Меня зовут Алина... Глава 3

               
               

- Дети, поприветствуем именинницу.
Шестнадцать учеников смиренно поднялись со своих мест, глядя на самодовольную физиономию Герды Допкунайте. Вместе с моими одноклассниками улыбалась и Александра Борисовна. А вот я не улыбалась, даже после того, как передо мной на парту опустились традиционные четыре конфеты. Лишь только очутившись рядом, Герда начала хвалиться, - А у меня щеночек есть.
Не глядя на воображалу, я слушала Александру Борисовну. Классная дама знакомила нас с правилами чистописания. Внимали ей не более половины учеников, остальные, лишь демонстрировали интерес, как могли. Мне нравились в школе не все предметы. Чистописание или русский язык казался мне скучным, математика требовала к себе слишком много внимания, на чтении говорили много лишнего. По-настоящему я радовалась уроку рисования. Не трудно представить себе, кого я более всего любила рисовать. На любимом уроке я забывала обо всем, кроме своей мечты. Рядом со своими маленькими друзьями я неизменно рисовала Дженни. Однажды я показала ей свой рисунок. Она похвалила меня за искренность изображения. Мы с Дженни часто рисовали дома. Я смотрела на то, как из-под ее изящных рук появлялись стройные пальмы, песчаный берег, на который набегали волны океана, с шапками пены, рассыпающихся в руках довольных ребятишек. А вот к берегу, на всех парусах, приближается яхта. Я даже почти не сомневалась, кто ею управляет.
- Князева, к доске.
Князева – это я. Александра Борисовна выследила, все-таки, «бездельника», чем она занималась каждый урок с особым рвением. «Моя обязанность. Как педагога, сделать из вас людей», любит повторять наша классная дама.
- Алина, придумай и напиши на доске предложение с глаголами» «светит», «дует».
- Светит лампа ярко-ярко, дует ветер в голове.
Не успела я дописать, как раздался взрыв смеха. Не знаю, над, чем смеялись мои одноклассники? Может, над тем, как, обожравшись конфетами, Гошка Шафутинский начал громко рыгать, или, у нашего бессменного отличника Егорки Казьмина, вновь кто-то стащил очки?
     Многозначительно покачав головой, Александра Борисовна проронила, - Садись на место, Алина. Надо быть серьезней в следующий раз.
Прежде, чем выполнить распоряжение учительницы,  я  поинтересовалась, - А что плохого я сделала?   
     Спрашивала я с самым серьезным выражением лица, но результат моего любопытства повторял предыдущий. С уверенностью в своей правоте я вопрошала учительницу, обводя глазами класс. Ни одного серьезного личика, смеялся даже дурачок Казьмин.
- Алина, тебя не удивляет подобная реакция на твои слова?
Я пожала плечами, - Пусть смеются.
И тут, словно сговорившись, все смолкли. Далее все переписывали упражнение из учебника, а я смотрела в окно. Где-то я слышала, что когда-нибудь изобретут электронный кладезь знаний, а пока на дворе лишь 2002 год. На школьном дворе вовсю кипела работа. Строительная бригада ремонтировала детскую площадку: устанавливала карусели, качели, конструировала лабиринт, раскладывая по определенной схеме крупные, разноцветные кубики. Их можно сложить пирамидой, а можно просто разбросать по площадке, и тогда все желающие будут мастерить из кубиков все, что захотят.
- Почему ты не пишешь?
Это уже спрашивала меня соседка, стреляя глазами по пустой странице моей тетради. Я ответила честно, - Жду, когда можно будет списать у тебя.
До конца урока мы более не проронили ни слова. Мне пришлось нагонять весь класс, Герда, похоже, обиделась. Пусть. Она – девчонка с гонором, влюбленная в себя. Наверное, так ведут себя большинство малоизвестных певичек. Только не подумайте, что я собираюсь сплетничать о своих одноклассниках или родственниках. Я всего лишь повторяю то, что слышала от других, главное, что человек, который мне это рассказал, видел не раз мадам Допкунайте. Вернее, не повторяю, а повторяла. Сейчас. Десть лет спустя, я понимаю, что была не права. Но разве можно многого требовать от первоклассницы?
     Не помню, как прошли остальные занятия, скорее всего, скучно. Мы читали, упражнялись в английском, решали задачи,  и бегали кругами. Наш физрук Андрей Константинович очень любил спорт, рассказывал нам о своих успехах в нем. А вот чего не терпел бывший спортсмен, так это, когда отлынивали от его требований. Я не любила физкультуру, но на ней спокойно можно было думать о своем. Вчера между мамой и папой разгорелся скандал. Из-за чего, я так и не узнала. Мисс Дженни тоже все слышала, но на мои вопросы  о причине ссоры между родителями, промолчала. После окончания уроков мисс Дженни отвела меня домой. Я заметила, что она чем-то расстроена.
- Дженни, почему взрослые обманывают детей?
Дженни ответила не сразу, но слова ее заставили меня призадуматься. Оказывается, взрослые делают это регулярно, в собственных интересах.
Тогда я задала Дженни провокационный вопрос, - Ты тоже обманываешь?
Укрывая меня от ветра, Дженни прижалась своей румяной щечкой к моей, - Разве я – взрослая? Я такая же девочка, как и ты, только, малость, крупная. Не грусти, Алина, я буду тебе подругой …
Я перебила, - Дженни, почему родители ссорились?
- Я не знаю.
Только позже я догадалась, что Дженни не хотела меня расстраивать. Дома нас встретила мама. Она старалась выглядеть радостной, но притворство ей давалось нелегко. – Каковы успехи у моей отличницы?
- Во-первых, я – не отличница, мамочка. Я стараюсь учиться хорошо. Мама, из-за чего вы с папой вчера ругались?
Поправив прическу, бросив мимолетный взгляд в зеркало, мама за улыбкой попыталась скрыть свое волнение, - Мы с папой громко разговаривали. Я спрашивала отца, приобрел ли он путевки в Афины. Папа ничего конкретного мне не ответил. Я настаивала, он уходил от ответа, но, если сейчас не приобрести, потом будет дороже.
- Мам,  я не хочу ехать в Афины. 
- Почему? – удивленно спросила мама.
- Не знаю, но не хочу.
Мой ответ мама расценила, как упрямство, но допытываться более не стала. За обедом, прошедшем в напряженной атмосфере, запеченной индейкой и жульеном из устриц лакомилась одна Дженни. Мы с мамой почти ничего не ели. Полюбопытствовав, много ли мне задали, и буду ли я вечером свободна, мама ушла. «К подруге», бросила она на прощанье. Мы с Дженни засели за уроки. Сегодня меня ждали три задачи по математике, упражнения по русскому и перевод с английского. – Дженни, как ты думаешь, мама долго пробудет у подруги?
Завершая перевод, Дженни пожала плечами, - Откуда мне знать?
Вставляя в слова пропущенные буквы, я пояснила, -  Очень хочется съездить к собакам, но я не хочу, чтобы мама об этом знала. Дженни, мы ей не скажем, ладно?
- Хорошо.
- А это не будет считаться обманом? – допытывалась я.
- Нет. А, если она спросит: где мы были?
Я призадумалась. Как быть? Не хотелось вводить в заблуждение близкого человека.
Заметив мою озабоченность, Дженни пришла на выручку, - Скажем, что мы гуляли в парке, играли с собаками.
Обрадовавшись, я согласилась, - Правильно.
В предвкушении приятного времяпровождения, я быстро расправилась с математикой. Погода нам благоприятствовала, было солнечно, ветер стих. Наконец, мы погостим у собачек. – А почему ты сегодня не берешь им гостинца? – спросила я у Дженни.
- Мы сегодня едем ненадолго. Обещаю, что в следующий раз обязательно отвезем.
     Сегодня мне все казалось приятным и радостным. Радостные бабушки тащили тяжелые сумки из магазина, чтобы сделать дворнику приятное, знакомая собачка на газоне, возле дома оставила кучку, дворник уберет ее завтра и будет рад. Еще хорошо, когда радуются дети, особенно те, которые играют на нашей детской площадке. Почему, я после расскажу, а сейчас мы почти у цели. Маршрутка высадила нас на 2-ом Курьяновском проезде. Выяснилось, что к территории приюта не идет ни один маршрут общественного транспорта, и даже такси не желают «болтаться по промышленной зоне».
- Алина, только, пожалуйста, некому не говори, в какой глуши мы с тобой очутились.
Я успокоила просительницу, - Не переживай, я друзей не предаю. Дженни, а куда мы пойдем, если вокруг одни бугры и дорога.
Увиденное вполне соответствовало действительности. Пейзаж, который открылся нашему взору, трудно назвать приятным и радостным. Только представьте себе: огромное поле земли, наваленной, как попало, вперемежку с камнями и ничего более. Ничего! Ни деревца, ни кустика. И тогда у меня возник закономерный вопрос, - Дженни, а где живут собачки?
На лице гувернантки появилось недоумение. Ошарашенная, она оглядывалась по сторонам, - Не знаю, Алина, мы ехали по определенному адресу. 
- А собачки в клетках?
- Не знаю. Ой, Алина, напрасно мы сюда приехали. Поедем домой.
Предложение Дженни мне не понравилось. Я ей прямо об этом заявила. Дженни стала уговаривать меня, я противилась, и тогда, почти отчаявшись, Дженни нашла решающий аргумент, - Скажи, Алина, будет собачкам радостно от того, что мы, совершенно незнакомые им люди, нагрянем к ним? Нет. Более того, они расстроятся, ведь каждый раз, когда приезжают новички, собаки мечтают, что это за ними. А мы их обманем, и даже гостинца для них у нас нет. 
Я согласилась, но от слез не удержалась. Тяжелыми каплями они повисли  на моих длинных ресницах, но, опустив голову, я смогла их скрыть от окружающих. Поначалу мне это удавалось, в маршрутном такси одна сердобольная тетенька посмотрела на меня и укоризненно покачала головой. Кулачком растирая сырость по лицу, я зашмыгала носом. Тетеньке это не понравилось, и она накинулась на Дженни, - Разве так сложно успокоить ребенка?!
Дженни улыбнулась, но не придирчивой даме, а мне, и тихо прошептала, - Давай не будем больше обижаться.
     Словно солнышко выглянуло из-за тучи, так мне стало тепло. Мы с Дженни, приобнявшись, просидели до самого дома. Ужинали мы снова одни. По телевизору транслировали сериал с бесконечным количеством серий. Смотрела одна Дженни, я, как обычно, пребывала в мечтательном состоянии. Вы спросите, о чем же я мечтала? О том, что когда-нибудь у меня будет свой приют для бедных, бездомных животных, где вместе со мной будут работать преданные им люди. Неважно, какое у них будет образование, самое главное, любить животных. Об этом я сказала Дженни.
- Молодец, на твоем месте я поступила бы также.
Приободренная, я забросала Дженни вопросами, - Скажи, разве дорогу в жизни выбирают с ведома родителей? Так ли важно следовать их требованиям?
     Дженни улыбнулась, но улыбка ее вышла наигранной, - Иногда мне кажется, что передо мной не семилетняя девочка, а хорошо разбирающийся в жизни человек. Ты, наверное, знаешь больше, чем я.
Я не ответила. Смотрела, глядя в экран, равнодушно ожидая, что будет далее. Скучный сериал, он и сейчас не мешал, а помогал, соединяя двух, пребывающих в растерянности людей. Обхватив колени руками, я преклонила на них голову.  Хлопнула дверь в прихожей. Мы с Дженни переглянулись и подумали об одном и том же. Мама начнет придумывать себе оправдание. Но вопреки ожиданиям, вернулся отец. Может, я неблагодарная, но я его никогда не любила, а поскольку претворяться не умела и не желала, то не скрывала своего отношения к родителю. Позже я узнала, что отец, Николай Владимирович платил мне взаимностью, потому, что мечтал о сыне, но, в отличие от меня, умело скрывал свое истинное ко мне отношение. Судя по шуму, отец прошествовал на кухню. Никто не поспешил ему прислуживать, напротив, я сделала громче телевизор. Вдалеке захлопали дверцы кухонного стола, послышался грохот падающей посуды.
- Я, пожалуй, схожу, посмотрю.
Стоило Дженни удалиться, как сразу же стало тихо. Бедной Дженни пришлось не только подавать ужин, но убирать со стола и мыть посуду. Отец мой пренебрежительно относился к прислуге, особенно доставалось горничной, на чью долю выпадала самая грязная работа. У нее был всего один выходной, впрочем, как и у отца, который, зачастую и праздники проводил на работе. Не любила я отца за то, что это именно он запрещал мне завести собачку. Я ни один раз интересовалась у него: почему? Отец не удостаивал меня ответа.
     Наконец, вернулась Дженни. Я искала на лице ее объяснение, не обидел ли ее отец? Но Дженни упорно отводила глаза от моего пристального взгляда. Обычно взрослые так поступают, когда чувствуют за собой вину. – Дженни, с тобой все в порядке?
Дженни кивнула головой, с губ ее не сорвалось ни слова.
- Понимаю. Говорить тебе трудно, ты отца боишься. Но таких, как он можно одолеть вдвоем. Нас численное превосходство, то, чего отец опасается. Мы с тобой всегда будем вместе, правда, Дженни?
     И снова в ответ не прозвучало ни  слова. Дженни стелила нам постель. Тогда я решила проследить, что же происходить за дверью нашей детской? За дверью было тихо, но, как оказалось позже,  тишина оказалась обманчивой. Стоило входной двери в очередной раз хлопнуть, как завязался разговор на повышенных тонах. Я только приготовилась слушать, как Дженни, взяв меня за руку, указала на постель.
- Но почему? Ведь нужно узнать, отчего ругаются отец и мама.
    Дженни проявила настойчивость. Затворив дверь, она пояснила, - Чем ты будешь отличаться от своих родителей, если поступаешь непорядочно?
     Я надула губы. Спорить с Дженни бесполезно. Взрослые всегда правы – неоспоримая истина, но мы с Дженни договорились считать ее девочкой. На сон грядущий Дженни рассказывала мне сказки, их неизменными героями являлись всевозможные морские животные, а также путешественники - первооткрыватели. Мне нравилось слушать о путешествиях Синбада-морехода, Джонни-серфингиста, отважного кита, спасающего ныряльщиков. Почему-то неохотно она рассказывала о своей родине. Когда-нибудь я непременно спрошу ее, почему, но не теперь, когда мысли мои заняты ссорой родителей. В склоке обычно кто-то является зачинщиком, а кто-то, ведомым. Когда ссора в самом разгаре, виноваты оба, но мне всегда было жаль маму. Пожалуй, стоит разобраться в том, отчего я была противницей своего отца, лучше всего в этом поможет его жизнеописание.