в годы сталинизма...
Подумала, что может быть, Вас заинтересует и судьба нашей семьи...»
   
    Я читал это письмо и представлял себе хрупкую немолодую женщину  с аристократическими чертами и осанкой потомственной дворянки, но чем дальше я вчитывался в текст, передо мной возникал совсем другой образ – бесконечно уставшего, настрадавшегося за жизнь человека, чью  былую аристократичность смыла какая-то мутная и безумно жестокая волна. Единственное, что напоминало о далеком и безвозвратно ушедшем прошлом – достоинство, которое она пронесла через всю свою нелегкую жизнь. Я почувствовал это с первых строк письма.
Бездушие, которое современная власть проявила к ней самой, заботило ее меньше, чем  несправедливость по отношению к отцу.
 
Имя Энберга на долгие годы было незаслуженно забыто, но больше всего ранило сердце этой женщины то, что у него отняли любимое детище – памятник Затопленным кораблям.

    Так, неожиданно, история семьи Энберг увлекла меня  и я занялся исследованием событий, связанных  с героической обороной Севастополя.

    Севастополь. Произнесите это название и первое, что предстанет перед мысленным взором большинства граждан бывшего СССР – памятник Затопленным кораблям. Даже те, кто никогда не были в Севастополе, наверняка видели на почтовых марках и конвертах, на открытках, значках и спичечных этикетках выходящую из воды колонну с бронзовым орлом, держащим в клюве лавровый венок. Тиражи печатной продукции  измерялись миллионами, это был своеобразный памятник – рекордсмен.
Вряд ли в СССР был памятник более популярный, чем этот. Однако то, что одним из авторов и создателей этого монумента был Оскар Иванович Энберг, знали только его родственники, да еще – севастопольский краевед Евгений Витальевич Веникеев, который первый обратил внимание на участие Энберга в создании памятника. В путеводителях и архитектурных справочниках тех лет, на всех миллионных тиражах открыток, везде автором  значился эстонский скульптор Амандус Адамсон.

    С азартом гончего пса я кинулся в библиотеки, пытаясь ответить на вопрос: «Почему имя такого заслуженного человека на долгие годы было вычеркнуто и забыто?» Свои поиски я начал с истории затопленных кораблей Черноморского флота.

     Решение затопить часть кораблей у входа в Севастопольскую бухту  и тем самым преградить англо-французской эскадре доступ к рейду и городу, принял светлейший князь, адмирал А.С. Меншиков – командующий всеми сухопутными и морскими силами  Крыма.
    Единственным из адмиралов, кто высказался категорически против, был начальник штаба Черноморского флота и фактический руководитель обороны –  вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Он предлагал: выйти навстречу вражеской эскадре и атаковать, а в случае неудачи, попытаться взять на абордаж её основные силы и взорваться вместе с неприятелем. Вице-адмирал П.С. Нахимов и контр-адмирал В.И. Истомин не поддержали это отчаянно-смелое предложение. Но никто не посмеет обвинить их в трусости, они также, как и Корнилов, геройски погибли во время 349-дневной обороны Севастополя. Может быть,  это решение – преградить затопленными кораблями вход  в бухту - и  дало возможность  так долго оборонять город.

    Утром 11 сентября 1854 года на входе в Севастопольскую бухту на плаву  ещё оставался  линкор «Три Святителя».  Прославленный в Синопском сражении, этот боевой корабль упорно не хотел идти ко дну и занять своё место рядом с другими ветеранами, затопленными той ночью. Только после многократных залпов с «Громоносца» он, наконец, погрузился в воду. Всего в этот день  было затоплено пять линкоров и два фрегата.

    В феврале 1855 года были затоплены очередные шесть кораблей, среди них был ещё один герой Синопа – линкор «Ростислав» и не менее знаменитый «Двенадцать апостолов», первым капитаном которого был В.А. Корнилов.

    После 349-ти дней кровопролитнейших боёв Севастополь пришлось оставить и затопить оставшиеся корабли Черноморского флота.
Вместе с другими кораблями легли на дно овеянные славой Синопа линкоры «Париж» и «Великий князь Константин».

    Вначале 1901 года было решено  увековечить память о затопленных кораблях Черноморского флота и приурочить это к пятидесятилетию героической обороны Севастополя, тогда же объявили конкурс.

    В письме из Арциза Рогнеда Оскаровна рассказала все, что она слышала от матери об этом конкурсе. С раннего детства она знала, что ее отец был автором проекта памятника Затопленным кораблям. Но единственным подтверждением этого являлась сохранившаяся фотография, которую она в средине 80-х передала в Музей обороны и освобождения Севастополя. На ней был памятник Затопленным кораблям, практически в том виде, как мы привыкли его видеть, правда, колонна с фигурой орла, держащей в клюве лавровый венок, выходила непосредственно  из воды. На обратной стороне фотографии, переданной в музей, была надпись: «Акварель В.А. Фельдмана. 1901 г.»
 
Далее, Рогнеда Оскаровна пояснила, каким образом эта фотография  появилась в их доме. Первоначальная идея внешнего вида памятника принадлежала  ее отцу. Городской архитектор В.А. Фельдман был приглашен Энбергом для совместного проекта памятника. После того, как были объявлены результаты конкурса, оба автора приступили к доработке проекта. Тогда же была выполнена эта акварель и сделана с нее фотография. Затем, по предложению Фельдмана колонну с орлом было решено поставить на искусственный утес, а для выполнения бронзовой фигуры орла, пригласить известного скульптора  Амандуса Адамсона. Эстонский скульптор блестяще справился со своей задачей.

   Просто удивительно, как этот популярный в советское время монумент сохранился до наших дней. Его должны были взорвать или демонтировать в 1920-х – 30-х г.г., как поступали с сотнями  других выдающихся памятников, имеющих отношение к царизму. Но он устоял, несмотря на призывы взорвать и этот «пережиток прошлого». Жители Севастополя так любили свой памятник, что не позволили даже сбросить корону российской империи, а попытки заменить ее звездой, закончилась ничем. Срубив крест венчающий корону, активисты-богоборцы поутихли и оставили монумент в покое. Думаю, если бы памятник стоял на берегу – его бы ничего не спасло от гнева трудящихся.

    До 1949  имя автора монумента никого не интересовало. Однако с годами памятник стал настолько популярен, что воспринимался гражданами СССР, как  символ  Севастополя.   В этот период в Центральном государственном историческом архиве Ленинграда был обнаружен собственноручно написанный Амандусом Адамсоном список его работ, где значился и памятник Затопленным кораблям. С этого времени во всех выходящих буклетах , справочниках и энциклопедиях   эстонского скульптора стали называть автором монумента.
 
    До того, как я получил письмо из Арциза, единственным автором продолжали считать  Адамсона.   Я убедился в этом, полистав в областной библиотеке все имеющиеся справочники.
Тогда я решил обратиться в Музей героической обороны и освобождения Севастополя. Мне очень повезло, на мой запрос откликнулся человек, который немало времени посвятил поискам сведений об Оскаре Ивановиче Энбереге. Это была  научная сотрудница Музея – Людмила Васильевна Голикова.  Она  подсказала, что в архиве Музея Краснознаменного Черноморского флота хранится эскизный проект памятника Затопленным кораблям, выполненный Оскаром Ивановичем Энбергом в 1901 году. Вскоре, я получил фотографию этого проекта и все сомнения остались позади. На фото был эскизный проект Энберга, с которого архитектор Фельдман в том же году сделал акварель.

    Оформив материалы своего исследования в статью о выдающемся Российском военном инженере Оскаре Ивановиче Энберге и снабдив ее полученными фотографиями, я отправил в журнал «Наука и Жизнь».

    Между тем, я продолжал получать новые письма из Арциза, Рогнеда Оскаровна вспоминала новые подробности из биографии отца и тут же спешила поделиться  ими.  Так я узнал, что  Фридрих-Оскар Энберг был потомком обрусевших шведов, которые с петровских времён верой и правдой служили России. Оскар Иванович Энберг принимал активное участие в укреплении и строительстве Севастополя, практически вся крепость в дошедшем до нас виде была спроектирована и построена им. Помимо  фортификационных сооружений, проектирования и строительства коммуникаций и общественных зданий, Оскар Иванович Энберг, как никто другой, причастен к увековечиванию памяти о Героической обороне Севастополя.  Его заслуги перед Отечеством были отмечены многими наградами, в числе которых Орден Святого Станислава 2-х степеней, Орден Святой Анны 2-х степеней, Орден Святого Владимира и другие.
В 1911 году Николай Второй посетил Севастополь. Во время осмотра панорамы Ф.Рубо, посвящённой героической обороне Севастополя, государь поднялся на ротонду здания. Пояснения Николаю и сопровождавшей его свите давал инженер-полковник Фридрих-Оскар Энберг. Здание севастопольской Панорамы было построено по проекту, который он выполнил совместно с архитектором В.А. Фельдманом. Это был их второй совместный проект.

    Теперь осталось выяснить, почему такой талантливый военный инженер-строитель не был востребован советской властью и последние десять лет своей жизни занимался оползнями, работая рядовым проектировщиком.

    Из писем Рогнеды Оскаровны стало ясно, что новая власть не простила Энбергу ни генеральских эполет, ни дворянского происхождения.
После 1917 года О.-Ф. Энберг перешёл на сторону большевиков и принимал активное участие в гражданской войне, занимаясь военно-полевым строительством. О том, что он – бывший царский генерал временно забыли, но не надолго. После клеветнического доноса в 1922 году Энберг был арестован и полтора года провёл в тюрьме, ему грозил расстрел. Благодаря жене, которая успела собрать более двухсот подписей известных севастопольцев в его защиту, Оскара Ивановича выпустили на свободу. Вспоминая этот случай, мать рассказала Рогнеде Оскаровне, как отец  сказал с горькой иронией:

 « Тюрьма — это единственное здание в городе, которое я не проектировал и не строил».
 
    Второй раз за ним пришли в 1937-ом, в день его похорон.
Потолкавшись среди пришедших проститься с Энбергом, НКВД-эшники ушли. К тому времени семья жила в Ялте, где бывший царский генерал, как всегда честно, трудился на благо своего государства.

    Можно сказать, что Энбергу повезло, он умер своей смертью. Использовав опыт бывших военспецов, перешедших на сторону Советов в Гражданскую, о них снова вспомнили в 1937-38 г.г., но уже для того, чтобы поставить к стенке.
 
    Не успев расправиться с Энбергом, чекисты в полной мере отыгрались на его семье. Как поведала мне Рогнеда Оскаровна, странная фамилия стала причиной их ареста в августе 1941 года.  Вместе с проживавшими в Крыму немцами их отправили на спецпоселение в Ачикулак Орджоникидзенского края. Когда в Ачикулак пришли немцы, Мелетина Алексеевна с пятнадцатилетней дочкой бежали и добрались до Ялты, но и Ялта уже была оккупирована. Мелетина Алексеевна стала работать посудомойкой, а Рогнеда устроилась рабочей на ливадийскую лесопилку. Тогда они еще не знали, что Ярополк (старший сын, брат Рогнеды)погиб под Сталинградом. Когда Крым был освобожден, их снова арестовывают и, на этот раз, вместе с крымскими татарами ссылают в Марийскую АССР. Сколько им пришлось выстрадать тогда?!  Рогнеда работала на лесоповале, мать сильно болела и вскоре, не выдержав испытаний свалившихся на них, умерла. Рогнеда еще долго влачила жалкое существование спецпоселенки. Там она вышла замуж за такого же спецпоселенца и родила от него сына и дочь. Счастье оказалось недолгим, мужа повторно арестовали в 1950-ом и влепили новый срок – 25 лет.  После ареста мужа умерла шестимесячная дочь...

    Прошли годы, ушел из жизни «отец всех народов», который обрек на страдания их семью, но Рогнеда Оскаровна  не решалась вернуться туда, откуда ее четырнадцатилетней девочкой увезли в «телячьем» вагоне. Да и кто бы ей это позволил?
В 1969-ом  она попыталась вернуться в Ялту. О квартире, в которой они жили до ареста, она даже не посмела заикнуться исполкомовскому чиновнику. Все, о чем просила, это прописать ее в семейном общежитии, на большее она не рассчитывала. Но и в этой малости ей было отказано. Отчаявшись, Рогнеда Оскаровна решила вернуться в город, которому отец посвятил более тридцати лет. В Севастополе до сих пор стоит дом, где чета Энбергов жила до революции. Она даже не заикнулась об этом доме, как и о квартире, которую получил отец после революции! Несчастная женщина снова униженно просила прописать ее в общежитии. Напрасно она пыталась рассказать лоснящемуся от жира чиновнику о том вкладе, который ее отец внес на благо Севастополя, он уже был предупрежден из компетентных органов, что нахождение «этой особы» в городе не желательно.
 
    Перед тем, как уехать, тогда ей казалось навсегда, она решила еще раз пройтись по тем местам, которые строил отец. Рогнеда Оскаровна шла по набережной в направлении к Приморскому бульвару мимо здания Панорамы, мимо других мемориальных сооружений. От волнения и гордости за отца иногда сдавливало сердце. Вот,  и Приморский бульвар, она остановилась напротив памятника Затопленным кораблям  и долго смотрела на то, как волны разбиваются о скалу, рассыпаясь сотнями брызг.  Вспоминала отца, маму и брата. За годы, проведенные в ссылке, она разучилась плакать, дочь бывшего царского генерала смотрела на памятник, а в голове звучала фраза, которую отец когда-то давно сказал матери:

« Тюрьма — это единственное здание в городе, которое я не проектировал и не строил».
 

P.S. Пролежав три года на редакционной полке, статья о российском военном инженере Оскаре Ивановиче Энберге, хоть и в урезанном виде,  была опубликована в журнале «Наука и Жизнь».

После этой публикации в новых архитектурных справочниках и путеводителях по Севастополю фамилию О.И. Энберга стали указывать вместе с фамилиями В.А. Фельдмана и А. Адамсона, как соавтора памятника Затопленным кораблям.