Глава II. Бункер Черновой вариант

Прошло лет двадцать пять с момента Вспышки, может больше, сложно считать дни без часов и календарей, помню, что это была середина лета, когда впервые появились они.
Судьба всегда имеет своеобразное чувство юмора. Именно те, кого Надежда хотела сжечь больше всего на свете, те, кто сорок семь лет назад стреляли в Тимофея, пострадали меньше всех. Правительственные чиновники были готовы к подобному развитию событий в той или иной мере. Оказалось, что существует множество правительственных подземных бункеров и лабораторий.  Они не только сохранили остатки компьютерной цивилизации у себя под землёй, но и научились за эти годы экранировать пелену. Точнее они создали снаряжение, позволявшее им передвигаться по поверхности.
В очередной прекрасный погожий день фермеры нашего круга услышали странные звуки, которых они никогда раньше не слышали, и прибежали сообщить об этом в кабинет совета, где мы, в тот момент с мэром Канского круга, обсуждали учебный план на предстоящий учебный год. Естественно мы пошли смотреть, что там происходит.
На поверхности нас ждало человек двадцать вооружённых до зубов солдат, в белых, покрывающих полностью голову, шлемах и покрывающих полностью тело белых защитных костюмах. Их появление не предвещало ничего хорошего. Они пришли за лёгкой добычей. В бункере заканчивалось продовольствие, а тут поля и скот. И всё в лёгкой доступности, бери сколько влезет. Десяток, да даже сотня, беззащитных аборигенов - ничего по сравнению со свинцом, разогнанным до сверхзвуковой скорости. Будучи полностью уверенными в своей безопасности, командир отряда даже особо не пытался договориться, задал скорее насмешливый, чем серьёзный вопрос фермерам об их непреодолимом желании отдать всё это в распоряжение военных,  и даже не стал дослушивать ответ до конца. Поднял ствол, на ближайшего видящего впервые автомат работника. Остальные в отряде сделали то же самое, направив стволы на толпу.
- Подождите! – я полушёл – полубежал, пытаясь как можно быстрее добраться до места конфликта и разобраться с ситуацией, - так же нельзя! Давайте договоримся!
 Главный направил ствол на меня, даже не вздрогнул, увидев старика, что для жителей кругов всегда было в диковинку. Потом оказалось, старых чиновников в бункерах было в изобилии. Командир начал отсчёт. Три, два, один…
Огонь!
Двадцать человек в белых костюмах вспыхнули как факел. Хоть жители нового мира, работающие на поверхности, были по большей части дружелюбными трудоголиками, по крайней мере так было в нашем кругу, своих в обиду не давали. Они так же были элитными бойцами. Жили бок о бок с опасностью. Верхолазы охранники, услышав незнакомый звук, растворились в пространстве, приготовившись со своих секретных позиций атаковать врага, если таковой есть. Поняв, что солдаты несут агрессию по отношению к своим, они нанесли удар первыми. Копья, плевательные трубки, праща, рогатки. Всё это пошло в ход разом. Мгновенно. Выработавшиеся за годы рефлексы давали верхолазам огромную фору перед никогда ни с кем не воевавшими бойцами армии правительства. Главный урок охоты и обороны у верхолазов основывался на том, что бы всегда наносить скрытый удар в голову. Что они и сделали. На тот момент непонятно было что произошло, но позже люди узнают, что каски, экранирующие эмоции людей от пелены, при малейшем повреждении срабатывают в точности наоборот. Человек возгорается моментально, даже под землёй. Этого солдаты не предвидели. А когда догорел последний труп, предвидеть было уже некому. Вам, наверно, интересно, почему не сгорели верхолазы? Они же проявили агрессию. Нет, они не проявляли агрессию. Они выполняли свой долг, защищали своих. Для каждого из них защищать свой народ – это великий долг. И их ум в тот момент был чист и светел. Никакой агрессии.
Выжило только два водителя автомобилей, на которых приехали солдаты.  Эти два забавных драндулета и издавали странный звук от работающего парового двигателя, привлёкший внимание фермеров и верхолазов. Они привезли сюда два десятка солдат, но во время рейдерского захвата оставались в кабине. Не допросить их, ни остановить, никто не успел. Сразу после возгорания своих они тронулись с места на своих тарантайках, выжимая все, что можно из парового движка. Кто это были и что произошло, стало ясно в последствии формирования с правительственными бункерами торговых путей связи. Пара таких «горящих» вылазок из бункера за лёгкой добычей объяснили их правительству тщетность силового захвата власти. Каждый сгоревший шлем-экран был огромной потерей для бункера, не говоря о том, что военные бункера больше не желали идти на верную смерть и всячески отказывались идти на миссию по силовому захвату. Пришлось властям менять политику и отнимать добычу с поверхности более тернистыми и долгими способами, а именно торговлей, обманом и внушением пустых ценностей, таких как «хлеб и зрелище».
Любая власть всегда хорошо умела делать только одно, развращать общество. Что и происходило с наземными следующие тридцать лет, и я не в силах был этому помешать. Человек сам выбирает себе путь.
«Белые» люди стали приходить в круги с «миром», заключали союзы с главами кругов, одаривая их всевозможными техническими «штучками», такими как телевизоры, игровые приставки, проекторы с экранами на всю стену. Жители кругов даже не догадывались, что такое бывает. В их скучной, монотонной жизни вынужденных трудоголиков появились развлечения!
Для любого нецивилизованного аборигена человек с фонариком будет подобен Богу, способному рождать и дарить свет. И вот эти «боги» пришли «с миром», да ещё и с подарками. Те, кто в своё время выбрал путь тунеядства, быстро смекнули как можно добиться хорошей жизни и стали верными «прислужниками богам из бункера».  В каждом продавшемся бункеру кругу поселились представители ББ. Вообще по внутреннему распорядку бункера это была специально обученная бригада психологов для ведения бизнеса за его пределами. Называлась она «Бизнес Бригада» и имела на своих костюмах нашивку ББ. Но прислужники расшифровывали эту аббревиатуру, как «Белые Боги» из-за ярко белых костюмов любого пришедшего из бункера. Это были добрые и отзывчивые божества, готовые за небольшую плату достать любой фильм, музыку или даже компьютер. Естественно главы продавшихся кругов получили свои телевизоры и игровые приставки в подарок, что сгладило начальные тёрки с военными и упростило торгово-финансовые отношения, которых до них в бункерах и не было, так как раньше все работали сплочённо, пытаясь выжить. Индустрия развлечений развращала жителей кругов всё сильнее и сильнее. Если раньше верхолазы, фермеры, пастухи были элитой, то теперь они стали отбросами, низшим слоем населения, так как вся интересная жизнь была под землёй, а не на ней. Ввели валюту и заработки. У кого были деньги мог позволить себе сходить в кино, поиграть в приставку или выйти на поверхность, не боясь сгореть в экранирующем шлеме, которые имели только белые. Хоть пелена не лечила ни кого кто в шлеме, бункер имел достаточно развитую индустрию здравоохранения и большие запасы лекарственных средств. Завидовавшие раньше тем, кто спокойно ходил по поверхности и исцелялся, тунеядцы, гнившие годами от сифилиса и других «весёлых» дополнений к разгульной жизни, получили шанс исцеления. Деградация человечества происходила просто с неимоверной скоростью. В самые преданные делу белых богов круги спустя несколько лет, из бункера проложили по траншее кабель связи и, даже, кинули электрический кабель от подстанции ядерного реактора. Эти круги сразу стали элитными, так как бесперебойное электроснабжение давало возможность всем, кто имеет достаточно денег, развлекаться бесконечно. Взамен бункер был очень рад принимать большую часть урожая с полей и мясо скота, а также охотничьи и рыболовные изыски. Да и обслуживающего персонала никогда мало не бывает. А главное для белых было наличие в кругах множества молодых и стройных девушек. Истосковавшиеся по «молодой любви» чиновники и военные не брезговали одаривать молодых девушек разными плодами цивилизации в обмен на совсем простенькие, но такие желанные услуги. Так появились «лярвы», этим словом белые называли девушек, готовых помочь бедным одиноким чиновникам скрасить одиночество в обмен на благо цивилизации. Это слово так понравилось девушкам, что они с гордостью носили на себе этот титул, дарованный самими «белыми богами». Многие девочки с рождения, а рождения были постоянные, мечтали стать лярвами. Среди лярв пошла мода носить маску на пол-лица закрывающую правую щёку. Начинающие лярвы просто закрывали щёку длинными волосами, те что поопытнее могли заказать себе кожаную, плетёную, пластиковую или деревянную маску. Самые же элитные носили металлические, отполированные до зеркального блеска, тонкие пластинки на щеке. Честно скажу смотрится это очень красиво, если не знать, что значит эта маска. Лярвы появились и среди мужских особей. Не поворачивается язык назвать их мужчинами. Только их называют по-другому. Но они тоже пользуются не малым спросом. Появился в кругах алкогольи наркотики. На них сажали тех, кто не соответствовал внешним или морально-диалогическим качествам нового строя общества и отправляли работать на поля и скотобазы, за мизерные зарплаты. Таким образом общество пришло к некоему подобию античности. Существовал «Олимп» - бункер в котором жили «Белые Боги» дарующие обычным жителям развлечения. Парочка «избранных» кругов, приблизившихся по своему развитию к бункеру. В кругах поменьше процветал рабовладельческий строй, проституция и наркомания. Периодически обкуренные работники ферм завидовали «элите», живущей под землёй и в попытках что-то исправить сгорали под пеленой, но в основном работники довольствовались флягой алкоголя или дозой, получаемой за хорошую работу после смены, и никакой агрессии не несли и, соответственно, канонов «хорошего человека» для пелены не нарушали.
Но не все круги продались. В наш круг представитель бункера так и не вошёл, потому что их «добрые» намерения бедами воняли за версту. К сожалению, Канский круг интересовал правительство бункера больше всех, так как был самый развитый. Пришлось заключить с ними паритет. В круг провели телефонную линию и образовали отдел связи с бункером, для поддержания взаимовыгодных отношений и частичной торговли. Но не более.
Нет худа, без добра. Слух о «райских» кругах распространялся быстрее ветра. В бункере поднялись волны недовольных тем, что мы сами себя сковываем и не даём людям развиваться. Что вся цивилизация там, а мы тут занимаемся ерундой, учимся, книжки читаем, пытаемся что-то создать, когда там уже давно всё создано, и не надо даже педали сутками крутить что бы было светло под землёй. После нескольких стычек было принято решение связаться с другими кругами и выслать им на постоянное место жительства всех желающих «лучшей жизни», чем в нашем мудрёном кругу. Взамен Канский круг принимали всех тех, кто хотел учиться и работать во благо круга, а не для своего удовольствия. Что нас удивило, таких оказалось не мало. В основном те, кто работал на поверхности все эти годы.
Так наш Канский Круг потерял популярность. Потому что мы чтили науку, сплочённость и были заинтересованы в развитии общества. А онлайн развлечения, психотропные средства и проституцию не признавали в корне. Были и другие круги, главами которых были выходцы из нашего, которые тоже не поддавались бункеросвкому стилю жизни. И так как рабочей силы и легкодоступной любви в других кругах было в изобилии, руководство бункера нас решило пока не трогать. Живём себе затворниками и живём. Всё говно из нашего круга перетекло в другие, а к нам пришли настоящие люди, желающие оставаться людьми до конца.
Прошло не мало лет с момента убийства Тимофея, но основной задачей бункера так и осталась проблема устранения Тимофея и Надежды. Правительство бункера просто бредило поисками любой зацепки способной уничтожить угрозу навсегда. Естественно меня узнали. Если молодые солдаты из бункера были далеки от происходящего, принимая пелену как часть мира, то старые правители, следившие ещё сорок семь лет назад за той парочкой, меня знали в лицо и помнили. Любые попытки забрать меня в бункер силой были сразу пресечены, а по собственной воле меня в этот рассадник похоти не тянуло. Меня даже пытались подкупить и переманить к себе в бункер, но я не падок на комфорт, я люблю созерцать результаты своих работ, коим являлся Канский Круг, а не купаться в роскоши. Пришлось им опять хитрить. Я видел их махинации как на ладони, но дополнительная возможность получения и сбора информации меня привлекала. Может быть я найду зацепку, как избавить мир от пелены. Я согласился стать начальником отделения связи Канского Круга.
В наш круг провели самую скоростную линию передачи данных, а также высоковольтный кабель, который подпитывал только моё отделение связи, так как руководством круга было принято не отказываться от электризации круга своими силами и не упразднять профессии «педальщиков-электриков» в пользу дармовой энергии реактора бункера. Мне выделили целый компьютерный парк и открыли доступ ко всем основным научным базам бункера. Приставили ко мне, как бы я не отказывался, онлайн напарника Василия Петровича, не молодого по меркам современного населения, но и гораздо моложе по моим меркам, учёного географа из бункера.
Поначалу я думал, что Вася такое же говно, как и все жители бункера, но оказалось, что и в бункере живут нормальные люди. Просто они не занимают административные должности, соответственно никаких связей с внешним миром не имеют. Василий Петрович как раз и оказался одним из тех людей, что в бункерах считали недостойными, а в нашем кругу очень даже достойным человеком. С ним работать стало гораздо интереснее.

- Ну, как Вам, Герман Валентинович? – с экрана монитора улыбался щуплый старичок в больших профессорских очках, - Это самый свежак. Только что проявили плёнку от вернувшейся со вчерашнего рейда экспедиции.
На втором мониторе были сканированный снимок болотистой местности. Изображение начиналось с края болота. Но необычного болота, а мёртвого. Серо-зелёная жижа из которой торчали уродливые ветви непонятных растений. Метрах в ста в дали отчётливо мерцала пелена.
- Зона отчуждения…
- Так точно, Герман. Радиационная полоса перед пеленой. Я обещал Вам, что покажу её. Но для того что бы в полной мере ощутить всю «прелесть» этой зоны нужна была цветная плёнка. Пока она пришла с Новосибирского ПБ (правительственный бункер) прошло много времени, но согласитесь, оно того стоит?
Я заворожено смотрел на фотографии зоны отчуждения, то увеличивая отдельные моменты кадров, то уменьшая, что бы увидеть их целиком. Знакомые пейзажи на поверхности города уже примелькались за сорок пять лет. А вот увидеть границу пелены мне никогда раньше не удавалось.
- Это прекрасно и ужасно одновременно, Василий Петрович. Радиация имеет свои представления о природе, которые не идут в сравнение с моими. Какой там фон?
- А кто же его замерял-то, Герман Валентинович. Приборы-то не работают. Но я уверен, что не меньше чем в эпицентре взрывов.
- Зона отчуждения по всему периметру?
- Ну, я уверен, что да. За всё время, что весит пелена, к ней было не так уж и много экспедиций, да и особо далеко никто не залазил. Но в любом месте, где наши геологи приближались к краю пелены, была схожая картина. Примерно метров сто ядерных топей примыкает к самой границе пелены.
- Но после первой вспышки её не было. Я связывался тогда с городами по телефону. Мне рассказывали, что были люди, которые подходили к самому краю пелены и, даже, заходили внутрь, чтобы больше не вернуться.
- Герман, я уверен, что они не для этого туда заходили, но реальность оказывалась жестокой. Вам интересно как появился этот ядерный ров?
- У меня есть идея на этот счёт. Но я хочу услышать Вашу версию, Василий Петрович.
- Хорошо. В ноябре восемьдесят восьмого года, после убийства Тимофея образовалась пелена, это не секрет. Но тогда пелена была не такой, как та, что весит над миром по сей день. Та пелена была куполом, который накрывал Надежду и её горе. Это был её саркофаг, которым она укрылась от людей. Посмотрите вот эти архивные фотографии.
В пришедшем в папку обменника файле содержалось сорок фотографий, датированных от одиннадцатого ноября восемьдесят восьмого по двадцатое декабря того же года.
- Это спутниковые фотографии всех сорока дней от первой вспышки до второй. Откройте первый файл, видите, что из себя представляет пелена. Идеально круглый купол серого почти непрозрачного поля энергии с алой точкой в эпицентре. Это Надежда. Она сияет так, что её видно сквозь дымку пелены. Приближайте, Герман, не бойтесь. Тогда ещё были цифровые технологии, позволяющие со спутника рассмотреть лицо человека.
- Обалдеть! Я вижу её силуэт вплоть до позы, в которой она находилась в момент снимка. Она так и сидит на земле, держа на коленях тело Тимофея?
- Да.
- Потрясающе. Никогда не имел дело со спутниковыми технологиями.
- И, судя по всему, - грустно улыбнулся старичок в мониторе, почёсывая ожог на правой щеке, - никогда больше и не получится.
- Нет, Василий, пелену можно убрать. Лучше всего в мире человек научился уничтожать. Уничтожать даже то, что казалось бы невозможно уничтожить. И пелена имеет своё слабое место. Иначе бы вы не научились защищаться от неё. Но я ушёл от темы. Так что там с зоной отчуждения?
- Листайте снимки дальше, Герман Валентинович, видите.
Первые несколько дней особо не отличались друг от друга, светящийся силуэт Надежды почти не менял положения оплакивая тело своего любимого. Но вот последующие дни появилась какая-то динамика на снимках. Сначала всё выглядело как ещё одна точка рядом с силуэтом Надежды, но она росла, превращаясь на снимке сверху в амёбоподобный силуэт.
- Что это? – не выдержал я, - такое ощущение, что рядом с ней растёт дерево, но оно так же сияет, как и Надежда, раз его видно сквозь непроглядную пелену.
- Именно. Это действительно сияющее дерево. На последнем снимке отчётливо видна крона с листьями. Вот рост этого дерева очень испугал правителей, отсиживавшихся в бункерах, и на международном селекторном совещании руководств ПБ разных стран было принято решение нанести массированный ядерный удар по пелене.
Василий Петрович иронично скривил лицо.
- Учёные тогда ещё были уверены, что пугать Надежду ядерными боеголовками сравнимо с пуганьем ежа голой задницей. Однако, руководство решило, военные подчинились. Естественно боеголовки не пробили пелену. Кроме светопреставления и выброса в атмосферу огромной кучи радиационных частиц ничего не изменилось. Но Надежда не оставила без внимания наш «подарок», она аккуратно собрала всю радиационную пыль и равномерно распределила её вокруг границы пелены. Так появилась зона отчуждения. Надежда держит её, не давая радиации расползаться дальше ста метров от границы, но за то эти сто метров превратят любого в барбекю за пару секунд.
- А заодно она создала ещё один купол, окутавший собой весь мир, да?
- Знаете, Герман, многие учёные думают, что она создала купол над куполом, но вы посмотрите на вот эти фото с недавней экспедиции. Видите, как загнуты края пелены? Они не идут в сторону Иркутской области, образуя купол, они вывернуты в нашу сторону.
- Хотите сказать, Василий Петрович, что она просто вывернула свою пелену над всей планетой?
- Да. Я Уверен, что по ту сторону барьера мы, наконец, увидели бы настоящее небо и Солнце.
- Вполне возможно ещё увидим.
- А Вы оптимист, Герман Валентинович, прошло почти пятьдесят лет, а вы всё ещё не теряете надежду.
- Так как же её потерять-то, Василий Петрович, злобно ухмыльнулся я, выведя на экран последнее перед второй вспышкой фото со спутника, - вон она, Надежда, под деревом сидит. Под настоящим Солнцем, пока мы все закапываемся под землю. Электричество она экранирует тоже пеленой?
- Думаю да. Видимо что бы больше не было соблазна следить за ней и бомбить её боеголовками.
Василий Петрович что-то ещё мне рассказывал, но я её уже не слышал, я смотрел на силуэт сияющего дерева, растущего на месте смерти Тимофея. Что же ты там задумала, Надя?

Постепенно я узнавал разные подробности, связанные с пеленой в целом и Иркутской области в частности. К примеру, я узнал, что река Ангара, вытекающая из Байкала смертельно опасна. Она заряжена энергией воды озера, на берегу которого погиб Тимофей. Вода реки Ангара сжигает любого, кто подойдёт к ней ближе ста метров.
И того проплыть под пеленой не получится – сгоришь, прокопаться тоже – утопнешь в радиационных топях. Остаётся только найти лаз через топь и войти по прямой. Но кто способен пройти сквозь пелену? Чем больше я изучали пелену, тем больше приходило понимание, что её не преодолеть. Но я по своему опыту точно знал, что выход есть всегда. Надо только искать.
Пытаясь отвлечься от безуспешных попыток найти выход, а точнее «вход» в Иркутскую область, я изучал историю Красноярского ПБ. Пришлось этому бункеру в своё время после вспышки хапнуть горя. Красноярский ПБ был отнюдь не единственным и далеко не главным. Ближайший, так назовём его «региональный президентский бункер» находился в окраинах города Новосибирск. Этот город всегда считался заменителем столицы России Москвы. Там и находился резервный президентский бункер, и куча скрытых подземных НИИ. Городское метро, значительно облегчившее выживание жителей Новосибирска после катастрофы, сделало не бункерное поселение людей одним из самых людных уголков земли на пару тысяч километров вокруг. Так что Новосибирский ПБ не испытывал нужды ни в продовольственных запасах, ни в дармовой рабочей силе и имел возможность проводить эксперименты в условиях повисшей над миром пеленой. Довольно скоро они открыли возможность экранировать пелену и выходить на поверхность, возобновив связи с западными ПБ. Создав торговую сеть по средствам железной дороги, дрезин и паровозов. А вот на восток никто из них не спешил. Оказывается, правительство Новосибирского ПБ нарочно уничтожило огромный кусок Транссибирской железнодорожной магистрали от Новосибирска до Красноярска ещё после первой вспышки, так как боялись, что с Иркутской области к ним по дороге прикатит что-нибудь опасное. Они наблюдали за железной дорогой после первой вспышки ежесекундно и видели мой одинокий локомотив, выкатившийся на третьи сутки из пелены и докативший меня до Канска. А ночью того же дня, укатившего обратно.
Подрыв железной дороги стал серьёзной причиной порчи отношений между Красноярским и Новосибирским ПБ. По факту, Красноярский ПБ просто похоронили ещё до второй вспышки, оставив его на произвол судьбы. Потом прошла вторая вспышка связь канула в лету, вместе с электричеством. Бункерные жители – это не те дети, что остались после вспышки. Это лютые враги Надежды, любой выходивший из бункера сгорал сразу же. Пелена хорошо охраняла входы в бункер. А сильно развитой научно-технической базы Красноярский ПБ не имел. Началась паника. Еда рано или поздно закончится. От ожогов, которые получили все без исключения жители ПБ, руководство пришло в панический ужас. Ходило мнение, что Надежда может спокойно их сжечь даже в бункере, просто она решила изощрённо добить их не возгоранием, а заперев в бункере, пока все его жители не вымрут от голода. Был введён «запрет на размножение», урезан паёк. Красноярскому бункеру в первые годы пришлось не сладко.
Лет через одиннадцать после второй вспышки, когда уже все жители Красноярского ПБ пришли в отчаяние и смерились с голодной смертью, к ним добрались военные Новосибирского ПБ. Оказалось, что объединённым руководством ПБ была возобновлена «святая» миссия по уничтожению Надежды и, соответственно, пелены. Красноярский ПБ был самым близким к пелене из уцелевших, и было принято решение возобновить с ним связь. А так-как железной дороги, соединяющей Новосибирск с Красноярском, уже не существовало, добирались до бункера несколько лет. Конечно можно было добраться и быстрее, тысяча километров не такое уж огромное расстояние, но никто особо не верил, что Красноярский ПБ дожил до тех дней. Экспедиция до Красноярска протягивала под землёй кабель и восстанавливала пути железной дороги. Когда всё-таки экспедиция дошла до места и члены экспедиции увидели бункер ещё живых жителей Красноярского ПБ, удивились и, совместно с руководствами разных западных бункеров, по вновь проложенному каналу связи, было принято решение «помочь» Красноярскому бункеру, под жестокими, чуть ли не рабскими условиями.
Однако рабское положение, отличается от обречённого на вымирание. Красноярский ПБ со временем наладил снабжение продовольствия, а спустя десяток лет и военной амуниции из Новосибирска. Группа Красноярских учёных, работающих над изучением пелены, со временем получила карт-бланш на экспедиционные исследования и защиту экспедиций армией. Но армию надо было кормить, а еды в бункере своим-то хватало впритык. Вот тогда-то и начались первые попытки рейдерских захватов продовольствия «дикарей» в поверхности. Свидетелем, которых я был лично.
Несмотря на то, что положение бункера, благодаря поддержке Новосибирского ПБ переросло со временем из плачевного в зажиточное, память у его жителей о том, как их бросили подыхать, жила в сердце у каждого. Все ненавидели Новосибирцев, да и вообще весь запад. К тому же среди местных дикарей жители ПБ были богами, а для Новосибирска они были всего-лишь подчинёнными. Причём не на самом высоком счету. Но обмен знаниями и учёными постепенно набирал оборот и Красноярцы стали засылать своих шпионов в Новосибирские правительственные объекты и вербовать там местных. Сформировался шпионский канал связи. Приоритетной задачей шпионов было выяснение секретов экранированного шлема, монополистом, по изготовлению которого являлся Новосибирский генно-инженерный НИИ. Но секреты экранируемого шлема раскрыть не удавалось. Внедрить в НИИ шпиона было невозможно, там работали только местные проверенные учёные и СБ там была на высшем уровне. Вскрыть уже имеющийся шлем означало на несколько минут превратиться в факел. Толку от канала было мало, но так как он уже был создан руководство Красноярского ПБ обязывало шпионов присылать ежедневные отчёты, а учёным бункера просматривать их.
Мы с Василием Петровичем тоже постоянно просматривали их. Надо же знать, что творится на западе. Канал пестрил в основном всякой ересью про разработки новых биологических видов и вирусов. Эта информация нам, не генетикам особо интересна не была. В общем, учёные, по нашему мнению, занимались в основном ненужной ерундой и на успешно продвигающийся проект «Хельга», постоянно мелькавший среди разнообразия научных отчётов мало кто обращал внимание.

- Вот скажи мне, Герман Валентинович, ну мог бы ты, когда-нибудь решить скрестить слизняка и млекопитающее на генном уровне, - чесал обожжённую щёку Василий Петрович, пролистывая очередной шпионский отчёт, - генетикам Новосибирска реально нечем заняться. А самое забавное, что эти особи выживают. Пелена не даёт им умереть. Регенерация действует не только на людей.
- Ну, Василий Петрович, вы же понимаете. Они получили возможность получать жизнеспособные образцы почти от любого эксперимента. Вот Вы же по образованию геолог? Представьте, что если бы Вам выпал шанс исследовать особенностей земной коры за пеленой, вы бы не стали ей пользоваться?
- Ваша правда, Герман Петрович, но млекопитающих со слизняками – это же абсурд. Ну да ладно. Что там у нас дальше, хм… - щуплый профессор на экране прокручивал колёсиком мышки списки новостей, - вирусы… вирусы… О, про проект «Хельга» опять пишут. Вы читаете?
- Читаю. Мы с Вами уже лет семь знакомы, лет пять пролистываем этот канал. И все пять лет про этот проект пишут одно и то же: «Объект 8. Показатели в норме». Хоть бы описали за семь лет, что это за объект? Что в нём успешного?
- По-моему, последнее что Новосибирские учёные завершили успешно были как раз экранирующие шлемы, созданные сорок лет назад.
- Ладно, не судим и не судимы будем. Кто знает, может быть это действительно проект, способный перевернуть мир, - я до последнего пытался сдержать серьёзное выражение лица, но абсурдность сказанного заставило меня всё-таки рассмеяться. Новосибирский НИИ давно себя уже изжил, переключив почти все свои производственные мощности на создание экранирующих шлемов. В вероятность того, что новосибирские учёные могут создать что-то стоящее, уже никто не верил.

Любил я прогуляться по полям в такие ясные и погожие дни как этот. Иногда надо вылезать из-за мониторов и дышать свежим воздухом. До того, как я стал начальником информационного отдела, я частенько гулял по поверхности с главой круга, или верхолазами, или детьми. Все жители круга очень ценили друг друга и заботились друг о друге. Это был микромир, который мы, выжившие после вспышки, подняли ценою многих жизней из пепла.
Но не суждено мне было насладиться идиллией природы в тот день в полном объёме, ненавистный всем жителям Канского круга шум парового двигателя был всегда слышан из далека. Поэтому, когда ко мне подкатил армейский паровой теловоз, называемый жителями ПБ автомобилем, и из кабины вышла фигура в белой камуфляжной форме с щитом на всю голову, я уже был готов к тяжёлому разговору. Потому что с жителями бункера, разъезжающими по поверхности в шлемах на машинах, лёгких разговоров не бывает.
- Герман Валентинович,- скорее утвердительно, нежели вопросительно, произнёс искажённый мембраной связи голос, - здравия желаю.
- И тебе не хворать, военный. С чем пожаловали?
- Майор Петров Кирилл Ильич, - военный представился и отдал честь, -  Герман Валентинович, у меня приказ главнокомандующего вооружёнными силами Красноярского правительственного бункера генерал-лейтенанта Антона Павловича Шкурко доставить Вас в штаб Красноярского ПБ.
- Сколько Вам лет, молодой человек?
- Двадцать! – отрапортовал Кирилл.
- И уже майор?
- А что поделать? Запрет на роды в бункере длился слишком долго. Сейчас бункер населяют либо уже люди в возрасте, либо молодые. Должен же кто-то охранять бункер.
- Я думал его охраняют военные из Новосибирского ПБ, у них запрета не было.
- Новосибирские могут охранять что угодно, а я служу своей родине.
- Похвально, Кирилл Ильич, похвально.
- К тому же, - голос военного содержал задумчивые нотки, - у Новосибирских сейчас есть проблемы посильнее охраны объекта. Но это позже. Герман Валентинович, мы теряем время. Дело первостепенной важности! Я прошу Вас проехать с нами в бункер!
- Вот как. Первостепенной важности? К сожалению, я вынужден отказаться от приглашения.
- Меня предупреждали о возможности Вашего отказа, Герман Валентинович. Поэтому я подготовился, - безликий вояка повернулся к кабине автомобиля и махнул головой, приглашая сидящего внутри пассажира выйти.
Из машины выпрыгнула фигурка низенького человека, затянутого в белую униформу учёных ПБ и побрела ко мне.
- Здравствуйте, Герман Валентинович, - человек униформе протянул мне руку, голос искажала мембрана шлема, но он был всё ещё узнаваем, - Простите, что не снимая перчатку. Я бы просил Вас ехать с нами. Это действительно важно.
- Василий Петрович! – искренне удивился я, пожимая ему руку, через перчатку, - Вы же всегда твердили мне, что лучше умрёте от приступа за компьютером, чем поднимитесь на поверхность. Видимо дела действительно важные?
- Очень. Поедемте, Герман Валентинович, я ручаюсь за Вашу безопасность в бункере, - человечек, который едва доставал мне до плеч повернулся и зашагал в сторону машины - По дороге объясню что знаю.
Ехать было долго. Паровые двигатели выдавали больше шума чем скорости, а от Канска до Красноярска почти двести километров. К тому же бункер находился не в самом городе, а немного севернее.
В пути Василий Петрович ввёл меня в курс дела. Оказалось, что несколько дней назад в том самом «особом» НИИ Новосибирского ПБ что-то произошло. Шпионский канал исчез дня два назад и разобраться, что там произошло, было невозможно. А буквально этой ночью связь прервалась и с Новосибирским ПБ. Полностью. Никто не отвечает, хотя дозвон идёт. Все новосибирские военные, присланные в Красноярский ПБ для защиты и поддержания дисциплины, паникуют. Уже было пресечено несколько вспышек бунта и кражи автомобиля. Никто не понимает что происходит. По неподтверждённым данным один из экспериментов вышел из под контроля. Несколько дней правительство бункеров тщательно скрывали правду. Но сейчас собирается срочный совет всех отделов бункера, было принято решение о необходимости моего присутствия на этом совете, что безмерно меня удивило. Что же, посмотрим.

Раньше, в цивилизованные времена, я любил ездить в поездах. Удобно, тепло. Есть время полежать, почитать, подумать. Но больше всего я любил смотреть во время поездки в окна. Смотреть, как широка моя страна и как она красива. Когда я ехал на паровом автомобиле мне вспоминались эти дни. Те дороги, которыми пользовались люди раньше, за сорок семь лет канули в лету. Сейчас были проложены иные маршруты. Однако это только добавляло романтики. Пробитые просеки в новой тайге, сложенные мосты через речки. Всё это демонстрировало борьбу людей за выживание. Это говорило о том, что, несмотря на повисшую над нами угрозу, мы выживем. Мы проложим новые дороги, построим новые мосты, мы выживем. Попадавшие по пути населённые пункты были почти уничтожены природой, непримиримо наступавшей на былое людское господство. Некоторые населённые пункты были жилыми. Так же превратившись в круги, они не исчезли. Жители нашли в себе силы развиться. Но это были редкие островки человеческой жизни. Двенадцать лет слишком мало, что бы самостоятельно выжить в постапокалиптическом мире. Большинство кругов погибло в первые же месяца после вспышки от холода и голода. И сейчас эти сгнившие, полуразрушенные растительностью и погодными условиями дома являлись могилами, для тех детей, что не справились. Вся эта палитра чувств так захлестнула меня, что я и не заметил, как мы остановились.
Неприметный холмик, являющийся одним из сотен, разбросанных по пеизажу вокруг, распахнулся, открывая шахту бункера. Машина въехала во внутрь и створки замкнулись. Минут пятнадцать никто не выходил, сидели в полной темноте и тишине. Слышны были только звуки работающей вентиляции, поспешно стравляющей нагнанный с поверхности воздух из бункера. Наконец где-то пикнул сигнал и включился свет. Все стали вылезать из машины. Эх. Ангар живого подземного бункера. Как я давно не видел ничего подобного. Конечно бомбоубежище, являющееся административным центром Канского круга тоже цивилизационное сооружение. Но одно дело помещение, которое создавалось для того, чтобы пережить несколько часов бомбёжки и, возможно, несколько дней после неё, а другое дело сооружение, созданное для того, чтобы люди автономно жили тут десятки лет. Всё в лампочках. Бетонные стены, прошитые кабель-каналами, щитками и выключателями. Камеры, КПП, пункт стерилизации. А, главное, широкие освещённые коридоры. Тут было ярче чем снаружи. Жируют, сволочи.
Всё как в фильмах до катастрофы, одежду перед стерилизационной пришлось всю снять. Заходишь в круглую освещённую комнату. Нежный женский голос просит встать тебя посередине. Встаёшь, под писк серены, с сопровождением красной лампочки закрываются двери, приглушается свет и бах… происходит что-то, что ты не успел понять. Не успел понять даже какие чувства ты испытал, положительные или не очень. Просто что-то произошло и всё. Как будто бы с тебя сдули всё. Включая кожу. Потом всё снова становится светло, двери пискнув открываются, но уже не те, в которые ты зашёл, а те, что перед тобой. Нежный женский голос просит тебя пройти в раздевалку. Маленькое одноместное помещение с душем и кабинкой под одежду. В кабинке уже лежал комплект одежды, слишком стандартный, на любой рост и вес. Хлопчатобумажные бесформенные тряпки, подгоняемые под рост и вес любого человека шнуровкой. Не торопясь приняв душ, я оделся и вышел из раздевалки.
В коридоре увидел всех. Василия Петровича, одетого в нормальную одежду с халатом профессора поверх, я узнал сразу. А вот высокого, с меня ростом парня я не знал. Но судя по возрасту и выправке это и был тот самый Кирилл, что приехал сопровождать меня в бункер. На лысо бритый, прямой как струна, прошитый канатами мышц, не скрываемых даже под одеждой, он на первый взгляд казался старше. Особенно его суровый взгляд взрослого человека. Но всё же ему было двадцать лет и лысина ему не шла. Одет он уже был в боевую военную форму с майорскими знаками отличия. Также из разных многочисленных дверей, ведущих из раздевалок стерилизационной, выходили остальные пассажиры нашего транспорта, но они, не останавливаясь, уходили в глубь коридора. А ещё меня тут ждали. Именно меня. Целая делегация, человек пять, во главе с главнокомандующим бункера. Чем же это я им так понадобился.
- С лёгким паром, Герман Валентинович! – начал приветственную речь толстощёкий колобок Антон Павлович, - Мы рады созерцать Вас у нас в гостях. Как Вам душ?
- Душ отличный, Антон Павлович, но меня им не купишь. Канский круг образован вокруг бомбоубежища, там есть душевые и каждый может, предварительно записавшись, в них помыться.
- Никто и не собирался Вас покупать, Герман Валентинович. Стерилизация и душ — это обязательные процедуры по возвращение с поверхности. Но, признаю, я не был осведомлён о наличие у Вас в кругу таких удобств как душ, - он сверкнул взглядом на одного из присутствующих его свиты, тот поймав злобный взгляд сжался до невозможного, - Позвольте тогда мне пожать вам руку!
Я выдержал паузу. Пожимать руку главе бункера мне никак не хотелось, но мужская этика превыше всего. Я пожал ему руку.
- Очень приятно познакомиться лично, Герман Валентинович.
- К сожалению не могу сказать того же самого о Вас, Антон Павлович. А вот с некоторыми бы из ваших я так ещё и не успел поздороваться должным образом, - Василий Петрович, это я про Вас говорю, здравствуйте же наконец, - я протянул ему руку.
- Здравствуйте, Герман Валентинович, ещё раз! – старичок протянул мне сухонькую ладонь в ответ, - На этот раз без перчаток.
- Василий Петрович, раз уж мы теперь лично знакомы, может перейдём на «ТЫ». Чай не молоды оба. Право имеем.
- С удовольствием принимаю Ваше предложение, Герман Валентинович! – ответил мне щуплый учёный.
- Вася, ты не исправим- улыбнулся я.
- Ну и Вам здравствуйте, молодой человек, - я протянул руку военному, - Вы, наверно и есть Кирилл Ильич?
Военный утвердительно кивнул и пожал протянутую мною руку.
- Разрешите мне Вас называть просто Кирилл?
На что я получил такой же молчаливый утвердительный кивок.
- И так, теперь, когда мы все познакомились, давайте пройдём в штаб. У нас очень мало времени, чтобы его дальше тратить впустую.
- Как же мы со всеми познакомились, - искренне удивился я, - С Вами, Антон Павлович, ещё четыре человека.
Я кивнул в сторону делегации.
Они не представляют для Вас никакой ценности и к общему делу никак не относятся, - отрезал главнокомандующий, - давайте лучше поспешим в штаб. Там нас уже действительно ждут.
Никогда не был в бункерах, но в своё время, до вспышки, читал много фантастики и смотрел фильмов. Моё представление о бункерах почти полностью соответствовало действительности. Длинные коридоры, по обеим сторонам прошитые закупоренными стальными перегородками проходами. Коридор заканчивался большим холлом, по левой стене которого шли две здоровенных лифтовых шахты. Правая и дальняя сторона холла и прорезались такими же коридорами, как и тот с которого мы пришли. Мы все зашли в лифт. Он поехал вниз.
- Простите. Позвольте спросить. Если снаружи не работает электричество, то как же входная створка бункера нас опознала и открылась, я не помню, что бы водитель выходил из машины и открывал её вручную.
- Герман Валентинович, у каждого свои секреты. Но раз уж Вы почётный гость, - главнокомандующий выделил последние два слова, - Этот я вам открою. Наверх из КПП выведен наблюдательный перископ и не один. Самые обычные, зеркальные перископы. Наблюдатели следят за входом. Перископы хорошо спрятаны, поэтому стекольных бликов на солнце вы не увидите, и вычислить их нахождение будет трудно, но водители знают где они. И у каждого водителя свой сигнал. Наблюдатель видит сигнал, сверяет его с номером и, если не видит опасности, открывает люк.
Далее мы ехали в лифте молча. Лет пятьдесят я уже не ездил в лифте. Вспомнилось пару моментов из прошлого, до катастрофы. Эх. Всё-таки и в цивилизации есть свои прелести. Проехали мы этажа три вниз. На табло горела цифры «ноль три». «Отягощённые злом», подумалось мне. Прямо как у братьев Стругатских, были когда-то очень давно такие писатели.
Выйдя из лифта, мы оказались в холе-близнеце того, что был на первом этаже. В этот   раз пошли в коридор прямо против выхода из лифта. Коридор был длинный и заканчивался проходом в огромный зал. Мы оказались в кабинете штаба. Огромный овальный стол, кафедра в дальнем конце комнаты, а за ней огромный экран, на котором был изображён фрагмент карты, показывающий расстояние от Красноярского ПБ до Новосибирского ПБ. Разными разноцветными стрелками были показаны возможные пути проникновения на территории новосибирских НИИ.
Из всех кто с нами шёл, главнокомандующий пригласил за стол троих, меня, Василия Петровича и  Кирилла. Как бы плохо я не относился к бункерным, а этот парень вызывал уважение. Видно было что ответственность и дисциплина у него в крови. Не зря он, в свой юный возраст занимает сидячее место за столом переговоров.
Шкурко занял место за кафедрой и начал собрание.