Дружочек

Мы жили  тогда в бабушкиной квартире. Сама бабушка недавно умерла. Мама, которая её боготворила, не находила в себе сил смириться с кончиной родительницы и дневала-ночевала в опустевшей после смерти хозяйки квартире. Ну, а мне никак не удавалось свести дебет с кредитом. Точнее сказать: кредиты сильно превышали мои «дебеты» и денег даже на самую дешёвую съёмную жилплощадь у меня, ну просто, не было. Собственно, финансовая несостоятельность на тот момент и явилась главной причиной того, что, переступив через себя и засунув гордость туда, где ей положено быть тридцатилетнему нищему, я пошёл к маме и попросил пустить нас с женой и полугодовалой дочерью пожить некоторое время в бабушкиной квартире. Надо сказать, что предполагаемое соседство с нами её не сильно обрадовало. Это моментально отразилось на усталом, заплаканном лице. Нечто вроде:
"Что? Куда? Дух бабушки ещё здесь! Осквернить святое место криком вашей соплячки?"
Но вслух, видимо поразмыслив о перспективах дальнейшего пребывания в пустой квартире и грустных мыслях об ушедшей, мама ответила:
- Да, конечно, живите!
Нельзя сказать, что супругу мою, как собственно и мать, очень обрадовала эта перспектива, но все стороны понимали, что не от хорошей это жизни и надеялись, что данное соседство — явление, лишь, временное. В общем и целом, погрузив свой нехитрый скарб в кузов арендованного грузового авто и отдав хозяйке съёмной квартиры ключи вместе с долгом за последний месяц проживания, мы перебрались в двухкомнатную «сталинку» в центре города, где прошло детство и юность моей матери.
Мама у меня, если можно так выразиться, человек специфический. Всю жизнь свою она работала и продолжает работать психотерапевтом. Пациенты готовы на руках её носить, так как она ни разу за тридцать пять лет медицинской практики не осталась безучастна ни к одному из них, всегда выслушивала всех без разбору: и наркоманов с ломками — приходами, и бабушек с психосоматическими недугами. Не ранжируя людей, мама всегда пропускала через себя их жизненные страдания и всем казалось, будто она страдает вместе с ними. А это и было не далеко от истины. Мама и в семье была всегда очень весёлой, услужливой и внимательной. По крайней мере, так всегда было раньше. С возрастом запас её жизненных сил начал таять на глазах. Долгие годы сопереживаний другим забрали слишком много энергии. Я всё чаще наблюдал, как улыбка на её лице превращается в какую-то неопределённую гримасу боли. Теперь после работы мама практически всегда сидела на стуле и смотрела новостные передачи. Со стороны могло показаться, что она пребывает в своих мыслях и не следит за происходящим на экране, если бы периодически она не покачивала возмущённо головой, со словами:
- Вот же сволочи,- или что-то в этом роде.
Хотя для посторонних мама и продолжала оставаться приветливой и дружелюбной (насколько это получалось в силу возраста и растраченных эмоций), супругу мою она сразу приняла в штыки, вместе с тем, конечно же, ни разу в прямую о своей неприязни не заявила. Чем та ей не угодила остаётся только гадать. Да и в прямую конфронтацию мама с моей благоверной не вступала никогда, но практически в каждой фразе старалась ущипнуть сноху, скрывая негативный тон высказывания за улыбками и смешками. Таню мою это жутко раздражало, но будучи по природе своей человеком мягким и неконфликтным, она чаще всего улыбалась в ответ и делала вид, что не поняла упрёка или сарказма. Потом мне она, конечно, высказывала своё недовольство, но я утешал её тем, что мама уже немолода и не так часто мы её видим, чтобы принимать всё слишком близко к сердцу. Долго Таня злиться не умела и, пофыркав ещё чуть-чуть ради приличия, соглашалась со мной, а затем и вовсе забывала о произошедшем ровно до следующей их со свекровью встречи.
Танина патологическая отходчивость и не конфликтность играла с ней злую шутку не раз и я, к своему величайшему стыду, этими её качествами пользовался сполна. Признаться честно, люблю я «заложить за воротник» столько, сколько себя помню. В школе выпивал немного, в институте побольше, ну а, получив диплом и устроившись на работу, стал кутить так, что работы эти менялись с пугающей скоростью. Ну не задерживалась душа вольная поэта на одном месте хотя бы год. Ну не желало стяжательское начальство терпеть постоянные неявки одного из заменимых кадров.
Хочу прояснить, что человек я — отнюдь не конченый. Почитываю Ирвина Шоу, Камю, Войновича; слушаю Babyshambles и The Pretty Recless, да и, как сказал поэт «...со встречным не даю сойтись я своему плечу». То бишь, предвосхищая начавший складываться в голове читателя образ забулдыги — дегенерата, спешу расстроить. Совсем я не люмпен. Скорее наоборот. Но вот, выпить — посидеть, ну вот хоть ты тресни, а люблю отчаянно! Многие скажут: «Тоже мне проблема! Кто же этого не любит?» Согласен. Но это только поверхностная часть проблемы. Настоящая моя беда в том, что не могу и не умею я остановиться. Вот, казалось бы, попили — поговорили, разошлись и спать легли. Ни за что! Меня всегда несло дальше, пока не усну или не успокоят где-нибудь стражи правопорядка, либо же спонтанные собутыльники ударом в челюсть. Одним днём никогда не ограничиваюсь, двумя тоже редко, тремя — чуть чаще, а вот четыре — пять -  как раз мой формат. Сами представляете, что за эти дни я успеваю натворить, если мозг отключается окончательно где-то к обеду второго. Страшно самому. И окружающим меня людям, жене особенно, тоже страшно. Под алкоголем превращаюсь я в животное отвратительное, которое, вспоминая по утру в похмелье, сквозь землю готов провалиться.
Друзья у меня такие же. Есть и низовые пьяницы, но это скорее не друзья, а так — запасной вариант на случай, если не с кем продолжить банкет. Их номера есть в записной книжке моего телефона, но пользуюсь я ими (по крайней мере, в последнее время), к радости своей, крайне редко. Те же товарищи, с кем часто имею честь я проводить выходные, как и я любят поговорить о политике, обсудить новинки книжных магазинов и кинотеатров и...так же, как я превращаются в озлобленное деревенское быдло после очередной выпитой бутылки. Один из них — мой самой главный и любимый друг Рома. С этим человеком мы учились в одном классе школы, затем не потеряли связи, когда поступили в ВУЗы разных городов и даже теперь, когда он переехал в столицу и стал телеведущим на одном из кабельных каналов, мы не прекратили нашего общения. Собственно говоря, все наши встречи протекают по следующему сценарию: мы встречаемся, берём несколько бутылок водки и, распивая их содержимое, беседуем на интересные нам обоим темы. Беседы эти заканчиваются примерно вместе с опустошением первой поллитровой стеклянной тары. Рома впадает в какое-то нечеловеческое состояние, в котором даже пьяный я являюсь адекватнейшим из присутствующих.
Несмотря на то, что человек неоднократно спал у меня пьяным, его рвало на мою постель, он втирал в алкогольном угаре какую-то дичь моей маме, да и все окружающие чаще всего видели его именно таким, нежели тем импозантным франтом, который ведёт собственную передачу на телевидении, Рома полностью уверен в том, что все окружающие без ума от его харизмы и он может делать и говорить им всё, что пожелает его душа, а они в ответ просто обязаны с благодарностью заглядывать ему в рот ради новой порции истины. Хоть я и люблю своего друга, но оглядываясь назад, совершенно чётко осознаю, что наши с ним встречи никогда не приносили мне абсолютно ничего хорошего. Я потерял нескольких спутниц жизни, с которыми находился на том момент в весьма серьёзных отношениях, я ругался с мамой, я несколько раз был на грани смерти в результате суицида, меня едва не отчисляли из института и увольняли с работы. И это лишь малая толика следствий из наших «невинных» посиделок за бутылочкой. Я много раз говорил Роме о том, что нам стоит прекратить, потому как следующий раз рискует стать последним для меня, на что он неизменно махал рукой со словами: «Мы же чисто символически!».
Когда мы с Таней поженились, я так бурно отмечал с другом это событие, что мы едва не развелись. Таня несколько раз старалась наложить табу на дружеские посиделки, но тщетно. Я всегда уговаривал её отпустить меня «на пару часиков», а заканчивалось это только через несколько дней невыносимыми похмельными страданиями и требованиями развода от супруги. Я понимал, что она винит во всём Романа, но сам обвинял только себя. Действительно, ну не в рот же он мне спиртное вливает. Он, надо сказать, реагировал на попытки претензий с Таниной стороны точно так же, мол:
- Я твоего мужа на верёвках не тянул и, если вовремя он останавливаться не умеет, это его проблемы, а не мои.
Хотя, когда его жена высказывалась в том же духе обо мне, он почему-то всегда молчал, не пытаясь возразить ей.
Потом у нас с женой родилась Валя. Наша маленькая девочка, которую я полюбил с первой встречи настолько, что уже и начал сомневаться жена ли мне дороже всех на свете. Потом я, конечно же, понял, что выбирать между ними это полнейшая глупость, так как у меня есть целых два человека, которых я безумно люблю. Не кого-то сильнее, а кого-то меньше. Просто люблю и всё тут!
И всё у нас шло так хорошо, что мы боялись сглазить. Я бросил не только пить, но и курить. Рома звонил несколько раз с предложениями встретиться, но я корректно отказывал ему. Друга это дико бесило, он кричал в трубку, что я подкаблучник и алкаш, пытающийся выставить себя тем, кем не являюсь. Добавлял, что удалит мой номер, если я не встречусь с ним и завтра, а затем, в конце концов, видимо воплотил свои угрозы в жизнь, так как, вот уже несколько месяцев звонков от него не поступало.
И нам было так здорово. Я ощущал каждый миг этого счастья, на самом деле не понимал зачем мне раньше были нужны эти пьяные посиделки в прокуренных кухнях, и корил себя за слёзы жены в моменты моих загулов. Но, не может же всё в нашей жизни быть идеально… В один прекрасный день меня сократили с работы. Другой во время кризиса я найти не мог, а на бирже труда, как я по-старинке её называл, платили сущие копейки. Это и привело к тому, что нам, скрипя сердцем, пришлось просить маму о переезде в бабушкину квартиру (в её собственную, узнав, что мать живёт у бабушки заехал мой брат со своей третьей женой и их совместными четырьмя дочерьми).
И вот, перетаскав вещи и стоя у порога нашего нового жилья, я взял Таню за руку, посмотрел ей в глаза и сказал:
- Прости меня, Дорогая! Я понимаю как тяжело тебе будет жить с моей мамой, но я обещаю тебе, что это только на время.
Жена улыбнулась и ответила таким любимым мной, таким искренним голосом:
- Любимый, мне с тобой везде хорошо. Я всё переживу, главное, чтобы ты был рядом…
Потом она вдруг стала очень серьёзной:
- Ты понимаешь, главное, чтобы ТЫ был рядом, Лука! Не зверь в твоём теле и не твои друзья, а ТЫ! Больше я ничего не прошу, но, если этого не будет, не будет и нас!
Она, словно предчувствовала что-то. Как-будто что-то тревожило её душу и она старалась донести это до меня. У меня пробежал холодок по спине. Я поспешил обнять её и успокоить:
- Конечно, Милая,- прошептал я Тане на ухо,- Я всегда с вами, Мои девочки!
После этих слов мы поцеловались и, синхронно, вздохнув, переступили порог бабушкиной квартиры.

С момента нашего заселения прошёл месяц. Я, с удивлением, отметил, что мама вела себя не в пример себе же вежливо и приветливо по отношению ко всем нам. Видимо, ей просто надоело гнетущее одиночество и пустота квартиры, а с появлением здесь малышки комнаты вновь наполнились уютом. Я думаю, маме стало теперь легче переживать смерть бабушки. Занятий с Валей ей прибавилось. Она постоянно играла с внучкой и даже к Тане стала относиться без обычного негатива. Ситуация вокруг не могла не радовать как меня, так и Таню, да и саму маму тоже.
И вот однажды мы гуляли с женой и дочкой по центру города и встретили Романа. Тот, на удивление тепло, поздоровался с нами и, уже уходя, предложил мне:
- Ты не хочешь завтра сходить со мной на могилу Миши?
Я начал соображать. Точно! Ведь завтра ровно два года, как погиб наш одноклассник! А я и забыл совсем!
Я вопросительно посмотрел на Таню. Наверно, она тоже только сейчас об этом вспомнила. Жена кивнула мне, мол: «Я не против».
- Да, Ром, давай сходим!
- Отлично!
Мы обговорили время и место встречи на завтрашний день и мой друг продолжил путь в свою сторону, а мы с семьёй двинулись гулять дальше.
- Ты знаешь, я думала он хуже выглядит сейчас, а вроде бы свежий такой.
- Согласен. И заметила, он не стал навязываться? Просто предложил сходить на могилу, а, если бы нас не встретил, просто один наверно сходил бы,- ответил я.
- Ну да. Лука, ты не обижайся, но я просто не могу спросить: завтра всё нормально будет?
Я нагнулся к ней и нежно поцеловал в лоб.
- Всё будет хорошо, Малыш! Обещаю!

На следующий день мы встретились с Романом. За время похода мы обсудили всё, что можно и нельзя. Нам было действительно очень интересно друг с другом. Он был осведомлён о ситуации в стране не меньше меня и мы практически договорились о плане выхода страны из кризиса, когда достигли пункта нашего назначения. На могиле нашего товарища, Рома предложил мне помянуть усопшего. Я немедленно отказался, но он уже достал из рюкзака бутылку конька (как я отметил про себя, уже початую) и полуторалитровую бутылку пива. Никаких стаканчиков с собой у Романа не было, но его не сильно смущал этот факт, так как он уже крепко припал губами к горлышку. Мы немного постояли, помолчали, затем мой друг вновь приложился к бутылке. Та пустела на глазах. После первых нескольких «тостов» Роман, с надеждой, протягивал тару мне, предлагая составить компанию, но потом, получив очередной вежливый отказ, бросил это занятие. К  тому же, напитка в бутылке оставалось всё меньше, а речь его становилась всё менее вразумительной.
Когда мы направлялись назад, друг, прихлёбывая  пиво, рассказывал мне о том насколько я не прав, что хотя бы изредка не выпиваю с ним. Он говорил о том, что я просто обязан расслабляться (а других способов релаксации он просто не признавал), иначе я просто сойду с ума и сопьюсь. В конечном итоге, все его измышления сошлись к довольно банальному «не пьёшь, значит не русский». Слава Богу, мы уже вышли с кладбища и подошли к перекрёстку, на котором наши пути должны были разойтись в разные стороны. Друг предложил посидеть ещё чуть-чуть, но я, предвкушая дальнейшие уговоры к продолжению банкета и, понимая, что конструктивной беседы не получится, объяснил, что спешу к семье и, пожав его руку, отправился домой. Я действительно спешил к ним: к Танечке, к Валечке, даже к маме. Я уже соскучился и радости моей не было предела, когда я переступил порог бабушкиной квартиры и увидел всех своих домочадцев улыбающимися и довольными…

Близился вечер того же дня. Мы с Таней смотрели телевизор. Мама возилась с внучкой на полу, когда у меня зазвонил мобильный телефон. Я прочитал высветившееся на экране имя «Роман» и выругался. «Сейчас снова начнёт упрашивать выпить с ним, а потом орать, что я не достоин его дружбы». Тем не менее, не поднять трубку я не мог. Мало ли что может у человека случиться, а человек этот не был мне посторонним.
- Алло,- произнёс я, как можно более приветливым тоном.
- Привет, Дружище, ещё раз,- услышал я в ответ. По голосу Романа было понятно, что он сильно пьян, но очень старается скрыть это,- Чем занят?
Я никогда не знал, как отвечать на подобные вопросы. Они были вполне уместными в школе, в институте, да и позже, пока я не обзавёлся женой и потомством. Теперь же, для меня ответ на этот вопрос был вполне очевиден, так как все свои вечера я проводил однотипно: с семьёй и дома. Для меня было странным, что остальные этого не понимают. Тем не менее, я, как ни в чём не бывало, ответил:
- Дома, Ром, с семьёй. Скоро собираюсь укладывать дочь и сами тоже будем ложиться спать.
- Не хочешь прогуляться?,- как-будто не слыша моих слов, спросил Роман.
Таня вопросительно смотрела на меня. Мама тоже притихла.
- Не, Ром, спасибо за предложение, но у меня дочка. Я буду купать её, потом спать укладывать. Ну куда я пойду?
Он молчал в трубку. Я не знал что ещё сказать, но только я решил попрощаться, как Роман вдруг заговорил:
- Семья, значит, да?,- он икнул.
Я смутился. Вообще не люблю, когда трезвым приходится разговаривать с пьяными. Не умею я парировать дерзость в голосе и категорически отказывать, поэтому прокашлявшись, я, как бы извиняясь, ответил:
- Ну да. Сам понимаешь. Ведь у тебя же тоже семья…
И тут его словно прорвало:
- Да, Лука, семья! Чтоб её семью эту! Она меня выгнала, а я и выпил-то чуть-чуть совсем. Ну ты же сам видел?
По его голосу я слышал, что он плачет. Он действительно плакал. Не плакал даже, а рыдал в трубку. Между тем, Роман продолжил:
- А я ведь всю душу в неё вложил, понимаешь? Всю душу! Я её воспитал, понимаешь! Хотя что ты понимаешь… Я из неё леди сделал, а она меня на улицу! Это тебе не какашки спиногрызам вытирать, понял? Это семья! Это эмоции! Это темперамент и отношения! Ты знаешь как не просто строить отношения? Хотя откуда ты знаешь?..
Я молча слушал поток этого бессвязного бреда. Мама и Таня смотрели на меня. Даже малышка притихла, прислушиваясь к громкому крику, раздающемуся из динамика. А Роман, чуть успокоившись, как ни в чём не бывало спросил:
- В общем, Друг, можно сегодня у тебя переночевать? А то идти больше и некуда. Выгнала она меня. А ты же дружище мой...
Я посмотрел на Таню и на маму. Они явно слышали всё, что говорил Роман и поэтому лица их были напряжены в ожидании моего ответа. Я глубоко вдохнул и выдохнул, заранее представляя что мне предстоит выслушать, но ответить по другому я просто не мог.
- Нет, Роман,- твёрдо сказал я,- У меня ребёнок маленький. Мы живём у мамы, да и время уже позднее, так что, извини, но я при всём желании помочь тебе не могу.
- Вот так, да?,- строго произнёс Роман в ответ,- Ну ладно, Дружище, пока тогда!
Не успел я ничего сказать, как в трубке раздались короткие гудки. Он сбросил вызов. Ничего себе. Мне удалось легко отделаться. Я обратил внимание на то, что мама с Таней облегчённо выдохнули и продолжили заниматься своими делами. Мне было немного не по себе от того, что не приютил друга, но я оправдывал себя тем, что живу не в собственных апартаментах, да тем, что жена выгнала его из дома — целиком и полностью на совести того, кто не знает меры в принятии спиртного. Не успел я всё это переварить, как во входную дверь позвонили. Мы все вновь переглянулись. Наверно, каждый из нас понимал, кто это пришёл, но я уже знал это наверняка. Беззвучно выругавшись, я встал с дивана, прошёл в прихожую и снял трубку домофона, сказав в неё:
- Кто там?
- Дружище, выйди на пару минут, покурим постоим,- прозвучал на другом конце торопливый голос Романа. Говорил он очень быстро, глотая окончания слов, как-будто боялся, что я повешу трубку и не услышу его.
Я вновь выругался про себя и пробормотал в ответ:
- Сейчас выйду.
Таня уже стояла возле меня, держа дочку на руках. Я посмотрел на неё и извиняющимся тоном сказал:
- Роман пришёл. Я выйду на пять минут, постою с ним. Его выгнала из дома жена, вроде как…
- Хорошо, Лука, только сюда его звать не нужно. Ты сам знаешь какой он, когда выпьет! И ты не смей пить, даже если он будет упрашивать опять, а он будет. Слышишь меня? Пообещай мне!
- Тань, да хватит тебе! Конечно не буду!,- с этими словами я натянул куртку, кроссовки и спустился по лестнице ко входу в подъезд.
Роман сидел на лавочке и потягивал пиво из бутылки. Он был не так пьян, как в момент нашего расставания сегодня днём, но и далеко не трезв.
- Присаживайся,- предложил он мне, подвинувшись.
Мы немного посидели молча, затем он спросил:
- Чего не закуриваешь?
- Я же бросил уже полгода назад… Как Валя родилась,- ответил я ему.
- Ну да, ну да,- протянул он.
Сам Роман никогда не курил, но любил когда кто-нибудь курит рядом с ним. Ему казалось, что это придаёт ситуации какой-то неповторимый антураж задумчивости.
Потом он, абсолютно уже без эмоций, рассказал мне о том, что жена его выгнала, что жизнь его отнюдь не сахар и всё чаще хочется посидеть, выпить и излить кому-нибудь душу, а изливать её особо и некому. Я отвечал общими фразами. Что-то типа: «Какие наши годы», «Всё образуется» и т.д.
Прошло уже минут двадцать. Заметив то, как я в очередной раз нетерпеливо взглянул на часы, друг одним глотком допил остававшееся пиво, бросил бутылку за лавку и посмотрел мне прямо в глаза.
- Ну что, Дружище, впустишь меня на одну ночь? Денег на гостиницу не хватит, а домой она меня не впустит, да и не пойду я…,- проговорил он.
Я хотел отказать. Умом я понимал, что вести пьяного друга в квартиру, где в одной комнате живет моя мама, которая ненавидит всё, что связано с пьянством (осадок от алкоголизма отца так никуда и не ушёл за двадцать пять лет, прошедшие со дня их расставания) и любезно предоставляет нам эту квартиру. В квартиру, где в другой комнате спим мы втроём: я, жена и наша кроха… Это конечно глупо. Но, глядя на него, я почему-то не смог отказать. Как-то очень сиротливо он выглядел, сидя на лавочке, трясясь от холода и пытаясь скрыть то, насколько он пьян. Как-то безнадёжно смотрели его глаза на меня, будто в случае отказа с моей стороны он может и натворить что-нибудь необратимое с собой. Наверно потому, что он был моим другом и мне было жалко его и в то же время страшно за него, я просто не смог отказать. Я ещё не знал, что именно скажу Тане и маме, когда приведу его домой, но твёрдо ответил:
- Да, Ром, переночуешь у нас!
Он просиял. Я подумал чуть-чуть и добавил:
- Только без всяких там… Ну ты понял…
- Само-собой!
Когда мы поднимались по лестнице, Романа повело на одном из пролётов и внутри его рюкзака раздался звук ударившихся друг об друга бутылок. Я поморщился, но промолчал. Менять решение было поздно. Мы дошли до квартиры. Я мысленно перекрестился и открыл входную дверь ключом.
Жена, пришедшая в коридор на звук отворяемого замка, хотела что-то сказать, но увидев протискивающегося в дверной проём вслед за мной Романа, помрачнела, развернулась и ни слова не говоря вернулась в комнату. Мама, удивившись её поведению, вышла посмотреть что же послужило причиной столь резкой перемены настроения снохи. Она выглянула в коридор, держа на руках засыпающую Валю и удивлённо посмотрела сначала на Романа, а затем и на меня.
- Доброго Вам вечера!,- сбивчиво, но громко декламировал мой друг.
- Здравствуй, Рома!,- с натянутой улыбкой произнесла мама.
- Как Ваши ничего?,- продолжал светскую беседу Роман.
- Хорошо, спасибо!,- мать перевела взгляд на меня,- Лука, а не поздновато ли для посиделок?
- Мам, тут такая ситуация…,- замялся я,- В общем, Роме негде переночевать. Ну, сложилась такая ситуация. Можно он останется, всего на одну ночь?
Роман пытался что-то добавить, снимая одновременно ботинки, но язык его ослушался и изо рта вырвался только какой-то странный булькающий звук. Одновременно он потерял равновесие, стоя на одной ноге и чуть было не упал, лишь в последний момент успев ухватиться за стенку.
Мама смотрела на нас скептически и с явным раздражением. В конце концов, когда Рома наконец-то разулся и принялся наигранно восхищаться подросшей Валечкой, она бросила нечто вроде:
- Делайте, что хотите,- и покинула прихожую вслед за Таней.
Раздевшись и разувшись, я проводил Романа в другую комнату и попросил его оставаться там пока я не вернусь. Он кивнул, включая компьютер и потерял ко мне интерес.
Я вышел в прихожую и позвал Таню. Та нехотя подошла ко мне.
- Малыш, это только на одну ночь. Ну выгнала его подруга его. Ну не бросать же на улице его, Тань? Ну пойми же ты. Он проспится и уйдёт восвояси!
Супруга молчала, глядя в пол. Казалось она меня не слышит. Я дотронулся до её плеча:
- Солнце моё, ты слышишь меня?
Она подняла глаза и ответила:
- Да, я слышу. Только ты обещал! Ты обещал, ты не помнишь?
- Я всё помню, Дорогая! Тут форс-мажор, пойми. Я не собираюсь с ним пить, не собираюсь куда-либо ходить. Он просто поспит и всё!
- Да, я просто посплю и всё,- неожиданно, обняв меня сзади за плечи, проговорил Роман. Я даже не услышал как он вышел из комнаты,- А сейчас, я прошу меня извинить, но у меня пиво ищет дырочку,- с этими словами, он качнувшись на повороте, зашёл в уборную, где долго и громко делал свои дела.
- А где нам с Валей предлагаешь спать? С ним? Перегаром его дышать?,- спросила с едкой ухмылкой Татьяна.
- Тань, ну поспите ночку в маминой комнате. Ну ничего же страшного. Одну ночь!
Таня горько усмехнулась, развернулась и, ни слова не говоря, пошла в мамину комнату.
Пока Роман справлял свои нужды (а судя по звукам его рвало), я перенёс постели жены и дочери в мамину комнату и постелил им на диване. Роману же я разобрал раскладушку, хранящуюся на балконе и поставил рядом со своей кроватью.
Я решил больше не лезть на рожон и оставить в покое супругу. Завтра с утра Роман уйдёт и она сразу же подобреет. Она у меня девочка умная, обязательно поймёт, что я, ни больше не меньше, хотел помочь другу, сам же держал себя в руках и ничего лишнего себе не позволил.
Пока я размышлял над этим, из соседней комнаты начали доноситься громкие голоса. Я вскочил с кровати и в несколько прыжков оказался там. Здесь взгляду моему предстала следующая картина: Роман тянул руки к Вале, бормоча что-то про «подросшую красавицу», мама же убирала девочку подальше от поддатого гостя, Таня же, как я понял, была готова пойти в рукопашную, если только он дотронется до её чада. Во избежании драки, я немедленно вывел жаждущего общения Романа из комнаты и закрыл за нами дверь.
- Ты что творишь?,- зашипел я на него.
Он, как обычно махнул рукой.
- Да что ты опять начинаешь? Нормально всё! Эх, сложный ты…,- после этих слов он направился в «нашу» комнату.
Умывшись и почистив зубы, я немного успокоился. Зайдя в спальню, я увидел, что Роман включил на «ю-тубе» какое-то видео, забрался с ногами на кровать, не снимая одежды и, сидя в позе лотоса, допивает новую бутылку пива.
- Ром, может хватит пьянствовать?,- раздражённо  обратился я к другу,- Ты просил переночевать, а не притон здесь устроить!
Он посмотрел на меня обиженными глазами:
- Хорош тебе, Дружище, я совсем чуть-чуть и спать! Ну неужели ты не понимаешь, что тяжко мне на душе? Бабонька моя так со мной поступила… Кстати, а у тебя стопки есть?
- Зачем тебе?,- ответил я вопросом на вопрос.
- Да у меня тут,- он потянулся к рюкзаку и достал оттуда литровую бутылку водки,- Кое-что есть для нас,- он покопался в рюкзаке вновь и извлёк оттуда двухлитровую колу. Выставив напитки на пол, он посмотрел на меня с улыбкой и промолвил довольным заплетающимся языком:
- Ну так, я повторяю свой вопрос, стопки есть в твоей обители?
Я вздохнул и ответил:
- Рома, я пить не буду и прошу тебя последовать моему примеру. Я впустил тебя не, чтобы распивать, а всего лишь на ночёвку.
- Впустил? Я что тебе собака, чтоб меня впускать? Хочешь, я уйду прямо сейчас? Ты говори, да не заговаривайся. Впустил, приютил! Ну всё к чёрту,- он вскочил на ноги и начал собираться.
Скандалы мне сейчас точно были не нужны, так как ещё несколько минут назад я заметил, что свет в другой комнате погас. Видимо все мои родные уже улеглись. Я попытался успокоить ретивого друга, сказав ему примирительно:
- Ром, не надо никуда уходить. Просто прошу тебя не напиваться. Я здесь живу не один, ты пойми. Жена не поймёт такого…
- Жена не поймёт,- перебил он меня,- Вот и меня не понимает, Дружище… Не понимает… Давай за это бахнем, я тебя прошу. Бахнем, посидим, обсудим, а утром никто и не узнает. Мы же по капельке. А? Ну давай?
Изначальную мою уверенность медленно, но верно сменила закравшаяся в душу мысль: «А почему бы и нет? По маленькой-то!». Если выпьем граммов по сто, он, я был уверен, сразу уснёт без задних ног, а я сниму напряжение, в которое вверг меня весь сегодняшний день, а вечер в особенности.
- Ладно,- ответил я,- Сейчас принесу.
Роман довольно потёр руки и принялся открывать бутылки с выпивкой и запивкой.
В темноте на цыпочках протиснувшись на кухню, я на ощупь достал из серванта две маленькие рюмочки и пару кружек для газировки. В этот момент свет в прихожей зажёгся. Щуря глаза от яркого света, на меня смотрела мама.
- Лука, ты чего тут?,- спросила она.
- Да, водички Роману отнесу попить перед сном,- быстро спрятав рюмки за спину, отчеканил я.
Она , с недоверием посмотрела на убранную за спину руку и сказала:
- Ну, ну… Смотри, Лука, как бы не пожалеть тебе об  этом…
Не дожидаясь ответа, мама выключила свет и вернулась к себе. Я же отнёс рюмки и кружки в комнату, где дожидался меня Роман. Он сразу же наполнил рюмки, мы стукнулись и выпили. Запили водку колой мы «из горла», несмотря на то, что я специально принёс для этого кружки. По телу начало растекаться приятное ощущение расслабленности.
- Давай ещё по одной, чтобы лучше понимать друг друга,- предложил Рома.
Я почему-то сразу же согласился. Он налил. Мы выпили. Я откинулся на постели. Очень захотелось покурить сигаретку. Как назло, друг не курил, а я бросил полгода тому назад, в семье моей тоже никто никотином не баловался. Словно читая мои мысли, Роман спросил:
- Курить хочешь?
Я посмотрел на него. Друг немного расплывался. Я так давно не пил и меня повело с первых стопок, но, чёрт возьми, как же приятно это было. Я улыбнулся и ответил:
- Да! Гулять так гулять!
- А где у тебя курят?
- Не знаю, я же не курю,- рассмеялся я,- В подъезде наверно. Там стоит пепельница.
- Пойдём? Ты покуришь, я постою с тобой.
- Так сигарет нет!
- Ну, не знаю тогда. Давай сходим купим. У меня есть пара червонцев,- предложил Роман.
Я смотрел на него. Он уже не казался мне таким пьяным, как прежде, не казался тем навязчивым истериком, который удалял мой номер в обиде за то, что я не хочу распивать с ним алкоголь. Он стал таким своим, таким родным и понимающим, что я ответил:
- Пойдём! Только налей ещё по одной перед выходом.
Он с готовностью выполнил мою просьбу. Мы выпили и вышли в прихожую, чтобы тихонечко в темноте одеться и выскользнуть на улицу. Дверь в подъезд была уже открыта, мой друг вышел, а я переступал порог, когда сзади на плечо мне легла чья-то рука. Я вздрогнул от неожиданности и развернулся. На меня смотрела Таня.
- Далеко вы собрались?
- Да, это,- я начал лихорадочно придумывать отговорку в своей голове, но как назло на ум ничего не приходило. Наконец я пробормотал,- Покурить в подъезд. А потом сразу спать! Обещаю тебе!
Супруга осмотрела меня с головы до ног. Она ничего не ответила, но взгляд её был настолько тяжёлым и в то же время печальным, что мне стало не по себе. Я попытался взять её за руку, но она отдёрнула ладонь и молча ушла в комнату мамы, закрыв за собою дверь. А я долго стоял и смотрел ей вслед...
- Лука, ты идёшь?,- крикнул снизу спустившийся на первый этаж Роман.
Я встрепенулся, закрыл замок и побежал по ступенькам.

Мы купили сигареты в ночном магазине. Я закурил, как только мы очутились на улице, жадно втягивая едкий дым своими лёгкими. Роман же сказал, что забыл кое-что приобрести и вернулся. Я наслаждался вдыхаемым ядом, стоя на морозном воздухе и наблюдал через стеклянные стены магазина, как мой друг покупает ещё одну бутылку водки. Видимо, про запас. «Какой молодец,- думал я,- Не придётся бегать несколько раз. Заботится о моей семье, чтоб не разбудить, упаси Господи, кого-нибудь. Вот это друг!». За этими мыслями меня застал Роман, вышедший на улицу. Мы пошли в сторону дома. По пути я выкурил ещё одну сигарету, а затем ещё одну в подъезде, прежде, чем открыть дверь квартиры. Когда мы разувались Романа снова повело в сторону и он опрокинул стойку для обуви. С неё с грохотом попадали на пол ложки для туфлей и сами туфли с сапогами вслед за ними. Мы, с замиранием сердца, ждали что же будет дальше. Но, вопреки нашим ожиданиям никто не вышел. Лишь, малышка всхлипнула в ночи и снова уснула. Мы же торопливо закрыли за собой дверь «нашей» комнаты и налили по новой. Мы выпили, запили, поговорили, затем снова выпили, запили и поговорили. Промежутки на разговоры между каждыми следующими рюмками неизменно сокращались. Практически после любой порции выпитого мы (как нам казалось тихонько) ходили в подъезд курить. Наступая в прихожей на разбросанные лопатки и башмаки, нам уже не казалось, что они издают какие-либо звуки. Мы то ли не слышали их, то ли нам было на них наплевать. Мы обсудили всё, что приходило в голову: и оппозиционеров, и коррупционеров, не забыли даже о «поехавшем» Кустурице, который почему-то начал не слабо «топить» за нашего солнцеликого нацлидера. Мы поплакались друг другу о проблемах на работе, предшествующих потере этих самых работ. Мы поговорили о наших близких, сошлись во мнениях, что мы всех их безгранично любим. И конечно же за каждую из этих и ещё много каких тем мы выпили. За особо любимые и интересные мы выпили не один раз, а уж «за дружбу» мы подняли бокалы не дважды и даже не трижды. Мы смотрели какие-то видео в интернете, концерты. Мы по очереди говорили друг другу сделать потише и по очереди же соглашались с тем, что и так уже достаточно тихо. Мы звонили нашим сонным знакомым и кричали в трубку, чтобы они приезжали, но никто не хотел с нами разговаривать и мы крыли их матом. Наконец, нам надоело ходить в подъезд и я стал курить в окно. Правда, после третьей выкуренной сигареты я заметил, что оно не только закрыто, но и заклеено в зиму. Нам было весело и легко и мы пили, пили и пили… Потом я спал, потея во сне. Мне ничего не снилось, а под утро я в полудрёме слышал, как кто-то ходит в коридоре, я слышал, как у Романа зазвонил телефон и он, ответив: «Да, Любимая, сейчас же буду!»,- быстро собрался и убежал. Я не понимал сон это или явь. Голова дико болела, а тело ныло. Наконец я нашёл в себе силы открыть глаза. Часы, висящие на стене показывали полдень. В квартире было тихо. Это насторожило меня. Я медленно встал с кровати и осмотрелся. Весь линолеум был залит чем-то липком, на полу валялись пустые бутылки, а из горшков с цветами, стоявших на подоконнике, торчали окурки. Воздух был спёртым и прокуренным. Я открыл дверь комнаты и прошёл в соседнюю. Там никого не было, да и вещей, как мне показалось, тоже поубавилось. На сердце было не спокойно. Я прошёл на кухню и увидел маму, сидящую на стуле и смотревшую какое-то очередное ток-шоу. Я молча смотрел на неё, не решаясь ничего спросить.
- Они не вернуться, Лука,- произнесла она, не отрывая глаз от экрана.
Мы с Таней ссорились, расходились и расставались несчётное количество раз. У нас доходило до битья посуды, разрыва фотографий и обратного обмена кольцами и, тем не менее, мы любили друг друга и всегда в душе понимали, что это несерьёзно. Не проходило и недели, как мы вновь были вместе и не вспоминали о случившемся. А теперь я стоял в одних трусах посреди бабушкиной квартиры в этом чёртовом похмелье и, чёрт возьми, чувствовал все сердцем, что они действительно уже не вернутся...