Эрма

Прошло 154 дня и 153 три ночи с событий, оставивших в сердце госпожи Герц огромную брешь. Теперь у нее не было жизни. И она решила: пора с этим кончать.

Приняв ванну с любимыми ароматическими маслами, Эрма Герц облачилась в белое платье и легла в постель. Доносился шум с улицы, придворные дамы сидели на террасе и обменивались светскими беседами, в то время как их чада играли во дворе.

Эрма сказала своему мужу, что ей нездоровится. Ложь.

Хотя, с другой стороны, нездоровится ей уже 154 дня и 153 ночи.

Эрме сейчас двадцать шесть лет. Всю свою сознательную жизнь она ходит по ночам и пугает домочадцев.

Доктора называют это сложным словом «сомнамбулизм» и говорят, что лекарств от этого не существует.

Господин Герц от злости чуть было не казнил придворного лекаря за подобное проявление неуважения к госпоже, но, благо, девушка обладала большим влиянием на импульсивного мужа и не позволила ему расправиться с вестником плохих новостей.

Семья Герц жила вместе на протяжении шести лет. Эрма вышла замуж за Ламмерта весьма поздно: в двадцать два года. Но это была настоящая любовь.

Любовь, которая принесла на этот свет малышку Агнесс. Белокурую девочку с ангельскими голубыми глазами.

Агнесс стала всем для своих родителей. Не было ничего, что семья Герц не сделала бы ради своей дочурки. Так продолжалось четыре года. Пока не наступил переломный момент, ровно 154 дня назад.

В тот день Эрме действительно нездоровилось. Ее бросало то в жар, то в холод. Она не могла ни пить, ни есть. Только тихонько что-то шептала, словно не она была в своем теле, а кто-то иной.

Ламмерт сидел у кровати жены весь день и, увидев, что к вечеру ей стало легче, лег в соседней комнате, чтобы, на всякий случай, быть рядом.

Господин Герц проснулся от криков, разрывающих ночную тишину. Он вскочил с кровати, побежал в комнату Агнесс, но было уже поздно: белокурый ангел лежал в луже собственной крови, а рядом стояла Эрма с подсвечником, с которого стекали бордовые капли.

– Проснись! Проснись! – Ламмерт со слезами на глазах тряс Эрму за плечи, пока та не очнулась.

Нет ничего хуже для родителей, чем видеть смерть их собственного ребенка. Еще и от своих рук.

Пять попыток самоубийства. Все предотвращены.

На два месяца Эрма взяла себя в руки. Ей нужно притвориться, словно все вновь хорошо, чтобы никто не подумал, что она опять совершит глупости.

Сегодня Ламмерт поверил, что ей нездоровится. Стоило всего лишь вызвать рвоту.

Эрма лежит в своем самом красивом платье. Она всегда любила драму. И была прекрасной актрисой.

В доме не было лезвий. А ножи хранились за железным замком, ключ от которого был только у кухарки. Но раздобыть его не составило никакого труда.

Раз, два, три. По вертикали. После ванной тело распарено, нож проникает глубже, крови вытекает больше.

Четыре, пять, шесть. Невозможно простить себя.

Семь, восемь, девять. В саду есть место и для Эрмы Герц. Рядом с Агнесс.

Десять. Пора переходить и к другой руке.

Белое платье окрасилось в темно-бордовый, как когда-то белокурые волосы ее ангела. За все нужно платить. Так думает и Эрма Герц, которая 154 дня и 153 ночи назад убила свое кровное дитя, находясь под влиянием, как она сама считала, демона.
 
Только через столетия сомнамбулизм признают психическим расстройством. А тогда Эрма Герц хотела избавиться от одержимости.

Ведь во дворе играла ее вторая дочь – Алисия. А Эрма проснулась сегодня с подсвечником в руках.