Листья падали. Глава 6. Верю - не верю

          
               
     Сегодня я, наконец, вспомнила об электронной почте. К сожалению, на мое объявление никто не откликнулся, а если разместить на сайте знакомств мое фото, число ее пользователей, вряд ли, возрастет. Пожалуй, надо нарядиться, накраситься и сфотографироваться в подобном виде. Думаю, Люба поможет мне в этом. А почему бы не познакомить ее с моими родными?
     В телефонной трубке раздавались короткие гудки. Занято, но как только я положила ее, зазвонил телефон.
-  Здорово, можешь меня выручить? – Любка говорила почти шепотом, я с трудом понимала, чего она от меня хотела.
-  Наверное, смогу. Я не знаю, что тебе надо.
-  Самая малость. Можешь приехать на…, - Любка назвала совершенно незнакомый мне адрес.
-  Постараюсь, а без меня тебе не обойтись? – спросила я с надеждой, честно говоря, никуда ехать в холодный декабрьский вечер мне не хотелось.
-  Очень надо. Без тебя…не могу сказать, вообщем, приезжай. Только у меня к тебе просьба, оденься попроще, знаешь что-нибудь такое что, что выбросить не жаль. Поняла?
Я поняла лишь одно, что Любка желает, чтобы я вырядилась, как побирушка. Но у меня не было ничего старого, на выброс. Что делать? Если подруга просила, значит, ей действительно это было необходимо.
-  Мама, одноклассница просит меня приехать, помочь ей.
-  Нет, Арина, уже половина седьмого, никуда я тебя не отпущу, - категорично ответила мама.
-  Мамочка, а если я расскажу тебе правду, ты разрешишь мне?
-  Уже темно, ехать одной страшно.
-  Пожалуйста, мама.
-  Нет, не проси.
Сбежать не удастся, да и это и глупо, но оставить Любу без помощи я не могла.
-  Мама, а ты можешь поехать со мной?
-  Куда?
Я назвала адрес. Мама открыла справочник «Золотые страницы». Согласно ему, Любка находиться неподалеку.
-  Хорошо, если ты считаешь, что это так важно, поедем.
Я постаралась выполнить хотя бы одну часть Любиной просьбы. Оделась, как обычно одеваюсь в училище. По улице генерала Белова было несколько домов, подходящих под описание детского приемника распределителя. Когда мы поинтересовались у сидящего при входе инспектора: «где можно увидеть Любу Поленову?», он равнодушно махнул рукой в сторону темного коридора. Подходя к нужной двери, я попросила начинающую проявлять излишнюю подозрительность маму ничему не удивляться и соглашаться с тем, что скажет моя подруга.
     В кабинете стояло только три стула, один из которых оказался незанятым. Люба выглядела сногсшибательно. Ярко накрашенная, с серьгой в бровях, одетая не по погоде легко, она, увидев меня с мамой, поначалу растерялась, но лишь на мгновение.
-  Тетенька Лера, сестренка, как хорошо, что вы приехали. Кому, как ни моим родственникам я нужна? Представляете, меня забрали вместо какого-то воришки!
-  Подожди, Поленова, - вмешалась мужеподобного вида женщина, сидящая по другую сторону стола, - Скажи спасибо, что прохожие не вызвали милицию, пожалели сироту. За твой подвиг тебе срок светит.
-  Что вы говорите! Я ничего не делала. Меня чуть не обокрали, а я еще и виноватой оказалась, - Любка мастерски стреляла глазами по сторонам, но самым душераздирающим взглядом она одарила мою маму.
-  Скажите, кем вам приходится Любовь Поленова?
На мою маму были устремлены три пары глаз.
-  Троюродной племянницей. А что случилось?
Я переживала, что мама, с непривычки, не справится с ролью выдумщицы, и неслучайно. Инспектор, кажется, ей не верила.
-  Очень сомнительное родство. Если вы ее тетя, то объясните, пожалуйста, почему за девочкой нет присмотра? Насколько мне известно, у нее жива мать.
-  Она плохо себя чувствует, часто болеет…
-  Я же говорила вам, что у меня младшие сестренка и братишка есть.
-  Я тебя внимательно выслушала, а сейчас помолчи, Поленова. Как вас зовут, - обратилась инспектор к моей маме.
-  Валерия Константиновна Белова. Понимаете, племянница впервые попала в подобную ситуацию, поэтому она путается в показаниях.
-  Показания дают в милиции. Хотите, я ее туда отправлю?
-  Это случайность, простите нас.
-  А драка в детском доме, это тоже случайность? Зачем она туда пошла, если у Поленовой имеются близкие родственники?
-  Позвольте, я заберу Любу к себе? Я прослежу, чтобы больше подобного не повторялось.
Мама еще полчаса уламывала инспектора, ей дуэтом вторила Люба. Но не думайте, что я была сторонним наблюдателем, мне удалось вставить в разговор несколько слов. Когда мы вышли на улицу, шел девятый час.
-  Люба, могу я попросить тебя об одолжении?
-  Конечно, вы меня выручили.
-  Я очень тебя прошу, оставь Арину в покое.
-  Валерия Константиновна, почему? Я люблю Арину, нам хорошо вместе.
-  До дружбы с тобой Арина никогда меня не обманывала, а сейчас…
-  Мама, не надо так говорить. Никто не виноват, что я живу без брата и сестры.
-  Арина, мы уже об этом беседовали, если ты забыла, я повторю.
-  Не надо, Валерия Константиновна, я все поняла. Спасибо вам за помощь, - голос Любы задрожал. Она повернулась к нам спиной и торопливо направилась к автобусной остановке. Мне показалось, что она надеялась, что ее окликнут, и сообщат о том, что передумали. В спину ее подгонял ветер, яркий свет фонарей ослеплял. Мне было ее жаль, конечно, мама не права, но из-за этого Люба не перестала быть моей подругой. Завтра в училище все будет, как всегда. Но ожидание лучшего меня не успокоило. На вопросы мамы я что-то отвечала невпопад, слабо улыбалась ее шуткам,  но нелегко было создавать видимость, что ничего не произошло. Хотелось побыть в одиночестве. Дома я могла себе это позволить. Мама с бабушкой уткнулись в телевизор, а я засела за свой дневник.
     «Почему люди не верят друг другу?» Попыталась ответить на поставленный вопрос с точки зрения мамы. Наверное, потому, что успели позабыть о том, что недоверие обижает. Что на это ответила бы Люба? Потому, что их уже не раз обманывали. А я отвечу… Не знаю, я действительно, не знаю, почему случается подобное. Меня саму ни раз обманывали, но я не утратила веру в людей. Что будет, если люди перестанут верить? Мама не поверит Любке, Тамара Ильинична перестанет верить мне, Илья, когда узнает о моей двойной жизни, никогда больше не посмотрит в мою сторону, а я…я больше не поверю в любовь.
     После этого случая прошло несколько дней. Я была словно во сне, как робот ходила на занятия, что-то кроила, сшивала, записывала и отвечала на вопросы, но на мой немой вопрос я так и не получила ответа.  Раньше я считала, что в училище не протолкнешься, так много на пути встречается студентов, а сейчас передо мной будто бескрайняя пустыня раскинулась. Даже у туалета, я остро чувствовала свое одиночество. Прозвенел звонок, а моя очередь только подошла. Девчонка, что была передо мной, не стала задерживаться, и ушла. Я осталась, ради того, чтобы узнать, кто там застрял надолго? К тому же, добежать со второго этажа на четвертый, за полминуты, пока он заливается, я не смогла бы. Будете смеяться, но, по-моему, иметь памперсы при себе иногда не помешает. Я улыбнулась, представляя, как смотрелась бы я во влагонепроницаемых штанишках, когда дверь туалета распахнулась, и на пороге возник он. Какое счастье, что я раньше поняла, что к чему, и пулей вбежала в туалет, захлопнув за собой дверь.  Мой несговорчивый организм мгновенно реагирует на любые потрясения. Настоящий ужас начался потом, когда я поняла, что спустить воду невозможно, что-то случилось с механизмом. В дверь постучали. Караул! Придется снимать крышку унитаза. Послышался легкий скрежет, я старалась сделать это аккуратно. Стук повторился, но теперь чей-то громкий голос поинтересовался, - Скоро вы освободите туалет?
Я постаралась успокоить страждущих, - Сейчас, только бачок поправлю, - в доказательство моих слов зажурчала тонкая струйка, а затем из недр унитаза ниспровергся целый водопад. Порядок, щелкнула задвижка, и я лицом к лицу оказалась с Натальей Григорьевной.
-  Живо в актовый зал.
-  Но у нас урок географии.
-  Пришел доктор из диспансера, несколько групп, в том числе и вашу, сняли с занятий. Ступай, а то Тамара Ильинична тебя разыскивает.
Спуститься со второго на первый этаж и дойти до зала – целое путешествие, а я вспомнила, что хотела сегодня сдать книгу в библиотеку. Ради того, чтобы не ходить два раза, я побежала в мастерскую. У дверей ее я замерла для того, чтобы отдышаться и вошла. Мастерская была пуста, а дверь не заперта. Странно, потому, что ранее Тамара Ильинична подобного не допускала. Единственное объяснение, которое я могла привести, это то, что классный руководитель находилась в своем кабинете. Проверяя предположение, я постучала в ее дверь. Она была закрыта, ключ был вставлен в замке с противоположной стороны. Предупредить классного руководителя не удастся, может быть, она сама знает о том, что дверь в мастерскую не заперта. Открыв свой рюкзак, я поняла, что в нем что-то искали, но поживиться у меня было не чем. В кошельке с утра лежало тридцать рублей. Они исчезли. Опять у нас завелись воришки, наверняка, они поживились и у других девочек. Спрошу у Кати, все ли у нее цело? Она девочка не болтливая и не любопытная. Настороженный оклик заставил меня вздрогнуть.
-  Белова, почему не в зале?
-  Я хотела сдать в библиотеку книгу, Тамара Ильинична, - оправдывалась я, - А дверь в мастерскую была не заперта.
-  Здесь была Света Матюхина. Разве ты ее не встретила?
-  Нет. В мастерской никого не было.
Тамара Ильинична казалось, была чем-то озабочена, наверное, она даже позабыла о моем присутствии. Уже в коридоре мне в голову пришла идея узнать, кто скрывался в кабинете Тамары Ильиничны. Надо где-то спрятаться, и, держа дверь под прицелом, внимательно проследить, кто, кроме Тамары Ильиничны выйдет из мастерской.
-  Арина, ты не видела моих ключей? -  Тамара Ильинична почти догнала меня.
Я обернулась, ответ был готов сорваться с моих губ, но увиденное лишило меня дара речи. Из полуоткрытой двери в противоположную от нас сторону прошмыгнула Света Матюхина.
-  Нет, - я бросилась бежать. Вслед за мной кто-то торопился.
-  Стой, Белова, - за руку меня схватила Матюхина, - Надо поговорить.
-  Я ничего не видела.
-  А ты не так уж и глупа. Ладно, ступай и запомни, попробуй пикнуть. Я не стану тебя пугать, как Аристова и Дядькова. Мне терять нечего.
-  Я ничего никому не скажу.
Не помню, как я дошла до актового зала. Он был заполнен полностью. На сцене за столом сидела Наталья Григорьевна, рядом – женщина в белом халате. Я не стала искать свою группу, села на ближайшее свободное место. После подобного предупреждения, воспринятого мною всерьез, не могла я думать ни о чем другом, как о собственной безопасности. Может, зря я не послушалась маму, перешла бы в училище озеленителей. Меня туда брали, мама звонила и специально узнавала. Я закрыла глаза и попыталась представить, как помочь Свете Матюхиной, чтобы она перестала лазить по чужим сумкам. Поделиться с ней вещами, незаметно от моих родных, невозможно. Помощь от меня, она, скорее всего не примет, может расценить ее, как подачку, Света слишком гордая. Но разве уважающий себя человек может взять чужое без спросу?
-  А теперь переходим к рассмотрению вопросов, которые вы адресовали нашему доктору.
Я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Лучше не оглядываться.
-  Первый вопрос, - врач развернула записку и прочитала: «Какие противозачаточные таблетку являются лучшими в применении?» Ответить однозначно трудно. Дать верный совет можно лишь после обследования конкретного человека. К сожалению, многие гинекологические заболевания протекают бессимптомно, поэтому прежде, чем применять что-либо, обратитесь в консультацию.
-  К врачу пойдешь, сто раз пожалеешь. Столько заболеваний обнаружат, что и жить не захочется, - раздалось из зала.
-  Врач должен стать вам лучшим другом, если вы начали вести половую жизнь.
Взгляд, что буравил мне спину, не оставлял меня в покое. Я набралась смелости и обернулась. Мне казалось, что Тамара Ильинична готова была меня придушить, растоптать, растерзать. Но почему? Я ни в чем не была перед ней виновата.
-  Одна из вас спрашивает: «Что лучше использовать: таблетки или презервативы?»
На несколько десятков секунд погас свет, и я этим поспешила воспользоваться. Если Люба больше не захочет со мной знаться, я приму предложение мамы. Я бежала так быстро, будто опасалась, что классный руководитель станет соревноваться со мною в скорости. Перебои со светом, видимо, случились по всему училищу. Коридоры погрузились в темноту. Наверное, я налетела на стенку, если бы на моем пути не очутился живой человек. От внезапного столкновения я упала, ударившись о косяк двери.  Рядом послышался стук.
-  Давай руку, - чей-то знакомый голос вывел меня из оцепенения, - Спешила на собственные похороны?
Мне было не до шуток, трещала голова, во рту ощущался привкус крови.
-  Больно ушиблась? – голос звучал уже мягче.
Мне сочувствовали, может быть, даже жалели, а самое главное, это был он – Илюшка.
-  За мной гналась классный руководитель, - чистосердечно призналась я.
Илья помог мне подняться, - Сейчас бы тебя сам Бэн Джонсон не догнал бы, - стараниями Ильи я очутилась в салоне.
Мне было неловко спрашивать, кто такой  Джонсон, вместо этого, я поинтересовалась, - А где все ваши?
-  В актовом зале. Ты оттуда бежала?
-  Да. А почему ты не пошел со всеми?
Илюшка улыбнулся, отчего лицо его стало еще привлекательнее, - Знаешь, как-то неловко, там, в основном, женская аудитория собралась.   
Не знаю, почему, но мне было легко разговаривать с ним, хотя я немного стеснялась себя, но что-то в Илье было такое, что располагало к себе. Может быть, искренность, что читалась в его взгляде?
-  А ты помнишь меня?
-  Тебя зовут Арина? Тогда вечером, когда мы случайно встретились около моего дома, ты была совсем другая. Это была ты, верно?
Я вздохнула, он все-таки догадался, несмотря на то, что я назвала ему другую группу.
-  Почему ты в училище не являешься как тогда, в вечернем виде?
-  Мама и бабушка не желают этого. А тебе тогда понравилось, как я выгляжу?
- Очень. А ты не спрашивала, почему твоим родным не нравится, как ты тогда выглядела?
-  Бояться, что меня кто-нибудь обидит.
-  Если кто-то поставит себе подобную цель, его ничто не остановит, - Илья окинул меня внимательным взглядом, - Тебе, по-моему, больше идут длинные волосы, можно сделать специальную стрижку, закрывающую уши.
Я покраснела. Илья догадался, что я ношу слуховой аппарат. -  Я, пожалуй, пойду.
Илья пожал плечами, и занялся манекеном. В его словах не было ничего обидного, проблема заключалась во мне, я изначально считала себя уродиной. Вот, если бы меня полюбил хотя бы один парень, именно такой, какая я есть….
Около дверей салона я столкнулась с группой девушек.
-  Чего в нашем салоне делала? – спросила одна из них.   
Я увернулась и прошмыгнула мимо них.
Вслед мне неслось, - Не смей совращать нашего Костина.
Оказавшись на лестнице, я призадумалась,  куда мне теперь идти? Прозвенел звонок, из актового зала возвращались последние слушатели. Вспоминая о зверской физиономии Тамары Ильиничны, я решила вернуться домой. Не пойду я больше в училище. Так я и заявила дома бабушке.
-  Нелегко будет сейчас перейти. Может быть, тебе дотянуть до конца учебного года?
-  Бабуля, до третьего курса я не доживу.
-  Что случилось, Арина?
Тут я не удержалась и рассказала все, начиная с пропажи денег у Яны Пигуновой. На бабушку мой рассказ произвел неизгладимое впечатление. Кажется, от переживаний у нее прибавилось морщин, глубокие складки залегли в уголках губ.
-  Может, в том присутствует и наша с мамой вина, мы лишили тебя друзей. Излишняя опека повредила тебе, Арина. Мы не научили тебя разбираться в людях.
-  Не расстраивайся, бабуля. Мама что-нибудь обязательно придумает.
Но когда мама усталая пришла с работы, мы с бабушкой долго не решались ей ни о чем поведать. Мама устроилась работать в магазин неподалеку. Сначала, по ее отзывам, мы решили, что работа ей нравится, лишь со временем я стала обращать внимание на тихую печаль в ее глазах, которую невозможно было спрятать.  Наверное, ей привыкшей к интеллектуальному труду, приходилось трудно за прилавком, но мама никогда не жаловалась. А имела ли я право сыпать ей свои упреки?
     После ужина мама прилегла немного отдохнуть и заснула. Мы с бабушкой решили ничего ей не говорить.
-  Арина, завтра я поеду с тобой, и обо всем сама расскажу Тамаре Ильиничне.
-  Я боюсь, бабушка. Может быть, не стоит? Мне кажется, она нам не поверит.
-  Не может она не поверит  мне, я – взрослый человек. В конце концов, пойду к директору.
     Утром мы с бабушкой в училище отправились вместе.
Тамара Ильинична встретила бабушку нелюбезно, - Чего вы ожидаете, Нелли Петровна? Помните, в прошлый раз вы придерживались иного мнения.
Разговор между бабушкой и классным руководителем проходил в ее кабинете. Бабушка настояла, чтобы при беседе присутствовала я.
-  Арина была напугана, она ничего не говорила нам с мамой.
-  Вчера у меня пропала вся моя зарплата, это почти девять тысяч рублей. Я была близка к тому, чтобы обратиться в милицию. Вы понимаете, Нелли Петровна, мне надоели бесконечные недомолвки и виртуозное вранье.
-  Вы, конечно, вправе заявить, куда хотите, но кого вы собираетесь обвинять?
-  Вы еще спрашиваете! Арина, а что ты молчишь, как будто тебя это не касается?
-  Я боюсь некоторых девочек, а не говорила я вам потому, что думала, что вы мне не поверите.
-  Может, ты рассчитываешь, что я теперь тебе поверю?
Я растерялась. Наверное, у меня был очень несчастный вид, потому, что бабушка сразу же пришла мне на помощь. -  Тамара Ильинична, сожалею, что мы не пришли с вами к единому мнению. Арина напишет заявление, и мы сегодня же заберем документы.
Я заметила, что Тамара Ильинична с трудом сдерживается. Глядя на нее, я почти не сомневалась, что не будь бабушки, классный руководитель набросилась бы на меня, может быть, даже ударила бы журналом. Я почувствовала себя лишней.
-  Нет, Нелли Петровна, вы получите документы только после того, как я получу свои деньги обратно.
-  Как вас понимать, Тамара Ильинична?
-  В самом прямом смысле, - обращаясь ко мне, классный руководитель добавила, - Арина, можешь писать заявление, а документы получите у меня, после того, как на моих руках будет зарплата.
-  Но я их не брала, Тамара Ильинична.
-  У вас нет доказательств. Как вам не стыдно, а еще преподаватель, - в сердцах воскликнула бабушка.
-  В милиции разберутся, у кого они есть!
-  Пойдем, Арина.
Когда мы с бабушкой вышли в коридор, я вспомнила, что в мастерской остался мой рюкзак.
-  Скорее всего, мы сейчас его забрать не сможем. Я пойду, поговорю с директором, а ты, Арина, подожди меня около ее кабинета.
Разговор с директором закончился очень быстро. На бабушку, вернувшуюся из директорского кабинета, было страшно смотреть.
-  Они не отдают нам документы?
Бабушка отрицательно покачала головой.
-  Но рюкзак-то свой я могу забрать?
В мастерской, куда я так боялась заходить, девочек не оказалось, а хмурая Тамара Ильинична поставила передо мной рюкзак и сквозь зубы произнесла, - Проверь, все ли на месте?
Моя рука машинально юркнула в рюкзак, кроме тетрадок здесь не должно было быть ничего.
-  Открой и смотри внимательно.
Бабушка, обеспокоенная моим долгим отсутствием, заглянула в мастерскую именно в тот самый момент, когда открылась моя тетрадь по технологии. Между обложкой и листами лежало пятьсот рублей.
-  Хорошо живете. Может, Арине пенсию по инвалидности прибавили? На завтраки выдаете ей такие крупные купюры!
-  Это не моя.
Бабушка укоризненно взглянула на меня. И снова я была виноватой.
-  Чьи это деньги? – спросила Тамара Ильинична.
-  Не знаю.
-  Зато я знаю. Это -  мои деньги, которые вы вместе с Матюхиной у меня украли.
-  Я ничего не брала.
-  В милиции это проверят.
Бабушка за руку вывела меня из мастерской. Не помню, как мы доехали до дома. Перед глазами у меня стоял сплошной туман. При переходе улицы слева от себя я услыхала скрежет автомобильных тормозов и громкие крики. Мы с бабушкой
едва не попали под колеса автобуса. Очутившись дома, я упала на кровать и зарылась лицом в подушку. Случившееся казалось мне кошмарным сном. Вот проснусь, и все, наконец, закончится. Ужасным было то, что люди станут считать меня воровкой. Может быть, даже Илья узнает об этом. Если бы в моих силах хоть что-нибудь было изменить…Но мне не поверят. Незаметно для себя, я задремала. Снилось мне празднование моего дня рождения, которое происходило в мае, на даче. Вместо родителей, Маши, Глаши, Тани и Кости за столом сидели Тамара Ильинична и все наши девочки. Передо мной лежала огромная коробка, размером, наверное, со шкаф. Она была перевязана огромным бантом, развязать его надлежало именно мне. Напротив меня сидела Матюхина, и, как ни в чем не бывало, улыбалась. Тамара Ильинична вручила мне ножницы и велела разрезать мне бант. Взгляды всех сидевших за столом были устремлены на этот нарядный подарок. Разрезан последний узел, я поднимаю крышку и на месте куклы вижу в коробке Илью.
-  Арина, Арина, проснись, пожалуйста, - меня трясла за плечо мама, - Бабушке плохо, я вызвала скорую, но ты же знаешь, какой у нас адрес путанный. Пойду, встречу машину, а ты побудь с бабушкой.
Она лежала вся бледная, я очень испугалась, поскольку решила, что она при смерти.
-  Бабушка, милая, ты не волнуйся. Я поговорю с Любой Поленовой, и она подтвердит мои слова. Люба расскажет об угрозах детдомовских….
Голос мой осекся. Я приложила ухо к бабушкиной груди и ничего не услышала. Лишь, когда моя окаменевшая рука легла на область сердца, я почувствовала слабые, редкие толчки. По щекам потекли слезы, в последнее время я стала часто плакать. Но слезы не принесли мне привычного утешения. Я осторожно гладила бабушку по голове, мне казалось, что так ей станет легче, и я сама постепенно успокаивалась. Бабушка обязательно поправится, и все пойдет по-старому.
     Спальня была погружена в полумрак, за окном же, вообще, была темень. Вместо фонарей светили звезды.  Эти крошечные осколочки совершенно безучастны к людским переживаниям. С земли они кажутся огненными, на самом деле, холодны, словно камень. Наверное, точно такие же, как и директорское сердце, ведь это она наговорила бабушке гадостей. Нет, больше никогда жизнь не пойдет по-прежнему. Мне не верят, теперь я перестану доверять людям.
     Скорая помощь увезла бабушку в больницу. У нее обнаружили предынфарктное состояние. Мама с горя сама заболела. Мне ничего не хотелось. Сегодня я целый день просидела у окна. Беспрестанно шел снег, мягкими, пушистыми хлопьями, ровным слоем он ложился на асфальт, карнизы домов, стоящие во дворе автомашины. На привычном месте не было нашей шестерки. Деревья принарядились, белые шапки и шубки полностью изменили их облик. На солнце снег переливался разноцветными кристалликами. Их переливы напомнили мне, что скоро Новый год. Но предпраздничного настроения у меня не было. Мама ушла на работу и сказала, что вернется поздно, потому, что зайдет в больницу к бабушке. Меня хватило лишь на то, чтобы смотреть в окно, от нечего делать, я стала считать прохожих. К нашему дому спешило больше, чем выходило из него. Люди были одеты по-разному. Кто – в дубленки, полушубки, теплые ушанки, но были и такие, которые, видимо, еще не до конца поверили в неизбежность зимы. Вот идет девчонка, в легкой осенней курточке, с капюшоном, обшитым мехом. От резкого порыва ветра, капюшон с ее головы слетел, и в лучах обманчивого солнца мелькнула фиолетовая прядка. Ко мне в гости направлялась Любка. Через две минуты раздался звонок в дверь.
-  Привет, пропащая, - Любка кинулась обниматься, - Что ты стоишь, словно каменный истукан? Решила, наверное, что я поверила Тамаре? Признавайся. -
В квартире Любка быстро освоилась, обошла все комнаты, заглянула на кухню, - Ставь чайник, Арина. Чаю хочу.
Вслед за чайником, я занялась поиском красивого чайного сервиза. Кажется, мама убрала его в сервант.
-  Чего ищешь?
-  Чайный сервиз.
-  Сойдут обычные чашки. Тащи мою сумку, еще пакет прихвати.
Я принесла ей все, что она просила. Из пакета посыпались конфеты «мишка на Севере», «трюфели», «вечерний звон», «птичье молоко». Я с удивлением взирала на это сладкое богатство.
-  Ты же любишь конфеты, - Она улыбалась.
Мне тоже стало хорошо, конфеты я действительно любила, но как Любка угадала, какие именно мне нравятся?
-  Арина, ты сама мне об этом говорила, просто забыла. О тебе помнят многие наши. Давай наливай чай.
В чашках появились пакетики, а на столе торт «Чародейка». Я отрезала два больших куска, мне и Любке. Но вкусить мне его не удалось, как только я поднесла кусок ко рту, рука моя застыла.
-  И Светка Матюхина угадала, значит, «Чародейка» тебе по душе?
-  Я не люблю этот торт.
На самом деле я любила любые торты, где начинкой служило суфле, «Чародейка» не была исключением. Любка с наслаждением вонзала крупные белые зубы, которые не посрамили бы и кавалерийскую лошадь в залитый шоколадом бисквит.
-  Значит, мне больше достанется.
Я не хотела разговаривать, тем более, жаловаться на судьбу. Единственное, что для меня было «лучом света в темном царстве» - это Илья. Но, как раз о нем, я с подругой секретничать не собиралась.
-  Как тебе в училище? Детдомовские не достали?
-  Нет. Витька неожиданно вернул часть из унесенного им. Меня им не запугать. На Поленовой, где сядешь, там и слезешь, - смех застыл на губах Любки, когда она взглянула на меня вновь.
Я почувствовала ее внимание. Если сейчас не поддержать беседу, Любка еще больше начнет расспрашивать.
-  Постановка о Дарвине уже прошла? Не знаешь, заняли ли наши какое-нибудь место в конкурсе?
-  Меня это мало интересует, как, впрочем, и тебя. Арина, чего ты глухонемой прикидываешься? Я же вижу, что тебе не терпится узнать, что задумала Тамара?
-  Как будто она станет делиться с тобой собственными планами? Я собираюсь уходить из училища, - добавила я после небольшой паузы.
-  Ты с ума сошла!
Кажется, в этот момент Любка была близка к истине. Если сумасшествие это -  безразличное ко всему отношение, то в диагнозе моем никто не усомнится, - Пойду в озеленители, а не примут со второго семестра, так отправлюсь на фабрику.  Я слышала, что в Москве несколько швейных фабрик.
-  Ага, и твоя бабушка каждый день станет водить тебя туда и обратно за ручку. Стоило потратить полтора года, лишь для того, чтобы научиться вставлять нитку в иголку!
-  Бабушка в больнице, у нее едва инфаркт не случился.
-  Тем более, неужели ты простишь Тамару? Таких, как она надо ставить на место.
Я смотрела на дожевывающую очередной кусок торта подругу, и уже ничему не удивлялась. Любка, отнюдь, не была наивной, ее половинчатая осведомленность внушала подозрения о том, что наша классная руководитель и не думала забывать о своих обещаниях.
 -  Тамара ни причем. Понимаешь, она уверена, что деньги воровала я, как в первый, так и во второй раз.
-  Ну, девчонки знают, что это не так. А ты кого-нибудь подозреваешь?
Сказать или нет? Мне все равно в училище не возвращаться, а Светке еще учиться. К тому же, она в ее положении, вызовет больше сочувствия, чем я.
-  Не представляю, кто мог взять деньги?
-  А Тамара сегодня вызвала в свой кабинет Матюхину, и о чем-то ее выспрашивала. Может, Тамара Светку подозревает, как ты думаешь?
Я пожала плечами.
-  Не хочешь, не говори. Если кражи в училище, в твое отсутствие будут продолжаться, скорее всего, Тамара поймет, что это -  не твоих рук дело.
-  Может быть, и поймет.
Наверное, Любка догадалась, что для меня училищная жизнь в прошлом. Она едва не уронила чашку, и вместо извинений, затараторила, - Арина, я перестану тебя уважать. Ты понимаешь, что Тамара и детдомовские тебя топят? Когда у Дядьковой литератор конфисковывал ворованный мобильный телефон, она сказала, что получила его от тебя.
-  А откуда тебе известно, что он ворованный?
-  Потому, что скорее третья русская революция случится, чем в детском доме начнут выдавать на руки мобильные телефоны и другие дорогостоящие штучки.
-  Я ничего ей не передавала.
-  Знаю я это. Теперь, чтобы не произошло, они будут валить на тебя. Арина, я тебе верю, а ты должна поверить в себя. Не отнекивайся, раньше я тоже считала, как и ты, но жизнь – это испытание на выносливость. Не думай о других, вспомни о себе. Я перестану уважать тебя, если ты откажешься от борьбы.   
-  Но Тамара будет меня выживать.
-  Плюнь на нее, а чтобы не давать ей повода для подозрений, не оставайся никогда одна. Ради этого я согласна быть твоим телохранителем.
От радости я набросилась на подругу, и крепко обняла ее.
-  Не задуши, - Любка попыталась рассердиться, но у нее это плохо получалось, - Кто после этого усомнится в том, что ты сумасшедшая?
Любка – прелесть. Сидя дома я действительно была близка к помешательству. Теперь я постараюсь доказать себе и другим, что чего-то еще стою. Друзья для того и необходимы, чтобы помогать друг другу, а еще для того, чтобы чувствовать себя счастливой, мне нужна любовь.