Летучкина любовь или 33 подзатыльника

Конкурс СТД РФ на создание драматических произведений для детей и юношества (ТЮЗы и драматические театры), 2 место 
Лонг – лист IV Международного конкурса современной драматургии «Свободный театр»,  номинация  «Пьеса большого формата»

Постановки:
ТЮЗ им. Брянцева в Санкт-Петербурге; драмтеатр в Комсомольск-на-Амуре; «Театральный ковчег» в Сергиев-Посаде, студия «Сорванцы» в Харькове; студия в Берлине и др..




Роберт Орешник
ЛЕТУЧКИНА ЛЮБОВЬ или 33 подзатыльника
комедия в 2 актах






место действия: гора (лабиринт из облаков, скал и обрывов)
время действия: сейчас







действующие лица:

ЛЕТУЧКИН – почти 12 лет
ЛИНЗА – 8 лет, подслеповатый крепыш
БУГОР – 10 лет, стройный парень с огромным пузом
ОНА – 9 лет, вся в пирсинге, в татуировках, в косичках, в нагромождении одежд
СИВЫЙ – 12 лет, «жердь», седые волосы, узкие чёрные очки
АНГЕЛ – лет 7, обыкновенная девочка в обыкновенном платьице











АКТ 1

ПИК ГОРЫ
Гладкая каменная площадка, метр на метр. Солнце. Чистое небо. Далеко внизу беспросветное облачное «одеяло».

ГОЛОС АНГЕЛА (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой…

Входит АНГЕЛ, пританцовывая.

АНГЕЛ (напевает). Ты да я, да мы с тобой между небом и землёй…

Облака закрывают Пик, с АНГЕЛОМ. Походив, побурлив, облака раздвигаются.

НАД ОБРЫВОМ
Скамеечка с резной спинкой. На скамеечке сидит ЛИНЗА. Он глядит вперёд и вниз, наблюдая некое действо, явное ему одному. Над краем обрыва появляется голова ЛЕТУЧКИНА.
 
ЛЕТУЧКИН (увидев Линзу, счастливо). А! Человек!

ЛИНЗА косится на ЛЕТУЧКИНА и обращается к прежнему занятию. ЛЕТУЧКИН выбирается из обрыва.

ЛЕТУЧКИН. Здорово, чувачок!
ЛИНЗА (не отрываясь от наблюдения). Привет, Летучкин.
ЛЕТУЧКИН. Ты меня знаешь!?
ЛИНЗА. А ты меня не узнаёшь?
ЛЕТУЧКИН (приглядываясь). Что-то вроде…
ЛИНЗА. Третий день всего, а люди уже забывают. Стоило огород городить…
ЛЕТУЧКИН (загородив видимость). Так ты покажь фейс, может, узнаю?
ЛИНЗА. Отойди, загораживаешь.
ЛЕТУЧКИН (проследив взгляд Линзы). Что загораживаю?
ЛИНЗА. Видимость.
ЛЕТУЧКИН. Видимость чего. Сплошь облака. Там же ничего нет?
ЛИНЗА. Ещё как есть.
ЛЕТУЧКИН. Ну, ты придурок.

ЛЕТУЧКИН получает невидимый подзатыльник.

ЛЕТУЧКИН. Чего такое!?
ЛИНЗА. Здесь нельзя говорить нехорошие слова.
ЛЕТУЧКИН. Чего нельзя, засранец?

ЛЕТУЧКИН получает невидимый подзатыльник.

ЛЕТУЧКИН. Да что за дела-то!?
ЛИНЗА. Присаживайся. И не ори.
ЛЕТУЧКИН. Меня мочат, а я должен молчать!
ЛИНЗА. Ну, не молчи. Просто не выражайся и – всё. Здесь это не приветствуется.
ЛЕТУЧКИН (сев на лавочку). Да где здесь-то?
ЛИНЗА. Здесь, где-то. Здесь – это здесь. Между небом и землёй.

Из-за скалы выходит АНГЕЛ.

АНГЕЛ. Сергей, осталось пять минут. Собирайся. 
ЛИНЗА. Но пять минут-то мои.
АНГЕЛ. Хорошо, я вернусь за тобой ровно через четыре минуты пятьдесят пять секунд. (Уходит за скалу.)
ЛЕТУЧКИН (вослед). Эй, пупсик! (Спеша за АНГЕЛОМ, уходит за скалу.)


ЗА СКАЛОЙ
ЛЕТУЧКИН выходит из-за скалы, оглядывается.

ЛЕТУЧКИН. Ау? Пупсик, ты где… (Обнаруживает, что стоит на самом краю обрыва, отшатнувшись, прижимается к скале.) Ух, ты… обрыв! А где пупсик… пупсика нет… (Осторожно уходит за скалу.)


НАД ОБРЫВОМ
ЛЕТУЧКИН выходит из-за скалы. ЛИНЗА продолжает глядеть сквозь облака.
   
ЛЕТУЧКИН. Не понял я!
ЛИНЗА. Что тут понимать: через четыре минуты с копейками моя лафа кончается, и начнётся жизнь.
ЛЕТУЧКИН. Не понимаю.
ЛИНЗА. Твои проблемы.
ЛЕТУЧКИН. Ну, да. Согласен. А что это был за огурчик?
ЛИНЗА. Ну, ты по бабам был известный спец, как же.
ЛЕТУЧКИН. Про девку я спросил!
ЛИНЗА. Это был ангел.
ЛЕТУЧКИН. В каком смысле? В женском, что ли? Не смеши мне меня, чувачок.  Что там ангельского? От горшка два вершка, и с боку бантик. Поверь, из таких шустрых, как эта, не ангелы получаются, а натуральные чертовки.

ЛЕТУЧКИН получает невидимый подзатыльник, падает с лавочки.

ЛЕТУЧКИН. Ты чего дерёшься!?
ЛИНЗА. Я ж тебя предупреждал: следи за словами.
ЛЕТУЧКИН. Это ты мне врезал, козёл!

ЛЕТУЧКИН получает невидимый подзатыльник.

ЛИНЗА. Сам козёл!

ЛИНЗА получает невидимый подзатыльник, падает с лавочки.

ЛИНЗА. Из-за тебя гов… (Спохватывается.) У, нехороший мальчишка!
ЛЕТУЧКИН. Опять не понял… (Поднявшись.) Всё. Вставай и объясняй, что здесь такое, не-то спихну с горы. Ну!
ЛИНЗА. Летучкин, это пространство, в которое человек попадает после смерти. Не рай, не ад, а просто пустое пространство. Правда, в гористой местности. Почему мы на горе? Не знаю. Всё, отвянь. Ты забираешь мои последние минуты. Разбирать меня поведут, по полной программе. Типа, в кабинет директора школы.
ЛЕТУЧКИН. Что ты гонишь!
ЛИНЗА. Я тоже не сразу поверил, хотя оказался здесь исключительно по собственной воле. Я смотрю на собственные похороны. Уже третий день пялюсь. Ради этого я ведь и вскрыл себе вены. Чтобы умереть и увидеть, как они останутся без меня. Все: родители, друзья, девчонки. Это было моё единственное последнее желание здесь: посмотреть проводы меня из жизни вон. Мама третий день голосит: сыночек, да как же мы теперь без тебя. Как-как, нормально! Проводили, зарыли, другого родили. Как они без меня… подумаешь! Это вот как я теперь!? Все они - хоть так, хоть этак, хоть как, а я – никак! Понимаешь, Летучкин? Никак! Никак. Никак…
ЛЕТУЧКИН. Линза, это ты, что ли?
ЛИНЗА. Узнал, наконец. 

Из-за скалы выходит АНГЕЛ, подходит к лавочке. ЛЕТУЧКИН и ЛИНЗА не замечают АНГЕЛА. 

ЛЕТУЧКИН. Ну, правильно, ты ж без очков! И вообще, какой-то ты белый с лица…
ЛИНЗА. Ещё бы, всю кровь из себя выпустил. Полная ванна моей личной крови… 
ЛЕТУЧКИН. Точно, тебя ж сегодня хоронят.
АНГЕЛ (взяв Линзу за руку). Сергей, пора.   
ЛИНЗА. Обожди. (Летучкину.) Вот, что ты подумал, когда узнал про меня? Про мой уход из жизни. Первое, что пришло тебе в голову?
ЛЕТУЧКИН. Не только мне, всем. Что ты – дебил. (Съёживается, ожидая подзатыльник).
ЛИНЗА. Не бойся, подзатыльника не будет.
ЛЕТУЧКИН. Почему?
ЛИНЗА. Потому что для определения того, что я сделал с собой, другого слова не подобрать. Да оно и не ругательное, это диагноз.
АНГЕЛ. Время, Серёжа! (Ведёт за руку Линзу, в сторону скалы.)
ЛИНЗА (оборачиваясь, через плечо). Я глядел на мои похороны и обнаружил, что все плачут и страдают не по мне, а по себе. Понимаешь? Это они себя жалеют. А по большому счёту им - хоть бы что. Потому что они живы и будут жить дальше. И миру – хоть бы что. Потому что он стоял, стоит, и будет стоять. Понимаешь? Мне восемь лет. Я пожил на свете. Я был уверен, что знаю о жизни всё. Но всего три дня после моей смерти перевесили всю мою жизнь. Я понял главное: не я был нужен жизни, а она нужна была мне. Такая как есть. Такая, как была…

АНГЕЛ и ЛИНЗА уходят за скалу. ЛЕТУЧКИН убегает за ними.


ЗА СКАЛОЙ
ЛЕТУЧКИН выглядывает из-за скалы, удостоверяется, что никого нет, а дальше – обрыв.

ЛЕТУЧКИН (вопит). Линза! Ангел! Ребя, вы где? Хорош прикалываться! (Тихо.) Боюсь я… боюсь. Боюсь! (Уходит за скалу.)


НАД ОБРЫВОМ
ЛЕТУЧКИН выходит из-за скалы, осматривается вокруг.

ЛЕТУЧКИН. Ну, предположим, Линза умер. А я-то, что здесь делаю? Мама родная! Так я, что ли, тоже!? Умер!? Нет, не может быть. Ангел! Ты где? Нам надо серьёзно поговорить! Девочка… девчушечка… вредная девчонка… 

Облака закрывают ЛЕТУЧКИНа. 


ПИК ГОРЫ
Походив, облака раздвигаются. АНГЕЛ пританцовывает. 

АНГЕЛ (напевает), Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.   

Облака закрывают Пик, с АНГЕЛОМ.


ДОЛИНА
Походив, облака раздвигаются. Деревья, кустарник, цветы, птицы поют. Одинокая лавочка на перепутье троп. С разных сторон, по тропам к перепутью, навстречу друг другу, идут ЛЕТУЧКИН и ОНА.

ЛЕТУЧКИН. Чувак, ты свежий или давно здесь маешься?
ОНА. Я – девочка, не видно, что ль…
ЛЕТУЧКИН. Ну, тогда я – пингвин.
ОНА. Зачем?
ЛЕТУЧКИН. Что «зачем»?
ОНА. Зачем «пингвин»?
ЛЕТУЧКИН. Я похож на пингвина?
ОНА. Нет.
ЛЕТУЧКИН. Вот и ты такая же девочка, как я - пингвин.
ОНА. Обидел меня, что ль?
ЛЕТУЧКИН. Чего ты глазёнки-то свои на меня выперла!
ОНА. А я специально, что ль!? Всегда меня все строят, мол, чего глаза таращишь… а я-то с ними, что сделаю. Меня может от жизни прёт, вот глаза и выпираются.
ЛЕТУЧКИН. Сумасшедшие…
ОНА. Сам псих!
ЛЕТУЧКИН. Я в правильном смысле говорю, не парься.
ОНА. А я в неправильном, что ль, поняла?
ЛЕТУЧКИН. Конечно.
ОНА. Что значит «конечно»!? Может, я ещё и глупая, по-твоему?
ЛЕТУЧКИН. Ты красивая!
ОНА. Ври!
ЛЕТУЧКИН. Не могу.
ОНА. Ну, и дурак. Ты самый первый заметил! Правда, что ль?
ЛЕТУЧКИН. Ну… в общем.
ОНА. Что «в общем»?
ЛЕТУЧКИН. Эти девки мёртвого достанут. Глаза у тебя красивые. Значит, и ты красивая. Хоть и не вся. Кроме глаз, на тебе ничего же не разглядеть. Всё попрятала, всё закрасила… смотреть страшно.
ОНА. А ты не смотри!
ЛЕТУЧКИН. А куда деваться, если вокруг одна ты…
ОНА. Ты хочешь сказать, что я такая широкоформатная, что ль?
ЛЕТУЧКИН. Это не ты сумасшедшая, это я от тебя спятил…

К перепутью подходит АНГЕЛ.

АНГЕЛ. Где тебя только не носит, Летучкин.
ЛЕТУЧКИН. Это ты тут под ногами… мельтешишь…
АНГЕЛ. Не хами. (Ей). Я – Ангел.
ОНА. Почему?
АНГЕЛ. Потому что такова реальность.
ОНА. Реальный Ангел, что ль?
АНГЕЛ. А ты – Оля. Умерла от любви.
ЛЕТУЧКИН. Как умерла!? А, ну да…
ОНА. Умерла!?
АНГЕЛ. Да.
ОНА. Конкретно, что ль?
АНГЕЛ. Бесповоротно.
ОНА (счастливо). Я сделала это! Да, да, да!
ЛЕТУЧКИН. Она тоже самоубийца?
АНГЕЛ. Не совсем. Она полюбила и решила умереть от любви.
ОНА. Срослось!
АНГЕЛ. Смерть от любви – только предварительный диагноз.
ОНА. И окончательный. Знаю, что говорю.
АНГЕЛ. Видно будет. Пойдём, Оль, ознакомлю тебя с правилами пребывания здесь и техникой безопасности.
ОНА. А мой Сивый тоже здесь?
АНГЕЛ. Здесь, здесь.
ОНА. Где он, где!?
АНГЕЛ. Не торопись, успеешь. (Берёт Её за руку.)
ОНА. Я его увижу, что ль!?
АНГЕЛ. Легко. Быть может. 

АНГЕЛ и ОНА идут по траве, пренебрегая тропинками, прочь.

ЛЕТУЧКИН. А Сивый – это кто?
ОНА (через плечо). Сивый – мой любимый!

АНГЕЛ и ОНА уходят.

ЛЕТУЧКИН. Ё-маё, про себя забыл… (Вослед.) Ангел, стой! Поговорить надо! Слышь ты, коза драная…

ЛЕТУЧКИН получает невидимый подзатыльник и, едва удержавшись на ногах от удара, убегает вослед АНГЕЛУ и ЕЙ. Облака, как ширмы, закрывают ЛЕТУЧКИНА.


ПИК ГОРЫ
Походив, облака раздвигаются. АНГЕЛ бьёт чечётку. 

АНГЕЛ (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.   

Облака закрывают Пик, с АНГЕЛОМ. Походив, облака раздвигаются.


СКАЛА
Посредине стоит стол, заставленный яствами. За ним, на лавочке, сидит БУГОР, стройный парень с огромным пузом, и насыщается. На скалу выходит ЛЕТУЧКИН. Останавливается, запрокидывает голову ввысь. 

ЛЕТУЧКИН. Господи, отсюда есть выход или что!? (Увидев Бугра, обходит вокруг.) Ну, что, типа «ау»? Слышь, кусок маминого счастья, ты живой?

БУГОР, питаясь, не обращает внимания.

ЛЕТУЧКИН. Жирный, тупой, да ещё и глухонемой. Что ж у меня сегодня за пруха-то такая, ни одного приличного экземпляра по пути. Стоп. А почему ландшафт не поменялся? Слышь, обломок папиной радости, я вышел в настоящую жизнь? Останови мельницу, хорош молотить, не-то впаяю пяткой по балде!
БУГОР. Ну, и что. Всё равно я жить не перестану.
ЛЕТУЧКИН. Точно! Я тоже! Ура! Значит, я вышел к живым! Ты живой. Дорогой ты мой человек…
БУГОР. Отвали, а?
ЛЕТУЧКИН. Да я с великой радостью! Только скажи, куда валить?
БУГОР. Не знаю.
ЛЕТУЧКИН. Не знаешь, или не хочешь говорить?
БУГОР. Я ем!
ЛЕТУЧКИН. Врежу.
БУГОР. Мне-то…
ЛЕТУЧКИН. Ну, да такое нагромождение сала долго трамбовать придётся, за раз не вырубишь. Так ты не сомневайся, я ведь не устану колотить до победного конца.
БУГОР. Конца? Пентюх. Нельзя убить убитого.
ЛЕТУЧКИН. В смысле?
БУГОР. Я же умер.
ЛЕТУЧКИН. Что!?
БУГОР. Отстань.
ЛЕТУЧКИН. Так ты не в жизни сейчас, а между небом и землёй?
 
БУГОР утвердительно кивает.

ЛЕТУЧКИН. Это на все сто – правда!?

БУГОР утвердительно кивает.

ЛЕТУЧКИН. Так что ж ты мне мозги паришь, ублюдок… (Падает от невидимого подзатыльника, кричит в пространство). Виноват, забылся! (Бугру.) Больно у него получается, с каким-то особенным цинизмом…
БУГОР. Не знаю, не получал.
ЛЕТУЧКИН. Ты что ж, не ругаешься?
БУГОР. Не-а. Я ем.
ЛЕТУЧКИН. Хоть к столу пригласил бы для приличия.
БУГОР. Ещё чего. Самому мало. Жрачка от пуза – это моё, частное, последнее желание.
ЛЕТУЧКИН. Скотобаза. (Уворачиваясь от невидимого подзатыльника.) Ой, я больше не буду! Правда, не буду. Только не лупи, достало уже. Ага? Ага. Договорились. (Получает невидимый подзатыльник.) Я же обещал! Хватит уже меня мутузить! Пожалуйста. Я так скоро совсем интеллигентом заделаюсь, упаси бог. (Подсаживается на лавочку к Бугру, наблюдает, как тот питается.) И куда в тебя столько лезет?
БУГОР. Не мешай, пожалуйста, а?
ЛЕТУЧКИН . Знаешь, как выйти к живой жизни?
БУГОР. А мне зачем знать, я здесь – в полный рост!
ЛЕТУЧКИН. Ну, и дохни, пад… (Спохватывается.)  В смысле, подавись. Ой, точнее, приятного тебе вечного аппетита! Не о чем нам с тобой говорить, не нахожу я общей темы. Бывай.  (Уходит.)
БУГОР. Здесь люди вместо мух, похоже. Ни секунды покоя. 

Входит АНГЕЛ, в руках – корзины с яствами. БУГОР улыбается ей, жуя. АНГЕЛ ставит корзины у стола и уходит вослед ЛЕТУЧКИНУ. 


НАД ОБРЫВОМ
ЛЕТУЧКИН выходит на тропинку. Обнаруживает обрыв – конец пути.

ЛЕТУЧКИН. Опять обрыв?! Лабиринт… тупой бесполезный лабиринт!

Входит АНГЕЛ. Пауза.

ЛЕТУЧКИН. Ага! Наконец-то! Покажи выход!

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. За мной пришла?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Я умер?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Не молчи! Мне страшно.

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Садист. Объясниться не хочешь?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. А чего тогда пришла?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Душу мне мою мотать!?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Ну, и чёрт с тобой. (Получает невидимый подзатыльник, едва не срывается с обрыва.) Падаю! Ангел, помоги, дай руку! Упаду же!

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами и уходит.

ЛЕТУЧКИН. Стой! Не бросай меня! (Восстанавливает равновесие.) Ух, ты! А если бы рухнул… во летел бы… все камни мои… едрёна… ой! (В пространство) Нет! Не надо! Я не договорил! Хватит меня молотить! Больно же! Нет бы, толком объяснить, что да как! Как-то мягче с детьми надо, не всё же лечить подзатыльниками! Это не лекарство! Уйду я от вас, куда глаза подскажут.

Облака, как ширмы, закрывают ЛЕТУЧКИНА.


СКАЛА
ЛЕТУЧКИН выходит на скалу, видит жующего БУГРА. Присаживается рядом, на лавочку.

ЛЕТУЧКИН. Так ты живой или?
БУГОР. Пока ем – живой. А потом… даже думать не хочу.
ЛЕТУЧКИН. Значит, не знаешь отсюда выход?
БУГОР. А разве он есть?
ЛЕТУЧКИН. А как же, если я его ищу!
БУГОР. Это было твоё последнее желание – искать выход?
ЛЕТУЧКИН. Почему последнее? Ты вообще соображаешь, что говоришь!? Я живой! Понял? Я здесь случайно, против воли!
БУГОР. Ну, здесь все, я думаю, против воли, но все не случайно.
ЛЕТУЧКИН. Ха, если бы! Я тут встретил самоубийцу.
БУГОР. А… не люблю таких.
ЛЕТУЧКИН. А ты, типа, не самоубийца и здесь, типа меня, тоже против воли?
БУГОР. Конечно.
ЛЕТУЧКИН. Ну, да, ты ж сказал, что убитый. И кто - тебя?
БУГОР. Судьба. Болезнь.
ЛЕТУЧКИН. От обжорства?
БУГОР. Ну, если тупо, то да.
ЛЕТУЧКИН. Значит, ты тоже самоубийца.
БУГОР. Тупо не понял?
ЛЕТУЧКИН. Тебя кто-нибудь заставлял обжираться?
БУГОР. Ну… нет.
ЛЕТУЧКИН. То есть ты сам, добровольно жрал?
БУГОР. Ну… да.
ЛЕТУЧКИН. Значит, ты – самоубийца.
БУГОР (перестаёт жевать). Пошёл вон, сволочь. (Получает невидимый подзатыльник, но не обращает внимания.) Ты мне весь кайф портишь, гнида. (Получает невидимый подзатыльник, но не обращает внимания.) Не мешай мне дохнуть по-человечески, подонок. (Получает невидимый подзатыльник, но не обращает внимания.) А ну, живи отсюда!
ЛЕТУЧКИН. Ну, ты – гигант! Скала. Железобетон. Монолит! Плевать ему на подзатыльники. Я три насчитал, другой бы уже в лепёшку расшибся бы. Слышь, улыбка морды лица, а если он передумает бить рукой, и впендюрит оглоблей?
БУГОР. Кто?
ЛЕТУЧКИН. Откуда ж мне знать, кто в облаках заведует чистотой выражений. Если ты не чувствуешь подзатыльников…
БУГОР. Каких подзатыльников?
ЛЕТУЧКИН. Ты что, не заметил даже, что у тебя трижды голова дёрнулась от трёх подзатыльников?
БУГОР. Не-а…
ЛЕТУЧКИН. Ну, тогда да, тогда она у тебя точно не для жизни, а только для еды. Бугор, давно ты здесь?
БУГОР. Первый день. А откуда ты знаешь мою кличку?
ЛЕТУЧКИН. Её не надо знать. Глянь, что у тебя между подбородком и коленями.
БУГОР. Да не вижу я!
ЛЕТУЧКИН. Ну, да. Так вот, там у тебя – бугор. Одинокий огромный нарост.
БУГОР. Это ты про какую часть туловища?
ЛЕТУЧКИН. Про пузо.
БУГОР. А… Ужасно!? Ужасно… ужасно.   
ЛЕТУЧКИН. Да, Бугор, да. И где тут у тебя санузел?
БУГОР. Не знаю.
ЛЕТУЧКИН. Ну, ты – молотилка без мозгов. Молотить молотит, а про утилизацию отходов не думает.

БУГОР. А!?! (Обмирает, перестав жевать.)

ЛЕТУЧКИН. О как, бугры тоже задумываются, надо же. Думай, думай, время у тебя есть. А у меня нет! Ну, и куда мне идти? А идти-то надо! Бежать! (Убегает.)
ГОЛОС АНГЕЛА (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой…
БУГОР. Ангел, я знаю, ты меня слышишь. А, правда, Ангел, где здесь для меня горшок?
ГОЛОС АНГЕЛА. Последнее желание бывает только одно. Ты попросил еды от пуза. И вот, будьте любезны. 
БУГОР. А как же я тогда… того!?
ГОЛОС АНГЕЛА (напевает). Ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.   

Облака, как ширмы, закрывают БУГРА. Походив, облака раздвигаются.


ТРОПА
ЛЕТУЧКИН медленно взбирается, устал.

ЛЕТУЧКИН (хрипло, сбиваясь, напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… (Садится на камень.) Ёлки-палки, как же я устал.

Входит АНГЕЛ, присаживается рядом.

АНГЕЛ. Эх, Летучкин.
ЛЕТУЧКИН. Слышь, Ангелочек, я всё понял про себя. А имею я право, как заслуженный труп, заказать себе последнее желание?
АНГЕЛ. Конечно.
ЛЕТУЧКИН. А желание, значит, только одно?
АНГЕЛ. И первое слово всегда дороже второго.
ЛЕТУЧКИН. Тогда я поразмышляю, ага? Вслух. Я смертельно устал. Значит, всё-таки, я умер. Тогда чего я колгочусь? Зачем сбиваю ноги, ломаю ногти? Куда карабкаюсь!? Я не понимаю. Но, если честно, этого про себя вообще никто не понимает, ни живые, ни мёртвые. Верно?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Ну, карабкаюсь и карабкаюсь. Подумаешь. Быстрее пройдут эти три дня, а там… а там?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Вот именно. Там то, что будет. И будет обязательно так, как будет, и никак не по-другому, хоть наизнанку вывернись. Так что, не хочу я знать наперёд то, что так и так произойдёт.
АНГЕЛ. Или уже происходит.
ЛЕТУЧКИН. Логично. Короче, желать узнать про себя – пустое дело. А вот желать для себя – это уже мысль. А?
АНГЕЛ. Логично.
ЛЕТУЧКИН. И ещё логичнее, когда желаешь для себя чуда.
АНГЕЛ. Не забывай, здесь не цирк, и фокусники здесь не водятся, и фокусы не хиляют. 
ЛЕТУЧКИН. А мне не надо фокуса. Мне надо чуть-чуть просвета. Радости хочу!
АНГЕЛ. Ишь ты!? Ну, и?
ЛЕТУЧКИН. Желаю видеть… ну, ты знаешь…
АНГЕЛ. Я? Нет.
ЛЕТУЧКИН. Какой же ты тогда Ангел.
АНГЕЛ. Нормальный. Не путай, я – не личный Ангел-хранитель, а, так сказать, Ангел общечеловеческого пользования.
ЛЕТУЧКИН. Ну, я желаю…
АНГЕЛ. Язык не поворачивается?
ЛЕТУЧКИН. Ага.
АНГЕЛ. Тогда, не мучайся  - не говори.
ЛЕТУЧКИН. Если не скажу, больше замучаюсь. Короче, желаю видеть Её!
АНГЕЛ. Кого «её»?
ЛЕТУЧКИН. Ну, эту… страшненькую… Олю!
АНГЕЛ. Втрескался, что ли?
ЛЕТУЧКИН. Ты выражения выбирай, хамка!
АНГЕЛ. Ну, извини. Оля – это та, что вся в пирсинге, в татуировках, в косичках, и в нагромождении одежд?
ЛЕТУЧКИН. Нет, это та, которая с глазами!
АНГЕЛ. Ну, в общем, мы говорим об одном и том же персонаже, но с разных ракурсов.
ЛЕТУЧКИН. Вот. Я желаю её видеть. Давай, исполняй.
АНГЕЛ. И я обязательно исполню. Когда ты умрёшь.
ЛЕТУЧКИН (вскакивает на ноги). Так я, что ли, жив!?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Я свободен?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Я пошёл на свободу?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. И куда шагать?
АНГЕЛ. Хоть на все четыре стороны.
ЛЕТУЧКИН (мечется). Что ли, мне теперь разорваться!
АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.
ЛЕТУЧКИН. И разорвусь, но вырвусь из плена, я свободен! (Уходит наугад.)
АНГЕЛ. И про глаза забыл… Ох, уж эти мужчины! Даже недоразвитые. (Напевает.) Между небом и землёй, ты да я, да мы с тобой… (Пританцовывая, уходит.)


ЗА ПОВОРОТМ
Входит измождённый ЛЕТУЧКИН, прислоняется к скале, переводя дыхание.

ЛЕТУЧКИН (хрипло, сбиваясь, напевает). …ты да я, да мы с тобой между небом и землёй…   
ГОЛОС СИВОГО (сверху). Ангельские песни распеваете, герой, и не опасаетесь? Как-то быстро все тут улетают.

ЛЕТУЧКИН запрокидывает голову на голос – видит СИВОГО, сидящего на скале, свесивши ноги.

СИВЫЙ. Сколько народу перевстречал, и все – шибанутые. Как звать?

ЛЕТУЧКИН, задумчиво, поглядел на СИВОГО, почесал затылок, и, пожав плечами, отправляется дальше, по тропе.


ТРОПА-2
ЛЕТУЧКИН бредёт, едва передвигая ноги, опустив голову. Видит перед собой ноги. Подняв голову, видит СИВОГО.

СИВЫЙ. Давно в наших краях?

ЛЕТУЧКИН, задумчиво, поглядел на Сивого, почесал затылок, и, пожав плечами, отправляется дальше, по тропе. СИВЫЙ – за ним. 

СИВЫЙ. Ну, вот, зачем вы затылок чешете? Он же у вас не чешется. Просто вы показываете мне, будто бы задумались. У кого чего ни спросишь, все затылки чесать начинают. Стереотип. Противно смотреть.
ЛЕТУЧКИН (как бы очнувшись). Что?
СИВЫЙ. Зачем, спрашиваю, затылок чесать, когда он не чешется?
ЛЕТУЧКИН (почесав затылок). Не знаю. Давно подзатыльники не получал, наверное. А ведь точно – давно! Ни слова плохого! Может, заболел?
СИВЫЙ. Мёртвые даже не потеют.
ЛЕТУЧКИН. Да нет, я живой…
СИВЫЙ. Эх, молодой человек, как не стыдно врать. Поразительное дело, даже здесь все врут!
ЛЕТУЧКИН. Во-первых, я не вру. Во-вторых, чего ты понты колотишь?
СИВЫЙ. Попрошу выражаться яснее и конкретнее.
ЛЕТУЧКИН. Ты меня молодым человеком обозвал…
СИВЫЙ. Ну, и что же в том, извините за выражение, понтистого?
ЛЕТУЧКИН. Да ты такой же пацан, как я!
СИВЫЙ. Ой, не скажите. Мне уже двенадцать лет.
ЛЕТУЧКИН. А мне – одиннадцать, и триста шестьдесят два дня.
СИВЫЙ. Совсем мальчик.
ЛКТУЧКИН. Трепач.
СИВЫЙ. Я абсолютно сед, чтоб вы знали.
ЛЕТУЧКИН. Ну, и что?
СИВЫЙ. Седина присуща пожилым и мудрым.
ЛЕТУЧКИН. Больным она тоже присуща! Устал я от пустой говорильни. Знаешь выход отсюда?
СИВЫЙ. Конечно. Надо найти конец лабиринта.
ЛЕТУЧКИН. И где он!?
СИВЫЙ. Понятия не имею. У каждого свой путь от начала к концу. Мне мой неинтересен, а ваш тем более. И вообще, не верю я ни в пути, ни в выходы, ни в лабиринты.
ЛЕТУЧКИН. А я верю. (Уходит.)
СИВЫЙ. Не спеши, малыш. (Уходит.)


ЗА ПОВОРОТОМ -2
Из-за скалы выходит ЛЕТУЧКИН, за ним – СИВЫЙ.

СИВЫЙ. Я ж не родился седым. Нет, седина обуяла мою голову от жизни, в какой-то год буквально. А знаете почему? Потому что все вокруг врут. И не только все, но и вообще всё. Я жил как на войне: год за десять, среди вранья. Никому нельзя было верить.
ЛЕТУЧКИН. Но я-то не вру, что жив, мне Ангел сказала!
СИВЫЙ. Нашли, кого слушать.
ЛЕТУЧКИН. Это же Ангел, балда!
СИВЫЙ. Это Ангел вам сообщил, что он Ангел?
ЛЕТУЧКИН. Ну, ясный пень в счастливый день… кто ещё-то…
СИВЫЙ. А доказательства? Доказательств никаких. Здесь тоже никому нельзя верить. Если вы живы, то, что вы здесь делаете? Логика где?
ЛЕТУЧКИН. Живу я здесь! Понял!?
СИВЫЙ. Но здесь не живут. Здесь пребывают. Согласны?
ЛЕТУЧКИН. Кончай мне «выкать», если увязался, я и так весь в печали.
СИВЫЙ. Следовательно, вы тоже здесь, как и все, мертвы. Или нам не о чем больше разговаривать.
ЛЕТУЧКИН. Я здесь первый пошёл! Это моя тропинка! Это моя жизнь! И когда я умру, смерть тоже будет моя – личная! Так что, гуляйте вас отсюда мелкими шагами, не-то заговорю стихами, исключительно матом! (Уходит.)
СИВЫЙ. Вы правы, нам не о чем общаться. Прощайте. (Уходит.)


ЗА ПОВОРОТОМ-3
Входит ЛЕТУЧКИН, за ним - СИВЫЙ.

СИВЫЙ. Один вопрос, позволите?
ЛЕТУЧКИН. Ну?
СИВЫЙ. Я здесь второй день. До этого пролежал без сознания неделю. А вы?
ЛЕТУЧКИН. А я – только что, прямо с трапа космического корабля. Всё?
СИВЫЙ. Нет! Это был не вопрос, это было уточнение обстоятельств. Значит, вы здесь с сегодняшнего дня. Вы, должно быть, любили футбол…
ЛЕТУЧКИН. Я и сейчас его люблю, и любить буду до самой смерти.
СИВЫЙ. Ради Бога! Меня интересует не ваше бренное состояние на данный момент. Меня волнует: как сыграла наша сборная с Англией?
ЛЕТУЧКИН. А тебе зачем?
СИВЫЙ. Просто я посоветовал отцу поставить на наших.
ЛЕТУЧКИН. В тотализатор?
СИВЫЙ. Да.
ЛЕТУЧКИН. Ну, тогда твой папахен огрёб за всю мазуту….
СИВЫЙ. А по-человечески выражаться можно?
ЛЕТУЧКИН. Наши выиграли. Мы выиграли.
СИВЫЙ. Я – серьёзно!
ЛЕТУЧКИН. Два – один. Проигрывали по ходу, но потом пенальти. Эх, жизнь, как ты прекрасна! (Уходит.)
СИВЫЙ. Вот это лгун… Трепло! (Уходит.) 


ДОЛИНА-2

ЛЕТУЧКИН проходит немного и падает в траву, расслабившись.

Входит Сивый.

СИВЫЙ. Лжец!
ЛЕТУЧКИН. В смысле?
СИВЫЙ. Врун.
ЛЕТУЧКИН. А по сусалам?
СИВЫЙ. Молод ещё, паря, на седых махать. Да и драться здесь запрещено. Но даже и без этого запрета я вам легко отвинчу гайку с патрубка…
ЛЕТУЧКИН (растеряно). А по-человечески выражаться можно?
СИВЫЙ. Гайка – это твой тупорылый калган, снесу с плеч долой!
ЛЕТУЧКИН. Ах, ты ж гнилой язык… (Идёт на отступающего, но гордого СИВОГО.)

Между ними встаёт АНГЕЛ.

АНГЕЛ. Хватит орать и задираться, оба, не дома! Мордобойцы убогие, цыц!
ЛЕТУЧКИН. А чего он…
АНГЕЛ. Тебя, Летучкин, здесь вообще не должно быть, а ты устраиваешь…
ЛЕТУЧКИН. Так покажи дорогу отсюда!
АНГЕЛ. Я – ангел, а не дорожный патруль!
СИВЫЙ (саркастически). Ангел – она, ага, как же.
АНГЕЛ. Анатолий, вы, наконец, удосужились сформулировать своё последнее желание? Ваше время выходит.
СИВЫЙ. Я не верю! Не верю я! Ни в последнее желание, ни в вас лично, ни вообще в этот горно-облачный лабиринт.
АНГЕЛ. Не веришь собственным глазам?
ЛЕТУЧКИН. А у него вместо глаз – очки, и те узкие и чёрные.
СИВЫЙ. Потрудитесь вы все обращаться ко мне на «вы»!
АНГЕЛ. Я с Господом Богом на «ты» разговариваю! А тебя что - больше Бога?
СИВЫЙ. Бога нет. И Он сам это лучше меня знает. Или тогда где Он, где!? Если Бог есть, тогда, конечно, и наша сборная может выиграть у Англии. Такие вы все несчастные ребята. Всему верите, на что-то надеетесь, любите друг друга… бред! (Уходит.)
ЛЕТУЧКИН. Да… каких только экземпляров здесь не встретишь.

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. А могли бы жить. Ангел, колись, я ещё не умер?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Я ведь всё равно найду выход, лучше скажи, не-то ещё наворочаю здесь недозволенного.

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Ладно, пошёл.

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. И всё же, пожалуйста, могу я увидеть ещё раз Её? Просто так, без всякого желания, а?

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Понятно. Ты же не светофор. Прикинь, мне в жизнь возвращаться уже не очень, чтобы. Помоги, а? Глянуть в Её глаза и – всё.

АНГЕЛ улыбается, пожимая плечами.

ЛЕТУЧКИН. Н-да, что толку с тобой разговаривать, ты ж не поймёшь, ангелы же не люди. Пойду искать сам. Не выход, нет. Её! Вот сказала бы, где Она, и было бы всё путём. А теперь я буду здесь болтаться у всех под ногами, сбивать с мыслей…
АНГЕЛ. Поторопись. Как бы Сивый Её прежде тебя не встретил.
ЛЕТУЧКИН. Сивый? Кто это? А… тот, кто её любовь-то. И что? Подумаешь. Я ж не влюблён, я – просто. Может, и не встретятся. А? 
АНГЕЛ. Так он как раз в Её сторону пошёл.
ЛЕТУЧКИН. Ты-то откуда знаешь? Ты ж здесь торчишь…
АНГЕЛ. А он отсюда пошёл…
ЛЕТУЧКИН. В смысле? Ох, мама родная! Так этот седой…
АНГЕЛ (подхватывает). И есть тот самый Сивый.
ЛЕТУЧКИН. Я ж как почувствовал, что с ним надо по-другому…. Ну, урод… (Получает невидимый подзатыльник, падает.). Больно же! О, давно не встречались… хорошо, ругаться я не буду, но красавцем его тоже не назовёшь. А? (Поднимается). Нет, я не дам им покоя. Она моя! В смысле, она мне нужна. Нужнее, чем ему. И чем все в мире.
АНГЕЛ. Хочешь, покажу выход отсюда?
ЛЕТУЧКИН. Что? Выход?
АНГЕЛ. Да.
ЛЕТУЧКИН. Из лабиринта на свободу к жизни?
АНЕЛ. Да.
ЛЕТУЧКИН. Хочу.
АНГЕЛ. Как только скажу, сразу отсюда исчезнешь.
ЛЕТУЧКИН. Моментально?
АНГЕЛ. Ахнуть не успеешь.
ЛЕТУЧКИН. Нет. Позже скажешь, ага? Потом!
АНГЕЛ. А что, если «потом» не будет?
ЛЕТУЧКИН. Будет! Никуда не денется! Прости, подруга, некогда. (Убегает.)
АНГЕЛ (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.

Облака закрывают видимость.   


АКТ 2

СКАЛА
Походив, облака раздвигаются. Посредине стоит стол, заставленный яствами. За ним, на лавочке, сидит стройный БУГОР. Рядом с лавочкой, как БУГОР, лежит огромное пузо. БУГОР не ест, с тоской оглядывает стол. Из обрыва появляется голова и плечи  ЛЕТУЧКИНА.

ЛЕТУЧКИН. Бугор, дай руку, сил нет…
БУГОР. Да пошёл ты.
ЛЕТУЧКИН. Сорвусь в пропасть и разобьюсь ведь!
БУГОР. Ну, и что.
ЛЕТУЧКИН. Как «ну и что»? Виноват будешь в моей смерти! Я живой, понимаешь? Мне Ангел сказала!
БУГОР. Не знаю, мне она ничего такого не сообщала. И чего здесь делать живому? Не бреши.
ЛЕТУЧКИН. Ей-богу!
БУГОР. Если ты живой и сам не сорвёшься в пропасть насмерть, то тебя прибью я.
ЛЕТУЧКИН. А что такое?
БУГОР. Ты уничтожил моё последнее желание. Еды – вон, сколько, а я голодаю!
ЛЕТУЧКИН. Во как! И зачем? Не говори, сам догадаюсь. Боишься, что приспичит, а где толчок не в курсе? А сбегать за скалу? Не отвечай. Знаю, не хочется. Ага? Мне тоже. Уже второй день. Кажется, и ел бы? Нет, а вдруг приспичит. И задумался. И мысли заменили желание жрачки. Короче, наконец-то, огляделся и обнаружил жизнь вокруг себя. Одна проблема: уже успел умереть.   
БУГОР. Точнее не скажешь.
ЛЕТУЧКИН (подтянувшись на руках). Ну, ты – пентюх. (Получает невидимый подзатыльник и выкатывается из обрыва.)
 
ЛЕТУЧКИН (сквозь смех). В первый раз спасибо за подзатыльник! Видел, как я из пропасти вылетел? Спас ты меня, Господи, от неминуемой гибели на дне пропасти. Ой, не могу… ну, жизнь…
БУГОР. Хватит ржать. Сам ты - пентюх.

БУГОР получает невидимый подзатыльник, падает с лавочки. БУГОР, против воли, заражается смехом. ЛЕТУЧКИН и БУГОР хохочут, катаясь по скале. Они, хохоча, подкатываются к пузу.

БУГОР. Хорош, я устал сотрясаться от смеха, сейчас так сотрясусь, что растрясусь на кусочки…
ЛЕТУЧКИН. Бугор, а это что за бугор?
БУГОР. Это пузо.
ЛЕТУЧКИН. Что?
БУГОР. Моё пузо.
ЛЕТУЧКИН. Как это?
БУГОР. Сам удивляюсь. Взяло вдруг и отвалилось. Не выбросишь же в пропасть, своё же, родное…
ЛЕТУЧКИН. Вдруг опять пригодится…

ЛЕТУЧКИН и БУГОР вновь заливаются смехом.

БУГОР. Хорош смешить…
ЛЕТУЧКИН. Так вот сидишь и пялишься на жрачку?
БУГОР. Ну, не только. По сторонам тоже обозреваю. На той стороне пропасти видишь двоих? С утра сегодня отношения выясняют. Интересно.
ЛЕТУЧКИН. Их едва видно… и ничего не слыхать.
БУГОР. Во-первых, отлично видно, всё в подробностях даже их одежды, а во-вторых, изумительно слышно, вплоть до вздохов. Я, как жевать перестал, сначала мысли в мозгу ощутил, а потом зрение, и слух…
ЛЕТУЧКИН. И как оно, не жуя, легче?
БУГОР. Любопытнее – да, но что бы легче – нет, не скажу. Всё-таки, жратва, хоть и гасит ощущение внешнего мира, но ведь и защищает от него…
ЛЕТУЧКИН. Так там пацаны или девки собачатся?
БУГОР. Там – противостояние полов: парень с девицей. Она его помладше, ну, и любит, конечно, до безобразия. А он её в упор не видит. И что характерно: они друг друга ни разу по именам не назвали, кликухами перекидываются – бред.
ЛЕТУЧКИН (насторожено). И что за клички?
БУГОР. Она его называет Сивым, а он её…
ЛЕТУЧКИН (подскочив). Олей!
БУГОР. Не-а. Дурой. В лучшем случае, дурёхой. Изредка, дурочкой. Но в основном дуболомной дурищей. О, заметил? Я не схлопотал ни одного подзатыльника! Может, потому что только процитировал? Или потому что внутренне не согласен с этим гадом? (Получает невидимый подзатыльник.) Больно! И как же это я раньше не чувствовал…
ЛЕТУЧКИН. Мне надо туда.
БУГОР. Зачем?
ЛЕТУЧКИН. Та девка – моя… это… ну, в общем… э…
БУГОР. Любовь, что ли!?
ЛЕТУЧКИН. Вроде того.
БУГОР. Это ты здесь уже успел втюриться!?
ЛЕТУЧКИН. Пока ты хавал, да. Всё, я пошёл. Будь здоров. 
БУГОР. Как скажешь. Подожди, туда так просто не попасть: или в обход, или по тонкому мосту над пропастью.
ЛЕТУЧКИН. В обход долго, могу потерять Её из виду.
БУГОР. Тоже мне вид, потом найдёшь.
ЛЕТУЧКИН. По мосту.
БУГОР. Мост – это канат, а вместо перил – верёвки… не боишься?
ЛЕТУЧКИН. Покажи, где начало моста.
БУГОР. Да вот оно, прямо с этой скалы…
ЛЕТУЧКИН. Где?
БУГОР. Там, за двумя валунами. Я – с тобой, покажу. И побуду, исключительно ради наблюдения.
ЛЕТУЧКИН. Вперёд, брат!

Ребята убегают. Облака закрывают видимость. Походив, облака раздвигаются.



ЗА ВАЛУНАМИ
Входят БУГОР и ЛЕТУЧКИН.

БУГОР. Здесь, за этим валуном.

Из-за валуна выходит Ангел, ребята её не видят.

ЛЕТУЧКИН. Спасибо, братан!
БУГОР. Удачи. (Протягивает руку Летучкину для пожатия.)
АНГЕЛ. Нет! Живому нельзя прикасаться к мёртвыму. Иначе он тоже умрёт.

ЛЕТУЧКИН одёргивает руку. БУГОР замер с протянутой рукой. Пауза.

БУГОР. Обидно. Скорее бы уже всё кончилось. Не хочу смотреть. (Уходит.)
ЛЕТУЧКИН. Что ж ты раньше не предупредила! Я сто раз уже мог прикоснуться и умереть!
АНГЕЛ. Не мог. Я всегда на страже.
ЛЕТУЧКИН. Отлично. Ну, я пошёл.
АНГЕЛ. Зачем?
ЛЕТУЧКИН. Если бы я знал! Мне просто надо быть рядом с Ней.
АНГЕЛ. Смертельно опасно же.
ЛЕТУЧКИН. Что опасно: перейти мост или не быть рядом с Ней?
АНГЕЛ. И то, и другое.
ЛЕТУЧКИН. Я – мужчина. Я обязан не бояться опасностей.
АНГЕЛ. Но ты же боишься.
ЛЕТУЧКИН. Ещё как. Всё, не морочь мне меня. Я пошёл. С Богом! (Уходит за валун.)
АНГЕЛ. Сумасшедший… Но мужчина. 

Облака закрывают видимость. Облака, походив, расступаются.   


НА МОСТУ
Мост – канат. Вместо поручней – верёвка, за которую надо держаться, задрав руки вверх.

ЛЕТУЧКИН (плача, соскальзывая в пропасть, вновь взбираясь на канат, добирается до середины). Только середина. Господи… нет, я дойду. Погибну, зато смертью храбрвх. И влюблённых дураков!

Навстречу, как по земле, идёт Ангел.


ЛЕТУЧКИН. Здорово.
АНГЕЛ. Привет.
ЛЕТУЧКИН. Гуляем?
АНГЕЛ. Кто гуляет, а кто с ума сходит. Возвращайся, я помогу.
ЛЕТУЧКИН. Только не говори, что мост собралась оборвать…
АНГЕЛ. С мостом всё в порядке. А с тобой не так, чтобы? Ты – канатоходец? Нет. Так куда ж тебя несёт? Ты жив, - вникаешь? Жив! Один из всех, находящихся здесь, между небом и землёй. Ты единственный, кто может выйти отсюда, вернуться! И теперь ты рискуешь всем, ради девчонки, которая любит другого? Она даже умерла ради любви не к тебе. Идём обратно, я покажу тебе выход - путь к возвращению.
ЛЕТУЧКИН. Спасибо. Ценю твою заботу. Я прикидывал: мне без Неё не жить.
АНГЕЛ. Ну, и не живи. Отпусти верёвку…
ЛЕТУЧКИН. Я не самоубийца! Я не буду Линзой.
АНГЕЛ. Ну, не отпускай. Просто возвращайся. Дома тебя ждёт уют: тапочки, борщ…
ЛЕТУЧКИН. Я не вешалка для пуза! Я не буду Бугром. Уйди с дороги!
АНГЕЛ. Она тебя не любит.
ЛЕТУЧКИН. Пусть Она сама мне это скажет.
АНГЕЛ. Она тебя отвергнет, и ты умрёшь, если тебе без Неё не жить…
ЛЕТУЧКИН. Именно это мне и надо Ей сказать.
АНГЕЛ. Зачем ей это знать?
ЛЕТУЧКИН. За тем, что она станет счастливой, когда узнает, что есть пацан, которому без Неё не жить, потому что он её любит. Прочь с дороги!
АНГЕЛ. Псих. (Сходит с каната, стоя в воздухе, над пропастью.)
ЛЕТУЧКИН. Мелкая ты, чтобы понимать про настоящие чувства. По воздуху ходить – это может каждый ангел, а ты попробуй пройти через пропасть по канату, когда сам – обыкновенный смертный! Полюбишь - поймёшь. Извини, мне надо идти.
АНГЕЛ. Ну, ты – дундук… (Получает невидимый подзатыльник.) Ой, больно, прости, Господи, не могу молчать!
ЛЕТУЧКИН. Что, тоже достаётся?
АНГЕЛ. От всей души.

ЛЕТУЧКИН и АНГЕЛ расхохотались. ЛЕТУЧКИН, смеясь, срывается с моста и летит в пропасть, продолжая хохотать.

ЛЕТУЧКИН. Я сорвался в пропасть!
АНГЕЛ. Моя вина – моя забота. (Прыгает за ЛЕТУЧКИНЫМ, подхватывает.)
ЛЕТУЧКИН. Ты мне руку оторвёшь!
АНГЕЛ. Сама оторву – сама обратно пришпандорю.

АНГЕЛ, с ЛЕТУЧКИНЫМ, поднимается на мост, оба не перестают смеяться.


ЛЕТУЧКИН. А с тобой, значит, живому можно соприкасаться…
АНГЕЛ. Я ж не труп.
ЛЕТУЧКИН. А что?
АНГЕЛ. Лучше тебе того не знать, не спрашивай, а-то отвечу.
ЛЕТУЧКИН. Не надо. Подбросишь до берега?
АНГЕЛ. Нет, извини, свой путь одолевай сам.
ЛЕТУЧКИН. Понятно.
АНГЕЛ. Прекрати ржать!
ЛЕТУЧКИН. Ей-богу, не ожидал увидеть, как ангелочек получает подзатыльник!
АНГЕЛ. Берегись, смехач, опять сорвёшься в пропасть!
ЛЕТУЧКИН. Ерунда, со смеху ещё никто не умер… Ты меня извини, ага?
АНГЕЛ. Что? За что?
ЛЕТУЧКИН. За то, что ты подзатыльник схлопотала не по делу.
АНГЕЛ. То есть?
ЛЕТУЧКИН. А то и есть, что с этой девкой моей я – точно, конченый олух. 

ЛЕТУЧКИН и АНГЕЛ хохочут. Облака закрывают видимость. Походив, облака раздвигаются

 
СКЛОН
ОНА и СИВЫЙ уже физически вымотались выяснять отношения.

ОНА. Я же люблю тебя…
СИВЫЙ. Сил нет больше доказывать, что вы врёте.
ОНА. Я что ль похожа на врунью…

На скальный выступ, что над головами Её и Сивого, выходит ЛЕТУЧКИН. Увидев ребят, ЛЕТУЧКИН вначале растерялся, потом залёг, подглядывая и подслушивая. Ребята не замечают ЛЕТУЧКИНА.

СИВЫЙ. Не хотел обижать, но других аргументов моей правоты не нахожу. Вы давно в зеркало гляделись? Вы же вся в наколках, в булавках, в одеждах – как можно полюбить то, что нельзя увидеть! Вам и зеркало не поможет, потому что это всё уже не вывести. Фигуру вашу не разобрать. А это важно! Лица на вас тоже нет.
ОНВ. У меня же глаза красивые…
СИВЫЙ. Кто это вам сказал! Враньё.
ОНА. Ангел свидетель. Ангел! Слышишь, что ль? Ты где!?

На скальный выступ входит АНГЕЛ.

АНГЕЛ. Ау.
ОНА. Я придумала моё последнее желание!
АНГЕЛ. При всех скажешь или приватно?
ОНА. Да, уйдём.
СИВЫЙ. А что это у вас под ногами?
АНГЕЛ. Не что, а кто.
ЛЕТУЧКИН. Это я, Летучкин.
ОНА. Ты, что ль, подслушивал!?
ЛЕТУЧКИН. Случайно. И то чуть-чуть.
ОНА. Плевать. Ангел, куда идти?
АНГЕЛ. В гору, Оля, здесь все всегда ходят только в гору. (Уходит.)
ОНА (поднимаясь по склону). Дождись, что ль, меня, Сивый! (Уходит.)
СИВЫЙ. Ещё чего! Чтоб я кого-то ждал! Ну, успели, молодой человек, научиться обращению с девчонками? С ними надо так и только так, потому что более лживого существа природа ещё не сочинила.
ЛЕТУЧКИН. Она тебя на самом деле любит.
СИВЫЙ. Не пылите, юноша, бесполезно, мои глаза зорки и надёжно защищены. Меня не обмануть.
ЛЕТУЧКИН. Меня так любили бы…
СИВЫЙ. Зачем?
ЛЕТУЧКИН. Хочу. Это хорошо. А у Неё такие глаза – жуть!.. чудо какое-то… там такая бездна…
СИВЫЙ. Бездна? Бездна – это страшно.
ЛЕТУЧКИН. Бездна – это восторг, если глядеть на её, не жмурясь. А я не жмур, я вижу.
СИВЫЙ. Так вы влюблены?
ЛЕТУЧКИН. Да.
СИВЫЙ. В неё?
ЛЕТУЧКИН. Да.
СИВЫЙ. И каково оно, быть кретином? (Получает невидимый подзатыльник.)
ЛЕТУЧКИН. Получил?
СИВЫЙ. Кретин – не бранное слово!
ЛЕТУЧКИН. Похоже, важна интонация.
СИВЫЙ (в пространство). Извините, был неправ по форме, но, по сути, правда на моей стороне. И подзатыльники унижают человеческое достоинство! Я не за тем умирал, чтобы меня тут воспитывали, я заслужил, если не уважение, то хотя бы корректность.
ЛЕТУЧКИН. Называй меня как угодно, я счастлив.
СИВЫЙ. Скорее сборная России по футболу станет чемпионом мира, чем женщина принесёт мужчине счастье.
ЛЕТУЧКИН. А я верю, что наши выиграют мир.
СИВЫЙ (зло). Ты ни хрена не рубишь в футболе! (Получает невидимый подзатыльник.) А больно-то как. Ладно, спасибо за науку. Всё, мне пора, а-то сейчас нарисуется… это татуированное пирсинговое счастье и начнёт опять канючить…

Входит Она – без пирсинга и тату, с распущенными ровными волосами, в лёгком платьице, то есть полная противоположность той, которой была. ЛЕТУЧКИН и СИВЫЙ потрясены ЕЁ красотой. 

ЛЕТУЧКИН. С ума сойти…
СИВЫЙ. Ух ты…
ОНА. А теперь, что ты мне ответишь?
СИВЫЙ. В смысле?
ЛЕТУЧКИН. Он тебя не узнал, а я – сходу!
ОНА. Не узнал, что ль?
СИВЫЙ (растеряно). Нет… «что ль»!? (Снимает очки.) Это… ты!? А… а где то, что…
ОНА. Это и было моё последнее желание: стать такой, какая есть – внешне. Теперь ты готов меня полюбить?
СИВЫЙ. Да!.. нет… да… но…

Входит АНГЕЛ.

АНГЕЛ. Ха, Сивый без очков, прикольно. Наконец-то он видит то, что и как есть на самом деле. Впечатление произвела, вижу. А что ещё надо истинной женщине.
ОНА. Радости ещё надо, взаимности…
АНГЕЛ. Анатолий, твоё время вышло, я – за тобой.
ОНА, СИВЫЙ, ЛЕТУЧКИН (хором). Куда!?
АНГЕЛ. На тот свет.
ОНА Нет!!! (Падает в обморок.)

ЛЕТУЧКИН бросается к Ней, но путь загораживает АНГЕЛ.

АНГЕЛ. Стой, Летучкин! Тебе нельзя соприкасаться с мёртвыми.
ЛЕТУЧКИН. Ей же плохо!
АНГЕЛ. Что может быть хуже смерти. Не бойся, она больше не умрёт.
ЛЕТУЧКИН. Да…
СИВЫЙ. Не верю.
АНГЕЛ. А придётся. Вашу руку?
СИВЫЙ. Нет.
АНГЕЛ. Отчего же, позвольте полюбопытствовать: от неверия в тот свет или от нежелания расставаться с Ней?
СИВЫЙ. Скорее всего… не знаю! Где были мои глаза!?  (Бросает очки, растаптывает.)
АНГЕЛ. Такие модные очки растоптать. Хотя они тебе уже больше ни к чему. Будь реалистом, Толик, уже ничего не изменить. И не вынуждай меня применять силу.
СИВЫЙ. Что!? И такое может быть!?
АНГЕЛ. Легко и без напряга.
СИВЫЙ. Я не использовал моего права на последнее желание!
АНГЕЛ. Спохватился, торопыга… Хотя. Ну, и что же ты желаешь на последней минуте матча? Вернее, в уже компенсированное время.
СИВЫЙ. Я желаю, чтобы Она никого кроме меня не полюбила!
АНГЕЛ (смеясь) Никто не вправе подменять чужое желание своим. По опыту, смею резюмировать: у неверующих нет желаний, в их головах - одни глупости, а в их сердцах - тьма. Ну, а с душами не нам разбираться, на то есть Высший Суд. Анатолий, руку!
СИВЫЙ. Нет! Никогда!
АНГЕЛ (протягивает руку). Руку, малыш, я сказала!
СИВЫЙ (безвольно). На. Я ничтожество. (Уходит с АНГЕЛОМ.)
ЛЕТУЧКИН. Не хочу быть Сивым. Ох, как не хочу…

Подходит к Ней, лежащей в беспамятстве, присаживается рядом. ЛЕТУЧКИН неоднократно, в последний момент, одёргивает руку уже почти прикоснувшуюся к Ней. ЛЕТУЧКИН дважды едва не поцеловал Её в губы. В конце концов, измучившись, ЛЕТУЧКИН убегает.

ОНА (поднимается). Трус ты, Летучкин. Трус.
 
Облака закрывают видимость.   

ГОЛОС АНГЕЛА (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй. Походив, облака раздвигаются.


У РУЧЬЯ
БУГОР мастерит из коры деревьев лодочку, девять готовых – стоят на берегу. Входит ЛЕТУЧКИН. 

ЛЕТУЧКИН. Ну, почему мне здесь встречаются одни и те же? Других мертвецов, что ли, не находится…
БУГОР. О, значит, с любовью что-то не так…
ЛЕТУЧКИН. При чём здесь любовь – на горе смерти!? И что я здесь делаю, живой? Почему мне не объяснят? Или хотя бы пусть мне покажут выход!
БУГОР. Пусть…
ЛЕТУЧКИН. Что за фигню мастеришь? (Получает невидимый подзатыльник.) Да хорош уже по башке колотить, и так отупел! Боксёр, что ли, грушу нашёл! Все мозги уже набекрень, последнюю жизнь выбьешь! Хватит!
БУГОР. Делать-то нечего. Придумались кораблики – по парусу за прожитый год. Ручей бежит вниз, вдруг там жизнь… привет людям. Прикинь, ни с того, ни с сего, с горы, спускаются по ручью рукотворные кораблики… живые, давай, придумывать обоснования, байки, легенды… а тут всего-навсего десять лет помершего обжоры… ничего сверхъестественного.
ЛЕТУЧКИН. Да ты совсем пацан. А мне на днях – двенадцать: то ли завтра, то ли сегодня уже… думал, тебе больше.
БУГОР. Я тоже о тебе думал. Вернее, размышлял о твоей ситуации. Если ты болтаешься здесь, то там ты вероятно при смерти. Логично? Или в коматозном состоянии. И то, и другое – надежда для родных.
ЛЕТУЧКИН. Может быть…
БУГОР. Выбраться тебе самому из лабиринта облаков и скал представляется маловероятным. Поэтому надо подняться на вершину, на самый пик, откуда возможно сумеешь разглядеть выход.
ЛЕТУЧКИН. Слышь, ты, как жрать перестал, так сразу поумнел, аж жуть! В гору, говоришь, переть?
БУГОР. А чего зря болтаться на одном уровне. Может, потому и встречаешь здесь одних и тех же? Готово. Знаешь, какой-нибудь, моряцкий марш?
ЛЕТУЧКИН. Не-а.
БУГОР. Тогда напевай хоть что, лишь бы было торжественно и празднично, а я пущу кораблики… (Спускает кораблики на воду.) Бежим за ними?
ЛЕТУЧКИН. А мне можно, они ж твои?
БУГОР. Какая разница, чьи! Главное, бежать!

Смеясь и улюлюкая, ЛЕТУЧКИН и БУГОР убегают за корабликами, уплывающими по ручью, вниз. Облака закрывают видимость. Походив, облака раздвигаются.

 
РАСЩЕЛИНА
Нагромождение скал. Вбегают БУГОР и ЛЕТУЧКИН.

ЛЕТУЧКИН. Всё, затерялся ручей!
БУГОР. Дальше дороги нет.
ЛЕТУЧКИН. Возвращаемся?
БУГОР. Куда?
ЛЕТУЧКИН. Ну, хоть травку найти, поваляться.
БУГОР. И ещё – насчёт твоей любви…
ЛЕТУЧКИН. Ну, у тебя и переходы… как заскоки.
БУГОР. Прикинь, за время, что я здесь, мне ни разу не приспичило на горшок.
ЛЕТУЧКИН. Мне тоже.
БУГОР. Я так и думал. Здесь, похоже, всё устроено так, чтобы ничто не мешало работе интеллекта. Согласен?
ЛЕТУЧКИН. Насчёт моего интеллекта ничего не скажу, но ты мыслительно так и  фонтанируешь.
БУГОР. Колись, тебе хоть раз хотелось тупого секса? Только честно.
ЛЕТУЧКИН
Честно. Я ж мужик! Ещё как… пару раз было, хоть на стенку лезь.
БУГОР. Мне – десять лет, и то истекаю, а уж в твоём-то преклонном возрасте… Теперь признавайся, насчёт твоей… этой… ну, возлюбленной… Её хотелось?
ЛЕТУЧКИН. Нет.
БУГОР. Понимаешь мысль?
ЛЕТУЧКИН. Понимаю. Только любовь и секс – это разные предметы жизни.
БУГОР. Не знаю, не знаю… не думаю.
ЛЕТУЧКИН. Вообще, если поковыряться в уме, то, по логике, да: любовь без секса – это как-то…
БУГОР. Значит, ты не любишь Её.
ЛЕТУЧКИН (после паузы). Это она меня не любит. А без Её любви, какой может быть секс… изнасиловать мне Её, что ль. Я ж не животное.
БУГОР. Думаю, здесь, между небом и землёй, ничто не приспособлено для жизни ниже пояса.
ЛЕТУЧКИН. Для жизни?
БУГОР. Я в переносном смысле…
ЛЕТУЧКИН. Всё могло бы быть… случиться… Могло произойти. Представляешь, она лежит, такая обалденная, без сознания… А я рядом сижу. И боюсь, как последняя тварь, даже дотронуться! Поцеловать мог… испугался.
БУГОР. Решил, что будет смахивать на насилие?
ЛЕТУЧКИН. Что? Нет. Я испугался, что умру.
БУГОР. А, ну, да, тебе ж нельзя соприкасаться с нами… точно-точно.
ЛЕТУЧКИН. Трус. Тряпка. И тридцать три подзатыльника – вот, сколько ругательств я мог бы сказать себе, если бы столько знал. Бугор, ты мне как друг теперь, да?
БУГОР. Я не против.
ЛЕТУЧКИН. Помоги вернуть другу самоуважение?
БУГОР. С радостью. Что надо сделать?
ЛЕТУЧКИН. Пожми мне руку.
БУГОР (после паузы). Сам себя убить испугался, придумал друга сделать убийцей. Лихо это ты…
ЛЕТУЧКИН (протягивает руку). Пойми, мне без Неё жизни нет…
БУГОР. Ну, так и не живи без Неё. Это твоя жизнь! Вот иди, найди Её и целуйся до смерти, а мне и своих грехов хватает выше темечка.
ЛЕТУЧКИН. Я не смогу Её поцеловать без Её позволения, не рубишь, что ль?
БУГОР. Всё, прощай.
ЛЕТУЧКИН. Обожди…
БУГОР. Прощай, сказал.
ЛЕТУЧКИН. Ну, нет… ты мне поможешь!
БУГОР. Ни за что!
ЛЕТУЧКИН. Заставлю!
БУГОР. Кишка тонка, не догонишь.

ЛЕТУЧКИН бежит за БУГРОМ, тот, уворачиваясь, убегает. В погоне ЛЕТУЧКИН спотыкается, падает.

БУГОР. Жив и радуйся. Прощай. (Убегает.)
ЛЕТУЧКИН. Господи! Что же я с собой творю! За что мне это!? Будь я проклят…

Камни обваливаются, погребая ЛЕТУЧКИНА. Тьма. Белые тучи закрывают видимость. Походив, тучи раздвигаются.


У РОДНИКА
Она сплетает венок из цветов. Камень отвесной стены отваливается, обнаружив проём в скале. Из проёма выходит ЛЕТУЧКИН, заматеревший, ослепительно седой. 

ОНА. Сивый!?! Ты вернулся!

ЛЕТУЧКИН проходит к озерцу, собравшемуся на камнях у ручья, глядится, как в зеркало.

Входит АНГЕЛ, ведущий за руку Бугра.

АНГЕЛ. Привет, красавка.
ОНА. Ой, нет… ты не Сивый. Ты кто? Откуда такой?
АНГЕЛ. Выбрался.
БУГОР. Летучкин!?
ОНА. Летучкин… это ты!?

ЛЕТУЧКИН, кажется, хочет говорить, но губы его - как срослись.

БУГОР. Я думал он погиб в камнепаде… Или он теперь тоже… как мы?
АНГЕЛ. Нет, Лёня, он выжил. Только пришлось пройти такое, что, может быть, легче было бы умереть. Ему теперь долго приходить в себя. 
ОНА. Что же надо было пройти, чтоб за день так перемениться…
АНГЕЛ. Ад. Ему был показан Ад.
БУГОР. Ничего себе экскурсия для живого… кошмар.
ОНА. Бедненький…
АНГЕЛ. Богатенький. Видишь, сколько серебра насыпало. Оставим его, ребята, самому себе – на собственное усмотрение. (ЕЙ.) Ты можешь пойти с нами, Ольга, оставшиеся тебе несколько минут…
ОНА (жёстко). Эти минуты я проведу с ним.
АНГЕЛ. Твоя воля, девочка. Леонид, идём.
ЛЕОНИД. Летучкин! Я переживал за тебя! Спасибо, что ты есть! Что ты был со мной после смерти! Ты – мой друг, Летучкин, самый настоящий! Вспоминай меня… Прощайте, ребята. И дай нам всем Бог… что даст.
АНГЕЛ. Аминь. (Уходит с БУГРОМ.)
ОНА. Летучкин, как твоё имя?

ЛЕТУЧКИН пожимает плечами.

ОНА. Ты, пожалуйста, не злись на меня… за Сивого. У меня к нему всё прошло. Сейчас как раз плела венок и думала, а было ли вообще что-то. Что-то, конечно, было. Может, болезнь, может, ошибка… может, выкидыш одиночества. Ты не знаешь, что такое одиночество! Хотя теперь, может, знаешь.

ЛЕТУЧКИН пожимает плечами, мол, какая разница.

ОНА. Жаль, что ты жив… потому что я не могу поцеловать тебя. А так хочется! Или я тебе уже не интересна?

ЛЕТУЧКИН пожимает плечами.

ОНА. Какая же я была идиотка… потратила жизнь и смерть на какого-то обормота, с очками вместо глаз. С другой стороны, мы с тобой встретились здесь, как раз потому, что я потратилась так бездарно. Может, в этом и смысл – потеряй всё, что глупо, и тогда обретёшь единственную правду. Я тоже вспоминала тебя. После самой первой нашей встречи… здесь. Только я не поверила, что ты для меня – это ты! Может, ты потому и попал сюда, чтобы меня выздороветь? Или чтобы самому оздоровиться? Хотя по тебе сейчас не скажешь, что здоров. Мы говорили о тебе с Ангелом, у тебя сегодня день рождения. Поздравляю. Если бы могла, подарила бы тебе себя… всю. Я даже не знаю, люблю ли тебя… 

ЛЕТУЧКИН пожимает плечами. Входит АНГЕЛ.

ОНА. За мной?
АНГЕЛ. Да. 
ОНА. Прощай, Летучкин. Ты классный. Жаль, что не мой. Я себе так завидую, что ты меня любил. Венок, на память. (Бросает венок к ногам Летучкина.) И ведь даже не обернётся. Ни разу.

ЛЕТУЧКИН не оборачивается, чтобы поглядеть вослед ЕЙ, уходящей с АНГЕЛОМ, за руку. ОНА оборачивается, но не дождавшись ответа, уходит с АНГЕЛОМ. Облака закрывают видимость.   

ГОЛОС АНГЕЛА (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй.


ПИК ГОРЫ
Походив, облака раздвигаются. Из-за края площадки появляются изодранные руки, затем – голова ЛЕТУЧКИНА. ЛЕТУЧКИН выбирается, полежав, поднимается, оглядывает местность, смотрит в небо, беззвучно кричит. Постепенно долгий крик обретает звук.

ЛЕТУЧКИН (орёт в голос). Я взял тебя… взял, каменюка! (Запрокинув голову.) Господи, а выше не бывает? Выше ничего нет? (Подходит к краю площадки, глянув вниз, отшатывается.). Ух ты! Как круто. Неужели полечу… А куда деваться. Ну, что, Летучкин, с Богом? (Запрокинув голову.) Слышь, Господи? Ты знаешь, что я здесь был, подтвердишь, если что. Эй, мир! Прощай. Ты слышишь меня, мир? Здравствуй!  (Прыгает вниз.)   


Входит АНГЕЛ, пританцовывая.

АНГЕЛА (напевает). Между небом и землёй ты да я, да мы с тобой… ты да я, да мы с тобой между небом и землёй…
ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я лечу!
АНГЕЛ. Любой полетит, если прыгнет с вершины.
ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я падаю!
АНГЕЛ. Любой упадёт, если прыгнув с вершины, забыл, что не птица.
ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я разобьюсь на смерть!
АНГЕЛ. Любой разобьётся, если не умеет летать.
ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Я всё ещё падаю… я всё ещё жив!
АНГЕЛ. А как по-другому вырасти, если не падать во сне…
ГОЛОС ЛЕТУЧКИНА. Что-то как-то долго я, всё падаю и падаю… живу и живу…
АНГЕЛ. Значит, вырастешь большим-пребольшим и жить будешь вечно.