Портрет

*  *  *

Зачин.

Лет 15 назад я прочитал одно занимательное эссе. Даже правильнее назвать тот текст притчей. Автора (увы) не запомнил... Случаются письмена, которые вплавляются в память. Этот оказался из сходного разряда.

Да, я позже пытался хитро-мудро гуглить, всячески искал в Инете; одновременно спрашивал в ноосфере у продвинутых в литературе знакомых. Тщетно. Некоторые кивали - "да, да - что-то очень похожее или близкое тоже слышали, но точно не вспомнить". И эта тема периодически продолжала всплывать, не давала себя замуровать.
 
Вот сейчас я допишу этот текст, и возможно чей-то добрый посыл мне напомнит в рецензии к тексту - кто и когда написал подобное. Сейчас попробую воспроизвести. С изрядной долей погрешности.

*  *  *

= Жена художника =

[город и знакомство]

Допустим, что события происходят в Южной Германии. В Баварии. В небольшом городке, неподалёку от Мюнхена. В середине 17 века. Давно уже откровянились жестокие крестьянские восстания предыдущего века. Высохли родовые слёзы. Травы накрепко затянули многие безымянные могилы.
 
Смягчилась Реставрация. Вышла на свои добродетельные орбиты спокойной и упорядоченной наживы. Засим последовало время искусств имени Барокко - поэзии, музыки, живописи, сложных ремёсел. И Бавария, с её прекрасным климатом и общим достатком, стала одной из комфортных территорий для ищущих вдохновения и потенциальной славы художников разных стилей и мирочувствий.

Наш герой-художник после нескольких лет скитаний по всей Германии (с заходами в Чехию и Австрию) наконец нашёл тот самый городок, который снился (?) ему в походных снах. В кармане у него была дыра, но присутствовал минимум - походный ранец с мольбертом и набором красок. И наполнял максимум - жгучее желание написать "новое", стать новым Караваджо, открыть миру ещё неведомые, дивные просветы в иные миры, которые рядом и стучатся. Надо лишь приоткрыть двери взглядом-ключом Художника. И люди изменятся очень сильно. Волшебно.

Как обозримая ближняя задача - изменить город. Чтобы сытые бюргеры активней вкладывали в картины, стихи, музыку, а не скупидомно копили-копили-копили. Чтоб поднялись над стабильно круговым бытием без озарений.

Вот с таким революционным зарядом он явился в городок N. Поговорил с зеваками у рынка, узнал за мелкую монету про самые богатые городские дома и фамилии. С дерзостью пошёл обивать пороги и третировать прислугу. После недели хождений до гения наконец добрела простая мысль - без высоких рекомендаций, без следующей по пятам славы он никому не интересен. Херр Никто. Очередной халявщик-разводила, отвлекающий от дел и бухгалтерий.

А голод - не шутка. Пришлось творцу смириться перед тираном-желудком. Кое-как договорился на небольшой пятачок перед входом на рынок. Обязался платить 5 монет поборов ежемесячно местным мордам, "решающим вопросы". И скромную комнату в гостинице-ночлежке для всякого разношерстного народа, тоже пытающегося зацепиться в этом поселении.

Закупил простых карандашей и бумаги, чтобы начать с простого. Нарисовал свой автопортрет и пару эскизов "небесных дам". Реклама. А куда деваться? И начал рисовать. Развратных местных жриц (с деньгами), любовниц из прислуги богатеев, мелкопоместных бедных дворян, у которых за душой - только герб, щит и меч боевых предков. Мелкие заказы. Чтоб не выйти ночью в пар.

Но художник был упрям и ещё молод (28 лет). На здоровье не жаловался, вином сильно не увлекался, но трубку покурить любил. Особенно если попадался добрый голландский табак из индийских колоний. Так проработал всю весну и лето.

Однажды в конце августа, нарисовав очередной карандашный портрет для бойкой торговки мясом (она намекала, что муж уехал на ярмарку в другой городок на несколько дней), он вдруг впал в грусть и слабость.

"Мне уже хотят платить натурой ... куда я качусь. В никуда. Меня засасывает этот город с его простыми желаниями. Все как на одно лицо. Трудно зацепиться, укрепиться, воспарить". Он встряхнулся и словил припадок. Принёс мольберт и краски. И сказал себе - "буду рисовать всё вокруг в полу-хаосе, пока не закончатся краски или бумага/холсты. А потом уйду дальше, искать-петлять "за" ... ("за" он так и не смог сформулировать)".

Укрепил самый большой холст и начал музицировать. "Город как всё в одном и вместе". И пошло-поехало. Рынок он изобразил в самом низу картины - серыми и тёмными красками, наподобие предбанника в царство Аида. Со всеми наглыми торгашами, туповатыми покупателями, мерзкими нищими-обманщиками и прочая.

Чуть выше рынка - богатых людей города с их пресыщенной важностью. И себя в рубище. Ниже низших, ковыляющим по осыпному краю - в темноту тартарары. Но с поворотом головы. Смотрящим на высотную радугу, на которой гарцевала колесница из трёх боевых коней. А в колеснице - не местного мира смуглая воительница в доспехах. Она остановилась на некоторое время и обозревала местный мирок. Перст её был направлен на него, убогого... В закатных лучах он завершил картину. И даже не заметил как за ним собралась большая толпа. Все молчали. И тихо-тихо начали разбредаться...

Ночью спал плохо. Полу-сны. Мерещилось, что воительница сходит прямо в картине с колесницы и движется к нему. По мере приближения её лицо меняется и не меняется. Становится похожим на лица или лицо, которое кажется мельком видел недавно. Дальше мрак. Не ясно её желание - вздёрнуть на колесницу или добить, чтоб не мучался...

Утром болела голова. Кое-как умывшись и собрав напоследок ранец, побрёл на рынок - рассчитаться с мелкими долгами и отдать готовый прощальный рисунок (светлой дочке пирожника, которая часто подходила к нему). Сел на своё место. Начал рисовать, но что-то изменилось. Почти неслышный гул. Пересуды. Многие шептались, показывали пальцем, кто-то даже приглушенно, но зло спорил. Ну что же. Значит точно пора. Ладно. Скоро. Увлёкся над рисунком.

Вдруг тихий голос: "А меня Вы можете изобразить какая я есть на самом деле?" Встряхнулся и поднял уставшие глаза. Девушка не из бедных, но не из знати (те не приходили никогда). Каштановая копна умело собранных волос. Зелёные глаза с искорками. Просторное, ещё летнее платье цвета около персика. Лёгкие сандалии. Что-то из времён Эллады... Растерялся-замялся-собрался:

- Я могу попробовать (ух, пан или пропал). Но здесь, в суете продаж и толчеи, мне будет сложнее. Я ещё не настолько силён и умел, чтобы внешнее не довлело.

- Так я и хотела, чтобы Вы рисовали не здесь, а, скажем, у меня дома. Мои родители не чужды искусств.

- Хм. Сильное предложение. Но я отвык рисовать по домам. Давно не практиковался. Нет, я не отказываююсь. Но лучше всего попробовать где-то недалеко за городом - лес, луг, река. Там легче дышится.

- (просияла) Да, я тоже думала в этом роде. Прям мысли совпали. А мои думы редко с кем совпадают (быстрая лёгкая грусть в уголках глаз).

- Ну извините. Сказал, что думал. Груб.

- Нет-нет, замечательно. Давайте договоримся на солнечный день. Как Вас зовут? Меня - Ангелика.

- Георг. Я из крестьянской породы. Выродок. Так получилось... Можно просто Герг. Так меня приятели в подростках звали. Чтобы при шухере хулиганства быстрей долетало (сейчас свалит и хорошо).

- Георг или Герг? Я завтра приду сюда раньше (ха, упрямая). До обеда. И мы пойдём за город. У меня есть места. Вам понравится.

- Ладно. Я буду. Хотя ... Да не важно. Договорились.

Когда она ушла в сопровождении крепкой прислуги ко мне подошли "решающие вопросы". Объяснили, что её отец - один из главных богачей города, купец с историей, но без происхождения. Посоветовали далеко не заходить - отец Ангелики был не скупым, но очень вспыльчивым по характеру, порой даже бешеным. И его прислуге порой жестоко доставалось за высокими заборами его особняка.

Принял к сведению. Но меня это мало касалось - один портрет и Auf Wiedersehen, meine liebe Frau. Ничего личного и неплохие деньги, чтоб свалить отсюда далеко-далеко. В Италию. Там люди на искусство более открыты, пусть и бедней.

Она пришла в 11-00. В сопровождении двух мамок-прислуг с большими корзинами и рыжего громилы-охранника. Опа. Не забалуешь. Ладно - работаем по сурьёзу, с полной творческой выкладкой, без отвлечений на её волосы и фигуру. Включил нужный настрой, и мы пошли на её места.

Дошли до большого луга, который скромно ниспадал к медленной реке. Она была украшена тенистыми вётлами, дающими тень и прохладу каждому путнику в жаркий день. Нашли место и обосновались. Но я (уже практически пересекая в мыслях горные кряжи Альп на пути в желанную страну италов) решил немного покуражиться на послед:

- Ангелика. Я предлагаю сделать два варианта Вашего изображения. Около ветлы и в полутени ветлы. Попробуем? Идея - поиграть со светом. Вы выберете удачный. За второй можно не платить. Начнём под солнцем.

- Неожиданно. К чему такая щедрость? Заскоки головы или что-то ещё? А, впрочем, делайте. Как Вам угодно. Постараюсь выглядеть спокойно. Как будто я читаю книгу в своей комнате и никто меня не видит в это время. Так хорошо?

- Больше, чем хорошо. Никакой показухи и напряга. Поехали.

И я нарисовал её сначала в полной освещённости, на открытом месте. Два часа работы красками. Она очень помогла - почти не двигалась, пила лимонад в означенных паузах. Нарисованное я не показал. До сравнения. Позже устроили небольшой пикник без вина. Немного отдохнули. Расслабились. Я выкурил трубку неплохого табака.

Посмотрел на реку, берег, вётлы. Выбрал самую развесистую. И удобную по движению солнца. Начали второй вариант. Она легла на покрывало под ветлой. Так, как я придумал - половина на свету, половина в тени. И тут я словил волшебство светотени. Часть лица на солнце была пусть и задумчивой, но умиротворенной. Другая же часть - печальной.

Но это не всё - тень закономерно двигалась. Ух... Я начал рисовать движение тени, которая всё более покрывала лицо. То есть стартовал от статики и был пойман в сети динамического. Получилось как сам не ожидал. Две девушки. Но не просто белое и тёмное. Но - Белое и Серое с переходом в тёмное.

Когда закончили, я ей отвёл в сторону и попросил:

- Ангелика. Второй вариант я могу сейчас уничтожить. Прямо сейчас и не показывая.

- Глупости. Я хочу видеть себя разной. Мне надоело быть одинаковой, привычной себе и окружающим. Ты понимаешь, Герг? (приближающийся тёплый вечер становился непростым)

- Хорошо. Смотри. Только подумай несколько раз - показывать ли второй вариант родным. Я серьёзно. Меня похоже занесло не туда.

Она странно усмехнулась. Взяла оба полотна и отошла на расстояние. Первая картина ей понравилась спокойно. А вот когда она посмотрела на вторую ... по её лицу пробежала зыбкая волна, вторая, третья... (я пропал, всё испортил)

Она отбежала на несколько метров и ещё раз посмотрела. Прислуга и громила стояли в ожидании команды. Вдруг она резко обернулась и скомандовала им: "Домой! Остаётся только Амалия. Мы втроём вернёмся. Через час". Двое уходили неохотно и оглядываясь. Когда они растворились в почти заходящем солнце мой Ангел повлёк меня на берег реки. Сели запросто. Рядом, но не касаясь.

- А я видела тебя пару месяцев назад. Ты наверное только приехал в наш городок? Так?

- У меня время смешалось, но вполне возможно. И что же ты увидела тогда?

- Есть старая привычка - смотреть в окно на прохожих, когда начинается вечер. До зажигания фонарей. Иногда, но редко - после. Я видела тебя свежего. У тебя на лице не было теней. Ты был ясен. А недавно я видела тебя сумрачного. Почти обречённого. Думаешь, я просто так пришла? Мне хотелось увидеть тебя ближе, с людьми, в деле. И я не прогадала (что-то сердце моё замерло и куда-то спряталось, это сон или явь?).

- И я тебя не отпущу просто так. Ты сам представишь на днях обе картины высоким гостям моего отца. Нет, не надо их направлять, что-то там объяснять. Просто сделай это ради меня...

Она говорила это почти срывающимся голосом. Мне становилось грустно и почти больно.

- Хорошо. Только договоримся так - в случае успеха ли, провала ли - я останусь вольным. Вольным остаться или уйти.

- Да. так и будет. А теперь обними меня. Крепче. Амалия не разболтает. Она моя лучшая подруга.

Я обнял её, но не очень крепко. Бережно или как это ещё называется. Был не готов я к такой магме. Но постепенно начинал переплавляться...

*  *  *

[смотрины]

Через три дня я пришёл в особняк Ангела. Пропустили без вопросов. Провели в главный зал. Там уже собрался цвет города, многие переговорили насущное, зарядились хорошим вином и ждали "десерта". Меня. В центре зала стояли два закрытых мольберта. Я поискал глазами Ангелику и не нашёл. Зато её крупный, с жесткими чертами отец, быстро подошёл ко мне и спросил:

- Георг? У нас тут три дня полный фурор неизвестности. Она закрылась в комнате и сказала, что не выйдет до представления картин. Ты что-то понимаешь?

- Гюнтер... Это Ваша дочь и я понимаю не более. Есть мысль, что нет смысла затягивать. Я готов начать.

- Хорошо. Делай. Сейчас зажжём больше свечей - скоро стемнеет.

И я пошёл сквозь этих сильных и богатых людей к картинам. Немного трясло. Но при мысли,  что ей возможно ещё хуже ... я попытался изобразить спокойствие. Подошел. И начал с солнечного варианта. Сдёрнул занавесь. Тишина. Чуть позже, но быстро послышалась почти массовая хвалебница. Лишь отрывки фраз "как она органична", "почти неземное", "а он и вправду мастер" и далее. Всё скользило мимо слуха, так как впереди изгнание или тихая казнь.

С мыслью "Джордано сожгли, а это пустяки" я вскрыл вторую картину. Нежданно началось коловращение. Гости подходили со свечами, чтобы рассмотреть каждую деталь. Они пытались выпить смысл до донышка. В основном, мужчины. Их дамы сбились в стаю и что-то-там приглушённо обсуждали. Так продолжалось полчаса. Хотя я не уверен в точности моего восприятия времени. По мне - оно почти остановилось. Но чья-то рука выдернула меня из ступора:

- Герг. Это я. Успокойся. Всё неплохо. Им понравилось. Сама не верю, но это так. (Ангелика спустилась почти с небес и я задышал) Сейчас тебе осталось поговорить с отцом. Не останавливайся.

Легко сказать. Из огня да в полымя. Ладно. Из дома ушёл в никуда - попал в новое никуда. Уффф. Выдохнул. В кабинете Гюнтера было уютно. Не было излишней роскоши - вполне обычный письменный стол, стеллажи с книгами, небольшой диван для гостей.

- Георг. Всё очень быстро. Но она хочет тебя. Не скрою - я хотел более выгодных партий. Для семьи, рода, дела. И тут являешься ты. Никто. НО - Талант. Чтобы ты сделал на моём месте?

- Вы смеётесь такими вопросами? У меня нет мизера Вашего опыта и я не отец. И меня тоже придавило. Если уж говорить честно. Но главное - я тоже её хочу. Вам решать. Я слышал, что Вы диктатор.

- Ты меньше внимай молве. Вообще не внимай. Давай выпьем крепкого вина, и я посмотрю как ты держишь дозу (началось). Нам  не нужен хлипкий талант.

На столе у него была разнообразная закуска. И я решил много-много закидывать, чтобы быстро не упасть. Поехали. Пили жёстко. Через пол-часа меня начало немного вести. Но он остановил процесс.

- Ладно. я не изверг. Тем более вижу, что ты не особый любитель горячего. Так для Ангелики это даже лучше. Всё. Ты принят. Правда есть небольшое условие - ты нарисуешь несколько картин важных для меня людей. Не напрягайся - их не так много. Раба я из тебя не собираюсь делать. Так договорились?

- Она может завтра передумать. Я приду завтра. Хорошо?

Она ждала меня в коридоре. Вид у меня был (со стороны) скорее всего измученный быстрыми метаморфозами (нищета, Италия, сегодня). Поэтому она вышла из дома вместе со мной. Там ждал экипаж. Прильнула и прошептала: "Ад позади, художник". Засмеялась. Колокольчики её смеха меня почти поставили с головы на ноги. Чудеса. Я ожил и даже смог что-то сделать. Поцеловать её в шею. И быстро прыгнуть в экипаж... Ту ночь не помню. Спал почти как ребёнок.

Вот так мы сошлись. Художник и Ангел. Тень и Свет. Сомнения и Радость.

*  *  *

[портрет]

Через год после свадьбы Ангел однажды подошла ко мне в мастерскую (Гюнтер организовал небольшой отдельный от клана дом с цоколем для работы). Была задумчива.

- Герг, а помнишь с каким вопросом я подошла к тебе на рынке, когда познакомились? Напомню - изобразить меня такая как есть, на самом деле, без лишних прикрас. Ты конечно постарался. Две версии. И всё такое. Но ты не выполнил мою просьбу полностью. Сделал финт ушами. Так ведь?

Она припёрла меня к стене. Натурально. Я уже больше полгода после медового месяца мотался по разным городам и посёлкам южной Германии с этим вектором. Да, рисовал внешне - как люди ожидали, делал деньги, но и запоминал, а позже рисовал сущности. В стол.

Меня занимал внешний и внутренний разброс представлений людей о самих себе. Маниакальная идея. Это правда. Но Ангелика (в шутку) помогла мне понять себя. Чего я хочу? Для чего заниматься холстомаранием?

- Ты попала мне в сердце. Больно. Но точно. Как тебе это в пришло в голову?

- Да ничего мне сначала не пришло. Ляпнула от грусти, чтобы познакомиться и всё. Но позже я увидела, точнее почувствовала твою муку. Ну и бормотание во сне тоже помогло. Так что не отвертишься уже. Рисуй какая я есть. Всё бросай.

Легко сказать - трудней начать. Одно дело рисовать незнакомых, на полной расслабленности. Тут же совсем иное. Но её взгляд был неумолим. Ладно. Попробую. Я создал в комнате нужное освещение, подготовил все инструменты, попросил её раздеться полностью и сесть в кресло. И постарался впасть в полузабытье, чтобы глаза и руки делали сами.

Через два часа картина была готова. Я не видел (ещё летал) того, что получилось. Автоматически задёрнул холст. И вышел из комнаты. Через полчаса зашёл. Она даже не оделась и задумчиво смотрела на картину. Я подошёл и ... чуть не провалился от стыда и горечи. Вместо Ангела на полотне был ... Демон. Хищный, клыкастый, алчущий многих жертв. Но вопреки всему она не испугалась:

- Вот какая на самом деле я сейчас. Много ярости, неутолённого, агрессивного... Я не ошиблась в тебе. Ты и правда - Художник. А мне пора рожать. Может быть тогда я смогу измениться. Пойдём, займёмся нежностью и воздухом открытых окон.

*  *  *

[чудо]

Через время родился сын, потом дочь, потом ещё сын. Годы полетели как в калейдоскопе... Когда нам стукнуло по 60 лет (уже были внуки) она однажды снова попросила меня изобразить её портрет. Я к тому времени уже почти забросил ремесло. Баловался иногда пейзажами, натуру не рисовал.

- Да я забыл как краски разводить и кисть дрожит в руке. Старость близко.

- Ничего. Для меня ты соберёшься ещё раз и ещё раз, если потребуется. Делай.

Она не стала ждать настройки света, установки мольберта, всяческой подготовки. Просто встала у окна в полуоборот ко мне. Я начал. Точнее руки. Потому что я смотрел в её глаза не отрываясь. А моё тело производило манипуляции.
Рисовал долго. Много часов. Это было как сон...

Когда закончил, то еле-еле проглотил собственный вопль. На картине была Она. Как Ангел. Прекрасней как я её узнал в молодости. Язык присох к гортани. И только её тёплая рука вывела из ступора.

- Я не знала, что так будет. Но очень хотела. Ты сделал мою жизнь тяжелой, но итог ... Я и вправду сейчас такая, мой случайный художник. И хочу тебя как никогда раньше. Хочу быть с тобой.

*  *  *

P.S.

Иногда (фантастически) хочется познакомиться с настоящим художником. Рассказать ему свою уже прошедшую жизнь. Чтоб изобразил. Хочется понять - кто я на самом деле сейчас? Минуя даже внутреннего цензора (с ним отношения весьма не просты).  Чтобы Мастер нарисовал и возможно ответил красками - "Камо грядеши?"

*  *  *

P.P.S.

= Оргия Праведников - Белое на белом = > https://www.youtube.com/watch?v=8BMPnxwDsfU