Ёшка - Матрёшка

Международный конкурс драматургов "Евразия", номинация «Пьеса для детского театра», 1 место 

Лауреат Свердловского отделения СТД в рамках конкурса «Евразия», номинация «Пьеса для репертуарного театра», 1 место

Конкурс СТД РФ на создание драматических произведений для театра кукол,  поощрительная премия 




сказка




место действия: деревня, лес
время действия: сейчас






действующие лица:

ЁШКА (ЛЁШКА) – 7 лет
МАТРЁШКА (Маша) – 5 лет, его родная сестра
БАБУШКА (Мария Васильевна)
ДЕДУШКА (Алексей Степанович)
КЛЮКА (Клюквина Анна Ивановна), соседка
ПЕТУХ (Пётр Дормидонтович)













ВНИМАНИЕ! Все авторские права на произведение защищены законами России, международным законодательством, и принадлежат автору. Запрещается его издание и переиздание, размножение, публичное исполнение, помещение спектаклей по нему в интернет, экранизация, перевод на иностранные языки, внесение изменений в текст при постановке (в том числе изменение названия) без письменного разрешения автора





СЦЕНА 1. Околица. На краю сада Клюки, у плетня, что со стороны леса, таятся ЁШКА и МАТРЁШКА. ЁШКА замер с рыбачьим сачком наготове. МАТРЁШКА достаёт из торбочки через плечо хлебные крохи и зёрна, подсыпает их, выманивая петуха за ограду.

МАТРЁШКА (негромко). Цып-цып-цып, цыпуля…
ЁШКА (злобно шипя). Гадуля…
МАТРЁШКА. Не ругайся, вспугнёшь.
ЁШКА. Этого злодея вспугнёшь…
МАТРЁШКА. Цып-цып-цып… готовься, он пошёл.

Петух выходит из-за плетня – сначала боязливо, потом осмелев, занялся клёвом приманки.

ЁШКА. О-па… (Опускает сачок, поймав петуха, затем падает на него всем телом, придавив к земле).
МАТРЁШКА. Придушишь!
ЁШКА. А он нам живой и не нужен. Мешок!

С трудом, кряхтя и шмыгая, ЁШКА и МАТРЁШКА, совместными усилиями, вытаскивают петуха из-под сачка и запихивают в торбу. Петух кукарекает, как может, бьётся, но бесполезно.
   
МАТРЁШКА и ЁШКА (вместе). Есть!
ЁШКА. Тихо, ни звука! КЛЮКА дома… пошли!

Из зарослей сада высовывается КЛЮКА.

КЛЮКА. Что такое!? Кто – «клюка»!?

ЁШКА и МАТРЁШКА, с криком, с петухом в торбе, бросив сачок, убегают в лес.
 
КЛЮКА. Я вам дам «клюка», шпана городская. А зачем сачок? Что такое… (Находит петушиное перо, ещё одно, ещё.) Петуха украли? Ну, бандиты, воры, жулики… умыкнули моего Петра Дормидонтовича! Ну, детки, я вам устрою деревенский отдых. Ох, устрою я вам каникулы… зверские каникулы!


СЦЕНА 2. Поляна в лесу. Из-за деревьев выходят ЁШКА, с петухом в торбе, и МАТРЁШКА, озираются, оглядываются.

МАТРЁШКА. Хватит, Ёшка, тормози! Клюка не догонит, она же старая.
ЁШКА. Ну, да, точно. Это я просто остановиться не могу, тормоза отказали. Привал!

ЁШКА и МАТРЁШКА валятся в траву, расслабляются.

МАТРЁШКА. Темнеет.
ЁШКА. Ещё не вечер, не боись.
МАТРЁШКА. Я не боюсь! Просто есть хочу.
ЁШКА. Мы же в лесу, Матрёшка, не пропадём. Что-то петух помалкивает…
МАТРЁШКА. Может, посмотрим?
ЁШКА. А вдруг выскочит! Мне на него всё равно. Пусть хоть бы и сдох. Проходу не даёт, видишь ли, тоже мне, цепной петух! Я ему сейчас возьму и голову оторву.
МАТРЁШКА. Правда? Интересненько, как ты это делать будешь… ну, давай?
ЁШКА. Легко. Гля…

Из-за деревьев выходит КЛЮКА.

МАТРЁШКА. Кто-то идёт… Клюка!?
ЁШКА. Ничего себе старушка… реактивная.
КЛЮКА. Куда вы мне моего петуха подевали, Петра Дормитонтовича, хулиганьё? А ну, стоять мне тут сейчас же!
МАТРЁШКА. Бежим!
ЁШКА. Москва – Воронеж – не догонишь!

ЁШКА, с торбой, и МАТРЁШКА убегают в лес.

КЛЮКА. Зря вы так… ой, зря… я ж за вами и бегать не стану. Детёныши неразумные, не знаете истину: не будить лихо, покуда оно тихо… А вы разбудили. Ох, зря.



СЦЕНА 3. Смешанный лес, густой и тёмный, солнечный свет едва пробивается. ЁШКА, с торбой, и МАТРЁШКА устало бредут среди деревьев.

МАТРЁШКА. Всё! Дальше ни шагу! Я падаю.
ЁШКА. Я тоже.

ЁШКА и МАТРЁШКА оседают возле могучего ствола на землю.
 
МАТРЁШКА. Ты всё ещё тащишь петуха!?
ЁШКА. Да не петуха я тащу, а торбу. ДЕДУШКА надаёт мне потом подзатыльников, если потеряю. Ты ж, как всегда, увернёшься, на меня всё свалишь.
МАТРЁШКА. Ой, несчастненький! Тут и валить не надо, натворил всего! Сдался ему петух…
ЁШКА. Это не он мне, а я ему сдался. Сама же видела, он мне проходу не давал. Как налетит, птица вредная! А вчера что было…
МАТРЁШКА. Да слышала уже сто раз. Подумаешь, на голову сел да клюнул пару раз. Полезно даже, когда ума нет.
ЁШКА. Что ты сказала, мелочь пузатая!?
МАТРЁШКА. Я не пузатая! И я не мелочь! И вообще, отпусти петуха, он давно уже задохнулся, наверное.
ЁШКА. Давай-ка, не ори-ка. Я тут старший.
МАТРЁШКА. Где тут? В лесу? Тут не ты старший, а медведь! Или волк… или ещё кто…
ЁШКА. Уже темно совсем… пора выбираться из леса.
МАТРЁШКА. Выпусти сейчас же петуха, он нас выручит.
ЁШКА. Чего-чего?
МАТРЁШКА. Он, если ещё ходит, сразу домой пойдёт, так все домашние животные делают, а мы – за ним. Понял?
ЁШКА. Не-а. Мы что, сами не знаем, куда идти?
МАТРЁШКА. Я – нет, а ты?
ЁШКА. Я думал, ты дорогу запоминаешь…
МАТРЁШКА. А когда мне запоминать, если я вся занятая: бегу по лесу – раз, боюсь бабку Клюку – два, и всё  одновременно – это три! Заблудились мы, Ёшечка… выпускай петуха немедленно!
ЁШКА. Ну, выпущу, жалко, что ли… меньше народу – больше кислороду. (Развязывает торбу, отбрасывает в сторону.) Выходи, жар-курица, не то все перья повыщиплю. Не, не выходит… Готов. Скончался. Может, костёр сложим и шашлык из него сделаем?
МАТРЁШКА. Ёшечка… ты какой-то совсем остолопный стал. Какой шашлык в лесу, почти ночью, если у нас даже соли нет. А?
ЁШКА. Точно. И спичек тоже нет. Давай, выбираться в деревню.
МАТРЁШКА. Ну, хоть что-то сказал путное. Пошли.
ЁШКА. Только торбу заберу… Петуха вытряхну, заберу и пойдём. (Вытряхивает петуха из торбы в траву – тот как неживой.)
МАТРЁШКА. Возьми меня за руку…
ЁШКА. Только ты, Матрёха, не хнычь, ага? А-то, как дам по лбу, опять плакать будешь.
 
МАТРЁШКА и ЁШКА, взявшись за руки, оглядываются.

МАТРЁШКА. Ну, и куда идти?
ЁШКА. Ты ж у нас умнее всех, а я у вас – Остолоп Остолопович…
МАТРЁШКА. Не ворчи, Ёшка,и так – тоскливо…
ЁШКА. Я – не Ёшка, я – Алексей! Алёшенька!
МАТРЁШКА. И я – не Матрёшка, сам ты деревянный, я – Маша…

Раздаётся петушиный крик и с земли поднимается петух, - отряхивается. ЁШКА и МАТРЁШКА оборачиваются на крик. Петух ещё раз кукарекает и гордо направляется в чащу. ЁШКА и МАТРЁШКА, радостно ударив по рукам, уходят вслед за петухом. Из-за ели выходит КЛЮКА, глядит на уходящих за петухом детей…

КЛЮКА. Ну, вот и всё, ребятушки. Теперь узнаете, что меня нельзя обзывать клюкой, меня зовут Анна Ивановна. На всю жизнь запомните! Если жизнь эта ваша у вас вообще  сохранится…


СЦЕНА 4. Через заросли, травостой, меж густых и сплочённых деревьев, бредут уставшие ЁШКА и чуть отставшая МАТРЁШКА.

МАТРЁШКА. Ты видишь петуха?
ЁШКА. Не-а… я вообще ничего почти не вижу…
МАТРЁШКА. Ну, хоть примерно!
ЁШКА. Не-а.
МАТРЁШКА. Всё равно надо идти.
ЁШКА. Вперёд, только вперёд…
МАТРЁШКА. Я есть хочу…
ЁШКА. А я – жить!

ЁШКА, с торбой, и МАТРЁШКА теряются в зарослях. По их следу идёт, улыбаясь и даже слегка подпрыгивая, КЛЮКА. На плече Клюки сидит самодовольный петух.

КЛЮКА. Наша взяла, а, Пётр Дормидонтович?

Петух покряхтывает, покрякивает…

КЛЮКА. Городские-то совсем замордовались по лесу брести. Будут знать, как чужое добро воровать! (Уходит, с петухом, вослед ребятам.)


СЦЕНА 5. ЁШКА и МАТРЁШКА, измотанные, бредут, не разбирая дороги, спотыкаясь, не глядя по сторонам. МАТРЁШКА падает без сил, лицом к земле. ЁШКА продолжает идти – уходит. МАТРЁШКА приподнимается, оглядывается.

МАТРЁШКА. Лёша? Ёшка! Ёшенька! Ты где? А я тутааа!

Возвращается ЁШКА.

ЁШКА. Матрёха, ты где?
МАТРЁШКА. Здесь, здесь, здесь!
ЁШКА. Чего развалилась? Вставай.
МАТРЁШКА. Не могу, Ёшечка… всё, я умираю.
ЁШКА. Не умираешь.
МАТРЁШКА. Почему?
ЁШКА. Потому что ещё разговариваешь.
МАТРЁШКА. Мне лучше знать!
ЁШКА. Ещё и орёт… вставай! Скоро ночь!
МАТРЁШКА. Понеси меня немножечко, а?
ЁШКА. С ума сошла, хитрованка! Я сам еле двигаюсь, так ещё и её тащи…
МАТРЁШКА. Из-за тебя же попали в беду!
ЁШКА. Из-за меня!? Ага, нашла крайнего…
МАТРЁШКА. Нечего было с петухом воевать!
ЁШКА. Он мне проходу не давал!
МАТРЁШКА. Надо было ходить другой дорогой!
ЁШКА. Вот мы, с тобой, и пошли! И пришли. Почему я, человек, должен уступать дорогу какой-то птице драной, которая не то, что летать, даже петь не умеет! А кто придумал петуха словить, и голову ему свернуть?
МАТРЁШКА. Возьми меня на ручки… ты же мужчина!
ЁШКА. Ага, чуть что – мужчина, а как не так, сразу пацан, сопляк, мальчишка…
МАТРЁШКА. Ты же мой брат, а я – твоя сестричка… маленькая, слабенькая…
ЁШКА. Ага, чуть что – слабенькая, а как не так, сразу… Ладно, залезай на горбушки. Чего с тобой спорить.
МАТРЁШКА. Помоги…
ЁШКА (помогая Матрёшке забраться себе на спину). Только если хоть слово…
МАТРЁШКА, Ни за что, никогда!
ЁШКА. И ни гу-гу. Сброшу и вообще брошу. (Уходит, с Матрёшкой.)

Входит КЛЮКА с петухом.

КЛЮКА. Скоро-скоро, Пётр Дормитонтович, кончится эта прогулка… Не я её придумала, они, вот пусть и рассчитываются… (Уходит вослед ребятам.)   


СЦЕНА 6. Поляна посреди чёрного могучего леса. На её краю стоит едва заметная чёрная изба. Из леса выходит ЁШКА, неся на руках МАТРЁШКУ.

ЁШКА (обессилев, опускается на колени). Всё. Я выдохся.
МАТРЁШКА. Ты меня разбудил!
ЁШКА. Устроилась… Ничего, сейчас выспишься, когда уснёшь навсегда.
МАТРЁШКА. А ты как будто нет…
ЁШКА. И я.

Со стороны избушки раздаётся петушиный крик.

МАТРЁШКА. Петух! Там!
ЁШКА. Оттуда, думаешь?
МАТРЁШКА. Там строение какое-то… я боюсь!
ЁШКА. Я тоже. Точно. Дом какой-то…
МАТРЁШКА. А если там что-то живёт… ужасненькое… опасненькое…
ЁШКА. В лесу, что ли, оставаться до утра, без укрытия? Ну, конечно, ты же точно знаешь, здесь ночью везде все такие не ужасненькие, не опасненькие, ага?
МАТРЁШКА. Ну, да… Лучше в избушке ночевать… и петух твой ненаглядный там вроде бы. Если его не съели, может, и нас не тронут. Ой, встать не могу, ноженьки мои совсем отнимаются…
ЁШКА. Я один не пойду.
МАТРЁШКА. Правильно. Лучше вдвоём здесь останемся, чтоб диким лесным зверям и поесть было - что и закусить.
ЁШКА. Ну, ты – лиса, Матрёха!
МАТРЁШКА. Я больная маленькая девочка, а ты…
ЁШКА (перебив). Да ладно! Пойду сам. А ты здесь сиди. Надеюсь, пока я хожу, тебя никто не съест.
МАТРЁШКА. Меня нельзя съесть – я маленькая! Меня можно только закусить…
ЁШКА. Всё равно тебе получится больно. Я пошёл.
МАТРЁШКА. И я! Только возьми меня на ручки…
ЁШКА. Сама доковыляешь, любишь ты спать на руках, ещё проспишь что-нибудь интересненькое. (Идёт к избушке.).
МАТРЁШКА (вприпрыжку за ним). Я с тобой! (Подходит с Ёшкой к крыльцу.) Стучи.
ЁШКА. Как-то неловко…
МАТРЁШКА. Ночью в лесу с голоду умереть – вот, что по-настоящему неловко. Стучи!
ЁШКА. Ладно! Сейчас как стукну! (Стучит в дверь.)


СЦЕНА 7. Горница в чёрной избе. Не то, чтобы хоть глаз выколи, так – сумрачно. К тому ж – полнолуние. Очертания лавок вдоль стен. Но ни кровати, ни стола нет, и вообще какой-либо мебели. У окна стоит КЛЮКА, с петухом.

КЛЮКА. Вот они и попались. А, Пётр Дормидонтович? Мы их не звали? Мы из за руки не тащили? Мы их не крали? Мы их не заманивали? Они – сами!

Стук в дверь. КЛЮКА взмахивает рукой и, по четырём углам, вспыхивают лампады.

КЛЮКА. Добро пожаловать, маленькие бандитики. Может быть, и не «добро». А, Пётр Дормидонтович? «Добро», не «добро», а пусть входят, раз сами притащились. Нам-то что, мы никого не звали, не ждали и не обманывали! (Уходят за дверцу.)

Стук в дверь. Входят ЁШКА и МАТРЁШКА.

МАТРЁШКА. Хозяева… хозяева! (Кричит.) Хозяева!!!
ЁШКА. Не ори!
МАТРЁШКА. А чего они…
ЁШКА. Может быть, спят, может быть, слышать нас не хотят… может быть… да мало ли.
МАТРЁШКА. Совсем ты – Дуб Дубыч. Не видишь, здесь никого нет!
ЁШКА. А ламы по углам, кто зажёг? И не «Дуб Дубыч» - я, сама ты – дубина стоеросовая…
МАТРЁШКА. Давай, Ёша, перестанем обзываться, ругаться, ссориться, а?
ЁШКА. Ты первая всегда начинаешь. Если никого нет, то почему же лампы горят? Деревенские так не поступают, дом-то деревянный, они без присмотра огонь не оставят… Может быть, дом такой, специальный, для тех, кто заблудился?
МАТРЁШКА. Мне уже всё равно. Я так устала. Я есть хочу… спать…
ЁШКА (обходит помещение). Хозяев нет, печки нет, кровати нет… и еду здесь негде спрятать…
МАТРЁШКА. Одни скамьи…
ЁШКА. О! Смотри.
МАТРЁШКА. Страшно…
ЁШКА (наклоняется, всматривается, потом поднимает с пола шкуру волка с головой). Волчья шкура.
МАТРЁШКА. Страшно!
ЁШКА. Зато в ней теплее. (Оборачивается в волчью шкуру, с головой.) Тепло.
МАТРЁШКА. Ужас! Кошмар! Дикость!
ЁШКА. А мне нравится. Спать будет тепло и мягко. О, смотри! (Наклоняется, всматривается, потом поднимает с пола шкуру лисы с головой.) Лиса?
МАТРЁШКА. Лиса…
ЁШКА. На! Обернись, ты ж замёрзла.
МАТРЁШКА. Жуть…
ЁШКА. Как хочешь. А мне классно! Тепло.
МАТРЁШКА. Ты – как настоящий волк.
ЁШКА. А что, быть волком – здорово! Меня все бояться, а я – никого. Отлично. Я – волк. И я ложусь спать прямо на полу. А утром посмотрим, кто из нас лучше себя чувствовать будет, ты – голодная и холодная человечишка, или я – тёплый свирепый волк. Правда, тоже голодный. Утром разберёмся. (Укладывается на лавку.)
МАТРЁШКА. А я?!
ЁШКА. Отстань.
МАТРЁШКА. Тебе как?
ЁШКА. Как в сказке. Хорошо…
МАТРЁШКА. И мне, как в сказке, страшно. Ёша, Ёшь…
ЁШКА. Отстань.
МАТРЁШКА. Я обернулась бы в звериную шкуру, мне тоже человеком быть неинтересно, но шкура-то лисья… фу. Мне белочку бы, или зайчика.
ЁШКА. Живодёрка. Не прикидывайся. Ты у нас в семье известная лиса: хитрая, хищная.
МАТРЁШКА. Не ври! Не обзывайся! Не зли меня, а то…
ЁШКА. А то покусаешь. Знаю. Всё! Тихо! Я сплю.
МАТРЁШКА. Уговорил. (Оборачивается в лисью шкуру, с головой). Быстрее уснёшь, быстрее проснёшься… быстрее дорогу дому найдёшь… (Укладывается на другую лавку).
ЁШКА и МАТРЁШКА (вместе). Спокойной ночи.

Из дверцы входит КЛЮКА, с петухом.

КЛЮКА. Вот так. Ну, Пётр Дормидонтович, устоим этим деткам – гадким конфеткам побудку? Пётр Дормидонтович, сигнал!

Петух, встрепенувшись, кукарекает всё пронзительнее и противнее, до тех пор, пока ЁШКА и МАТРЁШКА не просыпаются.
 
ЁШКА. Матрёша, ты где? Эй…
МАТРЁШКА. Ой, волк! Ёшка, Ёшка, ты где, здесь волк!
ЁШКА. Лиса! Настоящая… Машка, ты где?
МАТРЁШКА. Живой… как щенок.
ЁШКА. Что ты на меня пялишься, лиса?
МАТРЁШКА. Что ты на меня тявкаешь, волчище?
КЛЮКА. Ну, что, детки-конфетки, не узнали друг дружку? Так вот, чтоб не мучились, объясню. Говорить-то по-человечески вы разучились, а зверушки сами по себе разные. Каждый на своём языке рычит и тявкает. Так что, измучитесь, чтобы сообразить, какая беда с вами приключилась. Тем более, что оба глупые-глупые. Ты, Ёшка, теперь волчонок. А ты, Матрёшка, теперь лисичка.

ЁШКА и МАТРЁШКА, осознав ситуацию, носятся в страхе и ужасе по комнате. КЛЮКА смеётся, Петух квохчет и кукарекает.

ЁШКА (Клюке). Я загрызу тебя, ведьма!.
КЛЮКА. Рискни, щенок! Пётр Дормидонтович, глядите, он сейчас прыгнет. Так вы его по темечку, ага?
ПЕТУХ. Хо-хо. С радостью.

ЁШКА прыгает на КЛЮКУ, клацает челюстями. Петух клюёт его по темечку и он падает без чувств на пол.

ПЕТУХ. Ну, как, Анна Ивановна?
КЛЮКА. Вот так, Пётр Дормидонтович. Годится! А теперь, лисичка, ты? Прыгать будешь?
МАТРЁШКА (пятится в угол). Нет… нет…
КЛЮКА. Пётр Дормидонтович, достаньте-ка и этого страшного зверя да так же по темечку.
ПЕТУХ. Жалко девчонку, она, конечно, лучше брата, но ведь не остановила, не пресекла позорного преступления в отношении меня. Придётся проучить и лисичку. (Клюёт Матрёшку – та падает без чувств.)
ПЕТУХ. Готово, Анна Ивановна, пороки наказаны.
КЛЮКА. Не совсем, Пётр Дормидонтович. Совсем будет, когда получше узнают, чем они стали и кто они теперь на самом деле. Да так, чтоб усвоилось на всю жизнь! А мы с вами, Пётр Дормидонтович, пойдёмте в деревню, отдыхать, домой. (Взмахнув, гасит лампады и уходит, с петухом.) 


СЦЕНА 8. Деревня. На лавке, у забора, сидит ДЕДУШКА. К нему подходит БАБУШКА, присаживается рядом.

ДЕДУШКА. Чего глаза прячешь? Не нашли?
БАБУШКА. Следы в лесу обрываются. Пропали наши внучики… три дня, как нет!
ДЕДУШКА. Не причитай.
БАБУШКА. Зачем нам теперь самим жить, когда внучиков нет…
ДЕДУШКА. Помолчи, сказал! Пока не увижу личными глазами Машеньку неживой, не поверю, что нет её больше. Ох, Матрёшка, Матрёшка…
БАБУШКА. Ох, Ёшка, Ёшка…
ДЕДУШКА и БАБУШКА (вместе). Эх, Ёшка – Матрёшка!
ДЕДУШКА. Сам пойду искать, лично.
БАБУШКА. Куда тебе, старик, ноги по дороге отвяжутся.
ДЕДУШКА. А я верёвку прихвачу, привяжу ноги обратно и дальше пойду.
БАБУШКА. Молодые, вон, весь лес исходили! Солдатики, егеря, охотники… В полном здравии, с зоркими глазами…
ДЕДУШКА. А я, что глазами не вижу, то сердцем разгляжу. А на что здоровья не хватит, на то хватит моей воли! Всё, поговорили, старая. Прихвачу ружьё, пожалуй. Да сваргань мне еды в дорогу, расселась тут, пессимистка. Живы мои внучики, я сказал. Потому что не имеют они права умереть раньше меня.
БАБУШКА. И меня. И жить они должны долго и красиво. Я с тобой пойду.
ДЕДУШКА. А ноги не отвяжутся?
БАБУШКА. А я два мотка верёвки возьму, для нас обоих, привяжу и…
ДЕДУШКА и БАБУШКА (вместе). Идём!


СЦЕНА 9. Лес. Неподалёку от чёрной избы, на маленьком земляном пятачке, сидит заяц, мордочку чистит. из-за кустов выскакивает Ёшка-волчонок, придавливает лапой зайца к земле.

ЁШКА. Поймал обед.

Подходит Матрёшка-лисичка, пошатываясь от голодного бессилия, глядит на зайца, потом – внимательно – на волчонка. Волчонок тоже пошатывает от слабости.
 
МАТРЁШКА. И ты сможешь его съесть?
ЁШКА. Ну, вот что ты рычишь на меня из последних сил? Не понимаю.
МАТРЁШКА. Он же живой.
ЁШКА. Я тоже! Пока ещё. Пойми, Матрёшка, не сможем мы съесть зайца.
МАТРЁШКА. Перестань лаяться, всё равно не понимаю.
ЁШКА. Во-первых, его надо убить. Во-вторых, разделать. В-третьих, не есть же его сырым.
МАТРЁШКА. Лучше умру с голоду, чем сделаю плохо несчастному зайчишке.
ЁШКА. Если сможешь всё это проделать, на, бери его. Но лучше отпустить.
МАТРЁШКА. Отпусти его, брат.
ЁШКА. Давай, сестра, останемся людьми, ага? Всё равно звери из нас никакие. Отпускаю, прости. (Отпускает зайца, тот убегает.)
МАТРЁШКА. Молодец Ёшка, я же всегда знала, что ты хороший.
ЁШКА. Ну, вот разлаялась, лучше силы побереги. Или ты хочешь сказать, что я прав?
МАТРЁШКА. Пойдём в избу и там тихо незаметно умрём с голоду. Нет, я больше не могу идти. (Падает.)
ЁШКА. О-па, упала. Вот, что, Машуня, я рядом прилягу, а ты заберись мне на спину. (Ложится.)
МАТРЁШКА. Хочешь, чтобы я залезла тебе на спину? Погляди мне в глаза! Похоже, да.
ЁШКА. Давай, сестричка, ползи, как можешь.
МАТРЁШКА. Спасибо, братик. (Взбирается на спину волчонка.)
ЁШКА. Мы пойдём, вдвоём, в эту страшную чёрную избу и там тихо незаметно умрём с голоду.
МАТРЁШКА и ЁШКА (вместе). Вместе…
ЁШКА. Эх, теперь ещё подняться бы как-нибудь. (Поднимается.)
МАТРЁШКА. Брось меня, Лёша… Алексей…
ЁШКА. Держись, Мария, главное, не соскользни…

Из-за деревьев выходят ДЕДУШКА, с ружьём, и БАБУШКА, с рюкзаком.

БАБУШКА. Ты видишь?
ДЕДУШКА. Не слепой.

ЁШКА с МАТРЁШКОЙ уходят в избу.

БАБУШКА. Ты понял?
ДЕДУШКА. Нет. Что это ты меня всё спрашиваешь! Я всю жизнь только и делаю, что отвечаю на твои вопросы. Мне что, больше делать в жизни нечего? Давай, теперь я тебя спрошу. Что, слабо ответить?
БАБУШКА. Спрашивай.
ДЕДУШКА. Ты видела?
БАБУШКА. Не слепая.
ДЕДУШКА. Ты поняла?
БАБУШКА. Да.
ДЕДУШКА. Да!? А я нет.
БАБУШКА. Да. Волчонок поймал зайца. Зачем?
ДЕДУШКА. Чтобы съесть.
БАБУШКА. А почему не съел?
ДЕДУШКА. Опять ты задаёшь вопросы!
БАБУШКА. Хорошо, задавай ты.
ДЕДУШКА. Пожалуйста. Вопрос: почему волчонок не съел зайца?
БАБУШКА. Хороший вопрос, неожиданный. Первое, что приходит на ум, он поймал зайца не для одного себя, а ещё и для лисички.
ДЕДУШКА. Ну, понятно же.
БАБУШКА. А тебе не странно, что волчонок и лисичка охотятся вместе?
ДЕДУШКА. Странно.
БАБУШКА. А разве не странно, что они отпустили зайца? И видно же, что оба с голоду едва ноги передвигают…
ДЕДУШКА. Не ноги, а лапы.
БАБУШКА. Не придирайся. Странная парочка… и живут они, похоже, здесь, в избушке.
ДЕДУШКА. Если не научаться есть добычу, то они в избушке, можно сказать, что уже и не живут, а подыхают.
БАБУШКА. Не подыхают, а помирают.
ДЕДУШКА. Не придирайся. Вот, какая у меня мысль. Волчонок и лисичка сбежали из зоопарка или из цирка. Никто не учил их охотиться. Вот они и – того.
БАБУШКА. Логично. Только где ты в округе видел зоопарк или цирк?
ДЕДУШКА. Ой, да мало ли зверушек люди приручают, а потом выбрасывают на улицу. Подлецы!
БАБУШКА. Какая нам, с тобой, разница, дед.
ДЕДУШКА. Да какой я - дед без Ёшки и Матрёшки…
БАБУШКА. Пойдём в избу. Если нет там больше никого, то попробуем накормить волчонка с лисичкой человеческой пищей. Получится – отлично, заберём их с собой, в деревню. А там – будь что будет.
ДЕДУШКА. Внучиков надо искать!
БАБУШКА. Согласна. Но без отдыха в нашем возрасте, чего найдёшь? Давай, перекусим, зверушек проверим на человечность…
ДЕДУШКА. Как?
БАБУШКА. Просто. Дадим хлебушка: съедят – значит, они - прирученные и брошенные, не съедят…
ДЕДУШКА. Вот-вот, кто ж они тогда, если дичь ловят да отпускают, и хлеб не едят?
БАБУШКА. Ой, дед, не знаю, даже подумать боюсь. Как люди ведут себя. Странно. Так что, идём?
ДЕДУШКА. Только ты – позади, а я, с ружьём, вперёд пойду. (Идёт, крадучись, с Бабушкой, к избе.)


СЦЕНА 10. Горница в чёрной избе. Посередине лежат волчонок и лисичка, а вокруг и по ним снуют мыши. Волчонок ещё пытается отбиться от мышей, а вот лисичка даже не реагирует. Входят ДЕДУШКА, с ружьём, и БАБУШКА, с рюкзаком.

ДЕДУШКА. Ну, ты глянь, что творится на свете! Грызуны одолевают!
БАБУШКА. Вот я вас… вот я вам…

ДЕДУШКА и БАБУШКА, машут, пинают мышей – те, наконец, разбегаются. ДЕДУШКА и БАБУШКА глядят на поникших волчонка и лисичку. 

БАБУШКА. Бедные… бедные…
ДЕДУШКА. А лисичка-то, вроде бы, всё, отжила. И на воротник маловата. Может, сгодится на что?
БАБУШКА. А вдруг жива…
ДЕДУШКА. Ну, жива, и что. Не наша забота – эти зверушки.

Волчонок вдруг дёрнулся, попытался приподняться, но рухнул. БАБУШКА подбегает к нему, глядит.

БАБУШКА. Дед, смотри, он плачет!
ДЕДУШКА (подходит). Да ну тебя…
БАБУШКА (приподнимает голову волчонка). Глаза человеческие… страшно мне, дед… оборотни?
ДЕДУШКА (приглядывается к волчонку). Точно, как человек совсем…
БАБУШКА (берёт волчонка на руки). На Ёшкины глаза похожи… (Склоняется над волчонком, мурлыча колыбельную песню.)
ДЕДУШКА. С ума ты сбежала, старуха! Ты держи себя в руках, а? Не поддавайся ты так горю! Я ж тоже сейчас загорюю и заплачу… (Подходит к лисичке, смотрит ей в глаза.)
Жива, что ли? Жива! Борется за жизнь, держится. (Берёт на руки лисичку) На Матрёшкины глаза похожи…
БАБУШКА (покачивая, целует волчонка в нос и кладёт на пол). Дождёмся кончины на улице, потом похороним. Хоть они и звери, а нам людьми надо быть, пошли на двор. (Уходит, прихватив рюкзак.) 
ДЕДУШКА. Точно. С таких человеческих глаз шкуру не снимают. Жалко-то так! (Целует лисичку в нос и кладёт её на пол, прихватывает отложенное ружьё, идёт к дверям.)

По углам вспыхивают лампады, правда, ДЕДУШКА того не замечает.

ЁШКА. Дедушка… дед…
ДЕДУШКА (оборачивается на голос, видит вместо волчонка внука). Ёшка!? Ты!? Внучечек!? Откуда!? (Подбегает к Ёшке, ощупывает его, осматривает, кричит в окно). Бабка! Мария! Иди сюда!!! Иди скорее!!! Чудо!
МАТРЁШКА. Дедушка…
ДЕДУШКА (оборачивается на голос, видит вместо лисички внучку). Матрёшка! Матрёшечка!? Внученька!?

Входит БАБУШКА.
 
БАБУШКА. Что ты, Алексей, шумишь… (Видит внуков, оседает на пол от изумления.)
ДЕДУШКА. Мария, только в обморок не падай, не время терять сознание!
БАБУШКА. Конечно, Алексей, конечно. Так это они были зверушками, что ли?
ДЕДУШКА. Ничего не знаю, появились и всё тут. Из ниоткуда! Чего смотришь, старая? Они ж потому и зайца не съели, и мышей не трогали, понимаешь?
БАБУШКА. Точно! Они ж с голоду умирают! Хлебушка… хлеба…
ДЕДУШКА. Да не хлеба, воды сначала! Глоточками мелкими! (Гладит головы внуков, лежащих на его коленях.)
БАБУШКА (разбирает рюкзак с продуктами). Живы… живы.
ДЕДУШКА. От поцелуя, что ли, стали собою?
БАБУШКА. А ты тоже целовал?
ДЕДУШКА. Ну, да. Глаза такие были у лисички, Матрёшкины…
БАБУШКА. Так она всегда лисой была. (Подаёт бутылочку с водой Дедушке, сама же поит из другой бутылочки Ёшку.)
ДЕДУШКА (поит Матрёшку). Не была, а есть! А твой Ёшка – истинный волчонок…
ДЕДУШКА. Только сейчас увидел. Гля…
БАБУШКА. Что?
ДЕДУШКА. Шкурки звериные. С головами…
БАБУШКА. Ага, они обернулись в эти шкурки, чтоб согреться и поспать… А. вон оно, что вышло.
ДЕДУШКА. А что так посветлело вокруг?
БАБУШКА. Лампады?
ДЕДУШКА. Лампады!

Огонь лампад разрастается. Доносится петушиный крик.

БАБУШКА. Слыхал?
ДЕДУШКА. Петух орёт, и что такого…
БАБУШКА. В лесу-то?
ДЕДУШКА. Глянь, огонь как разгорается.
БАБУШКА. Как клюнет нас сейчас жареный петух…
ДЕДУШКА. А не бежать ли нам отсюда? Давай, ты рюкзак с ружьём хватай, а я внучиков понесу отсюда! (Подхватывает Ёшку и Матрёшку.)
БАБУШКА (подхватывает рюкзак и ружьё). Странная изба, Леша… страшно!
ДЕДУШКА. Заметила? Молодца тебе за это, глазастая. А теперь дверь открой, Маша!
БАБУШКА. Бежим! (Убегает со всеми.)

Огонь вырывается из лампад и разбегается по стенам и потолку, а над треском горящего дерева раздаётся неумолчный петушиный крик.


СЦЕНА 11. Поляна посреди чёрного могучего леса. На её краю стоит едва заметная чёрная изба. Избу пожирает пожар. Поодаль глядят на огонь ЁШКА, МАТРЁШКА, ДЕДУШКА и БАБУШКА.

ДЕДУШКА. Как бы на лес огонь не перекинулся.
БАБУШКА. Не перекинется. Ненормальный он какой-то, не жаркий.
МАТРЁШКА. Колдовской.
ЁШКА. Клюка это… со своей жар-курицей!
МАТРЁШКОЙ. С петухом, точно.
ЁШКА. Клюка - старуха вредная, может всех заколдовать, всё поджечь.
ДЕДУШКА (даёт Ёшке подзатыльник). Сквернословить!
ЁШКА. Больно же!
МАТРЁШКА. Не бей его, он только-только выжил.
БАБУШКА. Ишь ты, сдружились, что ли, брат с сестрой, надо же. Мир и дружба? Или любовь…
ДЕДУШКА. Не Клюка она, не карга и не клюшка, её Анна Ивановна зовут. Кто ты такой, чтоб человеку кличку давать? Отец её или мать? (Даёт Ёшке подзатыльник.)
МАТРЁШКА. Не бей!
ЁШКА. Потерплю…
БАБУШКА. Прибьёшь ведь, дед, ребёнок же!
ДЕДУШКА. Ничего, зато запомнит. Возраст надо уважать.
МАТРЁШКА. Она – ведьма, колдунья она!
БАБУШКА (даёт Матрёшке подзатыльник). Не говори о людях, чего не знаешь. Не ведьма она и не колдунья, а просто несчастный человек, которого никто не любит. И сама любить не научилась. Кто ты такая, чтоб человека осуждать? (Даёт Матрёшке подзатыльник.)
ДЕДУШКА. Прибьёшь ведь, бабка, ребёнок же!
БАБУШКА. Ничего, зато запомнит. Человека надо уважать.

Из лесу, прямо на них, выбегает петух. Петух останавливается, глядит на детей и стариков, подпрыгивает, взлетает и, перелетев через головы, пропадает в огне. Из лесу выбегает КЛЮКА.

КЛЮКА. Пётр Дормидонтович! Держите его! Ловите!
БАБУШКА. В огонь, что ли, прыгать?
ДЕДУШКА. А ты его из огня клюкой, клюкой…
КЛЮКА. Так вы, значит, разрушили чары  любовью своею? Эх, да гори она эта жизнь – без любви – ярким пламенем!!! Что ж, соседи, ваша взяла, живите! (Убегает в огонь, за петухом.)

Из огня доносится пронзительный петушиный крик.

ЁШКА. Они сгорели!? (Бежит к пожарищу.)
МАТРЁШКА. Надо вытащить их!!! (Бежит к пожарищу.)
ДЕДУШКА. А хорошо на внучков звериные шкурки подействовали.
БАБУШКА. Внушительно.
ДЕДУШКА. Ишь, как бегут, смертельного врага спасти хотят.
БАБУШКА. Молодцы.

ЁШКА и МАТРЁШКА пробуют руками огонь, берут горящие головёшки и возвращается к Дедушке с Бабушкой.

ЁШКА. Что такое? Что это за огонь?
МАТРЁШКА. Не жжёт… но он же горит.
ДЕДУШКА. Это не простой пожар. Это пожар нелюбви.
МАТРЁШКА. Нелюбви?
ЁШКА. Нелюбви…
БАБУШКА. Потому нам и не страшен этот пожар. Ведь мы любим друг друга.
ДЕДУШКА. Любим?
ЁШКА и МАТРЁШКА (вместе) Любим.