Ваша очередь?

Ом итонитоитонито тамссунея х'эго хунг
ом итонитоитонито тамссунея ***во хунг
ом итоитонитонито тамссунея х'эго хунг
ом итоитонитонито тамссунея ***во хунг
(нидийская мантра аспекта эгохуэго)


Очередь. Бесконечная вереница людей. Все стоят, пыхтят, чешутся, кашляют, чихают, сморкаются, вздыхают, молчат. Очередь идёт многокилометровым потоком прямо к двери со сверкающей алюминиевой табличкой: "Ответы на все вопросы". У каждого из них в голове рой вопросов, готовых сорваться с языка. Но кому, кому задавать эти вопросы, если кругом - только спрашивающие?
И вот: в самом хвосте очереди появляется девушка, щёки румяные, вся в веснушках, на ботинках тает снег.
И она сходу выпаливает:
- А кто последний?
Стоящий перед ней бородатый, но молодой человек недоуменно оборачивается, оглядывает девушку, откашливается и исчезает.
Девушка не робеет и двигается дальше:
- Значит, Вы последний?
Строгий профессор в плаще испуганно осматривает вопрошающую и, сделав глубокий вздох, растворяется.
- Ой, куда это Вы?
Женщина с пакетом-майкой из "Ашана" ошалело пищит, и ответ уже готов вспорхнуть с её губ, но - ни женщины, ни пакета. Девушка ничего не понимает.
- Вы это видели? - Кричит она следующему, и тот, оборачиваясь, исчезает.
- Ну, что это такое?
Ещё один в очереди исчез. Ещё одна изогнутая стрела вопроса:
- Почему это, вообще, происходит?
Она хлопает заснеженными ресницами, и людей, готовых дать ей ответ, всё меньше и меньше.
Но вопросы не прекращают вспыхивать искрящимися вспышками из-под её кроваво-красных губ:
- А что Вы тут делаете?
- И куда там всё это идёт?
- Сколько ещё?
- Долго ли?
В ответ: "…"
- Вы не подскажете?
- И давно Вы здесь стоите?
- Мне только спросить, Вы пропустите?
- А у Вас вопросов много?..
И так, человек за человеком - очередь испаряется. А вопросы вьются кружевами. Каждое слово натягивает тонкую тетиву смысла и выстреливает, иссекая тонким росчерком простор. Каждое попадание вопроса в цель обращает ещё один ответ в пар на морозном воздухе, размазывая узором по лобовому стеклу. Девушка тяжело дышит, её грудь высоко вздымается. Но перед ней - заветная дверь ногой распахнута. С ботинок стекает грязный снег на чудесную председательскую дорожку. А на стол взгромоздил свои длиннющие ноги в сапогах сам насупившийся ст.М:
- Фёклушка, сколько можно?! Опять весь народ развопросила! Я же людям помогаю! Они приходят, стоят, мучаются, ищут чего-то. А ты?! Что я, по-твоему, буду есть, если не их смысловые излишки?
- Да пошли они. Старец Марсалий, ты ещё мне не все секреты растрепал, не на все вопросы ответил. Ты ведь знаешь, что...?

По наивным предположениям старца Марсалия, в очереди не должно уже быть людей, но для тех, кто снова туда готов встать, жалован с щедрого председательского стола постскриптум о том, что зачастую именно звучащие в голове вопросы не дают услышать нашёптываемые внутренним голосом ответы. ТиШшше! Тише… Мы прослушали постскриптум.