Длинноносый

                Длинноносый.

          Помню, в детстве, лет так примерно с десяти и до четырнадцати мы, пацаны, любили играть в «войну», в «разведчиков», в «индейцев».  А так, как жили мы рядом с лесом, все эти игры, конечно же, проходили в лесу. Мы – это команда, о которой я не раз уже писал, то есть ребята с одного конца улицы. Иногда для подобных игр мы принимали сверстников с соседних улиц, с которыми мы жили довольно дружно. Конечно, бывали иногда небольшие стычки, но серьёзных драк ни разу не было. Иногда к нашим играм присоединялись более старшие ребята, иногда мы сами приглашали младших. Это зависело от того, смотря какого масштаба проводились игры.
         Однажды я со своими друзьями Колькой и Вовкой находились в засаде. Нашей задачей был захват «языка». Мы нашли хорошее для  засады место. С тыловой части редкого старого сосняка, где базировались основные силы противника, между небольшими болотцами были заросли шиповника. Сквозь эти заросли грибниками и ягодниками  протоптана торная тропа. По обе стороны тропы мы и залегли. Колька с Вовкой вместе, а я с другой стороны, чуть подальше. Договорились брать только одиночку, с какой бы стороны он ни шёл. Причём первыми нападать должны были мои друзья, а я на подхвате.  Если одиночка появится с моей стороны, я должен отсвистеться чечевицей. Эта птичка свистит так: «Витю видел?»  Если же кто- либо зайдёт с их стороны, то они свистеть не будут, а я должен бежать на шум.
           Не успел я толком устроиться в засаде, как услышал с их стороны «Витю видел?». Что за чертовщина?  Мы же только что договорились! Я уже собрался бежать к ним, как свист раздался ближе, потом ещё ближе. На ветку шиповника рядом со мной выпорхнула серенькая птичка с красноватой головой и грудью, бойко свистнула «Витю видел?» и упорхнула дальше. Я тихо рассмеялся. Чечевица, собственной персоной!
           Место мне не понравилось. Колючие ветки цеплялись за одежду со всех сторон. Решил перебраться под ёлочку, росшую неподалёку. Ползком передвинулся к ней. Оставалось не более двух метров, когда под нижней еловой лапой что-то  блеснуло. Я вгляделся. На меня смотрел большой чёрный глаз. Я даже вздрогнул от неожиданности. Постепенно  вырисовывался силуэт птицы, величиной с голубя, плотно прижавшейся к земле. Бурое, с пестринами, оперение сливалось с такого же цвета прошлогодними листьями. Даже длинный клюв я сначала принял за сухую коричневую веточку. Название птицы я тогда ещё не знал, но понял, что она неподвижно сидит на гнезде. Какое-то время мы почти в упор смотрели друг на друга, а потом я задом-задом начал отползать. Мне не хотелось спугивать птицу с гнезда, ведь она могла его бросить.
          Из-за собственного шума, я даже не услышал возни со стороны друзей, и только услышав глухой вскрик, понял, что там что-то случилось. Отполз ещё пару шагов, вскочил и побежал в их сторону. Когда подбежал, увидел сидящих на земле растрёпанных,  раскрасневшихся Кольку и Вовку. Рядом со связанными руками лежал парнишка с соседней улицы. Друзья отругали меня за опоздание, и от каждого я получил по подзатыльнику.
          Эту историю я вспомнил через три года, когда уже активно занимался птицами и пришёл сюда, чтобы поискать гнездо чечевицы. Эту птицу чаще всего я слышал и видел именно здесь, в густых зарослях шиповника. (Об этом будет отдельный рассказ). Вспомнил  и про длинноносую птицу. Теперь  я  знал, что гнездился здесь лесной кулик, под названием вальдшнеп. Вдруг мне очень захотелось вновь найти гнездо этой чудесной малозаметной птицы и описать его. Поэтому я начал осматривать землю под каждой ёлочкой, возвышающейся над шиповниковыми зарослями. Ёлочек было не так уж и много. Нашёл и ту ёлочку, под которой увидел вальдшнепа. Она немного подросла, но была всё такой же пушистой. Но ёлочка меня разочаровала: под ней ничего не напоминало о существовании когда-то гнезда.
          Так я передвигался от одного деревца к другому, попутно осматривая кустарник. Случайно обнаружил гнездо серой славки в переплетении колючих ветвей.  В гнезде сидела насиживающая птица и я не стал её тревожить. Да и гнёзда серой славки с кладками я уже встречал. Песен самцов чечевицы почему-то не было слышно, хотя я был в полной уверенности в том, что они здесь обитают и гнездятся.
          Неожиданно, почти из-под ног взлетела средних размеров бурая птица, и резко взмахивая крыльями, быстро скрылась за кронами деревьев. И всё-таки хватило этих нескольких мгновений, чтобы её рассмотреть и определить. Длинный клюв показал принадлежность птицы к куликам, а размеры не дали сомнения, что передо мной взлетел вальдшнеп. Причём взлетел он не из-под ёлочки, как я ожидал, а из-под берёзы, которую я в это время огибал. Смотрю вниз. Между корнями берёзы, совершенно открыто, в опавших листьях вытоптана ямка, выстланная небольшим количеством стеблей сухой травы и листьев папоротника с примесью зелёного мха. На этой скудной подстилке лежало четыре грязно-охристых яйца,  покрытых многочисленными серыми пятнышками. Я произвёл необходимые замеры и занёс данные в записную книжку. Спрятавшись неподалёку, минут сорок прождал возвращения хозяйки гнезда, но так и не дождался. В последствие я заглянул на это место и увидел половинчатые скорлупки четырёх яиц. Значит, птенцы благополучно вывелись и покинули гнездо.
           После этого случая мне приходилось находить ещё несколько гнёзд вальдшнепа, но они всегда располагались под прикрытием еловых лап или валежины.