Вот такая петрушка

Вот такая петрушка.
 
       Пётр ехал в переполненном автобусе.
- Эй, парень, передай на билет, - кто-то сунул деньги, и он машинально взял, машинально отдал впереди стоящему и направился к выходу.
       Ему помешали строить планы на вечер, и теперь парень вернулся к своим мыслям. Даша возвращается с летней практики, он встретит её прямо на вокзале. Нужно только купить цветы. Он не знал, как они называются, но помнил: фиолетовые и похожи на лилии. Найдёт ли? Будет нежным и внимательным и, конечно же, извинится за выходку, когда ушёл, разозлившись и сильно хлопнув дверью. В ушах звучали слова девушки, которые  сквозь слёзы крикнула вдогонку:
- Ну и пожалуйста! Никто плакать не станет!
        Причина размолвки казалась теперь мелкой и незначительной. Что собственно такого она сказала!
- Петруша, у тебя как со временем? Может, выберемся на природу?
       А  потом как бы невзначай:
- Петруша, совсем зарос, давай постригу.
- Сколько раз просил, не называй меня кукольным именем! – сказал он с раздражением и выскочил, сильно хлопнув дверью.
      Своё имя он ненавидел с детсада, с тех пор, как ребятам показали русскую народную сказку, в которой главный герой Петрушка  оказался дерзким, хитрым и, как ему показалось, бестолковым.  Дети тут же подхватили запомнившееся имя, и понеслась! Они тыкали в него пальцем и кричали:
- Петрушка! Петрушка! Схвати себя за ушко!
        Он отбивался, как мог, злился, дрался.
- Не называй меня Петрушей, - просил Дашу, но ей, видимо, хотелось его позлить.
       Она так и уехала, не попрощавшись. Месяц тянулся вечность. Пётр много раз прокручивал в голове сцену ссоры и винил только себя. Подумаешь, назвала Петрушей! А в школе, когда проходили  «Капитанскую дочку», его прозвали Гринёв. Тем более, что он на самом деле Пётр Андреевич. Это было круто. Ему нравилось. Но Петруша! Нет, определённо, с именем ему не повезло.

      Пётр спрыгнул с подножки автобуса и зашагал к гастроному, возле которого ютился цветочный киоск. Под магазином шла бойкая торговля.  Торговки разного возраста, комплекции и воспитания бойко взвешивали, резали, заворачивали, считали.  В магазин можно было не заходить. Здесь, на стихийном рынке, отоваривали всем.
      Миновав рыночек, Пётр подошёл к автомату с газировкой и выпил два стакана подряд.
- Петрушка! Купите петрушку, - услышал он и чуть не подавился последним глотком.
      Под цветочным киоском, поодаль от всех, стояла низенькая сухонькая старушка в пёстрой косыночке.  В руках она держала  пучки петрушки и протягивала прохожим. Но те проходили мимо или отмахивались, как от мухи.
      Слово «петрушка» больно резануло сознание, лицо парня не излучало дружелюбия, и старушка  отвернулась от него. Она наклонилась и стала брызгать водой из пластиковой бутылочки на пучки, плотно уставленные в коробке, чтобы освежить привядшую зелень. Пётр увидел её ладони: пальцы с распухшими суставами, грубая тёмная кожа – трудовые крестьянские руки. Он вспомнил свою бабушку, жившую с огорода да на крохотную пенсию. Она тащила на рынок всё, что росло в огороде, а ещё вязала носки и пинетки на продажу. Сердце его сжалось. «Вот так и бабушка Лиза стояла и ждала, когда купят её нехитрый товар», - подумалось ему.
      Парень нащупал в кармане десятку, прихваченную на цветы. До получки несколько дней, как-нибудь выкрутится. Дашу встретит без букета, подарит потом. Он решительно шагнул к старушке.
- Почём пучок?
- Тридцать копеек. Можно на рубль четыре, - оживилась бабулька.
- Много продали? – Пётр повертел в руке влажную траву.
- Что ты, миленький, несколько пучков взяли. Стою-стою! Нынче народ сам  выращивает. Дачи.
- Забираю всё. Этого хватит? – он вытащил десятку.
- Шутишь? – старушка смотрела с опаской и надеждой.
- Какое «шутишь»! Нарежу, насушу, на всю зиму хватит. Вот только как нести?
- Я тебе упакую, - спохватилась она, достала из сумки кусок целлофана и завернула петрушку, тихонько приговаривая: - Бог тебя не оставит. Бог тебя наградит за доброту.
- Что говорите, бабушка? – спросил из вежливости Пётр.
- Ешьте на здоровье, говорю.
           Пётр поспешил к троллейбусу, идущему на вокзал, но тот уже отъехал. Занести петрушку домой было некогда. Поезд приходит через сорок минут. Перед глазами ещё стояла старушка с пучками зелени в руках. Нет, он не жалел о своём поступке. Но почему-то бабуля не выходила из головы.  «Интересно, одна живёт или с близкими? Есть ли дети, внуки?» 
- Знаешь, сынок, всех не накормишь, не обогреешь. А чтобы уважать себя, не стыдись сделать доброе дело, - говаривала мама.
- О чём я думаю! – рассердился на себя Пётр. – Через полчаса обниму Дашку, буду смотреть в её васильковые глаза…
           Поднялся ветер и погнал по тротуару мусор.  «Только бы не дождь!» - мелькнуло в голове. Новый порыв заставил повернуться спиной. Он спрятался под навес и присел на скамейку. Затем положил на неё пакет с покупкой, а взгляд упал на кучку мусора, забившегося в угол.   Парень не поверил своим глазам и наклонился, чтобы лучше рассмотреть. Среди окурков и пластиковых стаканчиков  выглядывала купюра. Это была десятка. Он положил её в карман и сел в подошедший троллейбус. На привокзальной площади купил цветы и с лёгким сердцем вышел на перрон, вдоль которого уже тянулся подошедший состав. В открытом окне вагона мелькнула рука, и знакомый голос позвал:
- Петруша! Я здесь!
         Лицо девушки, такое родное, проплыло мимо. «Петруша» прозвучало, как песня, как гимн любви. «Всё-таки замечательное у меня имя», - решил Пётр и побежал за вагоном, где двумя васильками сияли любимые глаза Даши.

                10.04.2015