9. первый телевизор

          Мы купили телевизор! Мы купили телевизор!
Мы купили первый телевизор, когда я училась в восьмом классе. Уже у всех были телевизоры, а мы о нем только мечтали. Но и у нас мечты сбываются. И вот папа получил какую-то премию за рацпредложение и мы купили телевизор!
Вот он стоит! "Рубин" . Такой красивый, мой родненький! Смотреть было интересно все. Тогда было всего две программы. Не было никакой рекламы, дурацких игр. Зато были телевизионные спектакли, такие длинные, и концерты. В общем, полюбили мы его очень.
           Вечером скорее старались все сделать и усаживались на стульях все-мама с папой, я с братом, и соседи наши: тётя Валя, ее дочь Людмила, тетя Аня с дядькой Женей. У них не было ещё телевизора, и  они смотрели наш. Потом на кухне обсуждались фильмы, концерты. Конечно, телевизор все любили!
            
           В это время в квартире в коридорах, в кухне делали ремонт. Все было покрашено свежей краской-панели, полы. В первом коридоре в большом корыте были сложены вещи с вешалки - пальто, шуба, шапки. Все укрыто старым одеялом. Здесь была дверь в нашу комнату, где и стоял телевизор, где я делала уроки, где мама шила, а папа учил меня играть в шахматы, где мы жили всей семьёй.
           Дело было днём. Был конец весны, скоро лето, я готовилась к экзаменам. Телевизор работал, я учила и смотрела одновременно. В квартире была ещё мама. Она в тот день не работала. Нужно было ещё раз покрасить полы. И решила мама краску чуть разогреть на печке, так как растворитель кончился, а краска была густовата...
            Она поставила ведро с краской на печь. В окне на кухне рамы были уж сняты,а стояла летняя сетка. Итак, мама на кухне грела краску, а  я в комнате учила уроки. Вдруг я слышу мамины крики. Я выскочила в коридор, ничего не понимая, а мама кричит мне:
            - Открой скорее входную дверь!

Я открыла входную дверь. Краска в ведре загорелась. И мама, подцепив ведро на швабру, хотела вынести его из дома. Но краски было много, ведро тяжёлое, огонь закрывал впереди всю дорогу. А надо было идти по досточкам. До поворота коридора мама дошла, и тут ведро с горящей краской соскользнуло со швабры. Краска разлилась по всему полу, и  огонь мгновенно стал стеной перед моей мамой. Она оказалась отрезанной от выхода. Мама там, за стеной огня, который, питаясь свежей краской, пылал все уверенней и сильнее. Я -с другой стороны огня, который подбирался к двери комнаты. Вот уже загорелись вещи в корыте. Все происходило очень быстро. Мама уже не могла проскочить огненную стену. Она кинулась на кухню и кричала в окно:
            -Пожар! Пожар!

Моя мама кричала очень громко. Она всегда хорошо пела, и когда готовила обед, весь двор, кто находился тогда там, слушал ее украинские и итальянские песни. Теперь она истошно кричала в сетку: Пожаар! А я ,четырнадцатилетняя девица, вместо того,чтобы бежать из дома, звать людей на помощь, металась от огня к телевизору. Первая моя мысль была о телевизоре, а не о маме. Я все-таки выключила его из сети. А потом уже кинулась во двор.

          Мама продолжала кричать. Уже мужики какие-то залезли в окно,  и пожарная машина поливала квартиру водой. А я стояла у входа в подъезд и...  громко смеялась. Ко мне подбежали соседки успокаивать меня. Но я продолжала истерически хохотать. Потом мама моя вышла во двор. У неё сгорели ее красивые волосы -полголовы спереди, брови, ресницы. Лицо было красное. Бедная моя мамочка!

          У меня начались муки совести, которые не окончились и по сей день, когда мамы давно нет, и я сама скоро должна с ней встретиться. Меня била трясучка.
          Долго потом восстанавливались волосы. Мама ходила в косынке, и  кожа слазила с ее щёк и век.
          И ремонт пришлось начинать сначала. Зато с телевизором ничего не случилось.