Чудаки - экстремалы

С давних времен люди, нередко, попадали в такие условия, что им приходилось не жить, а выживать, поскольку жизнью такое существование можно назвать с большой натяжкой. Чаще всего в былые времена это происходило добровольно по религиозным мотивам. Отсюда отшельники, схимники, затворники, которые уединялись от общества и вели аскетический образ жизни. Случалось, что в эти условия люди попадали вопреки своему желанию, потерпев катастрофу, заблудившись в лесах, совершив побег из ссылки или колонии, которых много было и сейчас есть в бескрайней сибирской тайге.

В последнее время выживание превратилось в хобби для людей, ощущающих недостаток адреналина в повседневной жизни. Они, опять же, добровольно уединяются где-нибудь в лесу или на острове и развлекаются, искусственно создавая себе трудности, лишая себя привычных атрибутов цивилизованной жизни. Полагаю, что такие встряски очень полезны для погрязших в бытовых и социальных проблемах членов общества потребления, которыми мы все, незаметно для себя стали, если они заканчиваются без последствий для здоровья.

В этом опусе не будет ни слова больше о вышеуказанных «экстремалах», а речь пойдет о моих современниках, пребывавших рядом с нами годами и удививших своим образом жизни, а точнее выживания.

В дачном кооперативе на нашей улице имел щитовой домик пожилой профессор. Летом он с женой, как все, копошился в земле, но настала осень, и дачники разъехались. Уехала в город и жена профессора, а он остался. Пришла зима, навалило снега, и я в пятницу поехал на дачу походить на лыжах. Подходя к своей улице, обнаружил следы от колодца мимо нашего дома куда-то дальше, хотя снег у ворот и на других улицах был не тронут.

Подумал. – Интересно, чьи это следы? Кто-то живет на дачах. Неужели профессор не уехал?

В этот же вечер я увидел его медленно бредущим от колодца с ведерком воды в руке. Одет он был в тулупчик, меховую шапку-ушанку из под которой выглядывали живые глаза и торчала куцая седая бородка; на ногах унты, как у полярных летчиков. Вышел поздороваться.

- Добрый вечер! Вы здесь постоянно живете? – спросил я, протягивая руку.

- Да, живу постоянно, - ответил старик, снимая перчатку и пожимая мне руку.

От прикосновения к его ладони у меня мороз пошел по коже – она была ледяная, как у покойника.

- Вам не холодно? Домик-то у вас совсем летний, не утепленный, а морозы были на неделе далеко за двадцать.

- Нет, нормально. Унтята выручают и тулупчик.

- Может зайдете, погреетесь?

- Пожалуй, зайду.

Старик просидел у меня за чаем больше часа, рассказывая о своей отшельнической жизни. О том, что написал и издал автобиографическую книгу. О том, что приручил и кормил с руки крупой и хлебом мелких пташек, а на днях обнаружил их мертвыми на снегу. Спрашивал меня, в чем может быть причина их гибели. В последствии из интернета я узнал о массовой гибели птиц в этот день во многих уголках планеты. Что их убило достоверно никто не знает. Пообщавшись на разные темы мы расстались; он ушел к себе, пообещав подарить мне экземпляр своей книги.

Назавтра он принес книгу и одолжил дрель, сказав, что к вечеру вернет. Весь день я катался на лыжах, возился с дровами, вечером читал его опус, ожидая, что он появится, но профессор так и не пришел. Утром, чтобы не утруждать старика, я сам пошел к нему за дрелью. Постучав, зашел в дом и замер в удивлении в дверях: на меня с кровати смотрело семь пар глаз. Старик лежал в той же верхней одежде, в которой ходил по двору, а к нему со всех сторон плотно прижималось шесть разномастных кошек.

- Вот так мы друг друга греем. Я их, а они меня, - пояснил он, заметив мое замешательство.

Он перечислил имена всех кошек, настороженно таращившихся на меня и поведал, что они сами собрались к нему со всей округи, а он не смог их прогнать. В доме было так же холодно, как за окном. Прикоснувшись к печке, я убедился, что она ледяная.

- Почему вы печь не топите?

- А какой смысл ее топить, если все тепло моментально улетучивается через щели и открытую лестницу выхода на мансарду. Да и окна у меня летние, одинарные. У меня есть электроплитка. Вот ею я и пользуюсь: грею чайник, варю каши и супчики. Когда снег был свежий и глубокий, к колодцу не ходил, а топил его, но это слишком хлопотно и воды получается мало. Вот, протоптал тропинку и хожу к колодцу каждый день. Хранить воду долго не получается – замерзает. Приходится постоянно подогревать.

- А если ток отключится, что будете делать?

- Тогда печку растоплю и на ней буду готовить, пока ток не дадут, а на долго электричество не отключают.

- А где вы продукты берете? Судя по девственному снегу на улицах, за ворота вы не выходите.

- Раз в две недели продукты подвозит сын.

- А если будет мороз под тридцать, что будете делать?

- Я об этом знать не буду, поскольку термометра у меня нет, - улыбнулся старик и резко отрубил. – Как-нибудь переживу, но в город не поеду.

Похвалив вкратце начало его книги я забрал дрель и ушел - надо было уезжать в город.

Через пару недель я вновь приехал на дачу, заглянул и к отшельнику. Возле дома появилась гора колотых дров – сын подсуетился подвезти, но она так и осталась нетронутой. Старик по-прежнему печку не топил.

- Не скучно вам здесь? – спросил я.

- Терпимо. Радиоприемник у меня работает, телевизор одну программу берет, так что я в курсе новостей. Много лежу и думаю о жизни, обдумываю сюжет новой книги, читаю, вожусь по хозяйству, обеспечивая себе и кошкам необходимый минимум пропитания. Жаль, птички погибли, а новые пока не прилетают. С ними было веселее…

Профессор благополучно перезимовал один на неотапливаемой даче. Весной приехала жена и я опять наблюдал их копающимися в земле, а осенью все повторилось: жена уехала - старик остался.

Приезжая в выходные на дачу зимой, я с ним нередко общался: то он зайдет что-нибудь спросить, то одолжить иголку с ниткой, то я, проходя мимо, заглядывал перекинуться парой слов. Был случай, что за один выходной он заходил за иголкой несколько раз, пока не забрал у меня последнюю – память уже подводила старика. И тут я понял, что не иголки ему были нужны, а просто затворник истосковался по человеческому общению и искал любой повод для этого.

Однажды весной, в начале апреля мы, приехав на дачу, были удивлены большим количеством курсантов школы милиции, которые что-то искали на территории дач и в лесу за забором. Оказалось, что профессор пропал, хотя я его видел за неделю до этого живым-здоровым. Человек ушел из дому, оставив все документы, дом открытым, ничего не взяв с собой, будто вышел к колодцу. Спустя какое-то время его нашли мертвым довольно далеко от наших дач. Точно причину смерти его я не знаю, но предполагаю, что человек устал от жизни и решил ее завершить. Новую книгу он так и не написал…

А вот еще одна реальная история.

В беднейшей деревенской семье шестьдесят лет назад родился мальчик. Отец его вскоре умер. Спартанские условия: хатка, где вместо деревянного пола была утоптанная глина, полчища блох, вечно босые в цыпках ноги, вонь и грязь из-за содержащихся под печью кур, не способствовали здоровому развитию ребенка, но, несмотря на это, он рос разумным, смышленым и в школе был отличником. После школы поступил в лесотехникум, успешно его закончил, женился, получил квартиру в городе. Но вот беда – жена стала пить, заболела туберкулезом и вскоре умерла. Остался мужик один с дочкой, подрастил ее как-то, но стал попивать сам. Выгнали с работы. Поехал в деревню к матери, но на работу не устроился, а продолжал ежедневные пьянки. Мать, не выдержав этого непотребства и скандалов, уехала в город к дочке, где, прожив несколько лет, ушла в мир иной.

С момента приезда в деревню наш «герой» нигде ни дня не работал. Присев на лавочку с мужиками, иногда мог довольно здраво порассуждать на злободневные темы. Когда выпить было нечего, читал – книги у него водились и у соседей брал почитать. Электричество обрезали за неуплату. В печи завалились кирпичи, перекрыв дымоход и он, поначалу, топил хату по черному, выпуская дым через дверь, но спалив весь забор вокруг хаты, перестал топить ее вовсе. Огород не сажал ни одну весну. Денег не было ни копейки, но не воровал. Никто ни разу не упрекнул его в воровстве. Чем жил человек – непонятно. Батрачить слабое здоровье не позволяло, но каждый день к нему заходил кто-нибудь из деревенских забулдыг с бутылкой и куском хлеба на закуску. Вот так и жил человек много лет и дотянул до пенсионного возраста. Пенсию ему назначили такую же, как и тем, кто всю жизнь трудился в поте лица в колхозе. Приехала дочка, оформила ему пенсию, оплатила починку печи и опять уехала в город, а он, как не топил печь зимой, так и не топит, обрезанные провода не восстанавливает. Сидит, как сыч, в темноте и холоде и ждет по привычке, что кто-то зайдет распить бутылку, хотя мог бы жить как все. Но не хочет он как все.

Вот такие «беспечные» чудаки.