Я обманула тебя, судьба

Я ОБМАНУЛА ТЕБЯ, СУДЬБА

Летом 1937 года, сбежав  наконец-то от опостылевшего мужа, Мария,с трёхмесячной дочерью Дашенькой на  руках вышла на небольшом полустанке из прокопчённого, набитого до отказа вагона.
Глубоко вдохнув тёплый летний воздух, Мария достала из узелка кружку и кусок хлеба. Набрав из станционного бачка воды, она жевала хлеб, стараясь не уронить ни крошки, и думала о своей судьбе. Идти ей было некуда: ни родных, ни знакомых у неё не было. В небольшом узелке лежали  тёплый платок, кое что из белья да с десяток картофелин.
Неподалёку остановилась подвода из которой, кряхтя и охая, вылез дедок и заковылял к бачку с водой. Пробурчав что-то себе под нос, он обратился к Марии:
-Доченька, не одолжишь кружечку воды напиться?
Она протянула ему кружку и снова задумалась, даже не заметив, что дедок подсел рядом поэтому и вздрогнула, когда он с ней заговорил.
-Али ждёшь кого, девонька? Али едешь куда?
-Нет, дедушка, никого не жду и никуда не еду.
Слово за слово и вытянул дед из Марии всю её не хитрую историю о том, как надоело терпеть издевательства мужа, как в горячке схватила то, что попалось под руки, села на поезд и уехала куда глаза глядят и докуда денег хватило
Теперь вот сижу здесь и думаю, что же дальше делать. ..
Дед почесал затылок и строгим голосом спросил:
– А документы у тебя есть?
Мария кивнула головой. Дед ещё раз поскреб свой затылок и заявил:
– Поедешь со мной, не сидеть же тебе век на станции. Я тебя в свою Ольшанку отвезу. Там зайдёшь к бригадиру,  документы покажешь, расскажешь всё как на духу. Если разрешат – останешься в селе. Соседка у меня неделю как померла, хатёнка пустая осталась, может, там и поселишься. А что, – продолжал рассуждать дед, уже усадив Марию с ребёнком в телегу. – У нас в деревне почитай одни бабы остались, так что одной больше, одной меньше, какая разница? Работы на всех хватит. Постой! А ты работать то хоть можешь?
-Могу, дедушка, могу - устало проговорила Мария, прижав к себе ребёнка и проваливаясь в тяжёлый сон.
       Ольшанка приняла Марию достаточно доброжелательно. В убогом домишке с громким названием «Контора», куда привез её дед Авдей, усталая женщина бригадир и одноногий счетовод внимательно просмотрели её документы, выслушали рассказ, предупредили о том, что бумаги необходимо предъявить участковому, и, как предсказывал дед, разрешили поселиться в пустующей хате. Для Марии это было подарком судьбы.
  Выйдя на крыльцо, она увидала деда Авдея в окружении нескольких женщин, которым он, упиваясь вниманием к своей особе, рассказывал, как нашёл несчастную женщину с младенцем, всю в слезах, как помогал ей, утешал и ( наконец- то дойдя до чистой правды) привез  в Ольшанку.
Мария поздоровалась с женщинами и попросила Авдея показать ей хату. Дед свысока посмотрел на своих слушательниц, взял из рук Марии ребёнка и, указав на подводу, произнёс:
-Садись, подвезу и всё покажу.
Хатёнка была маленькая, с подслеповатыми оконцами, но зато в ней было всё самое необходимое для жизни. Особенно понравилось Марии три развесистые яблони усыпанные ещё зелеными яблоками и огородик за хатой с посаженной картошкой. От всей души поблагодарила Мария деда Авдея и мысленно ту женщину, которой это всё принадлежало когда-то.
-Не пропадёшь, девонька, народ у нас хороший. Даром что бабы. Сейчас всем трудно, но ведь живём.
Такими словами дед благословил Марию на новую жизнь. Потом её ещё не раз вызывали то к участковому, то в правление, но  со временем, оставили в покое, и жизнь потекла своим чередом.
Мария ходила со всеми вместе на работу, Дашеньку носила с собой( так делали многие женщины), а когда захолодало, стала оставлять дома под присмотром того же деда Авдея. Отношения у них с первого дня сложились самые тёплые. Как будто потянулись друг к другу две одинокие души.
Бывало, придёт  Мария с работы, а дед уже печь растопил, воды подогрел. Пока она Дашеньку обмоет, сама умоется, дед уже чугунок с картошкой из печи достаёт. А Мария ему то рубашку сошьёт, то постирает, то штаны починит. Так и жили, благо хатёнки их рядом стояли, а заборов в Ольшанке отродясь не было.
  Время шло, жизнь хоть и с большим трудом, но налаживалась. Дашеньке было уже три года, когда Мария стала слишком уж опекать деда. Зимой, когда все бабы по очереди ездили в лес на заготовку дров, а Авдей привозил эти дрова  на санях, Мария всеми силами пыталась оставить его дома.
-Дедушка, – говорила  она, – давай я за тебя съезжу, а ты с Дашенькой дома побудь.
Но Авдей не соглашался. Он знал и любил Марию за её доброту, но любил и побыть среди людей, поговорить, послушать. Не знал дед Авдей, что была у Марии тайна от него, да и вообще от всех. Бывали у Марии виденья, не часто, но бывали. Ненавидела она их, боялась, но сделать ничего не могла.
Ещё будучи девчонкой лет пятнадцати, увидела она однажды парня, у которого вместо лица было свинячье рыло. Вроде не спала, сидела за столом и вдруг увидела. Лишь много лет спустя поняла Мария, что видела тогда она своего будущего мужа.
Как-то к Марии подошла старая цыганка, посмотрела в глаза и сказала:
–Ты, девушка, сердцу своему доверяй, оно у тебя вещее. Только запомни – судьбу нельзя обмануть.
Не согласна была Мария с цыганкой. «Вот если бы я заранее знала, что  означают мои видения, я бы и замуж за другого вышла и жизнь по - другому бы сложилась.»
В этот раз привиделась ей хата, совсем пустая. «Что бы это значило – думала Мария – неужто потеряю кого-то?» А родных – то у неё, дед да Даша. Вот и оберегала она их как могла. Да и не уберегла.
В одну из поездок в лес, лопнула верёвка, связывающая дров, и они начали сползать с саней. Авдей попытался удержать их. Да много ли сил у старика? Его придавило дровами, и всё бы ничего, да очень уж долго лежал он на снегу, пока дошли до саней бабы, возвращающиеся пешком.
Сгорел дед Авдей за неделю. Мария сама собрала его в последний путь. Надела на него новую рубаху, которую сшила в подарок на Новый год. А в голове всё время звучали слова: «Судьбу нельзя обмануть».
И снова время катилось чередой своих дней.  Казалось бы, всё налаживается к лучшему, но  чаще и чаще стало звучать страшное слово -  «война». И она пришла.
Ещё после гражданской войны в селе почти не осталось мужиков. А летом сорок первого  ушли  на фронт последние. Село совсем опустело, но надо было как-то жить. Осенью убрали с полей урожай, зиму с трудом, но пережили, а уж весной стало не до посевов, фронт приближался.
Летом Марию опять стали посещать видения. Она видела знакомые места,
только домов не было. Она видела огонь, много огня и себя, но почему-то
без Даши.
Канонада была уже хорошо слышна в Ольшанке. Через село проходили и проезжали раненые солдаты. Войска отступали. И тогда Мария решила: «Нет, судьба! Я обману тебя! Хоть раз в жизни, я обману тебя! Ты не заберёшь у меня дочь. Она будет жить назло тебе».
Связав в узелок всё самое необходимое, Мария взяла за руку Дашу и вышла на дорогу. Шли долго, девочка устала и едва переставляла ноги. Тогда Мария присела, посадила её  к себе на спину и снова пошла. Вскоре возле неё притормозила машина с ранеными. Марии помогли взобраться в кузов и, уже через час она оказалась на том самом полустанке, куда приехала пять лет назад.
Казалось, что здесь ничего не изменилось: тот же небольшой станционный домик, только теперь он был до отказа забит раненными солдатами, и даже питьевой бачок, казалось, был тот же.
Мария сразу же включилась в работу: помогала раненым, подносила воду, поила их, вместе с другими женщинами выносила за домик умерших. К вечеру подали санитарный поезд,  и  началась  погрузка в вагоны.
Начальник санитарного поезда, седая женщина военврач, кричала хриплым сорванным голосом, торопя санитаров. Мария, держа одной рукой Дашу, почти тащила на себе раненного солдата. Дойдя до вагона, она прислонила его к поручню и быстро подсадила дочь в тамбур. Неизвестно откуда вынырнула военврач и громко закричала: - Нельзя! Это санитарный поезд! Только для раненных!
-А я и веду раненного, - зло проговорила Мария, - сейчас устрою в вагоне и выйдем. Девочка моя, и я её здесь ни на минуту, не оставлю. Лучше помогите, мне одной не поднять.
Военврач, чертыхаясь, помогла Марии, но предупредила:
Не выйдите, высажу на первой же остановке.
Мария уложила солдата, посадила рядом Дашу и строго проговорила:
-Сиди рядом с дядей, я за узелком нашим сбегаю. Главное, не бойся и никуда не отходи, чтобы я найти тебя смогла. Даже если поезд тронется, я в другой вагон запрыгну и скоро приду к тебе.
Вдруг её глаза встретились с глазами солдата, он всё понял и взял Дашеньку за руку. В последнюю минуту Мария сунула в карманчик дочери бумажку с адресом и выпрыгнула из вагона. Состав тронулся. Но тут Мария не выдержала. С отчаянным криком она бросилась за проплывающими мимо вагонами, цепляясь руками за поручни. Кто-то грубо рванул её назад и зло  закричал:
- Ты что, дура? Жить надоело?
  Перед глазами Марии, расплываясь от слез, исчезал последний вагон, унося в неизвестность смысл всей её жизни. Тяжело сгорбившись, она пошла к станции. Там ещё оставались раненые. А в голове всё громче и громче набатом бились слова: «Я обманула тебя судьба! Я обманула тебя!»
  Ровно через два часа санитарный поезд был разбит немецкой авиацией.
Мария вместе с другими женщинами по-прежнему помогала раненым и закрывала глаза умершим. Выносить их уже не было сил.
    Ранним утром раздался треск мотоциклов, урчание машин и чужая речь.
«Словно собаки лают»,- с тупым безразличием подумала Мария.
Она стояла на коленях возле раненого бойца, когда дверь резко распахнулась от удара ноги. На фоне зарождающегося дня стоял, широко расставив ноги, немецкий солдат.  Обведя глазами раненых, лежавших на полу, скривившись от тяжёлого запаха крови, он резко развернулся и захлопнул за собой дверь.
«Может пронесёт- подумала Мария, – не будут же по раненым стрелять, люди всё-таки». За стенами слышались отрывистые команды, подъезжали и отъезжали машины, раздавался громкий смех.
Она, по прежнему сидела на полу, когда вдруг почувствовала запах дыма. Потом,  раздался треск горящего дерева. Одна из ухаживающих за ранеными женщин громко закричала и кинулась к двери. Резкая автоматная очередь отбросила её назад. Становилось нестерпимо жарко и дымно. Сейчас те, кто ещё были живы, завидовали умершим. Мария, скорчившись от жара, задыхаясь и кашляя, мысленно улыбалась: «Я обманула тебя, судьба! Я все-таки тебя обманула. Я не отдала тебе Дашу»
В 1948 году в одно из районных почтовых отделений, пришло письмо. На конверте значилось: « Село Ольшанка  Глуховой Марии». Две работницы почты целую неделю не знали, что с ним делать.
-Давай распечатаем. А вдруг кто-то кого-то разыскивает? - наконец решились они.
В письме неизвестная женщина писала, что нашла этот адрес в кармане девочки.  Летом 1942 года недалеко от их деревни немцы разбомбили санитарный поезд. Все, кто мог, собирали останки наших солдат, чтобы захоронить их в братской могиле. Среди убитых они нашли маленькую девочку, а у неё в кармане записку с адресом. Женщина решила сообщить родственникам, если они есть, место захоронения  Даши Глуховой.
Через месяц письмо вернулось обратно. На конверте, чьей-то не равнодушной рукой было написано : «Села Ольшанки больше нет».





2012 год