Вахо, я тебе по гроб жизни благодарна

       Вернёмся, уважаемые читатели, ненадолго в то время, когда сполохи грузинского национально-освободительного движения ещё не осветили нашу скучную жизнь заревом разрушительных революций, следовавших одна за другой и безжалостно пожиравших своих детей. Звиаду Гамсахурдия ещё не мерещилась скорая участь заживо съеденного ребёнка, но ходить в гениях предстоящей первой революции ему уже нравилось. Негодяи, как известно, пользующиеся плодами всевозможно-всяческих революций, ещё не расплодились. И вот в то благостное, полное радужных надежд время, в Большом зале филармонии состоялась закладка фундамента общественно-политической организации под довольно таки воинственным названием «Народный фронт».

       Признаюсь честно, сам я ни на рытье котлована,  ни на бетонозамесах лопатой не орудовал, но на перекурах участников всенародной стройки в качестве случайного наблюдателя поприсутствовать довелось. Курили много и разное – от «Примы» до «Винстона», народ-то тоже разный был, - бедный и побогаче. Проходя мимо концертного зала, я видел, как с его наружных балконов по замысловатой траектории летели и ложились на тротуар почти у ног утренних прохожих недокуренные сигареты.

       К вечеру вся территория близ филармонической ротонды была устлана плотным ковром окурков. Бердзенишвилевская «Муза» при желании могла запросто, не замочив ног, перейти к другому краю бассейна по приводнившимся «чинарикам». Сердце моё непатриотично ёкнуло. В голову прокралась крамольная мысль: «Народный фронт» мы, вероятно, создадим, но демократическое, цивилизованное, правовое государство если и да, то не при моей жизни.

       С той поры минуло более четверти века. Жизнь моя бесповоротно катится под уклон. В тупиковую даль я смотрю суровым немигающим взором. И не больно мне за бесцельно прожитые годы / у кого их нет? /, и не стыдно за горькую мою прозорливость. Не застал я расцвета Родины в пределах собственной жизни. Иным повезло больше. Они умели подчинять грустную явь весёлому воображению. Кому-то грезилось, что с вербальным провозглашением независимости мы проснулись в другой стране. Кому-то не казалось, что каждый брошенный мимо урны окурок – нож в спину новообретённой государственности.

        Учредительный съезд «Народного фронта» тогда получил печальное логическое завершение: с трибуны согнали ярчайшего мыслителя современности Мераба Мамардашвили. Он курил трубку, окурки вниз не бросал, а ещё нелицеприятно отзывался о Звиаде Гамсахурдия – причина более чем достаточная, чтобы отбраковать и мысли мыслителя, и его самого. Отбраковщики из числа участников съезда осенью 1990 года совершили два равновеликих по глупости проступка: в Москве довели до инфаркта Мераба Мамардашвили, а в Тбилиси продвинули в парламент Звиада Гамсахурдия.

       Одинаковым у этих людей было только отчество, всё остальное, начиная с  внутреннего мироощущения, – разное. Первый искал, находил и вслушивался в гармоничное звучание окружающей жизни, второй предпочитал прислушиваться лишь к неудобовыполнимым рекомендациям советников из семейного окружения. Наприслушивался чрезмерно, худшие выполнил, и вот вам исторический парадокс: народная тропа к последнему обиталищу первого президента Грузии не зарастёт никогда, цветы же у подножья памятника выдающемуся грузинскому философу в центре Тбилиси появляются чрезвычайно редко.

     Мераб  Мамардашвили был готов пойти против своего народа, если народ пойдёт за Звиадом Гамсахурдия. Народ пошёл за харизматичным  национал-популистом. Зашельмованный экзальтированными псевдопатриотами философ умер у трапа самолёта перед отлётом на родину. Родина лишилась, возможно, самого правильного своего гражданина и приблизилась к черте, за которой теряются основные признаки гражданского общества. Кстати, отсутствие такового в стране на всех больших и малых форумах подчёркивал тогдашний общепризнанный вожак «народно-фронтового» братства Нодар Натадзе.

       В эту печальную данность пришлось поверить и нам – работникам Гостелерадио, высадившим забастовочный актив на ступени профильного здания и высидевшим право на беседу со Звиадом Константиновичем. Он потребовал от нас агитпроповской верности идеям народно-освободительного движения и в случае ослушания пригрозил санкциями вплоть до объявления ослушников слугами дьявола, а самого Гостелерадио – рассадником коммунистической бесовщины. Под небесовщиной подразумевалась эфирная апология наступившей эпохи провинциального самодовольства и ежевечернее закрепление за её духовным лидером телерадиообраза шестикрылого серафима.               
       Лет через пятьдесят, я уверен, Звиаду Гамсахурдия  приищут местечко в пантеоне святых великомучеников грузинской церкви. Итоговая разгадка гибели первого президента водрузит ему на голову терновый венец, сотрёт в памяти поколений следы роковых ошибок, сочтёт преступными  все манипуляции  его сменщика Эдуарда Шеварднадзе. Известно, как произошла смена действующих лиц на грузинской политической сцене – уж лучше бы Тбилиси утопал в окурках, чем в стреляных гильзах от автомата Калашникова. Именно благодаря этому брендовому изделию российских оружейников Шеварднадзе урвал себе главную роль острохарактерного персонажа с президентскими полномочиями в сюрреалистическом спектакле «Предчувствие гражданской войны».               
       Несообразно как-то получилось: выстраивали гражданское общество, а втянулись в гибельную круговерть гражданского противостояния. Винили в наших бедах руку Кремля, и тут же самозабвенно играли на неотвратимое выбывание в русскую рулетку. Или в другую, рангом повыше интеллектуальную игру, в ходе которой  при раздаче колоды не заметили, что выпавшая нам абхазская карта - краплёная. Способен ли выиграть партию у международного шулера игрок средней руки? Ни в жизнь! Даже если он кликнет подможников, протрубит всеобщий сбор и придаст партии характер решающего сражения за свои кровные интересы.

       Да простится мне сравнение грузино-абхазского столкновения с затяжной карточной партией. Всё как в ней: взятка, прикуп, блеф, и ломберным столом – Абхазия. Место для игры выбрали весьма неподходящее. Они – хозяева, мы – гости, почему-то возомнившие себя хозяевами поглавнее. Потому и перетрансформировалась игра в войну. Зимой девяносто третьего года коснулась она и меня, отставного офицера далеко не первой молодости и не железного здоровья. В родной военкомат на улице Мицкевича я пришёл по повестке, угрожавшей в случае неявки военным трибуналом. Четыре молодых упитанных канцеляриста без отрыва от преферансной пульки предложили мне отправиться на фронт в должности замкомандира разведроты. Идти в разведку неизвестно с кем я поостерёгся, сославшись на идиосинкразию к  преферансу и неумение ползать по-пластунски. Трибунал мной не заинтересовался, равно, как и квартетом преферансистов, давших мне теперь повод сравнить с карточной партией ту войну. На том она для меня и кончилась.               

       Для главнокомандующего вооружёнными силами Грузии война окончилась ещё необычнее: Эдуарда Шеварднадзе из павшего Сухуми эвакуировал российский спецназ на боевом вертолёте российских ВВС. Президентский ЯК-40 как вкопанный стоял на полосе и взлететь просто не мог: группа техподдержки так и не устранила застарелую поломку. Худшей демонстрации готовности грузинской стороны к ведению долговременной военной кампании трудно представить. Ну разве что было бы унизительнее ставить в храме свечи за здравие спасших жизнь главнокомандующего иноземных спецназовцев наряду со свечами за упокой тысяч и тысяч погибших наших сограждан.

      

       Ровно через пятнадцать лет президент Саакашвили подтвердил вечную жизненность остроумной максимы Бернарда Шоу:  «Единственный урок истории заключается в том, что люди не извлекают из неё  никаких уроков». Цхинвальская военная авантюра продолжила порочную практику президента по насильственному приобщению соотечественников к либерально-демократическим ценностям гражданского общества и базовым условиям комфортного существования в современном мире. Вы хотели гражданских свобод и всеобщего благоденствия? Погодите! Сначала огнём и мечом искореним гражданское неповиновение цхинвальских вандейцев, которых ещё Звиад Гамсахурдия собирался вымести на север через Рокский туннель. Но дурную службу туннель сослужил нам. Америка марать об него свои авиабомбы, как того очень желал Мишико, не решилась, а непокорные вандейцы через Рокскский туннель ввели танковые соединения корешей-заступников. Заступники нагло застолбили чужую территорию и разбили близ Цхинвали крупный бивак.

       Президент Саакашвили здорово просчитался. Либерально-демократические ценности силой не навяжешь. Они исподволь приживаются в обществе, достигшем достаточного материального благополучия и надлежащего уровня бытовой культуры. Да-да, бытовой, и только потом уже политической. Ибо человек, игнорирующий мусорную урну, проигнорирует и урну избирательную. В пользу такого невесёлого предположения свидетельствует низенькая тридцатисемипроцентная явка избирателей во втором туре недавних парламентских выборов.               
       Нашему среднестатистическому молодому избирателю сегодня без разницы, что окурками округу метить, что из приглашения в избирательный участок самокрутку «замастырить». Мой сосед по двору, добрый, но непутёвый парнишка так и поступил. Обидно ему стало, что ни «Свободные демократы», ни «Государство для народа» в парламент не прошли. Ираклий Аласания и Паата Бурчуладзе обещали полностью легализовать лёгкие наркотики. Знаменитый оперный бас вообще обещал пустить марихуану в аптечную продажу. Под видом единственно верного метода лечения наркозависимой молодёжи. На деле же – ради привлечения наркозависимых избирателей. Их у нас пруд пруди, на тысячу человек каждый семнадцатый…               
       Объясните мне, непонятливому, зачем государству узаконивать неминуемую сверхнаркотизацию общества и зачем обществу такое «Государство для народа»?!  Позабавил оперный бас! Похлеще вождя грузинских лейбористов. Предвыборное словоблудие Шалвы Нателашвили на сей раз, как ни странно, имело под собой реальную подпочву: действительно, почему бы не поднять пенсию до двух тысяч лари столетним/!/ гражданам страны, зная, что долгожителей столь почтенного возраста в ней раз-два и обчёлся?!

       В славный город Кутаиси не въедет на белом авто представительского класса и представитель пророссийского крыла нашего истеблишмента Нино Бурджанадзе. В тревожный набат по этому поводу бить не стоит. Особенно тем товарищам, кто по достоинству оценил содержательность лозунгов москвичей на многотысячной демонстрации в ноябрьский День народного единства. Ну, допустим, восторженное признание «Путин – наше всё» как-то ещё можно запараллелить с неистребимым упованием россиян на доброго царя-батюшку. А с чем соотнести как рекламный слоган воспринимаемое откровение «Единство – главное. Свобода – второстепенное»? Ох, боюсь, с другой, некогда красной датой, всего-то в трёх календарных листках отстоящей от нынешнего российского праздника. А ну как вновь начнут собирать до единой кучи пролетариев всех стран, примутся за осуществление бредовой идеи создания новоимперского «русского мира» и свободу мира инонационального отнесут к идеям второстепенной важности?!

       С другой стороны, однако, географически соседствующим государствам сподручнее успешно развиваться не иначе как за счёт взаимных уступок. Иначе – допустимым политическим уступкам приходят на смену недопустимые территориальные. Нельзя зыбывать, с кем мы соседствуем. Иррационалисты из партии Михаила Саакашвили забывали об этом всякий раз, когда их команданте впадал в клиническую беспамятность и предпочитал авторитарный стиль управления страной рационально-демократическому. Каков поп, таков и приход.

       А что теперь, и чем скрытая персоналистская модель управления государством лучше предыдущей? По правде сказать, только тем, что персона другая. Да, верно, -  Троицкий собор в нашей столице возведён на пожертвования Бидзины Иванишвили, но провалами в памяти он не страдает, мании величия не подвержен, психофизически не ущербен и посему перерождение добронравного олигарха во всегрузинского наместника Божьего маловероятно. С финансовыми активами в России Иванишвили давно расстался и преимущественные особенности европейского образа жизни, включая политические, ему тоже хорошо известны.               

       Свободу у нас не отнимут. Уже отнятое, увы, не отдадут. Идти налегке выбранным путём не позволяет ответственность перед обществом. Даже если оно не гражданское, даже если в колоссальной массе своей не отученное от курева и не обученное бросать окурки в мусорные урны. Отучиться бы или, на худой конец, обучиться! И идти дальше.